Исключительно деловые интересы

Верхний брод проходил пятном медленно движущейся воды, которая пробиралась сквозь отмели, искрясь под утренним солнцем. Незаметная отсюда дорога вела с того берега меж нескольких построек, а потом через сад и вверх по длинному склону к вратам с чёрной каймой – вратам внешей стены Осприи. Всё казалось заброшенным. Пехота Рогонта практически вся приняла жестокий бой у нижнего брода. Лишь пара мелких отрядов околачивалась в охране лучников, перезаряжавшихся и палящих в скопище посередине реки - настолько быстро, насколько у них получалось.

Осприйская конница выжидала под сенью стен - последним резервом, но слишком малочисленным и слишком отдалённым. Тысяче Мечей никто не преграждал путь к победе. Коска легонько щёлкнул по шее. Судя по всему, сейчас самое время для атаки.

Эндике явно был согласен. - Внизу горяченько. Приказать бойцам по коням?

- Давай пока не будем их утруждать. Ещё рано.

- Ты уверен?

Коска тут же повернулся к нему спиной. – А с виду я неуверен? - Эндике сдул рябые щёки и потопал совещаться с одним из своих офицеров. Коска вытянулся, скрестил руки за головой, и стал наблюдать за неторопливым развитием битвы. - О чём я говорил?

- О возможности всё бросить, - подсказал Дружелюбный.

- Ах да! У меня была возможность всё это бросить. Но я решил вернуться. Поменяться-то не так просто, а, сержант? Я прекрасно вижу и понимаю что всё это бессмысленно и напрасно, но снова поступаю именно так. Становлюсь ли я хуже или лучше человека, что поступает так, мня себя благородным из-за праведной цели? А человека, что поступает так ради собственной выгоды, без малейшей крупицы представлений о правильном и дурном? Или мы все одинаковы?

Дружелюбный лишь пожал плечами.

- Людей убивают. Людей калечат. Рушатся жизни. - Судя по нахлынувшим чувствам, он точно так же мог излагать список названий овощей. - Я полжизни посвятил ремеслу разрушения. А другую половину - упрямой гонке за саморазрушеньем. Я ничего не создал. Ничего кроме вдов, сирот, разрухи и отчаяния, может пары бастардов и изрядной кучи рвоты. Слава? Честь? Моя моча стоит больше, ведь от неё хотя бы лучше растут сорняки. - Но если его целью и было пробудить свою совесть уколами - та продолжала безучастно дремать. - Я сражался во многих битвах, сержант Дружелюбный.

- Во скольких?

- В дюжине? Паре десятков? Больше? Расплывчата грань между битвой и стычкой. Некоторые осады тянулись со множеством боёв. Их считать за один или за несколько?

- Ты солдат, тебе видней.

- И даже у меня нет ответа. На войне нет чётких границ. О чём я говорил?

- О многих битвах.

- Ах, да! Многих! И хотя я всегда старался избегать вступления в бой, у меня часто не получалось. Я прекрасно понимаю, что такое быть в центре рукопашной. Сверканье клинков. Пробитые щиты и расщепленные копья. Сотрясение, жара, пот, зловонье смерти. Крохотные подвиги и мелкие злодейства. Горделивые знамёна и достопочтенные мужи хрустят под ногами. Отрубленные конечности, кровавые брызги, расколотые черепа, выпавшие кишки, и всё прочее. - Он поднял брови. - При данных обстоятельствах стоит упомянуть также нескольких утопленных.

- Скольких?

- Определить непросто. - Коска подумал об утонувших в канале у Дагоски гурках, смытых морем храбрецах, чьи трупы прибивало с каждым приливом, и глубоко вздохнул. - И всё-таки оказалось, что я способен смотреть на них без особых волнений. Это что, безжалостность? Необходимая командиру отстранённость? Или сочетанье звёзд при моём рождении? Оказалось, что я всегда невозмутим перед лицом опасности и смерти. Более чем в любое иное время. Счастлив, когда должен быть напуган, в страхе, когда должен быть спокоен. Я, на полном серьёзе, загадка, даже для себя. Я человек шиворот-навыворот, сержант Дружелюбный! - Он заржал, затем подхихикнул, затем вздохнул, затем замолчал. - Человек наизнанку и вверх ногами.

- Генерал. - Эндике снова нависал над ним, касаясь прилизанной шевелюрой.

- Что ещё, милостивый сударь? Я пытаюсь философствовать!

- Осприйцы взялись всей силой. Вся их пехота усердно навалилась на войско Фоскара. У них нет резервов, кроме капли конницы.

Коска скосил глаза на равнину. - Я вижу, капитан Эндике. Нам всем это отчётливо видно. Нет нужды напоминать очевидное.

- Ммм... мы без труда сметём этих гадов. Отдайте приказ, под мою ответственность. Удобнее случая у нас не будет.

- Благодарю вас, но на вид сейчас там ужасно жарко. Я полностью доволен моим теперешним местоположением. Возможно, позже.

- Но почему не...

- Смешно, что после стольких походов правила распределения ответственности за приказы приводят тебя в замешательство! Пойми, не такое уж хлопотное дело - вместо предугадывания моих распоряжений просто ждать пока я их отдам. Серьёзно, это же одна из основ военной науки.

Эндике почесал грязную голову. - Общее понятие я усвоил.

- Тогда согласно нему и действуй. Забирайся под тень, парень, в ногах правды нет. Хватит без толку носиться. Учись у моей козы. Разве она суетлива?

Коза на мгновение оторвала голову от травы между оливами и заблеяла.

Эндике упёр руки в бока. Поморщился, вгляделся в долину, затем посмотрел на Коску, на козу, потом повернулся и отошёл прочь, качая головой.

- Все бегают, суетятся. Сержант Дружелюбный, обретём ли мы мир? Неужели миг тишины на солнышке и впрямь непосильная просьба? О чём я говорил?

* * *

- Почему он не нападает?

Когда Монза заметила осторожно переваливающую через бровку холма Тысячу Мечей - малюсенькие черные на фоне утренней небесной голубизны силуэты людей, лошадей, копий - она знала, что там собираются атаковать. Весело плескаясь, перейти верхний брод и врезать рогонтовым людям во фланг, точно как она и предсказывала. Точно как она сама бы и сделала. Собираются утопить в крови эту битву, Лигу Восьми, и её, какую ни есть, а надежду. Не было человека быстрее рвущего доступный плод, чем Никомо Коска и не было людей пожрущих его с большей жадностью, чем те, которыми она прежде командовала. Но Тысяча Мечей лишь сидела себе на виду, на вершине холма Мензеса и ждала. Незнамо чего. Тем временем талинцы Фоскара боролись на берегах нижнего брода с натиском копий осприйцев Рогонта, боролись с водой, почвой и склоном - всё против них. Размеренно, как удары бича, за передовую линию дождём хлестали стрелы. Течение уносило тела и прибивало к берегу - оплывшие и бесформенные, либо бултыхало на мелководье пониже брода. Тысяча Мечей всё так же не шевелилась.

- Зачем он вообще показался, коль не собирается спускаться? - Монза закусила губу, не веря. - Коска не дурак. Зачем упускать неожиданность?

Герцог Рогонт лишь пожал плечами. - С чего бы нам жаловаться? Чем дольше он ждёт, тем лучше для нас, не так ли? У нас и с Фоскаром полно хлопот.

- Что он затеял? - Монза уставилась на скопление всадников, протянувшееся через гребень холма, возле оливковой рощи. - Что этот старый мудак задумал?

* * *

Полковник Риграт подхлестнул своего взмыленного коня к палаткам, разметав праздно болтавшихся наёмников. В гневе грубо натянул поводья. Соскочил с седла, чуть не упал, выдернул сапог из стремени и притопнул, сдирая перчатки. Лицо обливалось потом от ярости. - Коска! Никомо Коска, твою мать!

- Полковник Риграт! Доброго вам утра, мой юный друг! Надеюсь всё в порядке?

- Ну? И почему ты не идёшь в атаку? - Он ткнул пальцем как копьём в сторону реки, на этот раз сочтя жезл неуместным. - Мы бьёмся в долине! Схватка в самом разгаре!

- Да, само собой. - Коска качнулся вперёд и учтиво поднялся с генерал-капитанского кресла. – Наверное, нам лучше обсудить это подальше от парней. Пререкаться - дурной тон. Вдобавок вы пугаете мою козу.

- Что?

Коска, походя, ласково потрепал животное по спине. - Она одна меня по-настоящему понимает. Идёмте в мою палатку. У меня там фрукты! Эндике! Давай с нами!

Он зашагал прочь, Риграт неистово ринулся следом, озадаченный Эндике шёл по пятам. Мимо Нокау у полога, на страже, с громадным ятаганом наголо, внутрь, в мглистую прохладу шатра, увешанного прошлыми победами. Коска с любовью провёл тыльной стороной ладони по изношенной тряпке с обугленными краями. - Флаг, что некогда свисал со стен Муриса во время осады... неужели и в правду дюжину лет назад? - Он повернулся, чтобы увидеть скромно прошедшего за остальными и затаившегося у входа Дружелюбного. - Знаете, я собственноручно сбросил его с самой высокой бойницы.

- После того как выдернул его из руки мёртвого храбреца, первым забравшегося туда, - пояснил Эндике.

- Какой же толк от мёртвых храбрецов, если они не передают захваченные знамёна более рассудительным товарищам в задних рядах? - Он сцапал миску с фруктами со стола и придвинул к самому носу Риграта. - Вы нездорово выглядите, полковник. Возьмите винограду.

Подрагивающее лицо мужчины моментально приобрело виноградный цвет. - Винограду? Винограду?

Он хлестнул парусину перчатками. - Я требую, чтобы вы атаковали немедля! Я категорически настаиваю!

- Атаковали. - Коска наморщился. - Через верхний брод?

- Да!

- Согласно плану, столь великолепно изложенному вами вчерашним вечером?

- Да, проклятие! Да!

- Со всей прямотой заявляю, ничто не доставило бы мне большего удовольствия! Я влюблён в доброе наступление, спросите любого, но проблема в том... видите ли... - Когда он развёл руками, воцарилась напряжённая тишина. - Я получил огроменнейшую сумму от гуркской подруги герцога Рогонта, чтобы этого не делать.

Ишри возникла из ниоткуда. Сгустилась из теней на краю шатра, выскользнула из складок древних знамён и странной горделивой походкой объявилась на свет. - Приветствую, - сказала она. Равно ошарашенные, Риграт и Эндике вытаращились на неё.

Коска уставился вверх на слегка похлопывавший полог палатки, постукивая пальцем по сжатым губам. - Дилемма. Нравственное затруднение. Меня так немилосердно тянет напасть, но не могу же я напасть на Рогонта. И я вряд ли могу напасть на Фоскара, ведь его отец заплатил мне не менее щедро. В молодости я бы так и дёргался то туда, то сюда, смотря, как на меня подует ветер, но я серьёзно пытаюсь измениться, полковник, я же объяснял вам прошлым вечером. В самом деле, по совести, положа руку на сердце, единственное, что мне осталось - сидеть здесь. - Он закинул в рот виноградину. - И ничего не делать.

Риграт издал бессвязный звук, и запоздало схватился за меч, но большая ладонь Дружелюбного уже была на рукояти, а в другой руке блестел нож. - Нет, нет, нет. - Полковник замер, когда Дружелюбный осторожно вынул меч из ножен и бросил через палатку.

Коска поймал его в воздухе и сделал пару натренированных взмахов. - Прекрасная сталь, полковник, поздравляю вас если не с выбором стратегии, то хотя бы с выбором оружия.

- Тебе заплатили оба? Чтобы не драться ни за кого? - Эндике улыбался до ушей, обнимая за плечи Коску. - Дружище! Что-ж ты мне не сказал? Ё-моё, как же здорово когда ты с нами!

- Думаешь? - Коска плавно воткнул ему в грудь меч Риграта. По самую сглаженную рукоять. Глаза Эндике вылезли, рот распахнулся и поперхнулся протяжным всасыванием, рябое лицо скривилось в попытке закричать. Но донёсся лишь слабый кашель.

Коска придвинулся вплотную. – Думал, я позволю пойти против меня? Предать меня? Отдать моё кресло другому за пару кусочков серебра, а затем улыбнуться и дружить дальше? Ты ошибся во мне, Эндике. Смертельно. Я умею смешить людей, но я не клоун.

Курка наёмника блестела тёмной кровью, дрожащее лицо окрасилось ярко красным, на шее вздулись жилы. Он вяло царапнул кирасу Коски, на губах проступили кровавые пузыри. Коска выпустил рукоять, вытер руку об рукав Эндике и толкнул его. Тот упал на бок, пустил слюну, издал лёгкий стон и перестал шевелиться.

- Интересно. - Ишри присела над ним на корточки. - Меня удивить непросто. Ведь та, которая отняла твоё кресло - это Муркатто. Как же ты её отпустил?

- Поразмыслив, я усомнился, что факты о её измене целиком соответствуют тому, что о них говорят. Да и в любом случае, человек готов простить прекрасной женщине все виды недостатков, которые в уродливых мужиках покажутся ему абсолютно нестерпимыми. А если я чего-то не выношу, так это неверности. По жизни надо идти с кем-то вместе.

- Неверности? - проскрежетал Риграт, наконец обретя голос. - Ты за это заплатишь, Коска, ты, вероломная...

Нож Дружелюбного, шелестнув, вошёл в его шею и вышел. Кровь ударила на пол шатра и забрызгала мусселийский флаг, что захватил Сазайн в день, когда образовалась Тысяча Мечей.

Риграт рухнул на колени, вцепился рукой за горло, кровь полилась с рукава его кителя. Он шлёпнулся лицом вперёд, мгновение трясся, потом затих. На ткани половицы шатра расцвёл тёмный круг и слился с таким же, уже расползшимся из-под Эндике.

- Ах, - сказал Коска. Он собирался за выкуп вернуть Риграта обратно его семье. Теперь на это шанс небольшой. - Весьма... некрасиво с твоей стороны, Дружелюбный.

- Ох. - Сиделец нахмурился на свой окровавленный нож. - Я подумал... ну вот значит. Делай как ты, по твоей команде. Я действовал как первый сержант.

- Конечно, как сержант. Беру всю вину на себя. Мне надо было быть более конкретным. Я всегда страдал от... недоконкретности? Есть такое слово?

Дружелюбный пожал плечами. Также как и Ишри.

- Ну. - Коска несильно поскрёб шею, бросив взгляд на тело Риграта. - Надоедливый, самовлюблённый, надутый тип - такое моё впечатление. Но если это преступления достойные высшей меры, то скажу я вам - висеть будет полмира, и я отправлюсь на виселицу в числе первых. Наверно у него было множество чудесных качеств, о которых я не осведомлён. Уверен, его мать так бы и сказала. Но это битва. Трупы есть печальная неизбежность. - Он пересёк палатку, мгновение собирался, затем бешено зацарапал борта, растягивая холстину. - Кто-нибудь, на помощь! Умоляю, кто-нибудь помогите!

Он метнулся обратно к телу Эндике и присел подле него, встал на колени сначала так, потом этак, и наконец принял, по его мнению, наиболее драматичную позу, как раз когда ворвался Сезария.

- Господний выдох! - он увидел два трупа, следом впихнулся Виктус с расширенными зрачками.

- Эндике! - Коска жестом указал на меч Риграта, до сих пор лежащий там, где он его оставил. - Пронзил! - По его наблюдениям, потрясённые люди часто высказывают очевидное.

- Кто-нибудь приведите хирурга! - проревел Виктус.

- А лучше жреца. - Ишри вразвалочку пересекла шатёр им навстречу. - Он мёртв.

- Что произошло?

- Полковник Риграт заколол его.

- А ты, нахрен, кто?

- Ишри.

- У него было великое сердце! - Коска тихонько дотронулся до лица Эндике, с его глазами-гляделками, провалом рта и пятнышками крови. - Настоящий друг. Он шагнул и встал на пути удара.

- Эндике? - Сезария выглядел не убеждённо.

- Он отдал жизнь... чтобы спасти мою. - Голос Коски в конце захрипел и оборвался. Из уголка его глаза брызнула слеза. - Спасибо Судьбам, что сержант Дружелюбный двигался так быстро - иначе я тоже был бы готов. - Он стукнул Эндике в грудь, кулак хлюпнул по тёплому, пропитанному кровью кителю. - Я виноват! Я! Всё из-за меня!

- Да почему же? - прорычал Виктус, сверкнув взглядом на труп Риграта. - В смысле, почему этот гад так поступил?

- Я виноват! - причитал Коска. - Я взял деньги у Рогонта, чтобы не участвовать в битве!

Сезария и Виктус обменялись молниеносными взглядами. - Вы взяли деньги... чтобы не участвовать?

- Громадную кучу денег! Их, кончено же поделят по старшинству. - Коска махнул рукой, будто бы теперь это напрасный пустяк. - Надбавка за риск, каждому, гуркским золотом.

- Золотом? - прогрохотал Сезария, брови поползли вверх, словно Коска произнёс волшебное слово.

- Но я бы всё утопил в океане за одну лишь минуту с моим старым другом! Снова услышать его речь! Увидеть его улыбку. Больше никогда. Навеки...

Коска смахнул шляпу, осторожно положил её на лицо Эндике и склонил голову. - Помолчим.

Виктус прочистил глотку. - И сколько именно того золота, о котором речь?

- Не... ме... рено! - Коска, затрясшись, всхлипнул. - Столько же, сколько Орсо заплатил, чтобы мы за него сражались.

- Эндике мёртв. Дорогой ценою нам досталось то золото. - Но выглядел Сезария так, будто всё же отметил положительные стороны.

- Очень дорогой. Чересчур дорогой. - Коска медленно встал. - Друзья... вы сможете взяться за погребальные приготовления? Я должен следить за битвой. Мы должны продолжать мешкать. Ради него. Думаю, он был бы этим утешен.

- А деньги? - спросил Виктус.

Коска опустил руки на плечи каждого из двух капитанов. - Благодаря моей сделке нам не нужно сражаться. Эндике будет единственной потерей Тысячи Мечей за сегодня. Можно сказать, что он принял смерть за всех нас. Сержант Дружелюбный! - И Коска повернулся и протолкнулся мимо них на яркое солнце. У его локтя безмолвно скользила Ишри.

- Безупречное представление, - шепнула она. – Тебе, в самом деле, стоило стать актёром, а не генералом.

- Между ними не такая большая пропасть, как можно вообразить. - Коска подошёл к генерал-капитанскому креслу и прислонился к его спинке, внезапно чувствуя усталость и раздражение. Учитывая долгие годы мечтаний о возмездии за Афьери, расплата разочаровала его. В ужасной потребности глотнуть, он нашарил фляжку Морвеера, но та была пуста. Он угрюмо всмотрелся вдаль. Талинцы отчаянно рубились в жестокой схватке, шириной наверное в полмили на берегу нижнего брода, ожидая помощи Тысячи Мечей. Помощи, которая никогда не придёт. По-прежнему численное преимущество за ними, но осприйцы всё ещё держали свой участок, суживали пространство битвы, теснили их на отмели. Великая сеча налилась и сверкала, брод кишел людьми и разбухал запрудой из тел.

Коска тяжело вздохнул. - Вы, гурки, считаете у всего есть смысл? Что у Бога есть замысел и так далее?

- Слышала, так говорили. - Чёрные глаза Ишри скакнули с равнины на него. - И как ты думаешь, каков Божий замысел, генерал Коска?

- У меня большие подозрения – его суть в том, чтобы посильнее мне досадить.

Она улыбнулась. Ну, по крайней мере, её рот приизогнулся к верху, показав острые белые зубы. - Ярость, паранойя и легендарное самомнение, ужатые до одной фразы.

- Сплошь замечательные качества, требующиеся командиру... - Он прикрыл рукой глаза от солнца, прищуриваясь к западу, в сторону хребта позади талинских линий. - А вот и они. Точно по расписанию. - Там показались первые флаги. Блеснули первые копья. Первые из того, что оказалось развёртывающимся большим войском.

Поиск по сайту: