Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА. Любовь — это событие, которое имеет исключительную значимость

ПСИХОЛОГИЯ БЕЗРАССУДСТВА

119

Любовь — это событие, которое имеет исключительную значимость.

Совершенно очевидно, что Билла ужасало паде­ние. Защита против этого страха была устроена так, что он ставил себя в ситуации, где могло произойти падение, чтобы доказать, что он ничего не боится. Такая тактика требует очень жесткого контролирования тела, особенно ног. Билл с трудом мог согнуть ноги, они были жесткими и напряженными, а ягодицы — застывшими. Своды стоп были настолько контрактированными, что возможность соприкасаться с землей была значительно снижена. Имея в виду эти физические недостатки, трудно было предпо­ложить, что ему придет в голову штурмовать отвесные скалы, но Билл компенсировал физическую недостаточ­ность сильной волей. Итак, мой пациент жил в чрезвы­чайном положении, каждый раз всеми силами доказывая, • что ничего не происходит.

Пока продолжалась эта бравада, ничего, что выве­ло бы Билла из депрессивного состояния, произойти не могло. Ему необходимо было научиться отпускать себя; его воля должна была ослабить хватку и отпустить тело. В этот момент терапии я попросил Билла принять позу стресса, которую лыжники и другие спортсмены используют для того, чтобы укрепить мускулатуру ног. Это упражнение дает эффект конкретного эмоционального проявления и позво­ляет пациенту воспринять и осознать свои физические на­пряжения. В случае Билла эта поза предназначалась для того, чтобы он осознал свой страх падения.

Стоя на краю кушетки, Билл согнул колени и по­дался вперед так, что весь вес его тела пришелся на подъем свода стопы. Он мог сохранять равновесие, не­много выгибаясь назад и упираясь пальцами в кушетку. Спортсмены, как правило, находятся в такой позе около минуты. Когда я спросил Билла, сколько он может про­стоять в такой позе, он ответил: «Сколько угодно». По­скольку это означало неопределенно долгое время, я по­просил его постараться. Он сохранял такое положение тела больше пяти минут, хотя его ноги дрожали и ему

было все больнее. Когда боль, в конце концов, стала очень сильной, Билл не упал. Он опустился на колени, будто ему было все равно, что будет дальше. Он повторял это упражнение несколько раз, пока не стало видно, что он боится вызвать у себя ощущение падения. Билл почувство­вал, что не может отпустить свои ноги. Я интерпретиро­вал эту физическую позу как бессознательное решение любой ценой устоять на ногах. Психологически это озна­чало, что он должен «стоять один». Он бессознательно отвергал всякую зависимость от других и отрицал свою потребность в контакте и близости.

Когда мы встретились в следующий раз, Билл рас­сказал о прорыве сильного чувства: «Ночью, после нашей встречи, я впервые пережил ночной кошмар. Я проснул­ся, думая, что в комнате кто-то есть. Я закричал. Открыв глаза, я подумал, что вижу фигуру в дверях. Я был слиш­ком испуган, чтобы встать с кровати. Потом я услышал свою кошку, и когда окликнул ее. мне стало легче. Все это напомнило мне мои детские страхи. Я понял, что поздно ложусь спать, потому что боюсь провалиться в сон (fear to falling asleep)».

До этого сна Билл не вспоминал о своих детских тревогах. В инциденте, о котором он рассказал, недоста­вало эмоции. Следом за рассказом о сновидении, мы обсу­дили его отношения с матерью и отцом, и Билл понял, что вытеснил все чувства к родителям. Он подавил лю­бовь к матери и страх перед отцом. Таким образом, табу на сексуальную вовлеченность, присутствовавшее в эдипо­вой ситуации, расширилось в уме Билла до смысла «ниче­го не должно происходить». В условиях табу такое край­нее проявление эдиповой ситуации должно означать ре­альную возможность инцеста и надвигающейся катастро­фической угрозы. В подобных обстоятельствах предпри­нимаются отчаянные усилия, направленные на предупреж­дение катастрофы. Это — отрицание тела и его чувство­вания, а также изоляция одного из членов семьи от дру­гих. Мальчиком, Билл чувствовал себя очень одиноким и продолжал быть одиноким взрослым человеком.

Поиск по сайту: