Два рода счастья

В старые времена, когда боги, казалось, были еще очень близки к людям, жили в одном маленьком городе два певца, и обоих звали Орфеями.

Один из них был певцом великим. Он изобрел кифару, пред­шественницу гитары, и когда ударял по струнам и пел, все живое зачарованно внимало ему. Дикие звери кротко лежали у его ног, высокие деревья склонялись к нему: ничто не могло устоять пе­ред его песнями. Поскольку Орфей был так велик, он добился руки самой красивой девушки. Затем началось падение.

Еще во время свадебного празднества умерла прекрасная Эвридика, и полный бокал разбился до того, как он успел его при­губить. Но для великого Орфея смерть еще не означала конец. С помощью своего великого искусства он нашел вход в преис­поднюю, спустился в царство теней, переправился через реку забвения, прошел мимо Цербера и живым предстал перед тро­ном бога мертвых и тронул его сердце своей песней.

Бог мертвых отпустил Эвридику, но при одном условии, а Орфей был так счастлив, что не заметил коварства, скрытого за этой милостью.

Он пустился в обратный путь, а позади слышал шаги люби­мой жены. Невредимыми прошли они мимо Цербера, перепра­вились через реку забвения, начали подниматься к свету и уже видели его издалека. Тут Орфей услышал крик — Эвридика спот­кнулась, — в испуге обернулся, успев еще увидеть тень, падаю­щую в ночь, и остался один. И, потеряв самообладание от боли,| он запел прощальную песню: «Ах, я потерял ее, все мое счастье теперь позади!»

Сам он нашел дорогу обратно к свету, но, после того, как он| побывал у мертвых, жизнь потеряла для него всякий интерес! Когда пьяные женщины хотели отвести его на праздник моло-| дого вина, он отказался, и они разорвали его на куски.

Так велико было его несчастье, так бесполезно его искусст-| во. Зато его знает весь мир!

Другой Орфей был человеком маленьким. Он был простым уличным певцом, выступал на маленьких праздниках и играл для маленьких людей, он приносил им маленькую радость и сам получал от этого удовольствие. Так как за счет своего ис­кусства второй Орфей жить не мог, он освоил еще одну, обыч­ную, профессию, женился на обычной женщине, у него были обычные дети, при случае он грешил, был совершенно обык­новенно счастлив и умер старым и пресыщенным жизнью.

Но никто не знает его. Кроме меня.

Осел

Некий господин купил молодого осла и сразу стал приучать его к тяготам жизни. Он навьючивал на него тяжелые грузы, целыми днями заставлял работать, а поесть давал не больше, чем было необходимо, чтобы тот не умер с голода. Так малень­кий ослик превратился вскоре в самого настоящего осла.

Когда приходил его господин, он падал на колени, низко! склонял голову и с радостью позволял нагрузить на себя любую тяжесть, даже если чуть не падал.

Тем, кто это видел, было жаль осла. Они говорили: «Бедный осел!» — и старались сделать для него что-нибудь хорошее. Один попытался дать ему кусок сахара, другой кусок хлеба, а третий даже попробовал заманить его на свое зеленое пастбище. Но тот показал им, каким он был ослом. Одного укусил за руку, другого лягнул в бедро, а с третьим был упрям, как осел. Тогда они сказали: «Ну и осел!» — и оставили его в покое.

А у своего господина он ел с руки, пусть даже это была про­стая солома. Господин всюду расхваливал своего осла и гово­рил: «Это самый большой осел, которого я когда-либо видел!». Он дал ему имя Иа.

Позже люди не могли прийти к единому мнению о том, как правильно произносится это имя, пока один диалектик из Ба­варии не решил, что оно должно звучать так: «И я».

Выход

Где-то на юге, когда день еще только-только занимался, одна маленькая обезьянка взобралась на пальму, принялась разма­хивать тяжелым кокосовым орехом и орать во все горло.

Это услышал верблюд, подошел поближе, посмотрел на нее и спросил: «Что это с тобой сегодня?»

«Я жду большого слона. Я так долбану его кокосом, что у него череп треснет и искры из глаз посыплются!»

Но верблюд подумал: «Чего же ей все-таки надо?»

Около полудня пришел лев, улегся под деревом и собрался было вздремнуть. Тут он услыхал крики маленькой обезьянки и спросил: «Что это с тобой сегодня?»

«Я жду большого слона. Я так долбану его кокосом, что у него череп треснет и искры из глаз посыплются!»

Но лев подумал: «Чего же ей все-таки надо?»

После полудня пришел носорог, услышал обезьянкины воп­ли, удивился и спросил: «Что это с тобой сегодня?»

«Я жду большого слона. Я так долбану его кокосом, что у него череп треснет и искры из глаз посыплются!»

Но носорог подумал «Чего же ей все-таки надо?» Вечером пришел большой слон, потерся о пальму, стал сры­вать хоботом листья и есть. Но маленькая обезьянка сжалась среди ветвей в комок и сидела тихо, как мышка. Но вот боль­шой слон поднял голову, увидел маленькую обезьянку и спро­сил: «Что это с тобой сегодня?»

«Ничего. Я тут, правда, что-то такое сегодня кричала, но ты же не станешь принимать это всерьез!»

Но слон подумал: «Чего же ей все-таки надо?» Потом протрубил своему стаду и потопал прочь. Маленькая обезьяна долго еще сидела тихо. Потом взяла кокос, спустилась на землю и так треснула им о камень, что он лопнул. Потом выпила молоко и съела мякоть.

Мера

Некий человек пробирается сквозь толпу по ярко освещен­ным, празднично украшенным в преддверии Рождества улицам, и вдруг внимание его привлекает магазин, над которым пере­ливается огнями название «Деликатесы со всего мира».

Он останавливается и начинает разглядывать разнообраз­нейшие вкусности, так аппетитно разложенные перед ним, что у него даже слюнки текут.

Затем он прищелкивает языком и говорит: «Вот теперь я бы и вправду с удовольствием съел — кусочек черствого хлеба».

Поиск по сайту: