Л.Б. Хузина, Соловьев В.А., Шайхутдинова А.Ф. 18 страница

ia, которое обычно забывают нарисовать, это, в свою очередь, и имеет шределенное качественное значение. Исследователю необходимо обра-•ить внимание, на какую поверхность падает тень: на воду, землю, снег ши лед...

Кроме этого, он должен выяснить возможное значение шрамов ши увечий в рисунке человека.

Исследователь должен постараться получить от испытуемого объяс-гение отсутствия обычных деталей — окон, дверей или дымохода в ри-;унке дома; ветвей в рисунке дерева; глаз, ушей, рта, ступней и т.д. в шсунке человека — в том случае, если предположение об умственной усталости испытуемого лишено- основания.

Если в рисунке отмечены какие-то необычные позиционные отно-иения объектов, то необходимо определить, чем это вызвано. Напри-iep, если нарисованы покосившийся дом, наклонившееся в одну сторо-iy дерево или дерево со скрученным стволом или как будто бы падаю-ций человек, исследователь должен попросить испытуемого объяснить в [ем причина такого положения. Как уже говорилось выше, в рисунке (ерева каждая сторона имеет свое временное значение (правая — это >удущее, левая — прошлое), то же самое, хотя и не настолько опреде-icHHO, можно сказать и о рисунке дома. Однако оказалось, что на рису-юк человека это правило не распространяется, потому что — если гово-шть о рисунке человека в профиль — правша обычно рисует фигуру, >бращенную лицом влево, а левша — обращенную вправо.

Исследователь должен попытаться установить причины любого нео->ычного положения рук или ног нарисованного человека. Если человек гарисован в абсолютный профиль (т.е. так, что видна только одна его торона и нет никаких признаков существования другой), исследователь [олжен попросить испытуемого описать: 1) положение невидимой руки,!) если что-нибудь есть в этой руке, то что именно, 3) что нарисован-1ый человек этой рукой делает.

Время проведения пост-рисуночного опроса не ограничено. Одна-:о если обследование затягивается и его объем превышает объем фор­мальной части (64 вопроса и дополнительный опрос, приведенный выше), •о его завершение, вероятно, лучше перенести на следующий сеанс.

Можно порекомендовать исследователю отмечать кружочком но­мер любого вопроса, ответ на который, как ему кажется, требует допол­нительного пояснения в последующей беседе.

Было обнаружено, что иногда очень полезно дать испытуемому;ысказать свои ассоциации, касающиеся содержания рисунков и ПРО:;а это ценное указание автор признателен доктору Р. Хьюгес.

В заключение можно сказать, что ПРО преследует 2 цели: 1) со-дать благоприятные условия для того, чтобы испытуемый, описывая и:омментируя рисунки, олицетворяющие жилище, существующий или 1екогда существовавший предмет и живущего или некогда жившего че-ювека, мог отразить свои чувства, отношения, потребности т.д.; 2) пре-[оставить исследователю возможность проявить любые непонятные ас-1екты рисунков.

Чарльз Ширн и Кеннет Рассел

«РИСУНОК СЕМЬИ» КАК МЕТОД ИЗУЧЕНИЯ ДЕТСКО-РОДИТЕЛЬСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

Для психологического обследования детей методика «Рисунок се­мьи», вероятно, впервые была предложена Халсом (Hulse, 1951, 1952). Помимо единственного очерка, опубликованного несколькими годами позднее (Reznikoff and Reznikoff, 1956), журнальная литература кажется лишенной дальнейших ссылок на эту интересную технику.

Процедура проведения методики очень проста: ребенку дают лист бумаги и карандаш с просьбой нарисовать свою семью, включая себя. Другой вариант инструкции: «Нарисуй рисунок семьи». Мы предпочита­ем последний вариант, так как он дает большую свободу рисующему, кроме того, мы обнаружили, что и в этом случае рисунок почти всегда отражает семейную ситуацию испытуемого и может интерпретироваться исходя из этого. После того как рисунок завершен, ребенка просят иден­тифицировать нарисованные фигуры и записывают ту последовательность, в которой они были нарисованы.

В этой статье мы хотим сообщить об уникальном, смеем надеяться, способе применения методики «Рисунок семьи», который заключается в том, что она проводится не только с ребенком, но также и с одним или обоими родителями. Мы надеялись, что в этом случае можно будет срав­нить разные точки зрения на семейную ситуацию, а именно: точки зре­ния ребенка, матери и/или отца. Мы предполагаем, что сопоставление рисунков предоставит некий интересный материал, касающийся семей­ного взаимодействия и детс ко-родительских взаимоотношений. В целом, результат превзошел наши ожидания — во многих случаях полученный материал оказался довольно содержательным.

ПРОЦЕДУРА И ОБЩИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Исследование проводилось на базе Детского исследовательского отделения больницы штата Колорадо, небольшого центра оздоровления для детей от 6 до 12 лет. Методика «Рисунок семьи» была включена в батарею тестов, предъявляемых психологом каждому ребенку, проходив­шему предварительный осмотр перед госпитализацией. При взаимодей­ствии с детьми не возникало никаких трудностей, поскольку они отно­сились к этой методике точно так же, как и к другим в общей серии тестов. Получив инструкцию «Нарисуй рисунок семьи» — типичный ре­бенок приступал к воплощению на бумаге образа своей семьи, к которо­му впоследствии давал разъяснения, когда его просили идентифициро-

вать нарисованные им фигуры. Встречались несколько более сложные случаи, когда ребенок в процессе идентификации фигур использовал только обобщенные понятия («брат», «сестра» и пр.) и умышленно не упоминал о собственной семье. Тем не менее, опираясь на наш богатый опыт, мы считаем, что такие рисунки раскрывают истинное отношение ребенка к собственной семейной ситуации, то, как он ее воспринимает. Лишь в двух случаях из 25 результаты оказались совершенно отвлеченны­ми: один ребенок нарисовал семью уток, другой заявил, что будет рисо­вать семью своего друга, что в конце концов и сделал.

Рисунки взрослых были получены через работника социальной служ­бы, который беседовал с одним или обоими родителями. Использова­лась та же инструкция: «Нарисуйте рисунок семьи». Если для беседы были доступны оба родителя, методика «Рисунок семьи» применялась к каж­дому совершенно независимо, в ходе индивидуального интервью. Просьба выполнить рисунок сопровождалась такими ремарками, как: «Эта про­цедура поможет нам создать оптимальный план взаимодействия с Ва­шим ребенком. Можем ли мы в этом рассчитывать на Ваше содействие?» Большинство родителей, так же как и большинство детей, рисовали прав­дивый образ собственных семей. За некоторым исключением, в боль­шинстве случаев не без оснований можно было предположить, что рису­нок имеет отношение к актуальной семейной конфигурации.

Тот факт, что испытуемый не искренен и не признает за рисунком изображение собственной семьи, может бытьдютенциально более цен­ным, чем случай правильной идентификации рисунка.

ОПИСАНИЕ СЛУЧАЕВ ИЗ ПРАКТИКИ

Следующие три случая дают некоторое представление о том, како­го рода материал может быть получен при использовании этой методики. Иногда выполненные интерпретации, возможно, носят умозрительный характер, но часто подтверждаются данными, полученными из других источников, которые в дальнейшем по возможности будут указаны. В порядке экономии места будут обсуждаться только наиболее значитель­ные характеристики рисунков, как правило, с большим акцентом на взаимоотношениях между персонажами, не затрагивающие незначитель­ные детали отдельных фигур.

СЛУЧАЙ ПЕРВЫЙ

Данная семья состоит из отца, матери и двух дочерей — двенадца­тилетней Лауры и нашей пациентки — Паулы, 11 лет. Когда проводилось обследование, мать находилась в длительном отсутствии, так как за два года до этого она была госпитализирована. Серьезно заболев еще не­сколькими годами ранее, она все-таки находилась в кругу семьи, за ис­ключением коротких периодов отсутствия.

В неблагоприятных обстоятельствах, связанных с отсутствием ма-- тери, Паула и ее сестра были вынуждены быстро взрослеть. Старшая се­стра, Лаура, несмотря на то что только на полтора года старше Паулы,

Рис. 14

выглядит довольно взрослой; Паула же избалована вниманием отца, ко­торый склонен относиться к ней как к маленькой.

Учитывая эти факты, обратимся к рисунку семьи, выполненному Паулой (рис. 14). Отметим, что он состоит из 4 фигур и включает — в той последовательности, в какой они были нарисованы, — девочку, позже названную «подросток, 16 лет», другую девочку — «ребенок двух лет», большую фигуру, идентифицированную как «мать» и еще одну большую фигуру — «отец». Таким образом, изображенная семья по составу такая же, как и семья пациентки в действительности, но имеет два заслужива­ющих внимания искажения: разница в возрасте между двумя дочерьми на рисунке более существенная, чем в реальности, и мать представлена в кругу семьи, тогда как на самом деле ее нет рядом с ними. Другой, воз­можно, интересный момент заключается в том, что фигура отца распо­ложена ниже остальных и как бы изолирована от них. В действительности же в таком положении находится мать.

При анализе рисунка создается впечатление, что Паула восприни­мает свою сестру Лауру, которая только на полтора года старше ее, по­чти как взрослую женщину, себя же, напротив, изображает на рисунке совсем как маленькую.

Это напоминает нам, что Паула уже в ранние годы довольно часто находилась в обстоятельствах, усиленно способствующих ее быстрому взрос-

Рис. 15

лению, а также о том, что отец всегда излишне баловал ее. Защитная реак­ция Паулы на участие отца в ее половом созревании во время длительного отсутствия матери может выражаться через ее восприятие себя в качестве маленькой девочки, а также в попытке навязать своей сестре роль взрослой женщины, которая заняла бы место матери. В рисунке, вероятно, выражена еще одна защитная позиция — желание вернуть мать назад, в семью, и в то же время до некоторой степени отделить отца от других.

Давайте теперь исследуем семейный рисунок, сделанный отцом Паулы (рис. 15). Он состоит из трех фигур, позже идентифицированных — в том порядке, в котором они были нарисованы, — как «отец», «она» и «ребенок». Отметим, что семейная конфигурация в этом случае включает в себя только три персонажа, что соответствует реальной ситуации. Раз­меры и пропорции второй фигуры, которая позже была названа просто «она», вызвали у него значительные затруднения при изображении. По-видимому, данная фигура представляет Лауру, которая теперь в глазах отца частично заменяет отсутствующую мать. Противоречие и смятение отца, связанные с этой ситуацией, отражаются в том, что он наделил фигуру неопределенным титулом «она». Фигура «ребенок», мы думаем, несомненно, изображает Паулу, и в этом отношении два рисунка пора­жают своей схожестью. Можно подумать, что Паула условилась со своим отцом о том, что она должна вести себя как маленькая, хотя для такого предположения нет никаких оснований. Было интересно наблюдать их обоих в приемной: несколько служащих из персонала заметили, что отец часто держал ее на коленях — такое поведение свойственно скорее ма­ленькой девочке, чем 11-летней.

СЛУЧАЙ ВТОРОЙ

Данная семья состоит из матери и двух детей: восьмилетней Кэт и нашего пациента, Ронни, семи лет. Их мать развелась со своим мужем, когда Ронни было всего 18 месяцев, и с тех пор отец никогда не прини­мал участия в семейной жизни и никогда к этому не допускался. Когда Ронни было три года, его и сестру поместили в детский приют, где они с тех пор и жили. Мать, по-видимому, никогда не предпринимала серь­езных попыток забрать оттуда детей, а также не проявляла к ним боль­шого интереса даже в те моменты, когда могла с ними видеться. Напри­мер, она ни разу не оставляла их у себя дома переночевать, хотя имела на это право. В беседах с социальным работником мать произвела впечат­ление совсем незрелой молодой женщины нарциссического типа. Она обращалась за помощью и рекомендациями в благотворительное агент­ство, так как в повседневных делах была слишком экстравагантна при распоряжении своим небольшим заработком. Она уверенно говорила о том, что вскоре надеется выйти замуж, хотя мужчина, о котором шла речь, жил в другом городе, далеко от нее, и в течение прошлого года, вероятно, некоторое время встречался с ней.

В рисунке, сделанном Ронни (рис. 16), первой нарисована фигура, позднее обозначенная как «отец», следующая фигура — это «брат», за­тем — «ребенок»; здесь нужно отметить, что эта фигура нарушает задан­ную последовательность рисования слева-направо и находится на отда­ленном расстоянии от остальных фигур. Фигуру, нарисованную после­дней, Ронни назвал тоже «папа», когда же экспериментатор, переспра­шивая, повторил это определение, Ронни поправил себя: «Я хотел ска­зать «мама».

Это характерный пример рисунка, в котором не так легко при­знать изображение реальной семьи пациента, тем не менее это возмож­но, так как имеются несомненные признаки, указывающие на задан­ную гипотезу, например, тот факт, что семейная группа на рисунке включает двух детей. Имеющиеся искажения очень похожи на те, кото­рые были в детском рисунке из первого случая. Наиболее интересным обстоятельством является то, что здесь основной акцент сделан на фи­гуре отца, а образ матери был едва не пропущен. Этим самым Ронни,

Рис. 16

Рис. 17

очевидно, выразил свою огромную потребность в отце, который, в его представлении, мог бы делать для него то, чего мать сделать не в состо­янии, а также мальчик через рисунок признает, что мать не оказывает ему почти никакой поддержки. Выполненное толкование полностью подтверждается другими тестовыми данными, а именно материалами Мичиганского рисуночного теста, в котором отцовская фигура изобра­жается активной, а материнская, напротив, «пассивной роли, за ис­ключением одного случая, в котором мать заботится о малыше. По-видимому, в семейном рисунке Ронни фигура, обозначенная как «ма­лыш», может представлять его самого. А тот интересный момент, что данная фигура нарисована в стороне от остальных, указывает на то, что Ронни не чувствует себя членом семьи, и это подтверждается ре­альной ситуацией. Крошечная фигурка малыша может представлять его концепцию о себе в настоящем, как о регрессирующем или инфан­тильном ребенке; вероятно, с его точки зрения, находясь именно в таком положении, он мог бы добиться от своей матери большей заботы или внимания.

Посмотрим теперь на рисунок семьи, сделанный матерью Ронни (рис. 17). Он состоит из 4 фигур, сидящих вокруг стола, который празд­нично украшен цветами. Люди с улыбками на лицах в целом создают впечатление счастливой семейной жизни, в которой нет никаких про­блем. Первой нарисована фигура, сидящая во главе стола, обозначенная как «отец» и «Том» — имя мужчины, за которого мать Ронни вскоре рассчитывала выйти замуж. Вторая нарисованная фигура — она сама, третья — Кэти и четвертая фигура — Ронни. В целом по характеру рису­нок наивен. Кроме этого факта, возможно, наиболее поразительным яв­ляется отсутствие дифференциации в размерах или других отличитель­ных признаков у фигур, которые позволяли бы выделить взрослых и от­личить их от детей.

Напомним здесь, что реальное поведение матери очень сильно от­личается от поведения женщины, имеющей двоих детей, поскольку она

Рис. 18

покинула их, предоставив самим себе, так, будто они были взрослыми и самостоятельными людьми. А сама была склонна вести себя скорее как ребенок, а не как взрослый человек. Кроме того, Ронни, судя по его рисунку, возможно, полагает, что только возвратившись к более инфан­тильному состоянию, он может сблизиться со своей матерью.

Как и в первом случае, в рисунках, по-видимому, отражаются ре­альные детско-родительские взаимоотношения или менее явно — дина­мические аспекты этих взаимоотношений.

СЛУЧАЙ ТРЕТИЙ

Эта семья состоит из отца, матери и пяти детей: Долорес, 18 лет, Уолтер, 5 лет, Джанет, 13 лет, Дэвид, 11 лет (наш пациент) и Тамми, девочка пяти лет. Только младшая девочка, Тамми, родилась от настоя­щего брака, который для матери является третьим по счету. Остальные четверо детей — от ее второго мужа, который умер, когда Дэвиду было 4 года. Вскоре после этого мать вышла замуж за своего нынешнего мужа, который моложе ее на семь лет.

Согласно полученным сведениям ее нынешний муж — пассивный человек, который относится к ней сдержанно и отчасти враждебно. Неко­торые социальные работники, контактировавшие с семьей, высказывали предположение, что предосудительное поведение Дэвида — вероятно, ре­зультат нарушения его взаимоотношений с матерью. Уолтер своим скан­дальным поведением также создавал проблемы, когда был младше, одна­ко, похоже, остепенился и теперь особых проблем не доставляет.

Семейный рисунок Дэвида (рис. 18) правдиво представляет его семью, за одним значительным исключением: пропущена фигура мате­ри. Очевидно, что он не подозревал об этом упущении до тех пор, пока его не попросили идентифицировать каждую фигуру, только тогда он вдруг обнаружил это: «Я забыл маму!» Этот феномен ясно указывает на то, что его продолжительный конфликт в семейной ситуации связан с матерью.

Рис. 19

Рисунок имеет несколько других интересных особенностей. Напри­мер, три женских сиблинга нарисованы впереди мужских фигур, это сви­детельствует о том, что Дэвид воспринимает женскую половину своей семьи в более выгодной или доминирующей позиции, чем мужскую. Это подтверждается при сравнении размеров'фигур. Фигуры двух старших девочек гораздо больше фигуры Уолтера, старшего брата, хотя он при­близительно одного с ними возраста, и примерно одного размера с фи­гурой отца, но расположены на листе выше него.

Сам Дэвид на рисунке самая маленькая фигура, даже меньше, чем фигура его пятилетней сестренки. Кроме того, он нарисовал себя после­дним и поместил на самый нижний уровень, ниже всех. Очевидно, он воспринимает себя как самую незначительную в семье фигуру. Тем не менее он нарисовал себя рядом со своим отцом, а на вопрос о положе­нии рук последнего ответил словами: «Он подстригает меня», и этим как бы охарактеризовал их взаимоотношения. Таким образом, это своего рода намек на достаточно позитивные чувства, касающиеся его отноше­ний с отчимом, которые могут использоваться в последующей терапии. Полученное предположение подкрепляется данными Мичиганского ри­суночного теста, где материнская фигура изображается как доминирую­щее, контролирующее, ограничивающее лицо, тогда как фигура отца видится в более привлекательном свете.

Поражает сходство между рисунками обоих родителей (рис. 19 и 20), хотя они были сделаны совершенно независимо. Оба поместили свои рисунки в нижнем левом углу листа, оба расположили по четыре фигуры в верхнем ряду и по три — в нижнем, наконец, оба по оконча­нии рисунка дали ему заглавие или сформулировали тему. Мы не мо­жем объяснить такое удивительное структурное сходство, но на осно­вании этого и нескольких других случаев можно заметить, что рисун-

Рис. 20

ки, полученные от обоих родителей, как правило, имеют между собой некоторое сходство.

Отчим нарисовал себя первым, Тамми — единственного действи­тельно своего ребенка — следующим, а Дэвида — третьим. Это говорит о том, что в большей степени он склонен к сближению с Дэвидом, чем с остальными детьми, что подтверждается и рисунком мальчика.

Мать нарисовала первым мужа, потом — себя и затем — Дэвида, но в этом случае маловероятно, что такое расположение — следствие особенно позитивных чувств или чувства близости с Дэвидом, скорее, причиной этому является слишком проблематичное поведение мальчи­ка. Надо отметить, что Уолтер, другой мальчик, который прежде был источником беспокойства, а потом исправился, нарисован последним. Хотя мать отдает в рисунке дань той традиции, что отец — глава семьи, нарисовав фигуру отца первой, следует заметить, что все же она мень­ше, чем ее собственное изображение, к тому же образ мужчины феми­низирован. Фигура мужа выглядит так, как будто он одет в платье, так же нарисована фигура Уолтера, старшего мальчика. Дэвиду позволено иметь штаны, но маленькая девочка Тамми, которая на 6 лет моложе него, выглядит так же, и эти две фигуры внешне почти одинаковы. Таким образом, ясно, что в настоящее время мать относится к Дэвиду как к маленькому ребенку, и покуда в ее глазах он будет выглядеть как ребенок, она может позволить ему быть мужчиной. Можно предсказать, что, когда он подрастет, она постарается определить его в феминин­ную категорию; очевидно, со своим мужем и Уолтером она уже посту­пила именно так.

Так же как и в 1 и 2 случаях, при изучении рисунков во взаимосвя­зи друг с другом был выявлен содержательный материал функциональ­ного характера.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сравнительное изучение семейных рисунков, выполненных про­блемными детьми и одним или двумя родителями, обычно приводит к некоторым интересным выводам, касающимся семейной динамики. Кое-что из этого материала подтвердилось социальной историей или другими источниками информации о семье, Другое не находит непосредственного подтверждения, но должно рассматриваться как указание для изучения в ходе семейной терапии. Продуктивность техники варьируется от случая к случаю, но в основном мы признаем ее довольно интересной, полезной и не требующей больших усилий.

Ася И. Кэйдис

РИСОВАНИЕ ПАЛЬЦАМИ КАК ПРОЕКТИВНЫЙ МЕТОД

ВВЕДЕНИЕ

Происхождение метода рисования пальцами (Finger-Painting). Ри­сование пальцами, то есть достижение изобразительных эффектов с по­мощью нанесения краски непосредственно ладонями и пальцами, ху­дожники часто использовали еще до нашего столетия. Однако системати­чески применять и развивать рисование пальцами в качестве диагности­ческого, терапевтического и образовательного инструмента стали только в последние два десятилетия.

Базисное утверждение, на котором основывается метод, заключа­ется в том, что рисование пальцами — это форма экспрессивного пове­дения, анализируя которое можно раскрыть значимые характеристики личности. В этом отношении рисование пальцами перекликается с други­ми формами художественного самовыражения, позволяющими макси­мум экспрессивного поведения и требующиими минимум адаптации1. По­этому мы считаем, что эта методика прекрасно подходит для изучения и терапии личности.

Основательница современного рисования пальцами Рут Ф. Шоу (Ruth F. Show) использовала его как часть своих многочисленных ориги­нальных образовательных программ. Методика рисования пальцами ро­дилась в Риме для преодоления специфических проблем, возникавших в ее школе. Эта школа была местом, где встречались дети различных наци­ональностей, говорящие на разных языках, и рисование пальцами долж­но было стать таким методом самовыражения, который бы подходил всем и не зависел от вербализации.

Мисс Шоу обратила внимание психологов на свою новую образова­тельную методику, когда заметила, что та помогает ее юным ученикам из­бавиться от подавленности, преодолеть страхи и укрепляет их уверенность в себе. Далее она отметила, что в юношеском возрасте рисование пальцами имеет много общего с игрой с грязью. Мисс Шоу точно определила эту взаимосвязь словами: «Рисование пальцами — напрямую происходит от пирожков из грязи. Я только добавила туда радужное многоцветие».

В последнее десятилетие многие клиницисты пришли к осознанию обширных возможностей этого уникального метода самовыражения. Вдо-

1 Мы используем определение различия экспрессивного и адаптивного аспектов поведения, предложенное Гордоном Оллпортом.

бавок к использованию в общеобразовательной программе, рисование пальцами сегодня является диагностическим проективным методом, сред­ством стимуляции свободных ассоциаций, частью психотерапии и игро­вой терапии, средством реабилитации пациентов, страдающих спастич-ностью, глухотой, слепотой.

Многие исследователи рассказывают о различных формах исполь­зования этого метода. Шоу и Лайл (Show and Lyle) отмечают, что он позволяет добиваться проявления фантазии у детей. Мосс (Mosse) рас­сказывает о его применении для стимулирования свободных ассоциа­ций, Спринг (Spring) указывает на его ценность при работе с анальны­ми импульсами. Розенцвейг и.Дарбин (Rosenzweig and Durbin) разраба­тывали диагностический аспект этой методики, они пытались выяснить как выражаются личностные особенности психотических пациентов в больнице для душевнобольных. Флеминг (Fleming), работая со взрослы­ми невротиками, пыталась соотнести их поведение, выраженное во вре­мя рисования, с их личностными характеристиками. Наполи (Napoli) провел сравнительное исследование целого ряда диагнозов и сопрово­дил его подробным отчетом о значении различных показателей рисунка для интерпретации. В своей более ранней публикации Наполи выделил в таких рисунках критерии, которые можно диагностировать как парано­идные и шизофренические признаки. Эртоу и Кэйдис (Artow and Kadis) исследовали роль метода рисования пальцами в интегрированных психо­терапевтических программах. „

Несмотря на то что метод рисования пальцами получает все возра­стающее признание, он не так тщательно изучен, как большинство дру­гих проективных методик. Тем не менее уже сейчас ясно, что рисование пальцами может предоставить адекватные показатели для определения базовых характеристик индивида. Многие обобщения, представленные в настоящей работе, выведены на основе клинического опыта и анализа семисот рисунков. Они предлагаются в качестве экспериментальных ги­потез и, конечно, требуют дальнейшей верификации.

Рисование пальцами как проективная методика. Возможно, мето­дика рисования пальцами более, чем любая другая известная на сегодня проективная методика, удовлетворяет теоретическим и практическим требованиям для получения ничем не сдерживаемых проекций личности. Хорошая проективная методика, как указывает Фрэнк, должна предос­тавлять субъекту следующие возможности:

«Поле для деятельности должно быть относительно мало структу­рировано и с наименьшим количеством культурных паттернов, чтобы личность на этом пластичном поле сама могла спроецировать свое виде­ние жизни, свои смыслы, символы, паттерны и, главное, чувства, чтобы субъект сам мог структурировать свое жизненное пространство».

В задачи психолога при конструировании нового метода входит исключение любых факторов, которые могут затормозить свободное вы­ражение эмоций, влечений и импульсов. Основными сдерживающими факторами, которые следует уничтожить, обычно являются механичес-

кие двигательные ограничения, культуральные паттерны, страх соци­ального давления и возрастные ограничения.

Свобода от двигательных ограничений. Рисование пальцами требу­ет минимального участия той группы мышц, которые отвечают за мел­кую моторику, поэтому в этом отношении она является прекрасным сред­ством самовыражения как для тех, кто не испытывает трудностей такого плана, так и для людей с физическими недостатками. Другие виды гра­фического творчества хотя и являются очень информативными, привле­кают в большой степени мышечную координацию, и потому нередко несколько неудачных попыток отбивают у субъекта охоту предпринимать новые попытки. При рисовании пальцами вероятность потерпеть неудачу гораздо ниже, так как движения могут быть довольно простыми и неук­люжими. Клиническая практика показывает, что клиенты очень редко не принимают этот метод, и это большое его преимущество.

Физические ограничения в некоторых случаях действительно мо­гут препятствовать или в значительной мере изменять степень вырази­тельности. Рисование пальцами уменьшает такие препятствующие выра­зительности факторы, потому что на процесс рисования пальцами в меньшей мере влияет наличие физических недостатков. Люди, страдаю­щие физическими недостатками, откроют в рисовании пальцами пре­красный источник самовыражения, который компенсирует их ограниче­ния. Рисование пальцами очень эффективно в случаях слепоты, глухоты, спастических проявлениях.

Свобода от культурного влияния. Рисование пальцами привлекает минимум культурных или усвоенных ценностей, поэтому реакции не подвержены влиянию стандартных шаблонов. Как и почерк, рисование пальцами нельзя отнести к какому-либо стилю. Субъект не может в зави­симости от своего предыдущего опыта считать рисунки плохими или хо­рошими, приемлемыми или неприемлемыми, правильными или непра­вильными.

Возможно, наибольшее значение имеет тот факт, что рисование пальцами является средством самовыражения, которое относительно не подвержено влиянию языкового фактора. Язык — это основной носитель культуры и часто он выступает в качестве сильного сдерживающего аген­та в эмоциональном плане. Нужно отметить, что, хотя вербальные реак­ции не являются неотъемлемой частью методики, спонтанная вербали­зация очень значима. Она часто добавляет для наблюдателя смысл в изоб­разительное творчество.

Свобода от социального давления. Социальное давление можно оп­ределить как личностный аспект культуры, нарушающий свободу само­выражения индивида. А рисование пальцами — это социально санкцио­нированная «игра с грязью», которая позволяет индивиду вывести свои агрессивные импульсы. Она приводит к удовлетворению деструктивных влечений, в то же время не будучи деструктивной, и позволяет субъекту пренебречь социальными запретами и табу без страха возмездия. При рисовании пальцами ситуация носит игровой характер и страх, который может обнаружить у себя субъект, минимизирован.

Поиск по сайту: