ГЛАВА 19. Жар его ладони беспрепятственно проникает сквозь тонкий шелк рукава

Жар его ладони беспрепятственно проникает сквозь тонкий шелк рукава. Я бы отстранилась, пожалуй, но его тепло гонит прочь ощущение ледяного холода, оставленное прикосновением д'Альбрэ.

Дюваль ведет меня наверх по широкой каменной лестнице, потом из одного коридора в другой. Я постепенно осознаю, насколько в действительности велика герцогская резиденция в Геранде. Одолев множество поворотов и переходов, Дюваль останавливается перед массивной дубовой дверью и стучит. Ответа нет, и тогда он попросту отворяет дверь и входит.

Мы оказываемся в роскошной приемной: вдоль стен — узорные кресла, сами стены завешаны бархатом, в камине горит огонь.

— Зачем ты меня сюда привел? — интересуюсь я.

Получается несколько резковато.

Дюваль выпускает мою руку и принимается расхаживать по комнате туда и сюда. Он заглядывает за все портьеры и шторы, подходит к маленькой двери в дальнем углу и убеждается, что она как следует заперта.

— Затем, что решил свести вас с герцогиней лицом к лицу и воочию убедиться, кому ты в действительности служишь.

Тотчас же отворяется главная дверь, и в комнате собственной персоной появляется герцогиня. Она в самом деле очень молода, но держится гордо и даже несколько вызывающе. Лоб у нее высокий и благородный, щеки по-детски округлые, в карих глазах светится недюжинный ум. Было бы ошибкой недооценивать ее, но она так юна, что, готова спорить, многие впадают в этот соблазн!

За ней следует знатного вида женщина; следует предположить, что это ее домашняя наставница, мадам Динан. Некогда она была редкой красавицей, и ее лицо еще хранит следы былой прелести, хотя волосы давно поседели. Невозможно поверить, что она состоит в близком родстве с графом д'Альбрэ!

Дюваль почтительно кланяется, а я низко приседаю.

— Ваша светлость. Мадам Динан.

— Полно, полно, — колокольчиком звенит голос юной герцогини. Она оборачивается к даме: — Разрешаем оставить нас.

Госпожа Динан косится на моего спутника:

— Ваша светлость, я думаю, мне лучше побыть здесь. Нехорошо вам оставаться вот так без дуэньи.

Герцогиня резко обрывает ее:

— Вы желаете, чтобы я воздержалась от разговора с собственным братом?

— Ваша светлость, я лишь желаю, чтобы вас, как пристало, сопровождала дуэнья.

Герцогиня смотрит на Дюваля, и тот едва заметно качает головой.

— У нас имеется дуэнья, — говорит Анна и указывает на меня. — Вы можете удалиться.

Это уже приказ. Мадам Динан вскидывает голову, ее ноздри раздуваются:

— Как скажете, ваша светлость. Я обожду снаружи.

Ее недовольство физически ощутимо, но чем оно вызвано? Тем, что ей не удастся подслушать наш разговор, или она вправду беспокоится за свою юную подопечную и не хочет оставлять ее наедине с братом?

Пока дверь за ней не захлопывается, мы молчим. Потом герцогиня подходит к огню — погреть руки.

— Разве это было так уж необходимо, Гавриэл? — спрашивает она. — Она всегда обижается, когда я ей приказываю.

— Ваша светлость, я все понимаю, — отвечает Дюваль. Даже будучи ее братом, он строго придерживается этикета, и я задумываюсь, не мое ли присутствие тому виной. — Я просто хотел, чтобы вы познакомились с девицей Рьенн. Она сама вам расскажет, кто она и откуда, и вы убедитесь, что посторонним об этом знать пока незачем.

Герцогиня наклоняет голову, и я вижу в ее глазах блеск любопытства.

— Ты не доверяешь мадам Динан?

— Ваша светлость, кто-то объявил державный созыв, даже не уведомив вас, а д'Альбрэ ей как-никак сводный брат.

Герцогиня морщит носик:

— Лучше не напоминай. Она и так при каждом удобном и неудобном случае про него напоминает. Как же мне это надоело.

— Мы найдем вам жениха получше, клянусь! — говорит Дюваль.

Она очаровательно улыбается при этих словах. На щеках у нее чудесные ямочки. И она очень любит Дюваля, это ясно видно по ее личику. Как же я рада, что у герцогини есть такой храбрый и надежный брат, готовый защитить ее от ужасов постылого замужества! Мне делается попросту плохо от мысли, что подобное существо может достаться д'Альбрэ. Мортейн не допустит, чтобы это дитя угодило в лапы распутного негодяя!

Тем временем Дюваль хватает меня за руку и подводит к герцогине.

— Исмэй Рьенн прислана сюда монастырем Святого Мортейна, — говорит он.

Ее брови так и взлетают:

— Святого Мортейна? Небесного покровителя Смерти?

— Именно так, ваша светлость. Это еще кое-что, о чем ваши советники предпочитают вам не рассказывать.

И Дюваль вкратце объясняет ей смысл существования нашего монастыря.

Когда он умолкает, герцогиня поворачивается ко мне:

— Ты в самом деле настолько искусна в путях Смерти?

Решив, что неприлично смотреть ей прямо в глаза, я опускаю взгляд:

— Да, ваша светлость.

— Садитесь же! — Она указывает нам на кресла и садится сама.

Я нерешительно смотрю на Дюваля, но он кивает, и я повинуюсь.

— Как же ты убиваешь? — Видели бы советники герцогини, с каким жадным любопытством она расспрашивает меня!

— Некоторых ножом, — отвечаю я. — Других с помощью яда. Третьих удавкой. На самом деле способов причинения смерти десятки, даже сотни. Все зависит от обстоятельств и, конечно, от воли Мортейна.

Она наклоняется вперед и морщит чистый лоб:

— А как ты решаешь, кого следует убить?

Я чувствую, что попалась. Монастырская обрядность хранится в строгой тайне, но, если канцлер Крунар о чем-либо пронюхал, он мог уведомить герцогиню. Я предпочитаю доподлинно знать, каким оружием располагаю для исполнения воли Мортейна; так и герцогиня желает знать, какие орудия ей доступны в борьбе за независимость Бретани.

— Государыня, я с радостью готова открыть вам все тайны нашего ордена, но знайте: они священны, и мы доверяем их лишь очень немногим избранным.

И я бросаю красноречивый взгляд на Дюваля, показывая, что он в число избранных определенно не входит.

Она тотчас понимает, к чему я клоню, и ее личико каменеет:

— Я без колебаний доверяю своему достойному брату саму свою жизнь, — произносит она. — У меня нет от него никаких тайн. Итак, говори.

Мне остается лишь бессильно скрипнуть зубами. Так вот зачем он эту встречу устроил! Знал, что герцогиня потребует ответов, и я не смогу ничего от нее утаить!

— Ваша светлость, мы считаем себя всего лишь скромными орудиями, призванными трудиться во исполнение воли Мортейна. Его служанками, если хотите. Мы не принимаем решений, кого и когда убивать. Все это определяет наш Бог.

— Ты хотела сказать — ваш святой? — поправляет она.

Я спохватываюсь. Вне монастырских стен нам приходится идти на уступки господствующей иерархии.

— Конечно, ваша светлость. Простите, оговорилась.

Она милостиво кивает:

— Каким же образом святой извещает вас о Своих пожеланиях?

— Он посылает видение нашей пророчице, сестре Вереде. Как бы глаголет ее устами. А потом они с настоятельницей выбирают одну из нас и направляют нашу руку.

— А канцлер Крунар тут при чем? — спрашивает Дюваль.

— Он связывает нас с внешним миром и рассказывает аббатисе, что делается при дворе.

— И вы верите этой монахине на слово, когда она говорит, что ее посетило видение, ниспосланное святым?

Я поворачиваюсь к Дювалю:

— Слово сестер превыше всяких сомнений. Они служат Мортейну!

— На самом деле мой брат задал далеко не праздный вопрос, — замечает герцогиня. — Каким образом вы убеждаетесь, что видения правильны? Откуда тебе знать, что они посылаются Мортейном, а не выдумываются ради чьих-то интересов? И что будет, если сестры допустят ошибку?

— Они не допускают ошибок, — говорю я, обращаясь только к герцогине, словно Дюваля и вовсе нет в комнате. — В ином случае мы не увидели бы на своих жертвах меток смерти и не подняли бы на них руку.

Герцогиня явно заинтригована:

— На что похожи эти метки?

— Словно святой обмакивает палец во тьму души преступника и делает ему помазание. Иногда метка даже показывает, каким образом человеку предстоит умереть.

— Вот, значит, как ты поймешь, кого следует сразить здесь, в Геранде, где ваши ясновидящие не смогут тебе подсказать?

Я отрицательно качаю головой:

— Мы уговорились, что в случае надобности настоятельница пришлет мне ворону. Но если я увижу метку, мне разрешено убиение.

— Mon Dieu![13]— восклицает герцогиня и откидывается в кресле. Она смотрит на Дюваля. — Нашим тайным советникам известно об этой обители?

Дюваль пожимает плечами:

— Полагаю, с настоятельницей имеет дело только Крунар. Маршал Рье, что называется, слышал звон, а Дюнуа — в лучшем случае кривотолки, до которых охочи солдаты. Но он француз, и чисто бретонские тайны наш с вами отец навряд ли ему поверял. Что до мадам Динан, она не знает, и знать ей незачем. Вот почему я и попросил вас от нее избавиться.

Герцогиня рассматривает меня:

— Кому еще известно, что на самом деле представляет собою Исмэй?

— Только канцлеру Крунару.

— Тогда я согласна все оставить как есть. — Анна поднимается, и я поспешно вскакиваю. Она протягивает мне руку: — Милая Исмэй, я так рада, что ты теперь здесь! Как хорошо, что ты и твой святой покровитель Смерти помогаете Дювалю прикрывать мою спину!

Я целую герцогское кольцо. С ума сойти — дочь крестьянина, сеявшего репу, представлена самой государыне!

— Для меня величайшая честь служить вам, ваша светлость.

Она вновь улыбается. Все же она невероятно, просто бессовестно молода.

— Что ж, я рада приветствовать тебя при дворе. Мои бароны раздражительны и капризны — как бы твои навыки в самом деле нам не понадобились! — шутит герцогиня.

По крайней мере, я очень надеюсь, что это лишь шутка.

Поиск по сайту: