Пластуны – 2

У англичан были сильные редуты – 35 орудий большого калибра и укрепили их отменно. Но каждую ночь страшное беспокойство причиняли им малые вылазки пластунов, лишавшие сна и солдатский и офицерский состав.

По ночам сдергивали и часовых с траншейных валов крючьями на длинных палках. Часовой летел вниз, его проворно связывали, затыкали рот и уносили с собой. Путь для очередной диверсии был открыт. И досаждали интервентам постоянно.

Начальник гарнизона Севастополя барон Остен-Сакен даже получил письмо французского генерала Конробера, императорского адъютанта. Разгневанный Конробер писал, что сражаться полагается так, как это принято у просвещенных народов, то есть: пушками, мортирами, ружьями, саблями, штыками наконец, но не какими-то крючками на палках и веревками. Остен- Сакен смиреннейше ему отвечал, что крючками на палках и веревками, действуют очевидно рабочие, посылаемые в отбитые ложементы для земляных работ. Что же касается строевых русских солдат, то откуда же у них могут взяться какие-то крючки и веревки?

Но и тот, и другой определенно знали, что «крючки» - это загнутые концы казачьих пик, которыми орудуют по ночам казаки-разведчики.

В октябре 1854 года под Балаклаву прислали подкрепление-2 батальона казаков. Цепи Владимирского полка наступали на французскую батарею. Далеко вперед выдвинулось подразделение разведки – 120 пластунов. Когда они спустились в лощину, здесь их атаковал полуэскадрон кавалеристов – африканцев. Он стремительно вырвался из засады – душераздирающий визг, дикое гиканье, бешено сверкают высоко поднятые сабли…

Это ужасное зрелище обычно наводило на пехоту панику и обращало ее в бегство. Но на угрюмых и насупленных пластунов это не произвело никакого впечатления. Ничуть не изменилась их внешне неуклюжая и ленивая пластика движений. Зато их прицельный залп был настолько точным, что свыше сотни егерей – африканцев посыпались с коней.

Остались в живых и спаслись бегством не больше десятка африканцев.

На атаку следующего полуэскадрона отреагировали иначе. Разбежались порознь врассыпную. Кавалерия потеряла скорость и увязла в цепи пластунов. Самое удивительно – пешие пластуны так удачно использовали склоны лощины, что изрубили всю кавалерию, а сами не потеряли ни одного человека!

Заслуги их оценили высоко – посылали на самые опасные места. Однажды казаки спасли положение на четвертом бастионе, который был далеко впереди линии обороны. Моряки батареи дальнобойных орудий были все сражены огнем неприятеля. Прибывшие на выручку казаки все же сумели наладить работу батареи. Так удачно загрохотали ее пушки, что неприятель отступил. Штурм был сорван.

Особенно пластуны отличились в ноябре 1855 года на героическом 4-м бастионе. Защитники бастиона терпели большие потери – прямо напротив противник врыл глубоко в землю 6-мортирную батарею. Командир пластунов-черноморцев казачий полковник Головинский взялся разделаться с убийственной батареей. За ночь все было разведано – совершенно бесшумно и незаметно. К утру сводный отряд из четырех сотен пластунов скрытно пробрался к позициям батареи и провел с собой 1250 добровольцев-охотников. По сигналу дружно дали первый залп и бросились в рукопашную. Пошли в ход привычные навыки – пластуны предпочитали пользоваться кинжалами, а солдаты и матросы – штыком и прикладом. Артиллеристы батареи и солдаты ее прикрытия были уничтожены, три больших медных мортиры привели в негодность. Великан-урядник Иван Герасименко выбросил наверх из подземного капонира три мортиры, которые унесли с собой как трофей. Захватили с собой множество нарезных штуцеров имевших большую ценность, поскольку они намного превосходили русское стрелковое орудие. Привели с собой 14 пленных – среди них полковник и поручик. Хотя пришлось отразить несколько контратак противника и отходя выдержать сильнейший обстрел, все же потери были сравнительно небольшими – 8 убитых и 5 раненых.

Поиск по сайту: