ФИНАНСОВЫЙ КАПИТАЛ ПРОТИВ СОЦИАЛЬНОГО КАПИТАЛА

Богатство, производительность, сбалансированные бюджеты и право собственности — не единственные аспекты классической экономической теории, нуждающиеся в переосмыслении. Даже основополагающий принцип капитализма дрогнул под влиянием горизонтальных экономических возможностей, открываемых технологиями третьей промышленной революции.

Капитализм опирается на идею о том, что накопление индивидуального богатства может осуществляться в форме финансового капитала, приносящего еще большее богатство через контроль технических средств, с помощью которых создается богатство, и транспортных средств, с помощью которых богатство перемещается.

Промышленные революции, основанные на ископаемом топливе, требовали огромных первоначальных затрат. Технология использования пара, получаемого за счет сжигания угля, была значительно более дорогостоящей, чем технология использования энергии дров и текущей воды. Высокая стоимость новых источников энергии и технологий, а также сопутствующей им специализации задач и квалификаций требовала централизованного управления и производства под одной крышей, то есть того, что впоследствии стали называть фабричной системой.

В Англии первой на новую модель перешла текстильная отрасль. За нею вскоре последовали другие кустарные производства. Новый класс богатых купцов накопил достаточный капитал, чтобы владеть средствами производства, которые прежде принадлежали самим ремесленникам. Их стали называть капиталистами. Неспособные конкурировать с экономией на масштабе и темпами производства на новых предприятиях-фабриках ремесленники потеряли независимость и стали наемными работниками на фабриках и рабочей силой промышленной революции. Историк Морис Добб охарактеризовал суть перехода от ручного труда к промышленному производству и от ремесленного производства к капиталистическим предприятиям так: «Подчинение производства капиталу и возникновение классовых отношений между капиталистом и работниками должно, таким образом, рассматриваться как водораздел между старым способом производства и новым» [25].

В новых распределенных и ориентированных на сотрудничество коммуникационном и энергетическом пространствах третьей промышленной революции накопление социального капитала становится таким же важным и ценным, как и накопление финансового капитала. Это связано с тем, что стоимость входа в сети стремительно падает по мере удешевления коммуникационных технологий. Сегодня почти 2 млрд человек, имеющих настольный компьютер или сотовый телефон, позволяющий входить в Интернет, получают доступ друг к другу со скоростью света и обладают более значительным распределенным влиянием, чем глобальные телевизионные сети [26]. В скором времени падение стоимости технологий использования возобновляемых источников энергии обеспечит каждому человеку примерно такой же доступ к энергии через распределенные энергосети.

Чрезвычайно капиталоемкие во владении гигантские телефонные и радиотелевизионные средства коммуникации, а также электростанции на ископаемом топливе и атомной энергии на рынках уступают дорогу новому распределенному капитализму, в котором низкая стоимость входа в горизонтальные сети позволяет практически каждому стать предпринимателем и сотрудничать в открытом интернет-сообществе и межсетевых сообществах. В конечном итоге финансовый капитал нередко оказывается не таким важным, как социальный капитал, по крайней мере на начальном этапе, для создания новых мегапредприятий. Подтверждением являются те два с небольшим десятка молодых людей, которые создали Google, Facebook и другие глобальные сети буквально в своих комнатах в студенческих общежитиях.

Речь не идет о том, что финансовый капитал больше не нужен. Он по-прежнему необходим, но способ его использования изменился фундаментальным образом. По мере того, как экономика становится более горизонтальной и распределенной, а также более благоприятной для равноправных взаимоотношений, чем для независимого обмена, меняется сам характер извлечения дохода компаниями. Создание собственности для обмена — краеугольный камень капитализма — становится все более неприбыльным в интеллектуальной экономике, где стоимость обмена становится все меньше и меньше и в конечном итоге падает практически до нуля. Этот процесс уже идет и будет лишь ускоряться в ближайшие десятилетия по мере созревания инфраструктуры третьей промышленной революции. Когда это произойдет, обмен собственности на рынках уступит место взаимоотношениям на основе доступа в сетях, ориентированных на сотрудничество, а производство на продажу превратится в производство для использования в определенное время. Корреспондент газеты New York Times Марк Левин описывает новый образ мышления, отмечая, что «совместное использование по отношению к собственности представляет собой то же самое, что iPod по отношению к восьмому треку, что солнечная батарея по отношению к угольной шахте. Совместное использование является чистым, живым, изысканным, постмодернистским, — владение собственностью является унылым, эгоистичным, боязливым, ретроградным» [27]. То, что я описываю, — это фундаментальное изменение характера функционирования капитализма, которое сейчас происходит в традиционных производственном и розничном секторах, переформатирование способа ведения бизнеса компаниями.

На традиционных капиталистических рынках прибыль представляет собой надбавку к транзакционным издержкам. Иными словами, на каждом этапе процесса переработки по всей цепочке создания стоимости продавец поднимает стоимость для покупателя, чтобы получить прибыль. Итоговая цена товара или услуги для конечного потребителя включает в себя эти надбавки.

Однако информационная и коммуникационная технологии третьей промышленной революции кардинально сокращают транзакционные издержки по всей цепочке создания стоимости в каждой отрасли и секторе. Сокращать издержки будут в скором времени и распределенные возобновляемые источники энергии. Новые отрасли, связанные с производством зеленой энергии, повышают результативность и сокращают затраты все более быстрыми темпами. По аналогии с генерированием и распространением информации, которые становятся практически бесплатными, стоимость генерирования и распространения энергии из возобновляемых источников тоже будет стремиться к нулю. Солнце и ветер доступны каждому и никогда не иссякают.

Когда транзакционные издержки подключения к коммуникационной/ энергетической системе третьей промышленной революции приблизятся к нулю, прибавлять надбавку будет не к чему и понятие прибыли придется переосмысливать. Это уже происходит в коммуникационной составляющей третьей промышленной революции. Сокращение транзакционных издержек в музыкальном бизнесе и издательском деле с появлением возможности скачивания музыкальных файлов, электронных книг и новостных блогов буквально подрывает эти традиционные отрасли. Такого же подрывного эффекта можно ожидать и от зеленой энергии, 3D-печати и других технологий. Так что же будет источником прибыли компаний, когда транзакционные издержки упадут, а надбавка исчезнет?

При приближении к экономике без транзакционных издержек собственность по-прежнему будет существовать, но оставаться в руках производителя, а потребитель будет получать к ней доступ на время. Зачем кому-то держать что-то в собственности в мире непрерывного обновления, где новые продуктовые линейки появляются и уходят с рынка в одночасье? В экономике третьей промышленной революции время станет дефицитным товаром и ключевой единицей обмена, доступ к услугам заменит собственность в качестве главной коммерческой движущей силы.

Покупка компакт-дисков быстро уступила место подписке в прошлом десятилетии. Компании вроде Rhapsody и Napster предоставляют подписчикам доступ к своим музыкальным библиотекам и право скачивать понравившиеся записи в течение месяца или года.

Приобретение автомобиля в собственность, когда-то воспринимавшееся как обряд посвящения во взрослый мир имущественных отношений, все больше сдает позиции перед договорами аренды. Автопроизводители, такие как GM, Daimler и Toyota, предпочитают оставлять автомобили у себя и заключать долгосрочные договоры на обслуживание своих клиентов. В результате потребитель платит за право пользования автомобилем 24 часа в сутки в течение срока аренды. Автопроизводитель получает привязанного к нему клиента, а потребитель — транспортное средство и легкий обмен автомобиля каждые два-три года, оставляя заботу об обслуживании и ремонте дилеру.

Таймшеры также стали популярной бизнес-моделью. Вместо покупки второго дома миллионы людей приобретают теперь доли в недвижимости для отдыха на условиях таймшера, дающего право жить там в течение определенного времени. Есть даже программы, предоставляющие доступ к тысячам домов по всему свету.

Еще интереснее то, что в мире, где доступ начинает вытеснять владение на правах собственности, а собственность остается в руках поставщика и предоставляется пользователям на время в форме лизинга, аренды, таймшера, договора на обслуживание и других временных соглашений, экологическая устойчивость становится неотъемлемой частью конечного результата, а не просто социально ответственным действием со стороны сознательного и просвещенного руководства.

Когда автомобиль остается в собственности автопроизводителя с момента схода с конвейера до утилизации, у компании появляется внутренняя заинтересованность в выпуске надежного, дешевого в эксплуатации транспортного средства из легко утилизируемых материалов с минимальными выбросами углекислого газа. Когда гостиничные сети вроде Starwood строят и держат в собственности недвижимость, эксплуатируемую на условиях таймшера, у них возникает прямой интерес к минимизации затрат энергии и использованию самых экологически устойчивых ресурсов для обеспечения качественного отдыха пользователей.

Переход от взаимоотношений покупатель — продавец к взаимоотношениям поставщик–пользователь и от обмена собственности на рынках к предоставлению на время доступа к услугам в сетях меняет наше представление об экономической теории и практике. На более глубоком уровне зарождающаяся энергокоммуникационная инфраструктура третьей промышленной революции меняет наш подход к оценке экономического успеха.

Поиск по сайту: