Л.Б. Хузина, Соловьев В.А., Шайхутдинова А.Ф. 24 страница

Большая часть теории взаимоотношений относится также и к IPM, но все же наиболее значительную часть теоретического обоснования можно найти в концепции Лейнга о «я» и «другом».

Существует разница между восприятием взаимоотношений инди­видом и тем, что эти взаимоотношения представляют из себя в действи­тельности. Можно ли о последних сказать, что они существуют в точном смысле этого слова, — это вопрос, на который Лейнг, скорее всего, ответил бы, что нет. Но так как существует разница между восприятием отношений и взаимоотношениями, можно ее отнести и к личности: как не банально это звучит, но личность представляет различные аспекты себя в различных ситуациях или при общении с различными людьми. В особенности восприятие индивидом самого себя почти всегда, по край­ней мере в некоторых аспектах, отличается от его публичного образа, хотя ввиду того что мы только что сказали, слово «образ» нужно было бы

заменить множественным числом. В данном приложении эти факты вы­ражаются с помощью символов: «собственная» личность — р, «другой» человек — о.

То, как «собственная» личность видит саму себя, выражается р-^р, то, как она видит «другого» — р-ю, и так далее. Но так же можно пред­ставить мнение другого о том, как «собственная» личность видит его (другого), это выражается так: о—»(р^о).

Эту систему будет легче понять, если использовать «Я» и «ты» вме­сто «собственная личность» и «другая личность». Таким образом, «Я ду­маю, я знаю, каково твое мнение обо мне» будет выглядеть следующим образом р—>(о~>). Но оказывается, «я ошибался», и это будет выражаться как р-»(о-»р) ^ о-»р, где знак ^ означает «не равно». С помощью «сте­нографии» можно выражать и более сложные перцепты, например, «Я знаю, что ты знаешь мое мнение о тебе (или мне интересно, знаешь ли ты мое мнение о тебе)» будет выглядеть следующим образом: р—»(о->(р^>о)).

Первый принцип концепции диадного взаимодействия гласит: толь­ко если два человека производят взаимно «успешные» акты атрибуции, между ними могут возникнуть истинные взаимоотношения. Противопо­ложностью истинным взаимоотношениям считается «придуманные» вза­имоотношения, которые, в свою очередь, основываются на фантазиях о переживаниях другого человека и своих собственных. Все это подразуме­вает учет практического (или квази-клинического) применения взаимо­понимания, и IPM был развит именно с этой целью. Прежде чем изучать детали использования IPM, рекомендуется связать «стенографию», ва­риант которой включен в IPM, с основными пунктами авторской тео­рии диадического взаимодействия.

Даются две аксиомы:

1. И поведение является функцией переживания.

2. Что и переживание, и поведение имеют в отношении к кому-то

или чему-то иному, нежели «я» (случай с «чем-то» в действи­тельности не рассматривается и в данном контексте неуместен). Два человека Питер и Пол рассматриваются в «обычной ситуации». На поведение Питера в данной ситуации влияет то, как он ее переживает, и так как Пол также вовлечена в ситуацию, то на переживание Питера в определенной степени влияет и поведение Пол, которое, в свою очередь, является функцией переживания Пол данной ситуации, включающей в себя влияние поведения Пол. Таким образом, устанавливается цикличес­кое взаимоотношение причины и следствия. Стабильность системы можно рассматривать как часть функции степени эквивалентности (или «конгру­энтности») различных задействованных «перцептов».

Проведение методики IPM состоит в ответах обоих членов диады, обычно мужа и жены, на шестьдесят «пунктов», каждый из которых со­стоит из четырех вопросов. На каждый ряд вопросов необходимо отвечать по так называемой триаде. Таким образом, для мужа (или другого парт­нера в диаде «он—она») ряд вопросов будет иметь следующую форму:

A. Как вы думаете, насколько это правда?

B. Как бы она ответила на это?

В пункте 1 секции А содержатся следующие утверждения:

1. Она понимает меня.

2. Я понимаю ее.

3. Она понимает себя.

4. Я понимаю себя.

В секции В утверждения изменяются таким образом:

1. Я понимаю его.

2. Он понимает меня.

3. Я понимаю себя.

4. Он понимает себя.

В секции С утверждения, конечно же, те же самые, что и в секции А. С помощью «стенографии» различные типы утверждений можно выразить следующим образом:

Читатель, склонный к программированию, может наложить лис­точек бумаги на информацию, заключенную в прямоугольнике, и за­полнить таблицу самостоятельно.

В инструкции говорится, что данные утверждения необходимо оце­нить по определенной форме: «совершенно согласен» (++), «частично со­гласен» (+), «частично не согласен» (—) и «совершенно не согласен» (-----);

рассматривается также и возможность оценки (?). Однако на практике все ответы в конечном итоге оцениваются просто как + или —.

60 блоков разделяются на 6 категорий, 2 из которых (А и В, смотри ниже) выражают преимущественно «позитивные» отношения, а 3 (С, D и Е) — преимущественно негативные. Шестая категория F относится к крайним выражениям взаимозависимости, уничижения или поглощения; поэтому они в основном негативные. Определенные категории содержат меньшинство пунктов, противоположных по валидности остальным; в списке они отмечаются знаком минус следующим образом:

A. Взаимозависимость и автономия: 15 блоков, включая три А—.

B. Теплая забота и поддержка: 11 блоков, включая четыре В—. С1. Недооценка: 7 блоков.

С2. Разочарование: 7 блоков плюс один С—.

D. Ссоры: спор/уход: 8 блоков.

E. Противостояние и беспорядок: 5 блоков.

F. Крайнее отклонение автономии: 8 блоков.

Читатель мог заметить, что общее количество блоков достигает ше­стидесяти двух; это объясняется тем, что два блока (4, «зависит от» и 19, «несет ответственность за») принадлежат категории А, если судить по направлению p~->p или о—»о, и категории В, если в направлении р->о или о->р.

Далее обсуждается взаимодействие, типичное для этой диады.

Каждый блок, обобщенный как X, называется (HW), (WH), (НН) или (WW) в соответствии с рассматриваемой «фазой» диадических взаи­моотношений. Так, в отношение блока «зависит от» HW означает «жена (wife) зависит от мужа (husband)», WH — «муж зависит от жены».

Диада рассматривается как «содержащая» две «перспективы»: как муж воспринимает жену и наоборот, или же точка зрения мужа и жены на один и тот же аспект. Сузив до определенного вопроса, эти две перс­пективы можно выразить следующим образом: H-*(HW) и W—>(HW) или же в комбинации:

H->(HW)->W (уровень 1).

Таким образом, если и муж, и жена оценили данное утверждение как «правда» («конъюнкция»), то они разделяют мнение, что «он зави­сит от нее».

Перспективы, определенные таким образом, близко соотносятся с вопросами IPM в секции А. Вопросы в секции В («Как бы она ответили на это?») приводят к «метаперспективам». Подход с каждой стороны вышеописанной формулировки можно расширить до W->H-»(HW)*-W<-H (уровень 2).

В отношении выбранного нами примера «метаперспектива» может означать следующее: «Жена знает, что ее муж допускает, что его жена осознает, что он зависит от нее» (интерпретация, конечно же, предпо­лагает, что все утверждения были оценены положительно).

Возможна третья стадия, соответствующая вопросам секции С («Как бы она подумала, что вы ответили на это?»), получившиеся в результате точки зрения и т.п. называются «мета-метаперспективами» и выражаются следующим образом:

H->W->H-KH\V)<-W<-H<-W (уровень 3).

Теоретически мы можем так продолжать до бесконечности, но даже мета-метаперспективы уже не так легко поддаются пониманию. Поэтому проведение IPM обычно завершается на третьем «уровне». Таким обра­зом, то, что авторы называют «основной схемой», выглядит следующим образом:

Н W Н (X) W Н W

мета-мета мета прямое прямое мета мета-мета

321 123

Можно привести такие сравнения:

1. Прямая перспектива одного человека (например HI) и прямая перспектива другого человека (W1) на одном и том же блоке. Получается соответствие (А), как в примере, данном на уровне 1 выше, или несоответствие (D).

2. Метаперспектива одного человека (Н2) и прямая перспектива другого человека (W1), получается понимание (U) или непони­мание (М).

3. Метаперспектива одного человека (НЗ) и его же перспектива (Н2), получается ощущение понимания или непонимания.

4. Метаперспектива одного человека (НЗ) и метаперспектива дру-

того человека (W2), получается осознание (R) или невозмож­ность осознания (F).

Не все сравнения, кроме первого, относятся к одной и той же «стороне» схемы. Изложенная выше конструкция сжата, и, несомненно, очень сложно ей следовать, по крайней мере на ранних стадиях. Читате­лю рекомендуется провести пробу на себе (и, возможно, забыть со вре­менем «стенографию», которая может быть и неверной из-за того, что не упоминает «блоки»).

Метод влечет к появлению дополнительных формальностей, включая системы обозначения, которые мы не можем здесь рассмат­ривать. В добавок ко всему данный метод может быть расширен до концептуализации и изучения взаимоотношений более разнообразных, чем только в диаде. Так, обсуждая триадные взаимоотношения в семье, авторы отмечают, семью нельзя объективно рассматривать как сово­купность бинарных взаимоотношений между всеми членами». Единствен­ная иллюстрация этой части может пролить свет на данный вопрос: два человека, возможно, не ладят друг с другом как муж и жена, тогда как отец и мать ладят. Взаимоотношения между социальными группами, на­циональные стратегии и так далее тоже можно описать в рамках этих терминов. Однако это находится за пределами проективных или квази­проективных исследований личности.

Валидность структуры отельных диадических отношений как по­нятие, отличное от репрезентации, скорее всего иллюзорна. В действи­тельности, метод предъявляется прежде всего, судя по названию, как инструмент исследования. Однако статистические данные, основанные на маленькой выборке (между десятью и двадцати четырьмя) разру­шенных и неразрушенных браков, довольно впечатляюще показывает значительные различия: «конъюнкция» (термин, обобщающий все фор­мы «соответствия», U, R и А) выше в группе неразрушенных браков, а «дизъюнкция» (охватывающая D, М и F) выше в группе разрушенных

браков.

Представлены дополнительные данные по ретестовой надежности. В виду того факта, что методика чувствительна к временным изменени­ям, проценты соответствия по отдельным параметрам крайне высоки: 91—95% для неразрушенных браков, и 81—85 — для разрушенных. Пред­лагаются также пределы для оценки внутренней согласованности, так как определенные пункты синонимичны (например, «ненавидеть» и «не выносить») или антонимичны (например, «верить во что-либо» и «со­мневаться в чем-либо»). У партнеров в неразрушенных браках согласо­ванность ответов была очень высока — среднее значение 96%; для парт­неров же при разрушенных браках согласованность ответов была ниже — в среднем 78%. Партнеры несчастливых браков также менее уверены в том, что они чувствуют по отношению друг к другу — это само по себе

интересное открытие.

Данную методику можно много критиковать в основном за ее слож­ность и громоздкость, ведь каждому супругу необходимо ответить не мень­ше чем на 720 вопросов. Количество предъявляемых блоков можно по

желанию уменьшить. Предполагается, по-видимому, довольно высокий уровень искушенности, но даже искушенному человеку будет трудно справиться с некоторыми из вопросов, особенно в направлениях р—>р, о—ю. Чего стоит самый шаблонный пример «любит»: не так уж легко понять идею «я люблю себя».

Методика, основанная на том же подходе, была предложена Дрю-вери (Drewery), чей метод исследования взаимодействий в диаде «муж-жена» предполагает для каждого из супругов ряд ответов на Таблицу лич­ностных предпочтений Эдвардса (Edwards Personal Preference Schedule (EPPS)): «Я сам»; «Мой супруг, как я вижу его/ее»; «Я, как я думаю мой супруг видит меня». Дрювери говорит, что это сокращенная версиия мета-метаперспектив Лейнга. Если их выразить с помощью «стенографии», то они будут выглядеть следующим образом: р—>р, р->о, р—»(о->о); и здесь, конечно же, нет никакого центрального «блока» (X), как в «схеме» Лей­нга. Вопросы в EPPS состоят из пар противоположных утверждений, оп­ределяющих функционирование переменных потребностей (в основном взятых из списка Меррея) испытуемый должен сказать, какое их них наиболее характерно для него (или, в зависимости от контекста, для «другого»). Затем можно построить профили и изучить отличия. Таким образом, обработка теста намного легче, чем в ГРМ, но количество вопро­сов, на которые должен ответить каждый партнер не намного меньше — 630 против 720. Более того, методика Дрювери (IPT) не пригодна для сокращение в конкретном случае.

ТЕСТ «СТРУКТУРИРОВАННАЯ ИГРА С КУКЛОЙ» STRUCTURED DOLL PLAY TEST (SDP)

Методика IPM была рассмотрена вне очереди, непосредственно после FRT и 2НТ, так как во всех этих трех техниках применяется форма прямого «непроективного» опроса. Две методики «игры с куклой» пока­зывают возврат «игровых» элементов, свойственных тесту Бене—Энто­ни, а также основной области детских отношений к семейным ситуаци­ям; в этом смысле они имеют близкое родство с Индикатором семейных отношений и TFA Джексона. Также они имеют некоторое сходство с «деятельностными» методиками.

SDP был разработан для клинического использования с очень ма­ленькими детьми, и особо отмечается, что ребенка нужно заверить, даже если он не показывает никаких признаков опасения, в том, что он не останется Б клинике или больнице. На практике тест разрабатывался на детях от двух до шести лет, но Линн утверждает, что с таким же успехом может быть применен и к детям одиннадцати лет; действительно, пред­полагается, что переживания лучше всего видны у семи-, девятилеток, тогда как тестирование маленьких детей требует более высокого уровня компетентности. Во всяком случае, не приходится сомневаться в прием­лемости материала теста для более старших детей, или даже для более маленьких, но знакомых с современными игрушками. С точки зрения взрослого, по крайней мере, это не очень уж привлекательно.

«Куклы», от которых тест приобрел свое название, представляют собой плоские черно-белые фигуры с глянцевой поверхностью, накле­енные на картон толщиной около 1/8.

Тест состоит из 2 «серий». Серия 1 содержит следующие фигуры: две «я»-куклы, темноволосые мальчик и девочка, с которыми, предполагается как с центральными фигурами, ребенок должен идентифицироваться;

еще четыре куклы-ребенка, одна пара (мальчик и девочка со свет­лыми волосами) одета, а другая нет. Куклы «мать» и «отец»; вдобавок четыре (идентичные) ряда «предметов»: тарелка с едой, ложка, стакан, детская бутылочка. Возможно, за исключением тарелки с едой, все эти предметы непропорционально большие по сравнению с куклами;

наконец, две карточки, на двух сторонах которых изображены со­ответственно: детская кроватка и одноместная кровать; боль­ничная кровать с умывальником; ванная комната с туалетом и ночным горшком (в действительности это «стульчак», не узна­ваемый большинством британских детей); двойная кровать и од­номестная кровать.

Серия 2 (предъявляется на втором сеансе) включает ванную ком­нату и другую больничную кровать (описанную как «смотровой стол в кабинете врача»). Вдобавок к человеческим фигурам серии 1, в этой се­рии есть еще фигуры ребенка, женщины-учительницы, врача, медсест­ры, а также различное медицинское оборудование и «плохое животное» (крокодил с широко открытой пастью).

Также имеются в наличии наборы фигур с негроидными или вос­точными чертами, но они идентичны стандартным фигурам во всех ос­тальных отношениях.

Особое ударение делается на игровую деятельность во время про­ведения методики. Эго-фигура предъявляется вместе с другими «людь­ми» и предметами, в зависимости от ситуации. Ребенка просят взять «я»-фигуру, а инструкция и вопросы организуются таким образом, что он вынужден будет обращаться с материалом так, как дети обычно играют с похожими игрушками. В некоторых ситуациях нужно будет сделать вы­бор (например, между «мамой» и «папой»): в таких случаях при следую­щей замене в игру вводится невыбранная фигура.

Ключ метода можно найти в фразе «Покажи и расскажи мне...». Тот факт, что все фигуры плоские и исключены все излишества, Линн рас­сматривает не как ограничение, а как преимущество. Слишком богатый выбор, как и излишняя реалистичность, приводят к «отклоняющемуся» поведению, то есть элементам игры, ненужным для вопросов.

Далее мы приводим полный список ситуаций в обоих сериях. В не­которых случаях присутствуют объяснения; там, где их нет, тема или, по крайней мере намерение, должно быть очевидным.

Серия 1

1А. Выбор детской кроватки или кровати (включая выбор того, кто

из родителей «войдет», после того как «я»-кукла будет уложена

в кровать).

1В. Выбор между бутылкой и стаканом (включает выбор того, «что произойдет», когда «невыбранный» родитель (из 1А) войдет в комнату).

2А. Выбор ровесника (выбор ребенка того же или противоположно­го пола для общения).

2В. Посетитель (что происходит, когда приходит невыбранный ре­бенок).

ЗА. Драка.*

3В. Проступок (вместе с компанией или в компании ровесников).

4А. Прием пищи (включая выбор родителя).

4В. Травма (включая визит невыбранного родителя).

5А. Занятие (неопределенное «следование» за ситуацией).

5В. Замечание (включая невыбранного родителя из 5А).

6. Родительские взаимоотношения.

7А. Разделение (родителям необходимо уехать на какое-то время: что происходит и кто из родителей возвращается первым).

7В. Больница.

8А. Туалет.

8В. Прием ванной.

9. Приготовления ко сну (распределение двойной и одноместной кроватей между «я»-куклой и родителями).

10А. Кошмарный сон.

10В. Ночные страхи.

Серия 2

1А. Болезнь.

1 В. Кабинет врача.

2А. Первый день в школе.

2В. Школа.

ЗА. Школьная шалость.

3В. Побег.

4А. Игра в доктора (включая выбор родителя).

4В. Отвержение ровесниками («я»-куклу исключают из игры ровес­ники; приходит невыбранный родитель из 4А).

5. Целующиеся родители.

6А. Ночь (ребенок в одноместной кровати, родители в двойной; ребенок просыпается).

6В. Плохое животное (продолжение ситуации, как в 6А).

7А. Новый ребенок.

7В. Кормление ребенка.

Написанное выше дает общее представление о ситуациях. Далее нам станет видно, что пункты 6А и 6В (а также, возможно, и 5) из серии 2 представляют собой проблемы, которые можно интерпретиро­вать на любом уровне — то есть нет очевидных связей с характерными темами психологии подсознательного. Но в любом случае ясно, что ме­тодика касается семейной динамики, особенно восприятия каждого из родителей как «плохой» или «хорошей» фигуры, хотя именно эти тер­мины и не используются.

В дополнение к уже упомянутой культурной уникальности методи­ки, по-видимому, имеет место особая озабоченность болезнью, посеще­нием врача и тому подобное, и, несомненно, средний ребенок вряд ли знаком с некоторыми медицинскими инструментами (например, со скаль­пелем, молоточком невропатолога и так далее).

Формальный анализ основывается в основном на выборах между матерью и отцом, мальчиком и девочкой (в пункте 2А), зрелым и незре­лым. Последнее относится к выбору между кроватью и детской кроват­кой, бутылочкой и стаканом, ночным горшком и туалетом. Плюс ко всему отводится место для записи детских «ассоциаций». Приводятся нор­мы для серии 1, основанные на группах тридцати мальчиков,и тридцати девочек нескольких возрастных уровней: 2—3 года, 4 года, 5 и 6 лет. Сна­чала серия 2 предлагалась лишь как исследовательский инструмент. В ру­ководстве по интерпретации отклонений от норм, получаемые с помо­щью теста, качественные данные более важны, чем количественные, так как количество пунктов, относящихся к какой-либо одной оценке, очень невелико. Кому-то так же может стать интересно, что автор думает об использовании «невыбранного» родителя; анализируя тест, Мур (Moor), автор похожей методики, отмечает, что энергичный, решитель­ный ребенок во втором случае самостоятельно сделает выбор между ро­дителями, тогда как некоторые дети побоятся включать в игру обоих родителей, полагая, что они дают высокую оценку семейной гармонии. Линн, предвидя такую возможность, все же рекомендует исследователю добиваться ответа, не теряя раппорта, но никак не объясняет.

Но, несмотря ни на что, методика кажется гибкой, и предпола­гается, что некоторые пользователи могут «выработать некие субъектив­ные нормы», хотя ничего нельзя поделать с возникшим ощущением того, что методика попала в класс тех, что удовлетворяют потребность автора или подходят лишь для конкретного направления.

ЛОНДОНСКАЯ МЕТОДИКА КУКОЛЬНОЙ ИГРЫ THE LONDON DOLL-PLAY TECHNIQUE

Если сравнивать методику Мура и Уко (Ucko) с SDP, то первая будет иметь некоторые очевидные преимущества. Основное из них — это то, (1) что материал более реалистичен и практичен; (2) он мень­ше связан с темой болезней; (3) нет произвольных элементов (как в случае с «невыбранным» родителем). В методике есть лишь одна «неза­конченная» ситуация — «непослушание». Но даже она более структури­рована, чем загадочные «занятие» и «разделение» (пункты 5А и 7А в серии 1) в SDP.

Методика не публиковалась, в виду того что невозможно купить материал и руководство, но она доступна для исследователей. Более того, материал описан настолько детально, что вполне возможно сделать его самостоятельно, причем авторы сами заявляют, что у них нет возраже­ний против такой практики.

Необходим следующий материал:

четыре проволочных куклы, такого типа, что могут «сидеть» и т.д.: отец, мать, мальчик и девочка;

кукла, изображающая грудного ребенка без одежды;

дом для кукол, разделенный на пять комнат;

обеденный стол, четыре прямых стула, большое кресло;

две двойных и две одноместных кровати с покрывалами и подуш­ками;

ванная, раковина для умывания, туалет;

четыре тарелки и чашки;

футбольный мяч, сделанный из пластилина; дополнительный пла­стилин;

кусочек веревочки.

Проведение методики разделено на семь «сцен», каждая из кото­рых дает ребенку возможность самостоятельно придумывать игру с мате­риалом. Так же в каждой серии исследователь задает ряд стандартных вопросов, касающихся сценки.

I. Знакомство. Предъявляется мебель столовой и (постепенно) «люди».

II. Обеденное время. Обсуждается возникшая проблема, состоящая в том, что для пяти человек есть только четыре стула: кто первым предложит свою помощь и т.д.; наконец, «авария» — одна из чашек падает на пол.

III. Соревнования. Игра в футбол, перетягивание каната (использу­ется шнурок), по аналогии с CAT картинка 2; детская борьба.

IV. Малыш. Различные действия, связанные с маленьким ребенком, включая купание и вопросы типа «Это мальчик или девочка?», «Как это узнать?»

V. Непослушание. «Давай один из них будет очень непослушным», «Какой самый плохой проступок он может совершить?» Отно­шение ребенка к раскрытию поступка, наказанию и т.д.

VI. Туалет. Включая отношение ребенка к «неожиданностям».

VII. Сон. Изучение того, как ребенок разместит кровати в комнатах кукольного дома; кто будет спать в какой кровати и так далее. Что происходит, если ребенок просыпается в темноте.

Во время проведения методики поощряется максимум участия со стороны ребенка. Например, на этапе I ребенку предлагается самостоя­тельно развернуть бумагу, в которой упакованы три детских куклы; на этапе III ребенок и психолог, манипулируя куклами, изображающими родителей, играют в футбол. Отклонение игры от сценария не поощря­ется.

Из вышеизложенного понятно, что и проигрывание сцен дает ин­формацию различного типа, а также и ответы на вопросы о выборе (или приписывании, например «непослушности»), открытые вопросы об идеях и фантазиях, проблемах, конструктивных и наоборот (например, что ребенок будет делать, если останется дома один с малышом). Среди этих категорий существуют совпадения, частично зависящие, возможно, от степени действительной идентификации. Предлагается также классифи-

кация различных реакций неприятия, например, если ребенок отвечает: «Нет, он не устал», на предположение (сценка VII), что маленький маль­чик устал.

Авторы провели нормативное исследование, основанное на отве­тах 55 мальчиков и 61 девочки, протестированных сначала в возрасте 4 лет, а затем повторно в 6-летнем возрасте. Был раскрыт ряд интересных тенденций развития. Довольно важным открытием и с теоретической, и с практической точки зрения оказался тот факт, что многие мальчики в возрасте 4 лет не могли вести себя свободно во время теста, либо прояв­ляя агрессию, либо находясь в угнетенном состоянии. Мы не намерева­емся обсуждать здесь можно ли объяснить это явление в рамках психоло­гии бессознательного; наиболее интересным в данном случае является сомнительность применимости в этом возрасте (и ранее?) методик, име­ющих высокую степень очевидной валидности и то, что можно назвать «очевидной адекватностью». Также возникают общие вопросы разграни­чения игр, основанных на реальности, и выдуманных.

КИНЕТИЧЕСКИЙ РИСУНОК СЕМЬИ

KINETIC FAMILY DRAWINGS (K-F-D)

Тогда как большинство рисуночных методик концентрируются на формальных характеристиках, в основном на изображении отдельных частей тела, авторы K-F-D обращают больше внимания на конкретное содержание и взаимоотношения.

Берне (Burns) и Кауфман (Kaufman) определяют свою методику как «новый инструмент для понимания детей, особенно трудных детей». Дается следующая инструкция:

Нарисуй каждого из членов твоей семьи, включая себя, делающих

что-либо. Постарайся нарисовать людей полностью, а не палочных

человечков и не мультяшек. Помни, что все должны что-нибудь

делать, совершать какое-то действие.

Этот акцент на «делании» показывает изменения в отличие от «Ри­суночного теста семьи» Халса (Hulse). Лишь некоторые испытуемые Хал-са изобразили членов семьи в действии, а остальные нарисовали «семей­ные группы», семьи, будто позирующие для фотографа. То есть можно сказать, что K-F-D добавляет новый параметр к тому, что иначе могло возникнуть как продукт статистики.

Ребенка обычно оставляют одного за рисованием, хотя исследова­тель «периодически возвращается». Затем ребенка просят рассказать о том, что он нарисовал.

Обработка проводится в рамках четырех основных категорий, срав­нимых с роршаховскими размещением, детерминантами и содержанием. Это следующие категории:

1. Характеристики отдельных фигур.

2. Действия.

3. Стиль.

4. Символы.

Причем различия между этими категориями менее четки, чем в тесте Роршаха. В некоторых случаях приводятся нормы в процентах, но так как они основаны на слишком малочисленной выборке (128 мальчи­ков и 65 девочек, причем в редких случаях в одной возрастной группе было более десяти испытуемых одного пола), то не представляют особо­го интереса.

Характеристики отдельных фигур

(а) «Направленность рук»: фигуры держат предметы, воспринима­емые как цели в контролировании окружающей среды.

(в) «Стирание»: считается, что стирание отражает амбивалентность; то же самое можно сказать и о

(c) «Фигурах на обратной стороне листа».

(d) «Глаз Пикассо»: об этой черте, плохо проиллюстрированной, но с интригующим названием, говорится, что она является по­казателем «заботы и внимательности» по отношению к фигуре, на который она (эта черта — «глаз») направлена.

Действия. Для знакомства с этой категорией авторы приводят ряд форм «передвижения энергии между людьми», похожие соответственно на «формальные» и «эмоциональные» подварианты «Личностных взаимо­отношений» Вайэта (Wyatt). Первая группа содержит «незнакомцев», «лю­бовников», «соперников» и «не соперников»; последняя — «конфликт», «тревожность», «избегание» и «гармонию». Именно в этих рамках интер­претируются «Действия отдельных фигур» и «Взаимодействия между фи­гурами»; причем действия второго типа в дальнейшем изображаются в отношении к тому, что авторы называют «силы», но лучше может быть определено как «предметы окружающей среды», такие как «мячи», «пре­пятствия», «опасные предметы», «свет и тепло» и так далее.

Стили. Учитываются только девиантные стили:

(а) «Разделение»: линии делят различные фигуры на «отдельные картинки».

(в) «Разделение путем складывания»: тот же самый результат дос­тигается путем предварительного складывания бумаги.

(c) «Разлиновывание»: одна или более линий рисуется снизу или сверху на листе, или же подчеркиваются отдельные фигуры. Все эти варианты являются показателями тревожности или ощуще­ния опасности.

(d) «Стоящие фигуры»: фигуры не совершают никакого действия, когда ребенка спрашивают о том, что они делают, он отвечает: «Они стоят».

(e) «Палочные человечки»: если все фигуры состоят из палочек, тогда как известно, что ребенок способен на более реалистич­ное изображение, это рассматривается как показатель «заши­ты»; то же самое говорится и о «стоящих» фигурах. Можно про­вести аналогию с феноменом ТАТа «дистанцирование» (см. со­отв. статью).

Символы. Авторы приводят около сорока примеров различных «сим­волов» — это наиболее часто встречаемые предметы в K-F-D. Среди них

чаше всего изображаются кровати и колыбели, коты (но не собаки), «мусор», лестницы, газонокосилки и вода. Многое из этого трактуется как проявления бессознательного, но авторы предостерегают читателей, говоря, что «значение символов» часто становится предметом неверной интерпретации. Несмотря на то что список довольно внушительный, он не имеет своей целью охватить все символы, и читателю рекомендуется за дальнейшим разъяснением обращаться к работе Маховер (Machover).

Поиск по сайту: