Л.Б. Хузина, Соловьев В.А., Шайхутдинова А.Ф. 27 страница

Важно отметить, что на этой стадии следует избегать использова­ния слов «модель» и «образец», поскольку они подразумевают, что ис­пытуемый должен выполнить «абстрактную» или «нерепрезентативную» конструкцию. Ловенфельд тем не менее (при обсуждении техники) ис­пользует термин «модель» для любой завершенной работы. Ее примеру последуем и мы.

ЗАПИСЬ

В распоряжении имеется тщательно разработанный способ регис­трации данных, учитывающий все особенности классификации. Жела­тельно также сделать по возможности точную запись самой модели. Цвет­ная фотография идеально подходит для этой цели, но при ее отсут­ствии можно расположить кусочки на листе разлинованной каранда­шом бумаги, и очертить их по контуру; а также можно использовать клейкие кусочки бумаги.

КЛАССИФИКАЦИЯ

В качестве наиболее очевидного основания для классификации мозаичных работ или моделей выступает их связь с внешней действи­тельностью: важно выяснить «представляют» ли они что-нибудь или про­сто сделаны по образцу. Для этой цели обычно используются термины «репрезентативный» или «абстрактный». Однако Ловенфельд выделяет третью категорию и называет ее «концептуальная»; она, как будет пока­зано дальше, занимает промежуточное положение между репрезентатив­ной и абстрактной (или нерепрезентативной). Следует отметить, что Эймс и Илг (Ames and Ilg) ошибочно утверждают, будто Ловенфельд приме­няет понятие «концептуальный» как эквивалент «абстрактному», тогда как на самом деле Ловенфельд рассматривает концептуальные модели как наиболее близкие к репрезентативной разновидности.

Репрезентативные модели. Разнообразие объектов или сцен, которые испытуемый может создать из мозаичных элементов, поистине безгранично. При этом умение и опыт нарастают по мере завершения работы. Различает­ся также и степень натурализма в подборке цвета, однако, вероятно, более важно рассматривать процессы, ведущие к конечному продукту, а не оце­нивать качество модели. Многое об этих процессах может быть заключено из полученной в результате модели, еще больше — из наблюдения за испыту­емым во время работы, и, наконец, самое главное — из тех замечаний, который делает испытуемый в момент создания модели или в разговоре после.

Некоторые из этих процессов Ловенфельд обсуждает в достаточно сложном разделе своей книги под названием «Реакции воздушного змея, лисы и носорога». Надо отметить, что выбор этих названий произволен.

Название реакции «Воздушный змей» дано исходя из образца, в котором два неравносторонних треугольника расположены так, что их гипотенузы соприкасаются друг с другом. По форме эта фигура напоми­нает воздушного змея, но сюда могут также относиться и другие, близ­кие по форме варианты расположения треугольников. Другими словами, по определению автора, этот процесс состоит в соединении идей в уме испытуемого после завершения им модели.

Поразительная модель «настороженной лисы», сделанная пятилет­ним ребенком, дала название другой реакции. Цвета в этом случае неес­тественные, хотя и используются смешанно; отсутствуют некоторые де­тали, например «соразмерность ширины ног»; но, несмотря на все это, фигура смотрится правдоподобно. И главное здесь, не правдоподобность модели, а то, что она была сделана спонтанно и намеренно, как будто ребенок ее рисовал или раскрашивал.

В противоположность реакциям «Воздушного змея» и «Лисы», ре­акция «Носорог» представляет собой тщательную и обдуманную попыт­ку создать сложную форму настолько точно, насколько это позволит ка­чество мозаичных элементов. Испытуемый должен четко понимать что и каким образом он будет делать с элементами; можно использовать незна­чительные вариации в их размещении с небольшими выступами и т. д., подобно тому, как в модели носорога (от которой берет название реак-

ция) выпячивания были предназначены для создания эффекта складок на коже животного.

Далее станет ясно, что все эти три «реакции» довольно необычны -аномальны в статистическом смысле. Так, «Воздушный змей» представля­ет собой незрелую модель нормального ребенка, а Ловенфельд говорит, что она может быть свойственна тревожным или умственно отсталым пациентам. «Лиса» — это тоже реакция ребенка, только одаренного; а «Носорог» показывает необычную способность в использовании художе­ственного способа. Ловенфельд отмечает, что типичная работа взрослого человека средних способностей представляет собой постепенный про­цесс изучения, испытания, ошибки, а также успеха, зависящих от его личных знаний, кругозора и от того, насколько он будет доволен несо­вершенным и условным представлением того, что намеревался сделать. Помимо этого существует один или два способа выполнения работы, достаточно непохожих друг на друга и заслуживающих отдельного рас­смотрения. Их можно обозначить как иные формы реакции. Среди них выделяют следующие:

(а) Использование «неравносторонних» элементов или ромбов, что­бы с их помощью образовать контуры и буквы. Ловенфельд на­зывает это реакцией «Изобразительные материалы» и причис­ляет ее к детским реакциям.

(б) «Реакция рассказа», в которой модель создается и изменяется по мере фантазирования и часто сопровождается непрерывным комментарием испытуемого. Ближайшую аналогию такому яв­лению можно найти в категории «вымысел» в тесте «Сортиров­ка предметов».

(в) «Ошибочная разобщенная реакция», очень похожа на «реак­цию рассказа», но она более «крайняя» в том смысле, что абст­рактные образцы связываются с элементами внутреннего вооб­ражения способом, не всегда понятным наблюдателю, из самих образцов.

Обе реакции (б) и (в) в основном симптоматичны, но можно ска­зать, что они обеспечивают связь между репрезентативной и концепту­альной категориями моделей.

Концептуальные модели. Термин «символический» также может быть использован для обозначения этой категории. Символизируемые поня­тия могут быть ранжированы от сильно обобщенных до очень конкрет­ных, личных. Выражение «порядок и беспорядок» хорошо характеризует предыдущее сравнение. В качестве примера последнего Ловенфельд ил­люстрирует модель, сделанную военнослужащим во время второй миро­вой войны, которую он назвал «Что для меня значит армия» (рис. 28). Как и в случае ошибочной разобщенной реакции (с), концептуальные модели скорее «означают что-либо», а не «изображают».

Иногда модель может представлять собой комбинацию репрезента­тивного и концептуального методов. На рисунке изображен пример, ко­торый Ловенфельд включает в «концептуальную» группу. Автор назвала его «Ливерпульский собор, солнце, дождь и трущобы».

Рис. 28. Тест мозаики Ловенфельд. Концептуальная модель

Абстрактные модели. Ловенфельд в своей книге уделяет гораздо больше внимания классификации абстрактных, нежели репрезентатив­ных и концептуальных моделей. Пока эта аналогия не завершена можно подумать, что репрезентативные варианты соответствуют контент-ана­лизу Роршаха, а абстрактные модели имеют больше сходства с располо­жением и определяют переменные. Поэтому на отношение некоторых людей к мозаичным работам может повлиять их мнение об информации, получаемой с помощью техники Роршаха. Вопрос о «выборе» здесь ко­нечно неуместен: клиницист должен принять и постараться оценить лю­бую работу испытуемого. Дело в том, что абстрактные модели могут быть оценены только исходя из структурного базиса; некоторые элементы структуры могут быть рассмотрены вместе с исследованием репрезента­тивных моделей, а фактически представленные объекты придают им не­посредственность, которой не хватает абстрактным моделям.

Абстрактные модели могут быть созданы с «повторяющимися фор­мами» или без таковых. Правильно было бы сказать, что среди всех моза­ичных моделей, Ловенфельд отдает предпочтение моделям, содержащим повторяющиеся формы, поскольку, по ее мнению, «естественно» ис­пользовать вместе элементы, имеющие геометрические связи. Наиболее простые из них она называет «основными моделями» и утверждает, что их можно часто встретить в работах «простых» людей.

Основные модели состоят из следующих образцов единой формы.

Квадрат: 2x2 см, составляющий больший квадрат.

Ромб: (i) звезда, состоящая из восьми, встречающихся в центре ромбов1.

1 Рабин (Rabin) указывает, что такой «основной» означает неправильно воспро­изведенный {содержит шесть ромбов вместо.восьми).

Рис. 29. Тест мозаики Ловенфельд. Концептуальная модель

(ii) ромб большего размера, состоящий из четырех эле­ментов.

(lii) «стрела» или «рыбий хвост» — образец, образо­ванный парами элементов, которые расположены спо­собом, напоминающим иллюзию Мюллера—Лаера; та­кой образец можно продолжать бесконечно.

Равнобедренные треугольники: (i) «диагонали» -- квадрат, состоя­щий из четырех треугольников, встречающихся в цент­ре «диагонали».

(Ii) линейная фигура, образованная расположенными рядом друг с другом треугольниками, прямые углы ко­торых чередуются в противоположных направлениях. Равносторонние треугольники: (i) шесть треугольников, образую­щих шестиугольник.

(Ii) четыре треугольника, образующих больший равно­сторонний треугольник.

Неравносторонние треугольник: (i) шестиугольник, состоящий из двенадцати треугольников.

(Ii) продолговатая фигура, включающая два прямоу­гольника, расположенных рядом друг с другом, каж­дый из которых состоит из двух неравносторонних тре­угольников.

Такие основные образцы могут представлять собой завершенное «целое» и располагаться отдельно от других, а могут являться центром более крупной модели. При этом в последнем случае они иногда продол­жают сохранять свою первоначальную форму, а иногда приближаются к кругу или к одному из тех образцов, которые Ловенфельд называет «негеометрическими формами».

Вышеизложенные типы конструирования Ловенфельд описала как «свободные в пределах подставки», т.е. «свободные» в том смысле, что испытуемый безоговорочно принял ограничения, обусловленные раз­мером и границами подставки. Подчас испытуемый, особенно если он создаёт модель, которая «растет» или расширяется от центра (как ука­зано выше), отмечает, что готов, и даже хотел бы продолжать констру­ирование. В этой связи можно заметить, что в большинстве вариантов данной техники используется подставка большего размера. Можно при­вести пример, когда испытуемый обходится без подставки и бумаги; но в этом случае будет трудно зафиксировать процесс конструирования и определить, относится ли модель к «краевому» или «рамочному» типу (см. ниже).

Значительная часть обсуждения посвящена «краевым» и «рамоч­ным» моделям, за некоторыми исключениями. Эймс и Илг рассматрива­ют все эти варианты как «модели, выполненные вдоль края», а термин «рамка» применяют к образцу «рамка и отдельный предмет». Они и Ло­венфельд обсуждают этот образец наряду с моделями, занимающими всю площадь ящика. Модели, входящие в эту категорию, не обязательно заполняют ящик: на самом деле выполнить задание таким образом чрез­вычайно сложно, а если испытуемый еще старается выдержать симмет­рию, то — и вовсе невозможно. Термином «компактный» Ловенфельд обозначает образец, сделанный, если так можно выразиться путем по­стоянного «наращивания», не оставляя при этом промежутков. Компак­тные образцы, не занимающие всю площадь подставки, но тем не менее повторяющие ее форму, например при использовании полос, сделать вовсе не трудно. То же самое можно сказать и о «пространственных» или «промежуточных» образцах, в которых элементы расположены отдельно или маленькими группами.

Рассмотрение такой характеристики как компактность, в противо­положность «пространственности», можно применить к репрезентатив­ным моделям, также как к абстрактным. В отличие от Ловенфельд другие авторы, например Вайдман (Wideman), заменяют термин «пространствен­ный» на «разбросанный». Разница между ними заключается в том, что последнее понятие предполагает случайное размещение элементов, а первое — тщательное расположение элементов относительно друг друга (хотя они не соприкасаются). Именно такое значение Ловенфельд вкла­дывает в термин «пространственный».

Ловенфельд часто использует термин «успешный» вместе с его ан­тонимом «неуспешный». Типичная «неуспешная» абстрактная модель -та, при создании которой испытуемый тщетно пытается соблюсти сим­метрию и чередование элементов или вовсе не подозревает о наличии такого рода ошибки. Эта последняя реакция сродни «слабости» в технике Роршаха. «Неуспех» в отношении цвета является результатом чрезмерно амбициозного стремления к диагональной симметрии, в отношении формы — это часто результат того, что испытуемый непоследовательно располагает элементы. В обоих случаях «неуспех» связан с недостатком восприятия. Неумение удовлетворительно обращаться с элементами ана-

логично отсутствию способности к рисованию и проявляется в основном в неуспешных репрезентативных моделях. Ловенфельд уделяет недоста­точно внимания рассмотрению этого вопроса, но приводит в качестве примера случай, когда испытуемый не заметил, что изобразил челове­ческую фигуру без рук, даже после того как его спросили: «Все ли на месте?»

Вообще говоря, абстрактные модели, не содержащие повторяю­щихся форм, или, как их описывают Эймс и Илг, «нерепрезентативные модели без образца» — наименее интересная категория мозаичных работ. Они не представляют особого-«значения» ни для кого, кроме самого испытуемого; но даже он иногда отмечает, что «это просто так получи­лось». Тем не менее модели, относящиеся к этой категории, можно клас­сифицировать. Такая классификация была предложена Эймсом и Илгом.

В первые два класса, предложенные этими авторами, входят эле­менты «просто брошенные в кучу» и «разбросанные по одному» (моделя­ми их можно назвать с оговоркой). Однако Ловенфельд отмечает, что иногда дети младшего возраста играют с элементами, так же как с веща­ми, поэтому такое конструирование может представлять собой репрезен­тативную или, по крайней мере, мани пул яти вную реакцию. Первая и наиболее примитивная модель носит название «предшествующая основ­ной». Эймс и Илг определяют ее как «любую простую комбинацию, со­стоящую из трех элементов одного типа; в комбинации наблюдается стрем­ление к достижению так называемых основ». Надо отметить, что Ловен­фельд понимает этот термин иначе: как «неуспешную» основу. Она про­должает утверждать, что неудачная попытка сделать основной образец может привести к созданию «плиты». Такая плита составляет четвертый класс, по Эймсу и Иглу. Предложенное Вертхамом название «склеива­ние» и метафора «безумное выстилание» как нельзя лучше характеризу­ют сущность этой модели. Обычная плита не соприкасается с краями подставки; но если она даже и касается их, то случайно, в отличие от «краевых» моделей, которые «растут» от того края, к которому они «при­креплены». Наконец, словосочетание «в целом бесформенная модель» применяется к любой модели (компактной, «пространственной» или «промежуточной»), которая произвольно заполняет всю или большую часть поверхности подставки. Приблизительно такой же смысл Ловен­фельд вкладывает в термин «бессвязные образцы», но отмечает, что прак­тика использования Мозаики в Америке показала, что многие явно бес­форменные модели, сделанные американцами не так бессвязны и хао­тичны, как это может показаться европейскому наблюдателю. В своем тексте Ловенфельд постоянно ссылается на американские («ам-типы») и европейские («ев-типы») реакции. Для американцев характерны абст­рактные образцы без повторяющихся форм, а для европейцев — с по­вторяющейся формой. Но это вовсе не означает, что американские и европейские испытуемые делают модели только этих соответствующих типов. В этой связи можно привести заявление Ловенфельд о том, что в США внимание акцентируется на поверхности подставки, в Европе — на соотношении формы и цвета.

Рис. J0. Тест мозаики Ловенфельд. Многоформный образец американского типа

Ловенфельд считала, что такие различия обусловлены различиями в системах воспитания, преобладающих в этих странах. Эймс и Илг при­водят цитаты из личного сообщения Ловенфельд, в котором она деталь­но рассматривает эту тему. Характерный для «американского» подхода акцент на всей поверхности подставки в результате имеет разнообразные образцы «ам-типа», как утверждает Ловенфельд, не свойственные «ев­ропейским» работам. Среди них есть «многоформные образцы», пред­ставляющие собой тип реакции, в которой несколько отдельных «моде­лей» расположены вместе и образуют единую композицию (как на ри­сунке 30). Интересно случайное сходство этой модели с концептуальной моделью, изображенной на рисунке 28. Подобное сходство убеждает нас в том, что в Мозаичных моделях, как впрочем и в большинстве проек­тивных реакций, намерение и опыт испытуемого важнее доступных для интерпретации данных.

Американским испытуемым также свойственно использовать под­ставку в качестве емкости для нескольких маленьких, не связанных друг с другом моделей. Такое расположение элементов Ловенфельд называет «совокупным образцом». Похожая ситуация наблюдается и в «смодели­рованной плите» американского типа. В ней каждый элемент связан с соседним. В результате такую работу не всегда можно отличить от «смоде­лированной плиты» европейского типа», но, по утверждению Ловен­фельд, здесь важна не столько сама завершенная структура, сколько ре­акция испытуемого на тестовый материал. Такое акцентирование внима­ния на процессе, а не на продукте связано с философией проективного подхода в целом.

Следствием упомянутого выше различия в воспитательных систе­мах выступает замеченная Ловенфельд тенденция американских детей создавать репрезентативные модели в противоположность европейской

озабоченности абстрактными моделями. Стюарт и Леланд (Stewart and Leland) приводят цифры сравнимых или даже точно подобранных пар групп американских и английских школьников, которые демонстрируют поразительное различие.

Таблица 8

Процентное соотношение абстрактных и репрезентативных мозаичных моде­лей, сделанных американскими и английскими детьми. (По данным Стюарта и Леланда)

В таблице 8 показано процентное содержание (округленное до це­лых чисел) абстрактных и репрезентативных моделей, выполненных аме­риканскими и английскими детьми трех возрастных уровней.

Другие данные, приведенные Стюартом и Леландом, показывают, что 44% англичан и 16% в возрасте от 4-х до 7-ми лет создавали «бессвяз­ные» образцы; однако среди работ американцев обнаружено 23% «пред­шествующих основным» образцов, а в английской группе такая реакция не была представлена вовсе. Между тем данные статьи (1952) позволяют говорить о том, что «предшествующие основным» образцы несут скорее смысл, который вложила в них Ловенфельд, а не Эймс и Илг; поэтому соотношение неуспешных образцов в обеих группах примерно одинако­во. Возможно, кто-то захочет получить более полное изложение резуль­татов этого исследования или даже провести повторное исследование с более тщательно подобранными группами.

АНАЛИЗ

Описанные выше классификация и анализ касались в основном конечного результата. Тем не менее анализу могут быть также подверже­ны форма и цвет материала по аналогии со знаковым подходом у Рорша-ха и для нормативных целей.

Последняя цель наилучшим образом представлена в работе Эймса и Илга, на которую мы уже неоднократно ссылались. Предоставленные данные касаются двадцати пяти мальчиков и двадцати пяти девочек 2-х-летнего возраста, а также пятнадцати мальчиков и пятнадцати девочек в каждой последующей годовой группе от 3 до 5 включительно. Возрастные тенденции отчетливо проявляются в выборе форм, а не цветов и скорее девочками, чем мальчиками. Очень часто равносторонний треугольник используется обоими полами как отправной пункт их работы, что харак­терно и для других возрастов. В качестве наиболее популярного элемента для мальчиков выступает квадрат, но с возрастом это может изменяться. В группе девочек не обнаружена тенденция к выбору многими одного и того же элемента.

Что касается цвета, то голубой чаше других цветов выбирается пред­ставителями обоих полов и, особенно мальчиками. Однако следует заме­тить, что этот цвет при стандартном размещении элементов находится ближе всех к испытуемому. С другой стороны, желтый цвет наименее популярен среди испытуемых обоих полов, хотя расположен не далеко от них. Черный цвет находится на таком же расстоянии от испытуемого как и желтый, но является при этом вторым по популярности цветом. '

Возможно, эти данные и не представляют особого интереса но все же довольно странно, что зеленый и белый (который располагается над желтым) цвета используются нечасто. Ввиду того что американские дети создают большое количество репрезентативных моделей, можно было бы ожидать, что они будут изобиловать «естественными» цветами, к ко­торым как раз и относятся зеленый и белый. Анализ иллюстраций книги Эймса и Илга позволяет говорить о том, что при создании репрезента­тивных моделей цвета выбираются в основном произвольно. Это под­тверждает сведения Браина и Гудинаф (Brian and Goodnough) о том, что в возрасте между 5 или 6 и 12 годами или около того в детских рисунках прослеживается зависимость от различающихся форм. Использование форм может быть объяснено с помощью «психоаналитического» подхода к пред­почтению форм, ассоциирующихся с противоположным полом: ромб представляет собой удлиненный мужской символ, а квадрат — фигура, больше остальных напоминающая округлый женский символ. Однако развивающие и связанные с полом тенденции, выявлению которых спо­собствует мозаичный материал, не представляют большого интереса в изучении личности или даже индивидуальных работ.

Второе исследование Вайдмана с применением «знакового» под­хода, на который мы уже ссылались ранее, было направлено на «объек­тивный метод оценки» Теста мозаики, с помощью которого можно было бы проводить различия между разными группами пациентов и конт­рольной группой. Группа пациентов с определенными диагнозами, по­ставленными как минимум четырьмя психиатрами, состояла из семиде­сяти шизофреников, сорока восьми «психоневротиков» и двадцати па­циентов с органическим поражением мозга; контрольная группа насчи­тывала 107 человек.

Вайдман использовал вертхамовский вариант теста мозаики. Вы­числения производились при наличии большого числа «категорий оцен­ки»: тридцать девять в соответствии с текстом, а суммирующая резуль­таты таблица включала пятьдесят. В эти оценочные категории входят: процентное содержание моделей всех форм и цветов; отсутствие каж­дого из цветов; общее число элементов различных форм и цветов; точ­ные полученные переменные, такие как «цветовая симметрия»; кроме того, категории классификации Ловенфельд; категории содержания; и субъективно оцениваемые категории, такие как «эстетическое качество» и др.

По итогам всех этих данных оказалось, что 68 из 300 сравнений оказались значимыми на уровне 0,05. Их распределение показано в таб­лице 9.

Таблица 9

Различия в мозаичных работах между нормальными и пациентскими группами

(по данным Вайдмана)

Психоневротики (П) Органики (О)

Ясно, что в целом разница между нормальными испытуемыми и шизофрениками намного больше, чем при любом другом сравнении. Во­обще говоря, значительное различие в категориях относится к компе­тенции или к тому, что можно назвать разносторонностью; появилось несколько непредсказуемых различий. В частности, использование опре­деленных форм обнаружило незначительные различия; единственное, уда­лось выявить, что пациенты с органическими повреждениями не стре­мились использовать «продолговатые предметы» (дополнение Вертхама к материалу Ловенфельд). Что касается цвета, то шизофреники использо­вали больше белого, чем психоневротики и чем нормальные; помимо этого, они меньше использовали желтый цвет, и даже избегали его, по сравнению с пациентами других групп.

Более специфическое применение знакового подхода к изучению мозаичных композиций рассмотрели в своей работе Махер и Мартин (Maher and Martin). Они также разработали ряд «критериев», наличие любого из которых, как они утверждали, служило указанием на органи­ческое повреждение, сопутствующее церебральному атеросклерозу. Вкрат­це критерии таковы:

1. «Линейные» модели, правильной или неправильной формы и четкого или нечеткого цвета.

2. Модели, которыми испытуемый не был доволен.

3. «Однородные» модели; в них тщательно подобранные элементы смотрятся вместе как единое целое (в сущности это модель Вер­тхама «каменная граница»).

4. Бессвязные модели.

5. Модели, относящиеся к 1, 3 или 4 критериям не «учитывают», если испытуемый считает их репрезентативными, а также, если он недоволен своей композицией.

В отношении этих критериев комиссия, состоящая из пяти экс­пертов, достигла полного согласия в сорока случаях из пятидесяти. Про­веденное впоследствии сравнение группы из двадцати пациентов, клас­сифицированной с помощью указанных выше обозначений церебраль­ного артериосклероза, с контрольной группой такого же размера, по­казало три неправильных позитивных и три неправильных негативных результата.

Критерии Махера и Мартина, поднятые в исследовании Эскоуха и Дена (Ascough and Dana), совпадали по убедительности с «медицин­скими диагнозами органических изменений». Этого нельзя сказать о зна­ках Вайдмана, одиннадцать из которых были включены в исследование; только один из них («цветовое образование», часто определяемое как «успешное» использование цвета) «перенес перекрестную валидацию». Стоит отметить, что этот «знак» Вайдмана не зависит от трактовки еди­ничной переменной, то же самое относится и к критериям Махера и Мартина.

Нечто подобное подразумевается и в книге Эймса и Илга. Они пи­шут, что Ловенфельд серьезно сомневается в убедительности многих «зна­ков» Вайдмана на основании того, что данный подход обособляет эле­менты, имеющие разное значение в различных контекстах. В своих «За­писках о сущности и использовании теста мозаики» (Notes on the Nature and Uses of Mosaic Test), которые сопровождались наборами материала, Ловенфельд утверждала, что использование молодыми испытуемыми чер­ных элементов было связано с депрессией и что работы легковозбудимых и импульсивных людей часто заканчивались проективными красными элементами. В своей последней работе Ловенфельд убедительно выступа­ет против мнения о том, что наличие черного цвета в композиции гово­рит о депрессии, а красного — об агрессии или гневе. Она отмечает, что многие испытуемые применяют эти цвета из-за их декоративной ценно­сти. Хотя она не высказывается о некоторых интерпретациях ассоциатив­ного использования цвета невротиками, свое актуальное обсуждение она заканчивает призывом к пользователям мозаики — изучать цветовые связи, преобладающие среди населения, с которым они работают. Конечно, это относится как к цветовым комбинациям, так и к единичным цветам: так, например, могут иметь значение даже цвета местного футбольного клуба.

Другой интересный момент — количество цветов, присутствую­щих в одной модели. Вайдман (как и Вертхам) выявил, что здоровые испытуемые использовали больше цветов, чем психически нездоровые испытуемые; однако это, скорее, относится к другой переменной, в отношении которой было бы неправильно объединять вместе репрезен­тативные и абстрактные модели. Преднамеренное использование боль­шого количества цветов так же очень отличается от пренебрежения к цвету. Ловенфельд утверждает, что хорошо воспитанные и образован­ные люди при создании абстрактных моделей склонны использовать только два или самое большее — три цвета. Симметричная абстрактная модель, содержащая все шесть цветов, действительно выглядит слиш­ком пестро.

В действительности сочетать все цвета в модели, содержащей две или более осей симметрии чрезвычайно сложно, поэтому не вызывает удивления заявление Ловенфельд о том, что рассудительные и исполни­тельные испытуемые часто используют пять или более цветов, подбирая их в отношении баланса.

ВАРИАНТЫ ТЕСТА МОЗАИКИ

ВЕРТХАМ (WERTHAM)

Версия Теста мозаики Вертхама, вероятно, в США известна луч­ше, чем оригинал. Тем не менее многие научные работы, содержащие в своих названиях фразу «Мозаичный тест Ловенфельд» на самом деле ос­нованы на материале, который предложил Вертхам.

Главное его нововведение состоит в том, что он включил в набор шестую форму — «продолговатую фигуру», размером 1,5 дюйма х '/4 дюй­ма. Эти элементы можно приклеить, но их размеры не позволяют хорошо сочетать их с другими формами; предложенные Вертхамом иллюстрации моделей так же не дают нам примеров работ, выполненных подобным образом. Вертхам, в отличие от Ловенфельд, предлагает использовать мень­шее количество элементов и большую по размеру подставку.

Вертхам акцентирует внимание, прежде всего, на диагностичес­кой функции Теста мозаики, как впрочем и любого другого. Так, он пишет:

В тысячах случаев обнаружено, что мозаика выявляет основные или преобладающие процессы, соответствующие определенным клиническим явлениям или типам реакций. Тест мозаики ясно и четко обнаруживает определенные умственные болезни. Подобным образом были, например, выявлены сотни случаев шизофрении. Мне никогда не приходилось ви­деть, чтобы пациент, страдающий шизофренией, создавал нормальную модель и, наоборот, чтобы нормальный человек создавал явно шизофре­ническую модель.

Поиск по сайту: