ЮЖНОАМЕРИКАНСКИЙ СОЮЗ

Союз южноамериканских наций — сравнительно недавнее проявление континентализации. Две более ранних региональных ассоциации — Андское сообщество наций, учрежденное в 1969 г. Боливией, Колумбией, Перу, Чили и Эквадором, и Общий рынок стран Южной Америки (МЕРКОСУР), учрежденный в 1991 г. Бразилией, Парагваем, Уругваем и Аргентиной, — были ориентированы на создание общего пространства свободной торговли.

В мае 2008 г. главы 12 государств Южной Америки решили объединиться и создать Союз южноамериканских наций. Этот союз вобрал в себя два существовавших на тот момент таможенных союза, МЕРКОСУР и Андское сообщество наций. В него, кроме того, вошли еще Гайана, Суринам и Венесуэла. Общая территория союза составляет 17 715 335 кв. км, население — 388 млн человек, а ВВП достигает $4 трлн. Молодой Союз южноамериканских наций имеет общую систему обороны. Его первый генеральный секретарь, бывший президент Аргентины Нестор Киршнер, получил назначение в 2010 г., но вскоре умер. Нынешний генеральный секретарь Мария Эмма Межья Велес ранее занимала пост министра иностранных дел Колумбии. Страны-члены договорились также о создании южноамериканского парламента, введении единого паспорта, выпуске общей валюты и образовании интегрированного единого рынка к 2014 г.

Договор о создании союза относит энергетический вопрос к числу важнейших и предусматривает строительство континентальной инфраструктуры для совместного использования энергии и электричества. Энергетический совет Южной Америки, созданный в апреле 2007 г. 12 странами, официально является частью Союза южноамериканских наций и отвечает за выработку стратегии Южной Америки в области энергетики. Совет отдает приоритет освоению имеющихся на континенте в избытке возобновляемых источников энергии, поскольку «они играют важную роль в диверсификации основного энергетического баланса и обеспечении энергетической безопасности, способствуют созданию условий для всеобщего доступа к энергии и сохраняют окружающую среду» [24].

На практике, однако, многие страны Южной Америки не торопятся отказываться от ископаемого топлива. Бразилия, экономический двигатель континента, является исключением. В ее энергобалансе 84% электричества дает возобновляемая гидроэнергетика, а на этанол местного производства приходится 20–25% каждого литра горючего, потребляемого транспортом [25]. Высокая доля гидроэлектроэнергии и этанола, получаемого из растительного сырья, делает Бразилию одной из самых передовых экономик на основе возобновляемых источников энергии в мире.

Вместе с тем роман Бразилии с возобновляемыми источниками энергии может завершиться. Открытие огромных запасов нефти в глубоководных месторождениях на шельфе в последние годы сделало Бразилию одним из крупнейших мировых производителей нефти — сейчас она находится на 12-м месте — и заставило задуматься о будущей энергетической политике, как внутренней, так и международной: куда идти дальше, в сторону третьей промышленной революции или вернуться к старой нефтяной культуре [26].

Туманно и будущее бразильской гидроэлектроэнергетики. Хотя вода является возобновляемым ресурсом, глобальное потепление ведет к кардинальному изменению гидрологического цикла планеты, к более сильным наводнениям и к более продолжительным засухам. Амазонка — основной источник гидроэлектроэнергии — течет в тех местах, которые уже страдают от засух, вызванных изменением климата. В 2001 г. страна пережила рекордную засуху, значительно сократившую гидроэлектрическую мощность. В результате в энергетической системе наблюдались кратковременные перебои в электроснабжении и отключения на протяжении целого года.

Более суровые засухи в будущем могут также снизить урожаи сахарного тростника и привести к повышению цены этанола. В то же время в Бразилии нет недостатка в солнечной энергии. Ее, правда, нужно еще поставить себе на службу, но она может восполнить недостаток энергии в периоды падения ее выработки.

Венесуэла — еще одно интересное отклонение от нормы. Страна просто купается в тяжелой нефти, являясь девятым по величине экспортером этого сырья. Уго Чавес использовал доходы от продажи нефти в стратегических целях — на геополитической арене — для продвижения своей идеологической программы, а внутри страны — для продвижения уникальной разновидности популистского социализма. При нефтяных доходах, составляющих около 30% совокупного ВВП, можно подумать, что Чавес меньше всех был заинтересован в переходе на возобновляемые источники энергии и в третьей промышленной революции [27]. Однако в мире, где неопределенность стала нормой, политическое поведение и политические решения зачастую непредсказуемы.

На дворе было 17 сентября 2006 г. Мы с женой наслаждались нашим традиционным совместным воскресным завтраком. На столе лежала развернутая газета New York Times. Я быстро пролистал ее и остановился на разделе «Идеи и тенденции», где целая полоса была посвящена любимым книгам Уго Чавеса. Автор статьи пытался составить психологический портрет этого деятельного лидера и понять его образ мышления. Я пробежался по списку произведений, которые он постоянно держал под рукой: Виктор Гюго, «Отверженные»; Мигель де Сервантес, «Дон Кихот»; Майкл Мур, «Где моя страна, чувак?»; Фритьоф Капра, «Поворотный пункт»; Джон Кеннет Гэлбрейт, «Экономика невинного обмана» и Джереми Рифкин, «Водородная экономика». Я просмотрел список еще раз. Мы никогда не встречались с г-ном Чавесом и даже не переписывались с ним. Затем я проштудировал всю статью в надежде понять, почему Чавес так заинтересовался моей книгой — как-никак она была посвящена закату нефтяной эры, источника жизненной силы венесуэльской экономики. Чавес замечает в статье, что мою книгу ему порекомендовал прочитать Фидель Кастро, глава Кубы, и он последовал его совету. (С Фиделем Кастро я тоже никогда не встречался.)

По сообщениям печати, в июле 2006 г. во время государственного визита в Иран Чавес выступил с предупреждением и призвал иранскую публику готовиться к совершенно другому энергетическому будущему после заката нефтяной эры. Он сослался на «Водородную экономику» и сказал, что «эта книга опирается на нечто большее, чем гипотеза, — это бесспорный факт… нефть раньше или позже закончится» [28]. Для большинства опытных специалистов на Ближнем Востоке американские исследования, предсказывающие глобальный пик производства нефти, не добавляют ничего нового к тому, что они и без того всегда знали. На Ближнем Востоке есть поговорка, смысл которой примерно такой: «Мой дед ездил на верблюде, мой отец ездил на автомобиле, я летаю на самолете, а мой внук будет ездить на верблюде».

Не обязательно. Пустыни Ближнего Востока и Северной Африки получают на квадратный сантиметр больше солнечной энергии, чем любой другой регион в мире, — потенциал солнечной энергетики фактически выше, чем энергетический потенциал нефти, извлекаемой из-под их песков. В Объединенных Арабских Эмиратах, пятом по величине производителе нефти, уже идет подготовка к постнефтяной эре. Абу-Даби вкладывает миллиарды долларов в строительство нового города посреди пустыни. Он получил название Масдар и представляет собой постуглеродный город, который будет использовать исключительно энергию солнца, ветра и других возобновляемых источников. Это город третьей промышленной революции, первый из тысяч подобных городов, которые станут узлами распределенных сетей, покрывающих все континенты. Я был там в 2009 г. и наблюдал, как инженеры и строители возводят первое здание. Таких сооружений мне прежде видеть не доводилось. Конструкция, строительные материалы и внешний вид здания напоминали нечто из футуристического фильма. Зрелище буквально захватывало дух.

Так к чему же именно призывал Чавес в своем выступлении? Он говорил, что переход к третьей промышленной революции нужно начинать прямо сейчас, а не дожидаться, пока нефтяная труба пересохнет и будет поздно хвататься за голову.

Первый раз я услышал эту мысль летом 2002 г. из уст другого человека, от которого трудно было ожидать подобных высказываний, — генерального директора одной из ведущих мировых нефтяных компаний. Мы с женой были в Лос-Кабосе, Мексика, на форуме «Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества», ежегодной встрече глав государств Тихоокеанского региона. Вместе со мной на пленарном заседании выступал Рауль Муньос Леос, генеральный директор Pemex, мексиканской государственной нефтяной компании. На тот момент Мексика была пятым по величине производителем нефти в мире. Я изложил свои соображения относительно приближающегося пика производства нефти, призвал глав правительств готовиться к переходу к постуглеродной экономике и ожидал, что г-н Муньос Леос выразит вежливое несогласие со мной и даст более оптимистичный прогноз. Однако он доложил собравшимся, что, согласно исследованиям, проведенным Pemex, Мексика должна достичь пика производства нефти в районе 2010 г. Присутствовавшие онемели от изумления. Можно было услышать, как на пол упала скрепка. В зале поднялся один из лидеров мексиканского бизнеса и спросил Муньоса Леоса, какие последствия это будет иметь для Мексики, учитывая, что поступления от продажи нефти составляют значительную часть ВВП страны и доходов бюджета.

Муньос Леос ответил осторожно. Он сказал, что согласен со мной и что Мексике, как и миру в целом, нужно немедленно включаться в подготовку к новой эре возобновляемой энергии. По его словам, наиболее правильным для Мексики будет вложение значительной части существующих нефтяных доходов в инфраструктуру экономики на возобновляемых источниках энергии. Он напомнил собравшимся, что Мексика с ее изобилием солнца и ветрами на побережье обладает большими ресурсами для возобновляемой энергетики.

На следующий год Министерство энергетики пригласило меня в Мексику для обсуждения перспектив перевода Pemex на возобновляемые источники энергии и вложения средств в столпы, на которых держится экономика третьей промышленной революции. Насколько мне известно, вскоре после этой встречи Муньос Леос покинул Pemex. Однако на его пророческие замечания стоит обратить внимание всем странам, как импортерам, так и экспортерам нефти. Время второй промышленной революции истекает, как и время для закладывания инфраструктуры третьей промышленной революции.

Мне вспомнилось, что Америка, когда-то ведущая нефтяная держава мира, достигла пика производства нефти в начале 1970-х гг., и с тех пор ее экономика все больше и больше зависит от импорта нефти. Президент Джимми Картер еще за три с лишним десятилетия до Муньоса Леоса из Pemex и президента Венесуэлы Чавеса пытался предупредить американский народ о необходимости поиска альтернативы нефти.

В 1979 г., в мрачные дни второго нефтяного кризиса, когда добыча иранской нефти практически прекратилась в результате революции, дефицит топлива вновь привел к появлению длинных очередей на автозаправках по всей территории США, как и во времена первого нефтяного кризиса 1973 г. Американцы возмущались и искали решение проблемы, которая, казалось, была им неподконтрольна. Понимая царившие в стране настроения, президент Картер выступил с самым важным посланием за весь период пребывания его у власти, хотя в то время оно было принято без восторга, да и потом служило предметом насмешек со стороны политических обозревателей.

В Белом доме эту речь назвали «О кризисе доверия», а в популярной прессе ее окрестили «Речью о недуге». Читая ее сейчас, более 30 лет спустя, я поражаюсь пророческому характеру послания президента. Картер понимал, что мы становимся все более зависимыми от иностранной нефти, и что цена энергоносителей в последующие десятилетия будет только расти. Он сказал, что нефтяной кризис является кульминацией череды событий, что вот уже четверть века идет разрушение веры американского народа в более светлое завтра — краеугольного камня американской мечты. Покушение на президента Кеннеди, на его брата Роберта Кеннеди и на Мартина Лютера Кинга-младшего; продолжительная, изнурительная война во Вьетнаме, разделившая Америку; рост инфляции и безработицы и снижение уровня заработной платы подрывают американский дух, ведут к «кризису доверия». Длинные очереди на автозаправках и рост стоимости бензина, остальных нефтепродуктов и связанных с ними услуг усугубляют кризис доверия и превращают американцев из нации надежды в нацию отчаяния.

Президент призвал своих братьев-американцев присоединиться к нему в великом походе за энергетическую независимость, вернуть Америку на свой путь и восстановить веру в будущее: «Энергия будет прямым тестом нашей способности сохранять единство как нации, и она может также служить стандартом, на котором мы сосредоточимся. На поле сражения за энергию мы сможем обрести новую веру в нацию и вновь взять в свои руки нашу общую судьбу» [29].

Президент подал пример, установив первые солнечные панели на крыше Белого дома и дровяную печь в его жилой части. Он выдвинул смелые новые инициативы по сокращению зависимости от иностранной нефти наполовину к концу текущего десятилетия, по развертыванию программ энергосбережения и поиска альтернативных источников топлива. Картер предложил законопроект по созданию «банка солнечной энергетики», который должен помочь США «достичь критически важной цели — удовлетворения 20% нашей потребности в энергии за счет солнечной энергетики к 2000 г.». Он обратился к американцам с просьбой снизить температуру в регуляторах отопления, объединяться для совместной эксплуатации автомобилей и пользоваться общественным транспортом. И, наконец, он потребовал создать энергетический совет, аналогичный Управлению военного производства, которое во время Второй мировой войны осуществляло надзор за мобилизацией страны, с целью обеспечения победы в войне за энергетическую независимость [30].

Когда цена нефти на мировом рынке пошла вниз, американское деловое сообщество и общество потеряли интерес к великому походу за энергетическую независимость. Преемник Картера президент Рональд Рейган убрал солнечные панели с крыши Белого дома и демонтировал дровяную печь в его жилой части. Америка вернулась в привычную колею — к приобретению все более прожорливых автомобилей и потреблению все большего количества энергии, необходимой для обеспечения расточительного, потребительского образа жизни.

Хотя предостережения Картера стерлись в общественном сознании за последующее десятилетие, громадные изменения в глобальной экономике заложили основу для пробных шагов в сфере континентализации Северной Америки, и энергия вновь сыграла в этом решающую роль.

Поиск по сайту: