Видукинд Корбейский 2 страница. А как следовали дела у королей, то я не премину сообщить, поскольку молва об этом примечательна2

А как следовали дела у королей, то я не премину сообщить, поскольку молва об этом примечательна². Иринг, посланный к Тиадорику в тот же день, когда был взят город, был в следующую ночь им принят и остался в лагере. Когда стало известно, что Ирминфрид бежал, [Тиадорик] повел дело так, чтобы вернуть его хитростью и убить с помощью Иринга, [за что] он якобы ода­рит [последнего] богатыми дарами, почтит высокой должностью в государстве; сам Тиадорик хотел остаться как бы непричаст­ным к убийству [Ирминфрида].

Иринг неохотно принял на себя это [поручение] и, только соблазненный ложными обещаниями, наконец, уступил, заявив, что повинуется его [Тиадорика] желанию. Ирминфрид, призванный обратно, бросился к ногам Тиадорика. Тогда Иринг, стояв­ший рядом с обнаженным мечом под видом королевского оруже­носца, убил своего преклоненного господина. А король [Тиадорик] тотчас оказал: «Совершив такое преступление, ты стал не­навистным всем людям, [и] пусть тебе, убившему своего господина, будет открыта дорога для ухода от нас; мы не хотим раз­делять ни твоего позора, ни участи». «Я, — сказал Иринг, — по заслугам стал ненавистен всем людям, ибо попался на твою уловку, но, прежде чем я уйду, я искуплю свое преступление местью за моего господина». И так как он стоял с обнаженным мечом, то убил самого Тиадорика, [затем] положил тело [своего] господина на труп Тиадорика, чтобы по крайней мере хотя бы мертвым победил тот, кого победили, когда он был жив; проло­жив себе путь оружием, [Иринг] удалился. Следует ли всему ска­занному верить, пусть решит читатель. Однако мы не можем не подивиться тому, что предание³ [об этом] распространилось на­столько, что именем Иринга, которым его называли, до сих пор именуют млечный путь на небе.

14. Итак, саксы, получив землю во владение, стали жить в величайшем мире, пользуясь союзом и дружбой франков². Они разделили и часть земель с оказавшими им помощь друзьями и отпущенными на волю³, остальную же часть побежденного на­рода заставили нести дань; поэтому вплоть до сего дня народ саксов, не считая людей рабского состояния, делится по проис­хождению и праву на три вида. Княжество всего народа управ­ляется также тремя князьями, которые довольствуются властью созывать войско⁸ к определенному сроку, и эти народы, как нам известно, в зависимости от [своего] местоположения и названия обозначаются как восточные народы⁹ ангарии и вестфалы. Если же возникает опасность общей войны, то, бросив жребий, избирают того, кому должны подчиняться все, чтобы не дробить руководства войной. Когда [война] проходит, каждый [народ] живет на равном [с другими] праве и по одинаковому [с другими] закону¹², довольствуясь собственной властью. О различии же законов нам в этой книге говорить не следует, так как стара­тельное описание закона саксов¹³ можно найти у многих. Швабы, живущие за р. Бадой, завладели областью, которую населяют, в то время, когда саксы и лангобарды ушли, как повествует их история¹⁵, в Италию, и поэтому они пользуются другими зако­нами, чем саксы. Саксы, испробовав разнообразные верования франков, о чем нам нет нужды говорить, так как об этом можно найти запись в их деяниях, оставались вплоть до времени Кар­ла Великого в заблуждении отцов.

15. А Карл же Великий, который был самым храбрым из королей², в оказании заботы проявлял не меньшую мудрость. И действительно, поскольку для своего времени он был мудрей­шим из всех людей, то считал, что не следует удерживать в лож­ной вере соседний и благородный народ³. Всеми средствами он усиленно трудился над тем, чтобы вывести [народ] на путь истин­ный, и то ласковым советом, то с помощью военного похода принуждал к этому, и на 30-м году своей имперской власти — ибо из королей он был произведен в императоры — добился, наконец, того, к чему не переставал стремиться много времени. И, как мы видим, те, которые некогда были союзниками и дру­зьями франков, стали уже [их] братьями и как бы единым [с ни­ми] народом⁵ по христианской вере⁶.

16. Последним из Каролингов, правивших у восточных фран­ков ¹, был Людовик², сын Арнульфа, племянник Карла³, праде­да короля Лотаря. Этот [Людовик]⁴, после того как взял в же­ны Людтгарду, сестру Бруно ⁵ и великого князя Отгона, про­жил недолго. Их отцом был Людольф, который отправился в Рим и перенес туда останки блаженного папы Иннокентия. Из них Бруно, когда правил всем герцогством Саксонией, повел войско против датчан и, застигнутый вдруг наводнени­ем, не имея места для ведения военных действий, погиб со всем войском, оставив герцогство брату, который был моложе по возрасту, но значительно превосходил его в отношении всякой доблести. У короля Людовика не было сына, и весь народ франков и саксов хотел возложить королевскую корону на Оттона. Сам [Отгон] был уже в годах и отказался от бремени правления, по его совету, в короли был помазан Конрад, кото­рый некогда был герцогом франков, однако высшая власть всегда во всем принадлежала Оттону.

17. У него [Оттона] родился сын, весьма необходимый всему миру, Генрих ¹, который первым полновластно правил в Саксонии. Уже в раннем возрасте он украсил свою жизнь добродетелями всякого рода², изо дня в день преуспевал его выдающий­ся ум и [ширилась] слава о всех его добрых поступках, ибо с юных лет он направлял величайшие усилия на прославленна своего рода и на утверждение мира³ во всей стране, [подчиненной] его власти⁴. Отец же, видя благоразумие юноши и великую его предусмотрительность, оставил ему войско и [поручил] по­ход против доленчан, с которыми долго воевал сам. Доленчане не в состоянии были выдержать натиска [Генриха] и при­звали против него авар, которых мы называем венграми,— народ очень жестокий в войне.

18. Авары, как полагают некоторые, являются остатком гуннов. Гунны вышли из готов, а готы, как повествует Иордан, вышли с острова по названию Сульце ⁴. Они называются гота­ми по имени собственного своего вождя Гота ⁵. Однажды в его присутствии некие женщины в его войске были обвинены в колдовстве, [дело их] было расследовано, и их признали винов­ными. Так как их было чрезвычайно много, он воздержался от [применения] заслуженного ими наказания, однако изгнал их всех из войска. Изгнанные устремились в ближайший лес: так как [последний] граничил с озером и был окружен Меотийскими болотами⁶, то выйти оттуда не представлялось возможным, Некоторые из этих женщин, будучи беременными, рожали здесь же. От них рождались все новые и новые, и так образовался сильный народ; жили они по обычаю диких зверей, грубые и необузданные, и так стали свирепыми охотниками. Спустя мно­го веков, еще в те времена, когда жившие там совершенно не знали о другой части мира, случилось так, что однажды на охоте они набрели на оленя, стали его преследовать, пока, идя за ним,.не перешли через Меотийские болота [и не прошли таким образом] путь, который до этого считался всеми людьми непро­ходимым; когда они увидели там города, селения и неведомый до этого человеческий род, они вернулись той же дорогой и со­общили обо всем этом своим друзьям. И те из любопытства от­правились всей толпой, чтобы проверить то, о чем услышали. Однако [жители] соседних городов и селений, увидев толпу не­известных людей, страшных то своему виду и одежде, подума­ли, что это злые духи, и обратились в бегство. Те, остолбенев­шие при виде нового и удивленные, вначале воздержались от убийства и грабежа, но, поскольку никто не оказывал сопро­тивления, то, движимые чувством человеческой жадности, устроили великое побоище и не пощадили никого; захватив большую добычу, они вернулись в свои поселения. Но, увидев, что дела у них идут плохо, они снова вернулись со своими же­нами, детьми и всей грубой утварью и, сея опустошение среди соседних племен, стали заселять, наконец, Паннонию.

19. Однако, потерпев поражение от Карла Великого, изгнан­ные за Дунай и окруженные громадным валом, они лишены были возможности предпринимать привычные для них опустошительные походы. При императоре Арнульфе ² вал был раз­рушен, и таким образом путь для причинения вреда оказался для них открытым; это произошло потому, что император был разгневан на Святополка, короля моравов. Какое опустошение и какой урон нанесли они империи франков⁵, об этом свиде­тельствуют до сих пор опустошенные города и [целые] области. Поэтому мы полагаем [нужным] сказать об этом народе, что­бы твоя светлость могла судить, с кем должны были вести борьбу твои дед⁸ и твой отец, и от каких врагов благодаря их доблестной предусмотрительности и их славному оружию была освобождена почти вся Европа¹⁰.

20 ¹. Итак, названное войско венгров², привлеченное славя­нами³, после большого опустошения, произведенного им в Саксонии, и захвата неисчислимой добычи возвращалось в землю доленчан. [По пути] оно повстречалось с другим войском вен­гров, которое пригрозило вступить в войну со своими [возвра­щающимися] сородичами, так как последние отказались от его помощи, а теперь несли [с собой] столь великую добычу. Поэто­му случилось так, что Саксония подверглась второму опустоше­нию со стороны венгров, и (в то время] когда первое войско [венгров] ожидало в земле доленчан возвращения второго, она была доведена до такой степени.нищеты, что [жители ее], поки­дая собственную землю, служили в этот год ради хлеба дру­гим народам.

21. Итак, после того как умер отец отечества и великий го­сударь Оттон ², герцогская власть над всей Саксонией перешла к его славному и знаменитому сыну Генриху³. Хотя у него были и другие сыновья — Танкмар ⁴ и Людольф ⁵, однако последние умерли еще до [смерти] своего отца. Так как король Конрад⁶ часто имел случай убеждаться в доблести нового герцога, то оп стал опасаться того, что вся власть его отца перейдет к нему. Поэтому получилось так, что он возбуждал недовольство сак­сонского войска, а для вида говорил много хвалебного во сла­ву знаменитого герцога, обещал оказывать ему большие услу­ги, воздавал великие почести ⁷. Саксы не обращали внимания на это притворство и убеждали своего герцога, чтобы он, в случае если король не захочет добровольно оставить ему отцов­ское достоинство, завладел им помимо воли короля. Король, видя, что отношение к нему саксов хуже обычного и что ему не удастся одолеть их герцога в открытой войне, так как [герцог] пользуется поддержкой отряда храбрейших воинов ⁹, а также бесчисленного войска, решил действовать иначе, [стараясь] устранить [герцога] при помощи хитрости.

A

Наконец со стороны друзей короли были затеяны против [Генриха] козни. Однако они были открыты золотых дел мастером, который изготовлял золо­тую цепочку для употребления с коварной целью. Ибо когда один из участни­ков заговора пришел к этому мастеру, чтобы посмотреть на его работу, то, как передают ², рассматривая [цепочку], глубоко вздохнул. Когда же мастер спро­сил о причине вздоха, то в ответ услышал, что цепочка эта вскоре должна будет обагриться кровью наилучшего мужа—Генриха, Мастер, когда услы­шал это, промолчал, как бы не придавая этому значения. Исполнив свою рабо­ту и отдав ее, он попросил отпустить его и получил на это разрешение; выйдя навстречу герцогу [Генриху и, повстречав его] у моста под названием Кассала ³, [мастер] спросил его по секрету, куда он держит путь. Тот ответил, что приглашен на пир и почетное подношение и хочет туда идти. Мастер тотчас сообщил [герцогу] то, что слышал, и удержал его от пути. Герцог призвал посла, который в это время прибыл, чтобы пригласить герцога, и попросил передать его господам благодарность за верность и приглашение и [сказать], что он [герцог] не может в настоящее время навестить их из-за внезапного нападения варваров⁴ и не мешкая приступит к своим обязанностям. [В действительности], однако, герцог со своей дружиной направился на восток и, собрав войско, занял все земли, которые принадлежали в то время во всей Саксонии и в Тюрингии Майнцскому епископу Гато. Бурхарда ⁵ и Барду, из которых один был зятем короля, он поставил в столь тяжелое положение и на­столько изнурил частыми войнами, что те покинули страну, а он разделил все их владения между своими воинами ⁷. А Гато, видя, что его козням пришел конец [и] дела саксов процветают, изнуренный в равной степени как непо­мерной печалью, так и болезнью, вскоре после этого умер; это был человек очень благоразумный, в период малолетства Людвика ⁹ он весьма усердно за­ботился о державе¹⁰ франков, улаживал многие раздоры в королевстве, а Майнцскую церковь украсил благородным строением.

B

А для этого дела он имел, как говорят, весьма подходящего человека. Майнцского епископа по имени Гато ¹³. Это человек неизвестного происхожде­ния, однако он обладал проницательным умом, и было трудно различить, ког­да его решение лучше, когда хуже. Об этом можно заключить на основании одного его поступка ¹⁴. Ибо когда была война между Конрадом, отцом короля Конрада¹⁵, и Адальбертом¹⁶, то вначале был убит брат Адальберта, затем в знак мести за брата Адальбертом был убит также Кон­рад, и никто из королей не мог прекратить столь великую войну между этими выдающимися людьми. Наконец, чтобы уладить столь великий раздор, послали архиепископа; прибыв в город Адальберта¹⁷, он клятвенно пообещал или добиться для него мира с королем, или восстановить его без ущерба на своем месте, Адальберт, согласившись с этим, просил его, во имя веры и дружбы, отведать у него чего-либо, что будет ему угодно. Но тот отказался и сразу покинул город, а когда [Гато] проходил через город со всей дружиной, он, говорят, воскликнул: «О, сколь часто просит тот, кто отвергает предложенное; долгая дорога и поздний час вызывают у меня опасение, ибо ведь мы не сможем, будучи весь день голодными, совершать наш путь». Адаль­берт, обрадованный, склонился к ногам архиепископа и настоятельно просил его вернуться в город, дабы отведать [его стол]. Архиепископ, вернувшись с Адальбертом в город, как ему казалось, стал свободным от данной клятвы, поскольку вернул того на его место невредимым. Вслед за этим Адальберт, представленный королю Людовику¹⁸, был осужден и казнен. Итак, есть ли что-либо более негодное, чем такое вероломство? Однако ценой одной снесен­ной головы были сохранены жизни многих людей. И что может быть лучше такого решения, благодаря которому был устранен раздор, восстановлен мир¹⁹. Итак, благодаря таким превратностям, в то время... [и т.д. как в редакции С (см. ниже), опуская фразу "Этот, как рассказывают, Адальберт... счита­ем это не более как плодом народной молвы" и вплоть до слов «умер на следующий день»].

C

В то время на майнцском престоле находился епископ по имени Гато²², человек проницательный, рассудительный, по свойственной ему разносторонности превосходивший многих лю­дей. Этот муж, желая угодить королю Конраду и народу фран­ков, из хитрости, обычно свойственной людям, которым мы ее благодаря милости всевышнего прощаем, заказал сделать для него золотую цепочку и пригласил [герцога] на пир с тем, чтобы почтить его большим подарком. Между тем епископ зашел к мастеру с целью посмотреть на работу и, рассматривая цепочку, как говорят, вздохнул. Мастер спросил, что за причина [такого] вздоха. Тот ответил ему, что цепь эта должна быть обагрена кровью наилучшего мужа, дорогого ему Генриха. Мастер, услы­шал это, промолчал, а когда работа была сделана и отдана, по­просил [позволения] отлучиться, на что получил разрешение; выйдя навстречу герцогу [Генриху], идущему по упомянутому делу, [мастер] сообщил ему о том, что слышал. [Герцог], сильно разгневанный, призвал посла, прибывшего как раз от епископа, чтобы пригласить его [герцога], «Иди,—сказал [герцог],—и скажи Гато, что шея у Генриха не сильнее, чем у Адальберта, и что мы предпочитаем сидеть дома и размышлять о службе ему, чем обременять его многочисленной нашей дружиной»²³. Этот, как рассказывают, Адальберт, когда-то поддержанный самим епископом в вере, был обманут его советом, по так как мы этого не проверяли и никогда не получали подтверждения этому, то считаем это не более как плодом народной молвы²⁴. [Генрих] тотчас занял все земли, которые по праву принадлежали ему [Гато] и находились во всей Саксонии и Тюрингии. А Бурхарда и Барду, из которых один был зятем короля, он поставил в столь тяжелое положение и настолько изнурил тяжелыми войнами, что те покинули его страну, а он разделил все их владения между своими воинами. А Гато, видя, что его козням пришел конец, из­нуренный в равной степени как непомерной печалью, так и бо­лезнью, несколько дней спустя умер. Были также и такие, кото­рые говорили, что он был поражен молнией и, сокрушенный этим ударом, умер на следующий день.

23. Король же послал брата с войском в Саксонию, чтобы ее опустошить. Когда тот приблизился к городу, который назы­вается Гересбург², он, как передают, стал заносчиво говорить, что ничто так его не заботит, как то, что саксы не осмелятся пока­заться перед стенами, чтобы он мог с ними сразиться. Эти сло­ва были еще на его устах, как тут в миле от города саксы рину­лись навстречу ему в, когда завязалось сражение, учинили такую сечу франкам, что мимы³ спрашивали, где та преисподняя, ко­торая сможет поглотить такое количество убитых. А брат короля Эберхард, который [наконец] избавился от опасений по поводу [возможного] отсутствия саксов — ведь [теперь] он видел, что они присутствуют, — был постыдно обращен ими в бегство и ушел [с места боя].

24. Король, прослышав, как плохо воевал его брат, собрав все доблестные [силы] франков, отправился на поиски Генриха. Последний был обнаружен в крепости города под названием Грон², у [король] попытался взять приступом эту крепость. По­сле того как [к Генриху] были отправлены послы с предложением сдаться добровольно, [король] дал обещание, что [в случае сдачи Генрих] станет [для короля] другом и не будет рассмат­риваться как враг.

Во время пребывания этих послов появился Титмар с Восто­ка ², человек очень искусный в военном доле, весьма много­опытный в различных делах и врожденной своей хитростью пре­восходивший многих смертных. Придя [к Генриху], когда у него находились послы короля, он спросил, где тот хочет, чтобы вой­ско разбило лагерь. [Генрих], полагавший уже было, что при­дется сдаться франкам⁵, почувствовал вновь уверенность, услы­шав о войске, [и] поверил, что оно есть. На самом деле, однако, Титмар говорил это лишь для вида, ибо [в действительности] пришел всего лишь с пятью людьми. А когда герцог [Генрих] спросил, сколько же [у него] отрядов, тот ответил, что может вывести их до 30; послы были обмануты и вернулись к королю Титмар, таким образом, одолел своей хитростью тех, которых герцог Генрих не мог победить оружием. Ибо франки еще до рас­света покинули лагерь, и каждый вернулся к себе [домой].

25. Король же отправился в Баварию, сразился с Арнульфом ² и там, как рассказывают некоторые, раненый вернулся к себе в отечество. И так как он чувствовал себя изнуренным вследствие недуга и [был удручен] тем, что ему не сопутствует счастье, то призвал брата, который как раз [в это время] наве­стил его, и сказал ему так: «Чувствую я, брат [мой], что не смо­гу влачить эту жизнь дольше, так повелевает бог, который распоряжается всем, так велит тяжелый недуг. Поэтому подумай о себе, и, что прежде всего касается тебя, позаботься о всем коро­левстве франков³, и будь внимателен к моему, твоего брата, со­вету⁴. Брат [мой], мы располагаем войском, которое всегда можно собрать и которым [лишь] следует руководить, в нашем распоряжении города и оружие с королевскими инсигниями, мы имеем все, чего требует королевское величие, все, кроме счастья [добрых нравов]. Счастье, брат [мой], с [сопутствующими ему] благороднейшими нравами^s перешло к Генриху, высшее благо государства находится [теперь] у саксов. Так возьми эти инсигнии, святое копье, золотые запястья, меч древних королей и корону, ступай к Генриху и заключи с ним мир, чтобы всегда иметь его в качестве союзника. Что пользы будет от того, если народ франков вместе с тобой падет перед ним? Ведь [все равно] он будет королем и повелителем многих народов»⁸. На эти слова брат со слезами ответил, что согласен. Вскоре король умер; это был человек сильный и могущественный, выдающийся во время мира и войны, известный своей щедростью и многими добродетелями; он был погребен в своем городе Вилинабурге, и все франки с печалью его оплакивают.

26. Итак, как и повелел король, Эберхард явился к Генриху, вверил ему себя и все свои сокровища, заключил с ним мир и снискал [его] дружбу, которую сохранял верно и прочно до кон­ца. Затем, когда князья и старейшины войска франков собра­лись в месте по названию Фридислар², он назначил [десигнировал] его королем перед всем народом³ франков и саксов. А [Генрих], когда архиепископ, которым в то время был Геригер⁴, предложил ему корону и помазание, [последнее] не отверг, но и не принял: «Мне достаточно того,—сказал [Генрих], — что вы по соизволению милости божией и по своему милосердию⁵ провозгласили меня королем и определили меня перед моими знатными [людьми]. А помазание и корона пусть будут уделом лучших, мы же полагаем, что мы недостойны такой почести». Речь [Генриха] встретила одобрение всего народа⁷, и, стека­ясь толпами, поднимая правую руку к небу и с громкими криками провозглашая имя нового короля, все его приветство­вали⁸.

27. Генрих ², став, таким образом, королем, отправился со всей своей дружиной на войну против герцога Швабии ³ Бурхарда⁴. Этот [герцог] хотя и был непобедимым воином⁵, однако, будучи весьма благоразумным, решил, что не сможет выдержать борьбы с королем, и поэтому сдался ему сам со всеми своими го­родами и всем народом своим. После столь успешного оборота дел [Генрих] перешел отсюда в Баварию, во главе которой был герцог Арнульф. Когда последнего обнаружили в крепости горо­да по названию Регенсбург⁷, [Генрих] осадил город. Арнульф, видя, что не в состоянии сопротивляться королю, открыл воро­та [своего города], вышел навстречу королю и сам сдался ему со всем своим герцогством. Он был с почетом принят [Генрихом] и провозглашен другом короля⁶. Король [Генрих], преуспевая и возвышаясь со дня на день, приобретал все большие силы, величие и славу⁸. А после того как [Генрих] воссоединил, усми­рил и упорядочил [свое] королевство, которое во многих своих частях было приведено при его предшественниках в бес­порядок вследствие внутренних и внешних войн¹², [он] отпра­вился в поход против Галлии и державы Лотаря.

28. Лотарь² был сыном императора Хлодвика³, потомка Карла Великого; его братьями были Карл и Хлодвик. Карлу достались области Аквитания и Васкания, имеющие границей Барселону, город Испании, на западе. Британское море на севе­ре, горный хребет Альпы — на юге и реку Маас на востоке. Земля⁸ между рекой Маас и рекой Рейн отошла к Лотарю. Об­ластью Людовика стала [страна] от Рейна до границ Иллирика и Паннонии, вплоть до реки Одер и области Дуная. При этих братьях, еще до того как они разделили власть, произошло знаменитое сражение при Фонтинате¹². После происшедшего [все] оставалось нерушимым ¹³ и все владения по праву наслед­ства перешли к Карлу, прадеду того Лотаря, о котором мы упомянули выше.

29. Из Восточной Франконии к [Карлу] прибыл некто по имени Одо², человек сильный и благоразумный, своим советом он содействовал удачной войне с датчанами, которые уже в те­чение многих лет тревожили королевство Карла, причем за один день [войны] их было убито сто тысяч. Одо стал вследствие это­го знаменитым, занял выдающееся положение, и сам король про­возгласил его вторым [человеком] в королевстве; [однако] ког­да он прибыл к королю, он довольствовался услугами всего лишь одного слуги. Карл ³, умирая, завещал, чтобы Одо помнил о милости, оказанной ему, чтобы он не отказал его сыну, если тот родится, в таком же покровительстве, которое было оказано ему самому. Ибо тогда у него сына не было, но королева была беременна; и когда после смерти отца родился сын, Одо про­возгласил его в королевстве и дал [ему] имя отца.

Однако император Арнульф, изгнавший из Германии⁴ Кар­ла⁵ старшего, после его смерти предъявил притязания на все королевство. Одо выдал ему корону, скипетр и прочие королев­ские регалии; и благодаря императору Арнульф получил вла­дение своего господина. Вследствие этого до сего дня между потомками Каролингов и преемниками Одо идет борьба из-за королевства, а также идет спор между Каролингами и восточны­ми франками из-за королевства Лотаря.

30. По этой причине король Генрих отправился в поход про­тив Карла и неоднократно разбивал его войско, и судьба благо­приятствовала храброму мужу. Ибо Гуго, отец которого Ро­берт², сын Одо, был ослеплен в войске Карла, подослал [туда людей] и хитростью захватил [Карла] и заключил его под госу­дарственную стражу до конца жизни. А король Генрих, узнав о случившемся с Карлом, опечалился, подивился превратностям судьбы, общей [всем] людям, ибо тот [Генрих] прославился на­божностью не меньше, чем доблестью оружия. И [Генрих] ре­шил воздержаться от войны, надеясь победить лотарингцев ско­рее хитростью, поскольку племя это было изменчивым, привыч­ным к лукавым уловкам, склонным к войне и изменениям в делах. В то время среди лотарингцев был некто по имени Кристиан³, который, видя, что у короля все идет успешно, стал изыскивать [возможность] заслужить большую милость у короля, и вот, притворившись больным, он призвал к себе Гизелберта, которо­му по наследству после отца ⁴ перешла верховная власть над страной, хитростью захватил его и под стражей отправил к ко­ролю Генриху. А Гизелберт был знатного рода и происходил из древней семьи. Король принял его с большой радостью, так как полагал, что только через него сможет завладеть всей Лотарингией. Затем, видя, что юноша этот весьма усерден,, что происхо­дит он из знатного рода и принадлежит к людям могуществен­ным и богатым, стал обращаться с ним благожелательно и по­том, наконец, обручив с ним дочь по имени Герберта, связал его с собой в равной степени и родством и дружбой, отобрав у него все лотарингские владения.

31. Славная, благороднейшая, обладающая исключительной мудростью королева, по имени Матильда, родила ему [Генри­ху] еще и других детей. [А именно] первородного сына, любим­ца мира², по имени Оттон³, второго [сына], нареченного именем отца, мужа храброго и ловкого, Генриха⁴, и, наконец, третьего, по имени Бруно⁵, которого мы видели как выполняющего обя­занности и архиепископа и великого герцога. И пусть никто не считает его [Бруно] повинным в этом, так как мы читаем, что и святой Самуил и многие другие были в одно и то же время и священнослужителями и правителями. Она родила ему также, еще и вторую дочь, которая вышла замуж за герцога Гуго.

А сама госпожа королева⁸ была дочерью Тиадорика, братья­ми которого были Видукинд, Иммед и Регинар. А этот Регинар был тем самым, который воевал против датчан, в течение долгого времени опустошавших Саксонию, он победил их и ос­вободил отечество от их вторжения вплоть до сего дня; а были они [эти три брата] потомками великого герцога Видукинда, который почти в течение тридцати лет вел жестокую войну про­тив Карла Великого.

32. Когда внутренняя война уже кончилась, вновь но всей Саксонии пошли венгры, они предавали огню города и селения и совершали повсюду такое кровопролитие, что угрожали вели­чайшим опустошением. Король же находился в крепости города под названием Верлаон². Ибо [в борьбе] против столь жестокого племени, [как венгры], он не мог положиться на воинов, еще не­опытных и привыкших [лишь] к внутренней войне. Какую резню учинили в те дни [венгры], сколько они сожгли монастырей, об этом, полагаем, лучше умолчать, чем вновь повторять³ описание наших бедствий. Случилось так, что одного из венгерских князей взяли в плен и связанным привели к королю. Венгры же на­столько почитали этого [князя], что за выкуп его предложили громадное количество золота и серебра. Но король отказался or золота, оп потребовал мира и, наконец, добился его; после того как пленного вместе с дарами возвратили [венграм], был про­возглашен мир на десять лет⁴.

33. Когда король перешел Рейн с целью распространить власть над Лотарингией, к нему прибыл посол Карла и, привет­ствуя его в смиренных выражениях, сказал: «Мой господин, Карл, наделенный некогда королевской властью и недавно лишенный ее, послал меня к тебе заявить, что для него, окруженного врагами, нет ничего более отрадного, ничто не доставляет ему большего удовольствия, чем слышать о твоей славе и твоих великолепных успехах, чем утешаться при известии о твоих добле­стях. И [Карл] посылает тебе это как знак верности и доверия». [При этих словах] он вынул из-за пазухи руку достопочтенного мученика Дионисия², оправленную в золото и драгоценные кам­ни³. «Возьми это, — сказал посол, — как залог вечного мира и взаимной любви. Карл очень желает поделиться с тобой этой частицей святых останков, составляющих единственное утешение франков, населяющих Галлию, после того как славный мученик Вит покинул нас нам на погибель и посетил Саксонию⁵, прине­ся вечный мир вам. Ибо после того, как тело его перенесено от нас, у вас прекратились внутренние и внешние войны, и как раз с этого времени датчане и норманны стали производить вторже­ния в нашу страну». Король [Генрих] с величайшей благодар­ностью принял божественный дар, преклонился перед святыми останками и почтил их величайшим уважением.

Поиск по сайту: