Итальянке

К тебе, в минувшее, к иной, чудесной доле,

душа моя плывет в зазубристой гондоле;

осталось горе за кормой.

Я рад, что до конца молчали мы упрямо,

что в пышный, страшный сад не вышли мы из храма

любви глубокой и немой:

на каменных устах прекрасного былого

улыбкою горит несказанное слово,

невоплощенная мечта,--

как световой двойник стоцветной, вечной зыби,

дрожащий, над водой, на внутреннем изгибе

венецианского моста...

--------

На Голгофе

Восходит благовоние сырое

со дна долин, и в небе, над холмом,

на трех крестах во мгле белеют трое...

Там женщина, в унынии немом,

на среднюю, на черную вершину

глядит, глядит... Провидеть ей дано,

что в горький час ее земному сыну

всего живей воспомнилось одно...

Да,-- с умиленьем сладостным и острым

(колени сжав, лицо склонив во мглу...),

он вспомнил домик в переулке пестром,

и голубей, и стружки на полу.

--------

X x x

Блаженство мое, облака и блестящие воды

и все, что пригоршнями Бог мне дает!

Волнуясь, душа погружается в душу природы,

и розою рдеет, и птицей поет!

Купаюсь я в красках и звуках земли многоликой,

все яркое, стройное жадно любя.

Впитал я сиянье, омылся в лазури великой,

и вот, сладость мира, я славлю тебя!

Я чувствую брызги и музыку влаги студеной,

когда я под звездами в поле стою,

и в капле медвяной, в росинке прозрачно-зеленой

я Бога, и мир, и себя узнаю.

Заря ли, смеясь, восстает из смятенья цветного,

я к голой груди прижимаю ее...

Я -- в яблоке пьяная моль, и мне рая иного

не надо, не надо, блаженство мое!

--------

X x x

Я без слез не могу

тебя видеть, весна.

Вот стою на лугу,

да и плачу навзрыд.

А ты ходишь кругом,

зеленея, шурша...

Ах, откуда она,

эта жгучая грусть!

Я и сам не пойму,

только знаю одно:

если б иволга вдруг

зазвенела в лесу,

если б вдруг мне в глаза

мокрый ландыш блеснул -

в этот миг, на лугу,

я бы умер, весна...

--------

Домой

На мызу, милые! Ямщик

вожжою овода прогонит,

и -- с Богом! Жаворонок тонет

в звенящем небе, и велик,

и свеж, и светел мир, омытый

недавним ливнем: благодать,

благоуханье. Что гадать?

Все ясно, ясно; мне открыты

все тайны счастья; вот оно:

сырой дороги блеск лиловый,

по сторонам то куст ольховый,

то ива; бледное пятно

усадьбы дальней; рощи, нивы,

среди колосьев васильки,

зеленый склон; изгиб ленивый

знакомой тинистой реки.

Скорее, милые! Рокочет

мост под копытами. Скорей!

И сердце бьется, сердце хочет

взлететь и перегнать коней.

О, звуки, полные былого!

Мои деревья, ветер мой,

и слезы чудные, и слово

непостижимое: домой!

1917--1922

--------

Березы

Стволы сквозь легкое зеленое сиянье

белеют, тонкие, и воздух освежен

грозой промчавшейся. Чуть слышный перезвон

дробится надо мной, чуть слышное журчанье,

и по невидимым качается волнам.

Трава вся в теневых лиловых паутинах,

вся в ослепительных извилинах, а там,

меж светлых облаков, роскошно лебединых,

струится радуга и смутно с высоты

мне улыбается, в лазури нежной тая,

такая нежная, невинная, святая,

что умиленные склоняются листы,

роняя длинные сверкающие слезы,--

и это жизнь моя, и это край родной,

родная красота... и льется надо мной

сиянье легкое, зеленое,-- березы...

--------

Поэты

Что ж! В годы грохота и смрада,

еще иссякнуть не успев,

журчит, о бледная отрада,

наш замирающий напев...

И, слабый, ласковый, ненужный,

он веет тонкою тоской,

как трепет бабочки жемчужной

в окне трескучей мастерской.

Так беспощаден гул окрестный,

людей так грубы города,

нам так невесело и тесно,--

что мы уходим навсегда...

И, горько сжав сухие губы,

глядим мы, падшие цари,

как черные дымятся трубы

средь перьев розовой зари.

15 июля 1919

--------

Поиск по сайту: