|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛАЭГО И ТЕЛО 313
растают в ненависть, пока взаимоотношения полностью не распадаются. Катастрофический эффект вины обычно бывает заметен во взаимоотношениях между родителями и детьми или между мужем и женой. Родитель, отыгрывает вину по отношению к своим детям, обижает их, а те, в свою очередь, обижают родителей и чувствуют себя в этом виноватыми. Возникает антагонизм, который усиливает вину обоих сторон. Кабинеты психиатров полны пациентов, ненавидящих родителей и чувствующих, что их держит вина, которую они испытывают по этому поводу. Точно также вина между мужем и женой приводит к болезненной ненависти. Родители хотят любить своих детей, но виноватый родитель соблазняет ребенка вместо того, чтобы любить его. Цель соблазнения состоит в том, чтобы сблизиться, но в результате возникает отчуждение. Оно мотивируется любовью, но вина разрушает его. Устраните виноватость, и тогда любовь сможет выражаться честно и направленно, не замутняясь негативными чувствами. Если возникают негативные чувства, они также выразятся честно и направленно. Человек может справиться с ними, поскольку они открыты и откровенны. Вина — это концептуальная эмоция, поскольку она развивается, когда чувства становятся предметом морального суждения. Если оно негативное, чувство связывается с виной, а если позитивное, чувство ассоциируется с праведностью. Моральное суждение возникает в эго путем инкорпорирования знаний. Ребенок учится, как себя вести и как понимать, какой эффект его действия произведут на окружающих. К примеру, он знает, что его родители будут злиться, если он не любит их, что они будут вне себя, если он не уважает их. Однако, ребенок не может научиться чувствовать. Он будет любить родителей, если их позиция по отношению к нему инспирирует это чувство, и будет уважать их, если их поведение побудит его к этому. Если его чувства критикуют, это может вызвать только чувство вины. Ребенок начинает чувствовать, что у него есть роль в драме жизни, что он во власти добра и зла. которое зависит от того, как он будет исполнять эту роль. Он начинает чувствовать ответственность за свои чувства. Социальная жизнь была бы невозможна без такой ответственности. Проблема, однако, состоит в том, как сохранить ее, избежав при этом чувства вины? Мой ответ таков: человек отвечает за свои действия, а за свои чувства он отвечать не может. Чувства — это биологическая реакция тела, которая находится за пределами диктата эго. Роль эго состоит в том, чтобы понять чувство, а не судить о нем и не контролировать его. Ему подконтрольны действия. Здоровый человек, который злится или чувствует сексуальное возбуждение, способен контейнировать свое чувство до тех пор. пока не найдет подходящего случая и не выразит его. Это — ответственное поведение. Здоровое эго не беспомощно в отношениях с телом. Если экспрессия чувства в словах или делах может помешать, эго способно удержать эту экспрессию, конролируя произвольную мускулатуру, и в то же время не отрицать и не вытеснять чувство. Вреда можно избежать, не создавая внутреннего конфликта. Когда человек считает свое чувство «плохим», он подавляет его и осуждает себя за то, что переживает его. В результате, действия не совпадают с исходным чувством, а отражают вину или самоосуждение. Подавление и вытеснение чувства приводит к утрате самовосприятия, что ослабляет эго и подрывает его способность действовать ответственно. Печаль, злость и страх (в отличие от вины и стыда) можно назвать эмоциями восприятия, поскольку эти чувства прямо воспринимает эго и не выносит по их поводу оценочных суждений. Если прямо воспринимаемые чувства рассматриваются эго как плохие или хорошие, они утрачивают свою биологическую ценность и приобретают моральную или концептуальную оценку. Это порождает ситуацию, в которой самопринятие очень затрудняется или становится невозможным. Пациенты обычно обращаются ко мне по поводу злости или печали, спрашивая, плохие это чувства или 314 Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА ЭГО И ТЕЛО 315
хорошие? Как я могу судить об этом? Чувства не подчиняются рациональным законам причин и следствий. Поэтому наука их не исследует. Они относятся к сфере общности, а не причинности. На чувства влияют другие чувства, действие для этого совершенно не обязательно. Счастливый человек поднимает настроение у окружающих, хотя не делает ничего особенного, чтобы этого добиться. Мрачный человек действует подавляюще, даже если не произносит ни слова. Чувства как инфекция, они распространяются в континууме и охватывают всех, кто находится в радиусе их действия. Когда идея причинности прикладывается ко взаимоотношениям, которые происходят в сфере общности, возникает смущение и виноватость. В отношениях детей и родителей на ребенка гораздо больше влияют чувства отца и матери, нежели их действия. Он бывает потрясен материнским несчастьем, его волнует тревожность матери, он расслабляется, когда она довольна: все это почти не зависит от ее действий. Родители, не понимающие этого принципа, смущаются откликами ребенка. Они жалуются: «Я не могу понять его реакции. Я не могу ничего поделать с ним». Ребенок реагирует телом на тело матери, а не умом на ее слова или дела. Родители, мыслящие только в терминах причинности, не могут принять негативных чувств. Поскольку они принимают на себя ответственность за то, что чувствуют, то пытаются отрицать или подавлять негативные чувства. Не сознавая собственных чувств, они будут наказывать ребенка за враждебное поведение и не ощущать при этом роли своих собственных вытесненных чувств. Идея наказания детей чужда примитивным людям. В их реальности чувства принимаются и спонтанно выражаются. Позволительно ударить ребенка в приступе злости, но не наказать. Если бы мы научились принимать свои чувства без моральных суждений, наша жизнь была бы менее обременительной. Необходимо различать концепцию вины и чувство вины. Перед судом закона вина или невиновность челове- ка устанавливается сообразно его действиям. Он может быть виноват в нарушении закона, который покарает его, но не может быть виноват в тех чувствах, которые возникали в то время, когда он совершал действие. В повседневной жизни, однако, вина может затрагивать чувства больше, чем дела, и в результате возникает эмоциональное заболевание. Я постоянно встречаюсь с пациентами, которые страдают непомерным чувством вины, но не могут понять, почему же они чувствуют себя виноватыми. При глубоком анализе этих случаев я не смог обнаружить каких-то действий, которые могли бы объяснить данное чувство. Но я неизменно обнаруживал, что пациенты считают ненависть и сексуальность плохими с точки зрения морали и поэтому подавляют их. Когда эти чувства высвобождены, ощущение вины исчезает. На уровне тела не существует ни вины, ни стыда. Но только животные и младенцы полностью живут телом. Понятие вины и стыда возникает у примитивных людей и детей в результате развития эго и приобретения знаний. Однако вина, которую переживает примитивный человек или нормальный ребенок, связана с совершением дела, нарушением табу или посягательством на запрет. И примитивный человек, и ребенок достаточно отождествлены с телом, чтобы принять эти чувства как естественные. Вина и стыд возникают у современного человека, когда нарушена его отождествленность. Стыд является концептуальной эмоцией, поскольку он возникает, когда о телесном функционировании судят с точки зрения социальных ценностей, а не биологических. Ментальная активность ценится выше физической. Употребление пиши социально приемлемое действие, а вот дефекация — дело интимное. В нашей культуре лицо гордо выставлено напоказ, а вот ягодицы обязательно должны быть прикрыты одеждой, обнажать их считается стыдным. Находясь в общественном месте, человек может спокойно прикоснуться к носу, а прикоснуться к гениталиям — нет. Эти различия имеют рациональное объяснение. Мы преклоняемся перед телесной активностью, которая 316 Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА ЭГО И ТЕЛО 317
манифестирует силу ума или эго. Функционирование тела не является предметом контролирования эго, и этот контроль не проявляется, когда мы дома или в туалете. Вообще говоря, функционирование верхней части тела имеет большую социальную ценность, чем нижней. Функции, связанные с головой более синтоничны эго, чем их дальнейшее перемещение. Стыд относится к тем функциям тела, которые происходят на уровне животного. Усилия человека, направленные на то, чтобы встать выше животного, ясно видны на примере еды. Если человек ест жадно, о нем говорят, что он ест, как свинья. Но если же он жадно накапливает деньги, они приносят ему престиж. Не принято хлебать пищу, как животные, или брать ее руками. Мы едим, ограничивая себя, чтобы доказать, что мы можем укротить свои стремления и поэтому превосходим животных. Но если это желание возвыситься над животными заставляет нас стыдится телесных желаний, мы жертвуем удовольствием тела. Очевидно то, что ребенка можно научить, как вести себя среди людей: ему необходимо усвоить, как вести себя за столом, как обращаться к другим людям, как следует одеваться. Этот тренинг необходим, если люди хотят жить в сообществе. Социальная жизнь была бы невозможна, если бы не существовало понятия о вине и стыде. Но когда вина и стыд распространяются на скрытые чувства так же, как и на действия, база для радостной жизни рушится. Шизоид стыдится своего тела. Это чувство стыда может быть сознательным и выражаться замечаниями типа «Мне не нравится мое тело» или «Мое тело безобразно», а может оставаться бессознательным. В последнем случае часто можно встретиться с эксгибиционизмом. Человек выставляет себя, пытаясь отрицать чувство стыда. В обоих случаях, однако, отождествление с телом слабнет. Чувство стыда и вины являются симптомами утраты отожде-ствленности. Чтобы восстановить единство личности, не- обходимо преодолеть чувство стыда, связанное с собственным телом. Существуют и другие концептуальные эмоции, к примеру самовлюбленность и тщеславие, которые тоже искажают личность. Они отражают, как эго понимает то впечатление, которое физический внешний вид человека производит на других. Самовлюбленный человек поглощен своим внешним видом, а тщеславный одержим им. Это чрезмерное внимание к внешнему виду является ухищрением эго, с помощью которого оно пытается отрицать значимость чувств. ------------ ЗНАНИЕ И ПОНИМАНИЕ Доминирование в наше культуре эго и его образов проглядывает в изобилии слов, окружающих современного человека. Слова используют, чувствуя, что невозможно установить отождествленность, ощущая брешь между сферами переживания и пытаясь объединить различия, которые отделяют одного человека от другого. В отчаянных поисках смысла, люди обращаются к словам, в то время как на самом деле нуждаются в чувствах. Слова обманывают, когда они оторваны от чувства, и когда они подменяют действие. Родители говорят о любви к детям, но утверждения не эквивалентны действиям любви. Экспрессия любви представляет собой заботу, поцелуй или другой вид физического контакта, который выражает ласку. Вербальное заявление «Я тебя люблю» означает желание близости и подразумевает физический контакт. Теоретически, это заявление выражает чувство, которое позже перейдет в действие. На практике же оно часто заменяет действие. Одна из моих пациенток описала обман, который она «пережила из-за слов»: «Слова, слова, слова. Они чувствуют тебя словами, а ты не чувствуешь ничего. Отец называл меня своей Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА ЭГО И ТЕЛО 319
кареглазой Сюзи, но я никогда не могла притронуться к нему, когда мне это было необходимо». Во второй главе я сказал, что шизоидный индивидуум подменяет чувство реального контакта с людьми псевдоконтактами. Слова — это одна из форм такой подмены, если они заменяют чувства и действия. Терапевт находится в уникальной позиции, позволяющей оценить коварный аспект языка. Час за часом он лечит человеческое существо, которое повреждено и заколдовано словами. Он видит, и особенно у шизоида, почти непреодолимую расщелину между чувствами и словами. Он наблюдает ту безнадежность, с которой пациенты пытаются навести мосты, используя все больше слов. Ему видно отражение детства его пациентов, в котором фигурируют амбивалентные родители, чьи слова противоречат чувствам, родители, которые используют обольщающие и соблазняющие фразы, чтобы скрыть ненависть, «высокие» выражения, чтобы замаскировать отвержение и обвинительные фразы, которые произносятся «во имя любви». Отождествленность с телом позволяет человеку избежать обмана слов. Она обеспечивает эго фундаментом реальности. Опасность языка заключается в его способности околдовывать неосторожных. Кто неосторожен? Быть неосторожным — значит не сознавать; быть неосторожным, это значит не контактировать со своим собственным телом. Область чувств недоступна неосторожному человеку — состояние, которое вызывает у него тревогу, заволокли его суждения, делающие его приверженцем слов. Лесть — простой пример использования слов для того, чтобы обмануть. Человек становится уязвимым для лести, если он не находится в соприкосновении со своим телом и представляет его с точки зрения образа эго. Поскольку эго не покоится на твердом фундаменте телесного чувствования, ему необходимо подкрепление и поддержка извне. В этом отношении человек, как депривирован-ный ребенок, который отчаялся получить материнскую привязанность. Тот, кто льстит, — умный соблазнитель. ощущающий это отчаяние жертвы. Человек, находящийся в контакте с телом, менее подвержен этому соблазнению, он обладает большей способностью определить фальшь того, кто льстит. Легковерность людей отражает отрицание тела. Легковерный человек безволен и не способен прямо посмотреть на реальность жизни. Он игнорирует реальность своего собственного тела и не может поэтому увидеть, что на самом деле он — демагог. Он не видит гримасы, жесты злобы, глухой тон, холодные глаза и неблагополучное тело того, кто говорит. Он закрывает глаза на эти физические знаки, которые рассказывают о личности, об эго, которое оторвано от тела; он подвержен колдовству слов. Знание может быть ложным, если оно не связано с пониманием. Как и эго, частью которого оно является, знание должно быть укоренено в теле, если оно существует для того, чтобы помочь человеку обогатить его жизнь. Когда знание заземлено в чувствах тела, оно становится пониманием. Знать, к примеру, что имеешь кровосмесительное влечение к матери — это значит иметь информацию об этом, а понимать — значит чувствовать, как это выражается в страхе агрессии, в неспособности стоять на собственных ногах, в напряжении тазовой области, которое снижает сексуальное чувствование. Буквальное значение слова «понимание» определила пациентка во время групповой терапевтической сессии. Она осмотрела другого пациента, который шатко и неуверенно стоял на ногах, и сказала ему: «Ты не понимаешь». Эго, с его знанием, шатко и неуверенно, если оно не стоит на реальности тела и его чувств. Когда эго укореняется в теле, человек получает инсайт, проникает в себя самого. Чем глубже корни, тем глубже инсайт. Предвзятость против тела появляется из-за отож-дествленности с животной природой человека. Цивилизация прогрессировала, чтобы возвысить человека над животным. Усилия прогресса породили несравнимое ни с чем эго человека; это должно было освободить его сияющий Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА ЭГО И ТЕЛО 321
дух это расширило и увеличило его сознание. Тело человека должно было очиститься, его чувствительность обострилась, оно стало более разносторонним. Однако в этом процессе тело, как представитель животного, было опорочено. Но область животного включает влечение и вожделение, радость и боль, а ведь именно на этой основе развивается здоровая подвижность организма. Ребенок рождается животным. Если в процессе обретения цивилизованности и приобретения знаний он отвергает животный аспект своего существа, то становится отчаявшимся индивидуумом с шизоидной личностью. Эго и тело образовывают единство. Мы не можем отвергнуть одно ради другого. Мы не можем быть людьми, если не будем животными. Человек прежде всего животное. Он животное, потому что зависим от животного функционирования тела. Однако в нормальных отношениях, он с трудом удерживает в уме, что первоначально он — животное. Он понимает, что в культуре доминируют эго-ценности и что она организована на основе причинно-следственных взаимоотношений. Если он утрачивает свою животную природу, то становится автоматом. Если он отрицает ее, он становится бесплотным духом. Если он извращает эту природу, то становится демоном. Корни человека уходят глубоко в царство животных. Чтобы понять его, необходимо связать настоящее с прошлым, эго с телом, а тело — с его животной природой. Человек не может функционировать только на основе причинности. Общность примитивного человека и целостность животного тоже часть его личности. Он может отрицать эти реальности, только поставив под угрозу свой рассудок. Если его эго не укоренено в теле, он становится шизоидом. Он будет стыдиться своего тела и чувствовать себя за это виноватым. Он утратит чувство отожде-ствленности. Существуют признаки, которые указывают, что происходит переоценка тела как основы личности. Мы начинаем больше сознавать ту роль, которую играют хро- нические мышечные напряжения в эмоциональном заболевании. Более глубокое понимание животной природы должно повлечь за собой новое понимание животного. Мы открываем для себя важность тела после того, как эго длительное время «держало его в ссылке». Но предвзятое отношение к телу как символу животного все еще существует. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.006 сек.) |