Электричество. Играй, реклама огневая,

Играй, реклама огневая,

над зеркалами площадей,

взбирайся, молния ручная,

слова пылающие сей.

Не те, угрозою священной

явившиеся письмена,

что сладость отняли мгновенно

у вавилонского вина.

В цветах волшебного пожара

попроще что-нибудь пиши,

во славу ходкого товара,

в утеху бюргерской души.

И в лакированной коробке,

в чревовещательном гробу,

послушна штепселю и кнопке,

пой, говори, дуди в трубу.

И не погибель, а погоду

ты нам из рупора вещай.

Своею жизнью грей нам воду,

страницу книги освещай.

Беги по проводу трамвая,

бенгальской искрою шурша,

и ночь сырая, городская

тобою странно хороша.

Но иногда, когда нальется

грозою небо, иногда

земля притихнет вдруг, сожмется,

как бы от тайного стыда.

И вот -- как прежде, неземная,

не наша, пролетаешь ты,

прорывы синие являя

непостижимой наготы.

И снова мир, как много сотен

глухих веков тому назад,

и неустойчив, и неплотен,

и Божьим пламенем объят.

1925 г.

--------

Ut pictura poesis

M. В. Добужинскому

Воспоминанье, острый луч,

преобрази мое изгнанье,

пронзи меня, воспоминанье

о баржах петербургских туч

в небесных ветреных просторах,

о закоулочных заборах,

о добрых лицах фонарей...

Я помню, над Невой моей

бывали сумерки, как шорох

тушующих карандашей.

Все это живописец плавный

передо мною развернул,

и, кажется, совсем недавно

в лицо мне этот ветер дул,

изображенный им в летучих

осенних листьях, зыбких тучах,

и плыл по набережной гул,

во мгле колокола гудели --

собора медные качели...

Какой там двор знакомый есть,

какие тумбы! Хорошо бы

туда перешагнуть, пролезть,

там постоять, где спят сугробы

и плотно сложены дрова,

или под аркой, на канале,

где нежно в каменном овале

синеют крепость и Нева.

* Поэзия как живопись (лат.).

--------

X x x

Пустяк -- названье мачты, план -- и следом

за чайкою взмывает жизнь моя,

и человек на палубе, под пледом,

вдыхающий сиянье -- это я.

Я вижу на открытке глянцевитой

развратную залива синеву,

и белозубый городок со свитой

несметных пальм, и дом, где я живу.

И в этот миг я с криком покажу вам

себя, себя -- но в городе другом:

как попугай пощелкивает клювом,

так тереблю с открытками альбом.

Вот это -- я и призрак чемодана;

вот это -- я, по улице сырой

идущий в вас, как будто бы с экрана,

и расплывающийся слепотой.

Ах, чувствую в ногах отяжелевших,

как без меня уходят поезда,

и сколько стран, еще меня не гревших,

где мне не жить, не греться никогда!

И в кресле путешественник из рая

описывает, руки заломив,

дымок из трубки с присвистом вбирая,

свою любовь -- тропический залив.

1926 г.

--------

Поиск по сайту: