Так будет

С собакою седой, которая когда-то,

смеясь по-своему, глядела мне в глаза,

ты выйдешь ввечеру, и месяц, как слеза,

прольется на цветы последние заката.

Над книжкой, в полутьме блеснувшей белизной,

склони ты голову, склони воспоминанья,

прими, пойми стихи, задуманные мной

на дальней пристани в ночь звездную изгнанья.

Ты будешь тосковать, угадывая, чья

лепечущая тень печалила поэта.

Ты вспомнишь свежие и сладостные лета,

золотоствольный лес и встречи у ручья.

И улыбнешься ты загадочно, и сядешь

на мшистую скамью в лесу на склоне дня,

и светлой веткою черемухи погладишь

собаку старую, забывшую меня.

Кембридж, 11. 6. 20.

--------

Панихида

Сколько могил,

сколько могил,

ты -- жестока, Россия!

Родина, родина, мы с упованьем,

сирые, верные, греем последним дыханьем

ноги твои ледяные.

Хватит ли сил?

Хватит ли сил?

Ты давно ведь ослепла.

В сумрачной церкви поют и рыдают.

Нищие, сгорбясь у входа, тебя называют

облаком черного пепла.

Капает воск,

капает воск.

И на пальцах твердеет.

Стонет старик пред иконою смуглой.

Глухо молитву поют; звук тяжелый и круглый

катится, медлит, немеет...

Капает воск,

капает воск,

как слеза за слезою.

Плещет кадило пред мертвым, пред гробом.

Родина, родина! Ты исполинским сугробом

встала во мгле надо мною.

Мрак обступил,

мрак обступил...

Неужели возможно

верить еще? Да, мы верим, мы верим

и оскорбленной мечтою грядущее мерим...

Верим, но сердце -- тревожно.

Сколько могил,

сколько могил,

ты -- жестока, Россия!

Слышишь ли, видишь ли? Мы с упованьем,

сирые, верные, греем последним дыханьем

ноги твои ледяные...

<1920>

--------

X x x

Как было бы легко, как песенно, как дружно

мои моленья бы неслись,

когда бы мы в саду, во храме ночи южной

с тобой нечаянно сошлись.

Свет лунный по кустам, как лоск на мокрых сливах,

там серебрится средь полян.

Бестрепетны цветы. В аллеях молчаливых

медвяный, бархатный туман.

И ветерок вдали рождается, и вскоре

вздыхает жимолость во сне.

За кипарисами угадываешь море.

Чу! Море молится луне.

Скользит оно, скользит, сокрытой страстью вея,

и слышишь, и не слышишь ты,

и смутный мотылек, жужжа и розовея,

считает смутные цветы.

9. 7. 21.

--------

X x x

От взгляда, лепета, улыбки

в душе глубокой иногда

свет загорается незыбкий,

восходит крупная звезда.

И жить не стыдно и не больно;

мгновенье учишься ценить,

и слова одного довольно,

чтоб все земное объяснить.

Груневальд, 31. 7. 21.

--------

Поиск по сайту: