Основы социальной власти (психологические аспекты)

Проблема власти имеет ряд аспектов. Психологические аспек­ты власти следует отнести к числу важнейших, поскольку имен­но в нашем сознании так или иначе преломляются направленные на нас воздействия со стороны других индивидов и групп. Задача любой власти состоит в таком воздействии на сознание людей, которое сможет побудить их вести себя соответствующим обра­зом. Говоря о социальной власти, психологи имеют в виду потен­циальное социальное влияние, т.е. способность (и возможность) одного человека или группы влиять на других. Власть всегда имеет под собой определенную основу. В каждом конкретном случае можно найти такую основу, своеобразный источник, кото­рый дает начало ее влиянию. Именно специфика того или иного основания власти во многом определяет ее силу, продолжитель­ность воздействия на людей и другие характеристики.

Американские психологи Д. Френч и Б. Рэйвен предложили классификацию различных основ власти. Были выделены власть вознаграждения, принуждения, экспертная, информационная, референтная и легитимная (Raven and Rubin, 1983; Raven, 1992).

Первоначально типологический анализ этих источников вла­сти был сосредоточен на способах, посредством которых руково­дители низшего звена влияют на работников. Затем данная типо­логия была использована при изучении ряда других сфер соци­ального взаимодействия. Обратимся к рассмотрению этих источ­ников власти.

Власть вознаграждения основана на способности агента влия­ния каким-либо образом наградить другое лицо ("мишень") в случае признания позитивных итогов деятельности последнего. Так, отец может пообещать своему сыну-школьнику увеличить выдаваемую ему на карманные расходы сумму, если тот будет меньше времени уделять компьютерным играм, а больше — уче­бе. Другие примеры использования власти вознаграждения: пре­подаватель, говорящий студенту на экзамене, что поставит ему сразу отличную оценку, если тот ответит на один-единственный трудный вопрос; руководитель, обещающий работнику более вы­сокую заработную плату за повышение им производительности своего труда. В качестве возможных вознаграждений в организа­циях выступают также премии, продвижение по служебной ле­стнице, более высокий разряд, получение нового рабочего инст­румента, интересное трудное задание, заграничная командиров­ка и т.д.

Попытки использования власти вознаграждения характерны для избирательных кампаний. Так, в подавляющем большинстве программ кандидатов на те или иные выборные посты содержат­ся обещания всевозможных льгот для различных категорий насе­ления. Итоги голосования показывают, в определенной степени, насколько действенными, исходя из итогов голосования, оказа­лись эти обещания.

Власть вознаграждения предполагает наличие определенных ресурсов, которыми субъект влияния может распоряжаться. Важность получения контроля над ресурсами хорошо понимают те, кто занимается деятельностью в сфере политики или бизнеса. Поэтому люди вступают в острую предвыборную борьбу, стремят­ся занять ключевые места в различных комитетах и компаниях.

Власть принуждения основана на страхе. Она подразумевает способность агента влияния так или иначе наказать объект влия­ния, лишить его каких-то благ. Примеры использования власти принуждения: отец, угрожающий отшлепать своего сына школь­ника, если он не станет больше времени уделять учебе, а мень­ше — компьютерным играм; преподаватель, заявляющий студен­ту на экзамене, что поставит ему неудовлетворительную оценку, если тот не ответит на заданный вопрос; руководитель, грозящий своему работнику увольнением, если тот не увеличит производи­тельность своего труда. Вероятность получения того или иного наказания нередко выступает для человека в качестве мотиваци- онный силы, побуждая его действовать соответствующим образом.

Другие формы вознаграждения и наказания являются более личными. Так, согласие, признание, одобрение, симпатия, любовь могут рассматриваться как своеобразные продукты личных отно­шений, которые индивид предлагает или, наоборот, от которых воздерживается, исходя из уступчивости или неуступчивости другого лица. Неодобрение, неприязнь, враждебность могут быть скрытыми или явными угрозами в связи с неуступчивостью. Та­кие личные вознаграждения и наказания зачастую оказываются более эффективными, чем безличные формы воздействия. Сплошь и рядом мы слышим о том, как подростки оказываются правонарушителями только ради того, чтобы заслужить одобре­ние своих сверстников. Нередко нам приходится слышать и о ро­дителях, использующих угрозы и неодобрение с тем, чтобы до­биться послушания своих детей.

Обещание вознаграждения или угроза наказания считаются почти синонимами власти (в общеупотребительном смысле этого понятия) и, таким образом, высоко эффективными приемами влияния. Вознаграждения и наказания обычно рассматривают как две стороны одной медали. Следует отметить необходимость определенных пропорций в использовании власти вознагражде­ния и принуждения. По данным отечественных исследований, злоупотребление руководителей производственных организаций наказаниями негативно влияет на социально-психологический климат коллектива, уровень дисциплины (Свенцицкий, 1983).

Данные ряда эмпирических исследований, проведенных на Западе, показывают, что использование вознаграждений более предпочтительно, чем обращение к принуждению. Для этого есть следующие основания. При использовании власти принуждения у подчиненного лица возникает негативное отношение и к руко­водителю, и к данной ситуации. Поэтому принуждение может по­буждать подчиненного полностью выйти из этой ситуации. Хотя определенный контроль со стороны руководителя необходим и при вознаграждении, и при принуждении, очевидно, что кон­троль легче осуществлять, используя вознаграждения. Ведь для того, чтобы получить вознаграждение, работник будет стремить­ся к тому, чтобы плоды его труда были видны руководителю. И наоборот, при обращении руководителя к принуждению работ­ник будет пытаться скрыть свое неподчинение, чтобы избежать наказания. Обнаружено также, что использование принуждения вызывает взаимное недоверие руководителя и подчиненного. В целом использование в качестве основы власти возможности вознаграждения или наказания приводит лишь к изменениям в поведении "мишени", не затрагивая ее убеждений, установок или ценностей.

Власть экспертная основана на том, что "мишень" приписыва­ет агенту влияния значительное превосходство в знаниях или опыте. При наличии такой веры экспертная власть также будет итогом личного признания со стороны "мишени". Мы следуем со­ветам специалиста, например, врача или юриста, поскольку за этими советами стоят годы профессионального обучения и соот­ветствующей практики, хотя можем не понимать всех его объяс­нений. Так, ученик полагается на знания своего учителя, кото­рый говорит ему: "Поверь мне на слово и используй эту формулу. Она здесь подходит. Возможно, позднее ты поймешь — почему". В магазине мы учитываем рекомендации продавца¹консультанта, который рассказывает нам о достоинствах той или иной марки телевизора. Приехав в незнакомый город, мы обращаемся к про­хожему с просьбой сказать, где находится нужная нам улица, и далее следуем по указанному им пути. В данном случае этот прохожий имеет над нами экспертную власть, хотя он и не является "экспертом" в каком-либо формальном смысле. Однако мы учитываем, что он, будучи местным жителем, гораздо лучше нас знает этот город.

Поскольку профессиональные знания и умения более или ме­нее ценятся в любом обществе, к использованию экспертной вла­сти обращаются во многих сферах жизнедеятельности. Так, какой-либо менеджер может быть известен в своей организации как большой специалист по какому-то кругу вопросов и в соот­ветствующих случаях полагаться на данный источник власти. При этом власть менеджера будет обусловлена совсем не его официальным рангом, а именно ролью эксперта.

Особое значение экспертной власти, на наш взгляд, состоит в том, что она обладает свойством своеобразной иррадиации — распространения силы власти за пределы данной специфической сферы. Иначе говоря, признавая высокую компетентность какого-либо специалиста в какой-то конкретной области, мы по­рой полагаем, что он является столь же компетентным и в ряде других областей.

Исходя из указанной особенности экспертной власти, некото­рые политические деятели стремятся продемонстрировать свои познания также и в иных областях, полагая, что это может спо­собствовать их политическому авторитету. Возьмем, например, случай, произошедший во время кампании по выборам президен­та в Польше в середине 90-х гг. В одном из городов, в помещении клуба какого-то предприятия собралась публика на встречу с Лехом Валенсой, президентом страны, вторично претендовав­шим на этот пост. Не успел Валенса сказать и нескольких слов, как неожиданно отказал микрофон. Тогда президент громко, как только мог, обратился к залу: "Есть у кого-нибудь с собой отверт­ка?" Она нашлась у одного из присутствующих и была передана Валенсе. Президент разобрал микрофон, затем снова собрал и, убедившись, что он работает, с напускным ворчанием сказал: "Ну вот, приходится мне в Польше все делать самому". Валенса, начинавший трудовой путь как электрик на Гданьской судовер­фи, стремился здесь продемонстрировать публике свои незабы­тые умения. Правда, как свидетельствовала потом пресса, подоб­ные отказы микрофона случались нередко и на других предвы­борных выступлениях Валенсы в других городах, и всегда при этом в зале находился человек с отверткой. Как видим, Валенса полагал, что знания электрика благотворно влияют на его поли­тический имидж¹.

Экспертная власть широко используется в рекламе. Напри­мер, в одном из роликов, показываемых по отечественному

Напомним читателю, что Валенса проиграл эти выборы А. Квасьневскому, нынешнему президенту Польши.

телевидению, зритель сначала видит стайку резвых собак, затем на экране появляется человек, называемый по имени и фамилии, который представлен как ведущий собаковод. Этот специалист кратко рассказывает о преимуществах сухого корма для собак.

Однако когда мы начинаем подозревать, что тот или иной че­ловек использует свои якобы превосходные знания, пытаясь по­влиять на нас ради своих эгоистических мотивов, то желания следовать советам этого человека не возникает, и мы поступаем совсем наоборот. В данном случае можно говорить о негативном экспертном влиянии. Если мы подозреваем, что продавец в мага­зине спорттоваров убеждает нас купить велосипед данной марки именно потому, что запасные части к нему имеются только в этом магазине, мы, по всей вероятности, не купим такой велосипед. В противном случае мы оказались бы в известной степени "при­вязанными" к данному магазину. Таким образом, негативное экс­пертное влияние является следствием нашего недостаточного до­верия к лицу, пытающемуся повлиять на нас. Вообще стремле­ние человека поступать противоположным образом в ответ на чье-либо воздействие называется "эффектом бумеранга", кото­рый может проявляться при использовании и власти референт- ности (см. ниже).

Власть информационная. Начнем с примера, который при­водят в своем учебнике "Социальная психология" Б. Рэйвен и Д. Рубин. Предположим, что некто просит нас решить следую­щую задачу: "Несколько уток плывут по течению в определен­ном порядке. Две впереди, две в середине и две замыкают этот строй. Какое самое меньшее количество уток может плыть в та­ком порядке?" Вероятно, вы скажете: "Шесть, поскольку каждый знает, что трижды два равно шести". Однако человек, давший нам эту задачу, говорит, что правильный ответ — четыре. В до­казательство он показывает нам картинку, на которой изображе­ны утки, плывущие "змейкой": первая и вторая впереди, вторая и третья в середине, третья и четвертая замыкают строй. И вдруг вы видите все это, так что ответ "четыре" становится со­вершенно понятным. Если в будущем данный человек или кто-либо другой предложит вам эту задачу, вряд ли вы дадите другой ответ.

Итак, перед нами пример информационного влияния, можно сказать, в "чистом виде", так как решающим фактором здесь яв­ляется содержание сообщения. В результате ваш опыт подверга­ется резкому изменению, и в итоге вы видите задачу в совершен­но ином свете. Таким образом, главная черта информационного влияния — определенное когнитивное изменение. И это измене­ние полностью независимо от влияющего на нас лица. Изменили бы мы свое мнение относительно решения указанной задачи, если бы человек, давший ее нам, покинул эту комнату и мы бы больше не увидели его никогда? Изменили бы мы свое мнение, если бы наш друг сказал, что данный человек не является экс­пертом ни по математике, ни по движению уток, или если бы мы узнали, что он умственно неполноценен? Появилось бы какое-то различие, если бы мы внезапно почувствовали неприязнь к дан­ному человеку или если бы другой наш товарищ заявил, что он на самом деле не имел никакого права давать нам ответ? Такие во­просы задают читателю Рэйвен и Рубин, сразу же отвечая, что это маловероятно, поскольку в данном примере значимой являет­ся информация сама по себе, а не человек, который ее сообщает.

Итак, информационная власть проистекает из убедительного содержания какого-либо сообщения самого по себе. Подобной ин­формацией может обладать тот или иной индивид, который со­всем не является экспертом в данном отношении. Например, ро­дители могут убедить своего ребенка, что телевидение препятст­вует интеллектуальному росту. Товарищ может повлиять на нас, чтобы мы отправились в кино, дав нам информацию о том, что наш любимый актер снялся в этом фильме.

Информационная власть может приводить к интернализован- ным и устойчивым изменениям убеждений, установок или ценно­стей "мишени". В противоположность рассмотренным основам власти информационная власть не зависит ни от личности агента влияния, ни от взаимоотношений агента и "мишени". Вместо это­го информационная власть базируется на том, насколько надеж­ной и достоверной воспринимается определенная информация "мишенью".

Сказанное еще раз подчеркивает роль средств массовой ин­формации в современном обществе. Не зря издавна прессу стали называть "четвертой властью" (в дополнение к власти законода­тельной, исполнительной и судебной). А в наше время к "четвер­той власти" относятся еще радио и телевидение. Вот почему в любом обществе можно наблюдать порой острую борьбу за средства массовой информации, контроль над ними. "Четвертая власть" формирует общественное мнение многообразными спосо­бами: то в нужный момент дается новая информация, то, наобо­рот, какие-то события умышленно замалчиваются, то уже из­вестные факты рассматриваются в новом свете, то, наоборот, со­общая о каких-то новациях, их преподносят в виде повторения пройденного.

Власть референтная основана на идентификации "мишени" с агентом влияния, на чувстве общности с ним. Это может быть результатом восхищения данным агентом, когда он воспринима­ется как образец для подражания. Тогда "мишень" стремится из­менить свое поведение в соответствии с действиями агента влия­ния, чтобы быть похожим на него. В качестве примеров таких об­разцов для подражания могут выступать политические лидеры, звезды кино и эстрады. Подобный тип власти можно наблюдать порой и в организациях, когда тот или иной руководитель, поль­зующийся большой популярнбстью, вызывает у своего персонала восхищение и желание повиноваться.

Воздействие референтной власти на одного и того же челове­ка проявляется по-разному, в зависимости от ситуации, в кото­рой он находится. Хотя следующая мысль может показаться кому-то парадоксальной, однако, будучи за границей, мы в большей степени осознаем себя гражданами России, чем в сво­ей стране. Находясь дома, мы подчас резко критикуем действия нашего правительства, однако, если мы слышим за границей по­добные высказывания со стороны иностранцев, это обычно рож­дает у нас чувство протеста.

Порой можно отметить особенно яркие случаи проявления ре­ферентной власти, когда какой-либо человек оказывает мощное влияние на других людей, иногда на тысячи и миллионы, именно за счет необычайных качеств своей личности, своеобразного маг­нетизма. Такая власть называется харизматической.

Референтное влияние может проявляться и в негативных формах. Иногда мы решительно отмежевываемся от других, при­держиваясь точки зрения, отличной от их мнения, только потому, что эти другие несимпатичны нам. Так, лауреат Нобелевской премии поэт И. Бродский, уже будучи в эмиграции в США, уз­нал, что советский (был конец 80-х гг.) поэт Е. Евтушенко высту­пил в печати с критикой колхозной системы. Бродский, испыты­вавший чувство неприязни к Евтушенко, тогда воскликнул: "Если Евтушенко против колхозов, тогда я — за колхозы". Ко­нечно, такую эмоциональную реакцию не следует рассматривать как выражение политико-экономических взглядов Бродского, немало натерпевшегося от советской власти. Однако этот при­мер хорошо показывает, что такое негативное референтное влия­ние (или "эффект бумеранга").

Использование негативной референтной власти нередко прак­тикуется в избирательных кампаниях. Так, за несколько дней до выборов президента России в марте 2000 г. в информационной программе телевизионного канала ОРТ был показан следующий сюжет. Несколько представителей гей-движения заявляют о сво­ей поддержке одного из кандидатов в президенты. На экране хи­хикающие женоподобные мальчики говорят: "Каждый, кому не лень, в метро или магазине может сегодня обозвать нас "педика­ми" и "гомиками". Нам нужна поддержка и защита. В лице кан­дидата мы видим эту поддержку". Проявляя подобие объектив­ности, автор сюжета добавляет: "Не исключено, что собрание в гей-глубе — пример грязной предвыборной технологии. Но, кстати, многие видные политики за рубежом делали себе карьеру на поддержке сексуальных меньшинств". Понятно, что сверхзадача этого сюжета — оказать негативное референтное влияние на подавляющее большинство избирателей с традицион­ной сексуальной ориентацией.

Следует заметить, что использование негативной референт­ной власти в избирательных кампаниях имеет давнюю традицию. Очевидно, что в античном городе Помпеи была в самом разгаре избирательная кампания, когда он был разрушен при изверже­нии вулкана Везувия. Когда современные археологи очистили золу с городских стен, на одной из них нашли такие призывы: "Голосуйте за Ватиуса; все развратники голосуют за него". "Го­лосуйте за Ватиуса: все пьяницы и лежебоки голосуют за него". "Голосуйте за Ватиуса: все неверные жены голосуют за него". Помогло ли это использование негативной референтной власти оппонентам Ватиуса одержать верх над ним? Мы никогда не уз­наем этого, так как вулканическая лава уничтожила город и все его письменные свидетельства (White, 1972).

Власть легитимная базируется на убеждении "мишени", что агент влияния имеет законное право осуществлять свое влияние и что "мишень" обязана подчиняться ему. Это приводит к лично­му одобрению "мишенью" действий агента влияния, и потому не требуется надзора с его стороны. Главное основание подчинения легитимной власти может быть выражено следующей фразой: "Я делаю так, как он говорит, потому что он имеет право требо­вать от меня сделать это, и поэтому я обязан повиноваться". Итак, данное право обязательно должно быть признано лицом, на которое осуществляется воздействие. Например, когда чело­век заявляет: "По правде говоря, мне не хочется этого делать, но поскольку такое распоряжение отдал мой руководитель, я его выполню".

"Долг", "обязанность", "необходимость" и подобные слова сви­детельствуют о взаимоотношениях с легитимной властью. Такая власть наиболее явственна в организациях с четкой формальной структурой — в армейских подразделениях, индустриальных ор­ганизациях, правительственных органах. В общем, многие работ­ники в различных официальных организациях считают, что те лица, которые находятся выше их по служебной лестнице, обле­чены властью на законной основе. Предполагается, что такой тип власти может в наименьшей степени вызывать раздражение у подчиняющегося лица. Во всяком случае, легитимная власть является функцией позиции руководителя в организации и не зависит от каких-либо его личностных черт.

Само по себе пребывание какого-либо лица в позиции, наде­ленной той или иной официальной властью, еще не гарантирует ему легитимной силы по отношению к нижестоящим. Так, если последние считают, что этот руководитель получил данный пост нечестным путем или случайно, не по заслугам, то его распоря­жения, скорее всего, будут иметь незначительную законную силу. Нередко бывает так, что недавно назначенный руководи­тель, мало известный до того в организации, лишь с течением времени, при условии своей успешной деятельности на этом по­сту приобретает легитимную власть в полном смысле.

Легитимная власть проявляется не только в официальных ор­ганизациях, но и в менее формальных социальных единицах. В традиционной российской семье отец часто принимает на себя легитимную власть в определении обязанностей членов семьи и их распорядка дня. Мать может иметь легитимную власть, ре­шая, как украшать квартиру или что семья будет есть за обедом. Дети имеют меньшую легитимную власть, хотя, возможно, им может быть предоставлено право решать, куда именно семья от­правится в воскресенье на загородную прогулку.

Легитимность неформальной власти обусловлена также осо­бенностями культуры данной общности людей. Например, в уз­бекской семье (особенно сельской) воля ее главы — мужа, отца намного более значима для всех ее членов, чем в российской се­мье. Отметим также, что в некоторых культурах (в Средней Азии, на Кавказе) легитимный вид власти приходит к мужчине вместе с его почтенным возрастом. Слово аксакала, старейшины, традиционно наделяется здесь гораздо большей законной силой, чем во многих других местностях.

Имеются и другие формы легитимной власти, которые явля­ются более тонкими, вытекающими из других социальных норм.

Легитимная власть взаимности основана на следующем поло­жении: "Я делаю что-то для вас, поэтому вы, в свою очередь, должны чувствовать обязанность сделать нечто для меня". Это можно назвать стремлением "дать, чтобы взять".

Приведем примеры. Так, некий человек предлагает взятку какому-то должностному лицу, а тот ее берет. Далее предпола­гается, что у этого должностного лица появляются вполне опре­деленные обязательства перед взяткодателем. Можно даже сказать, что это должностное лицо находится во власти взятко­дателя, так как последний определяющим образом влияет на его поведение.

Другой пример. Некто из новых знакомых приглашает нас к себе в гости, а мы принимаем это приглашение. Через какое-то время этот человек опять зовет нас к себе в гости, и мы идем сно­ва. В итоге наши нравственные чувства говорят нам, что мы так­же должны пригласить к себе в гости этого человека. Легитимная власть взаимности начинает господствовать над нами.

Легитимная власть справедливости основана на таком поло­жении: "Я работал усердно и терпеливо, поэтому у меня есть право требовать от вас сделать что-нибудь, чтобы возместить мои затраты". Это может быть также названо "компенсаторной нормой". Например, отец или мать обращается к своему неради­вому отпрыску с такими словами: "Мы все делаем для тебя. Мы устроили тебя в хорошую школу. Мы купили тебе компью­тер. Мы наняли тебе репетитора. Пора уже тебе взяться за ум и больше заниматься учебой". Можно сказать, что родители, вложившие много сил и денег в обеспечение учебы сына, "закон­но", "по справедливости" требуют от него ответных усилий.

Легитимная власть ответственности (или зависимости) осно­вана на том, что у нас есть обязательства помогать другим — тем, кто не может помочь себе сам, или тем, кто зависим от нас. Эта форма легитимной власти иногда называется "силой слабости". Социальные нормы современного цивилизованного общества под­черкивают обязанность помогать тем, кто слабее нас, оказался не столь удачлив в жизни и обездолен судьбой. Так, слепой человек вполне "законно" обращается к зрячему с тем, чтобы тот перевел его через улицу. Ребенок, который имеет незначительную фор­мальную легитимную власть в семье, может "законно" попросить отца помочь ему зашнуровать свои ботинки. Менеджер низшего звена может сказать своим работникам: "Я не собираюсь застав­лять вас следовать моему методу, но для меня крайне важно, что­бы вы делали именно так. Я очень надеюсь на то, что вы сделаете это для меня".

Различие между данной и другими формами легитимной вла­сти может быть весьма значительным. Например, американский психолог Пола Джонсон обнаружила, что мужчины-менеджеры низшего звена предпочитали использовать более официальную форму легитимности. Женщины-менеджеры того же управлен­ческого уровня обычно обращались к власти зависимости (Johnson, 1976).

Легитимная власть зависимости обычно используется теми людьми, которые чувствуют недостаточность у себя других форм власти. Есть немало свидетельств того, что женщины вообще чаще, чем мужчины, прибегают к такой власти. Не зря говорят: "Сила женщины — в ее слабости". Отмечено, что дети и предста­вители тех или иных меньшинств, находящихся в неблагоприят­ном положении, также обращаются к власти зависимости.

Легитимная "сила слабости" порой проявляется даже на меж­дународном уровне. Так, в 70-е гг. между Великобританией и Ис­ландией возник спор по поводу принадлежности некоторых бога­тых рыбой акваторий Атлантического океана. При этом исланд­ские власти делали акцент на том, что Исландия гораздо слабее Великобритании в экономическом отношении, и потому послед­няя должна пойти на уступки. Когда этот спор достиг своей выс­шей точки, одна из лондонских газет с неудовольствием заявила: "Исландия должна прекратить эксплуатацию того факта, что она является маленькой и слабой страной по сравнению с большой и могущественной".

Еще один пример из собственного опыта автора этих строк, которому довелось летом 1968 г. в составе делегации ЦК ВЛКСМ принять участие в фестивале дружбы молодежи СССР и Японии в г. Саппоро. В рамках фестиваля состоялся ряд встреч с японскими политическими деятелями. На этих встре­чах они постоянно поднимали вопрос (неразрешенный до сих пор) о так называемых северных территориях — четырех остро­вах Большой Курильской гряды, на которые претендует Япония. При этом японцы обычно начинали свои выступления примерно так: "Велик и могуч Советский Союз. На тысячи километров про­тянулись его просторы с запада на восток, с севера на юг. Богаты его недра..." и т.п. А под конец следовало: "Почему же вы так держитесь за эти маленькие каменистые острова?" Подтекст ясен: если вы уступите их Японии, России от этого не убудет.

Рассмотрев различные основания власти, отметим, что они не являются независимыми друг от друга (Baron, 1983). Они часто проявляются не обособленно, а в различных сочетаниях. Более того, использование одного типа власти может сильно повлиять на другие.

Так, обращение к власти принуждения часто ослабляет рефе­рентную власть, поскольку людям свойственна неприязнь к тем, кто наказывает их. Другой подобный пример: поскольку лица с высоким статусом, как правило, привлекательны для других людей, то наличие легитимной власти нередко приводит к воз­растанию референтной власти. А референтная власть, в свою оче­редь, может увеличивать и экспертную, и легитимную власть, по­скольку людям кажется, что привлекательные персоны обладают еще и многими другими позитивными чертами. Таким образом, можно говорить о взаимозависимости различных типов власти.

Конечно, чем больше источников власти имеет тот или иной человек в своем распоряжении, тем успешнее он сможет воздей­ствовать на других людей. Однако недостаточно обладать потен­циальной возможностью проявления тех или иных форм власти. Необходимо, чтобы объекты влияния — подчиненные в организа­ции или другие люди были убеждены в этих возможностях субъ­екта влияния. Так, какой-либо официальный руководитель рас­полагает возможностями поощрения или наказания подчинен­ных, имеет большие профессиональные знания, чем они, и т.д., но если эти подчиненные не уверены, что руководитель обладает всеми этими атрибутами, они будут не склонны с готовностью выполнять его распоряжения. Очевидно, что официальному ру­ководителю следует осуществлять определенную подготовку для проявления своей власти.

Американский психолог Б. Рэйвен приводит ряд таких "стра­тегий самопрезентации".

Обоснование информационной власти. Для этого субъект влияния может дать объекту влияния некоторую общую инфор­мацию, которая будет основой для последующего убеждения.

Запугивание. Чтобы эффективно использовать принуждение, важно продемонстрировать объекту влияния, что в распоряже­нии субъекта влияния имеются не только соответствующие сред­ства, но и готовность прибегнуть к ним в случае необходимости. Угроза увольнения не подействует на работника, если он дейст­вительно не почувствует, что менеджер готов привести в испол­нение эту угрозу.

Очарование. Для того чтобы использовать личную форму воз­награждения, наказания или референтной власти, субъект влия­ния может сначала попытаться снискать расположение объекта влияния с помощью уместных комплиментов, лести и т.п.

Подчеркивание общности. Чтобы установить референтную власть, субъект влияния может формировать у объекта влияния чувство общности с собой. "Посмотрите, — может сказать менед­жер, — мы действительно составляем одну команду, пытаясь сделать эту работу".

Самодемонстрация. Для использования экспертной власти в ряде случаев полезно проявить свое превосходство в знаниях. Так, мастер может сказать рабочему, сколько времени он учился выполнять какую-то конкретную операцию и какой у него стаж этой деятельности.

Авторизация позиции власти легитимности. Чтобы обосно­вать позицию своей официальной легитимной власти, менеджер может деликатно отметить, что он, в конце концов, является тем лицом, которое отвечает за эту работу.

Создание благоприятных условий для легитимного взаимо­действия. Чтобы установить эту форму легитимности, субъект влияния может сначала проявить какую-либо благосклонность к объекту власти или подчеркнуть, что различная помощь была оказана ему в прошлом.

Введение наказуемости для установления легитимности бес­пристрастности. Субъект влияния может ввести наказуемость для того, чтобы обосновать легитимность своей беспристрастно­сти. Так или иначе влияющее лицо, возможно, убеждает объект влияния, что если последний причинит какой-то вред, то первый имеет право на компенсацию.

Демонстрация эффективного наблюдения. Так как для обес­печения власти принуждения и власти вознаграждения необхо­димо наблюдение, субъект влияния, рассчитывающий исполь­зовать эти основания власти, возможно, найдет необходимым определить для себя, в состоянии ли он установить, насколько исполнены его требования со стороны подчиненного. Такие пред­варительные меры особенно необходимы при использовании при­нуждения. Ведь если субъект влияния обещает какое-то возна­граждение объекту влияния, то он, конечно, будет сам заинтере­сован продемонстрировать плоды своего повиновения.

Таким образом, обращение к подобным средствам самопрезен­тации в конечном итоге служит целям укрепления и повышения эффективности власти.

Сравнительно недавно Рэйвен предложил более обстоятель­ную модель межличностного влияния, в которой процессы власти и влияния рассматриваются в динамике (Raven, 1992). В соответ­ствии с данной моделью агент влияния — это лицо, рационально принимающее решения, которое соотносит затраты с возможной выгодой использования имеющихся у него в распоряжении основ власти, прежде чем обратиться к одной из них, чтобы повлиять на "мишень".

Рэйвен рассматривает межличностное влияние как серию "шагов", — и с точки зрения агента влияния, и с точки зрения "мишени". Его модель включает в себя также возможные послед­ствия попыток влияния, такие как ряд некоторых изменений. Это изменения в мотивации агента с целью повлиять на "мишень", в оценке имеющихся в распоряжении агента влияния основ вла­сти, в восприятии себя и "мишени". Со стороны "мишени" также могут наблюдаться различные эффекты как результат попыток влияния. Наряду с согласием "мишени" относительно какого- либо воздействия и ее заметной уступчивостью отмечаются из­менения в ее восприятии себя и агента влияния.

Поиск по сайту: