Осенняя пляска

Кружитесь, падайте...

Мы -- смуглые дриады --

осенним шорохам и рады и не рады:

лес обнажается, и фавны видят нас,

и негде спрятаться от их янтарных глаз.

Шуршите, блеклые...

Вчера мы на поляне

плясали в розовом предутреннем тумане,

подбрасывали мы увядшие листы,

и осыпались они так мягко с высоты,

холодным золотом на плечи нам спадали...

Шуршите, блеклые...

Вчера нас увидали,

и встрепенулись мы, и разбежались вмиг,

за нами топот был, и чей-то звучный клик

то рядом, то вдали -- звенел и повторялся...

Шуршите, блеклые...

Край неба разгорался,

и шумно мчались мы, то плача, то смеясь,

и пестрые листы, за нами вслед кружась,

летели, шелестя, по рощам и по скатам

и дальше -- по садам, по розам, нами смятым

до моря самого...

А мы -- опять назад,

в леса да на холмы -- куда глаза глядят!

8 августа 1918

--------

Башмачок

Ты его потеряла в траве замирающей,

в мягком сумраке пряных волн.

Этот вечер был вздохов любви умоляющей

и любви отвечающей полн.

Отклонившись с улыбкой от ласок непрошеных,

от моих непонятных слов,

ты метнулась, ты скрылась в тумане нескошенных

голубых и мокрых лугов.

Я бежал за тобою сквозь дымку закатную,

но догнать я скоро не мог...

Ты вздыхала, раздвинув траву ароматную:

"Потеряла я башмачок!"

Наклонились мы рядом. Твой локон взволнованный

чуть коснулся щеки моей;

ничего не нашли мы во мгле заколдованной

шелестящих, скользких зыбей.

И, счастливый, безмолвный, до садика дачного

я тебя донес на руках,

и твой голос звенел чище неба прозрачного

и на сонных таял цветах.

Как теперь далеко это счастье душистое!

Одинокий, в чужой стране,

вспоминаю я часто минувшее чистое,

а недавно приснилось мне,

что, бродя по лугам несравненного севера,

башмачок отыскал я твой --

свежей ночью, в траве, средь туманного клевера,

и в нем плакал эльф голубой...

20 ноября 1918

--------

X x x

Сторожевые кипарисы

благоуханной веют мглой,

и озарен Ай-Петри лысый

магометанскою луной.

И чья-то тень из-за ограды

упорно смотрит на меня,

и обезумели цикады,

в листве невидимо звеня.

И непонятных, пряных песен

грудь упоительно полна,

и полусумрак так чудесен,

и так загадочна луна!

А там -- глаза Шехерезады

в мой звездный и звенящий сад

из-за белеющей ограды,

продолговатые, глядят.

25 ноября 1918

--------

X x x

Ты многого, слишком ты многого хочешь!

Тоскливо и жадно любя,

напрасно ты грезам победу пророчишь,

когда он глядит на тебя.

Поверь мне: он женщину любит не боле,

чем любят поэты весну...

Он молит, он манит, а сердце -- на воле

и ценит лишь волю одну!

И зори, и звезды, и радуги мая --

соперницы будут твои,

и в ночь упоенья, тебя обнимая,

он вспомнит о первой любви.

Пусть эта любовь мимолетно-случайно

коснулась и канула... Пусть!

В глазах у него замечтается тайна,

тебе непонятная грусть...

Тогда ты почувствуешь холод разлуки.

Что ж делать! Целуй и молчи,

сияй безмятежно, и в райские звуки

твои превратит он лучи!

Но ты... ты ведь любишь властительно-душно,

потребуешь жертв от него,

а он лишь вздохнет, отойдет равнодушно --

и больше не даст -- ничего...

26 ноября 1918

--------

X x x

Феина дочь утонула в росинке,

ночью, играя с влюбленным жучком.

Поздно спасли... На сквозной паутинке

тихо лежит. Голубым лепестком

божьи коровки ей ноги покрыли,

пять светляков засияли кругом,

ладаном синим ей звезды кадили,

плакала мать, заслонившись крылом.

А на заре пробудилась поляна:

бабочка скорбную весть разнесла...

Что ей -- до смерти? Бела и румяна,

пляшет в луче и совсем весела.

Все оживляются... "Верьте не верьте,--

шепчут друзьям два нескромных цветка,--

феина дочь на мгновенье до смерти

здесь, при луне, целовала жучка!"

Мимо идет муравей деловитый.

Мошки не поняли, думают -- бал.

Глупый кузнечик, под лютиком скрытый,

звонко твердит: так и знал, так и знал...

Каждый спешит, кто -- беспечно, кто мрачно.

Два паука, всех пугая, бегут.

Феина дочь холодна и прозрачна,

и на челе чуть горит изумруд.

Как хороша! Этот тоненький локон,

плечики эти -- кто б мог описать?

Чуткий червяк, уж закутанный в кокон,

просто не вытерпел, вылез опять.

Смотрят, толкаются... Бледная фея

плачет, склонившись на венчик цветка.

День разгорается, ясно алея...

Вдруг спохватились: "Не видно жучка!"

Феина дочь утонула в росинке,

и на заре, незаметен и тих,

красному блику на мокрой былинке

молится маленький черный жених...

1 декабря 1918

--------

X x x

Ты на небе облачко нежное,

ты пена прозрачная на море,

ты тень от мимозы на мраморе,

ты эхо души неизбежное...

И песня звенит безначальная.

Зову ли тебя -- откликаешься,

ищу ли -- молчишь и скрываешься,

найду ли? Не знаю, о Дальняя.

Ты сон навеваешь таинственный.

Взволнован я ночью туманною,

живу я мечтой несказанною,

дышу я любовью единственной.

И счастье мне грезится дальнее,

и снится мне встреча блаженная,

и песня звенит вдохновенная,

свиваясь в кольцо обручальное.

10 ноября 1918, Крым

--------

Поиск по сайту: