Глава 50. Утреннее солнце высоко поднялось, отбрасывая длинные тени в узких улочках, которые извивались между зданиями старой Флоренции

Утреннее солнце высоко поднялось, отбрасывая длинные тени в узких улочках, которые извивались между зданиями старой Флоренции. Владельцы магазинов начали поднимать защитные металлические решетки магазинов и баров, и воздух был наполнен ароматами утреннего кофе эспрессо и свежеиспеченных круассанов.

Несмотря на ноющее чувство голода, Лэнгдон продолжал двигаться. Я должен найти маску … и увидеть то, что скрыто на обороте.

Пока Лэнгдон вел Сиенну на север по узкой улице Виа дей Леони, ему было нелегко привыкнуть к виду ее лысой головы. Радикально изменившаяся внешность напоминала, что он едва знает ее. Они направлялись в сторону Пьяцца дель Дуомо - площади, где Игнацио Бузони был найден мертвым после совершения своего последнего телефонного звонка.

- Роберт, - успел сказать Игнацио перед смертью. - То, что ты ищешь, благополучно спрятано. Ворота открыты для тебя, но ты должен поспешить. Рай Двадцать пять. Бог в помощь.

Рай двадцать пять, повторял про себя Лэнгдон, все еще озадаченный тем, что Игнацио Бузони помнил текст Данте достаточно хорошо, чтобы ссылаться на определенную песню, даже не задумавшись. Очевидно, что-то в этой песне запомнилось Бузони. Как бы то ни было, Лэнгдон понимал, что выяснит это, как только достанет копию текста, что он мог легко сделать в любом из местных магазинов.

Голова под париком длиной до плеч начала чесаться, и хотя он чувствовал себя несколько нелепым в этой маскировке, он вынужден был признать, что импровизированный стиль Сиенны оказался эффективным приемом. Никто не обращал на них внимания, даже полицейские подкрепления, только что устремившиеся мимо них к Палаццо Веккьо.

Сиенна несколько минут молчаливо шла рядом с ним, и Лэнгдон бросил на нее взгляд, убеждаясь, что с ней все в порядке. Казалось, в мыслях она была далеко отсюда, вероятно пытаясь осознать факт, что недавно убила женщину, преследовавшую их.

- Даю лиру, чтобы узнать, о чем ты думаешь, - слегка рискнул он, в надежде отвлечь ее мысли от образа женщины с шипастыми волосами, лежащей мертвой на полу палаццо.

Сиенна не сразу оставила свои размышления. - Я думаю о Зобристе, - сказала она. - Пытаюсь вспомнить все, что я о нем знаю.

- И?

Она пожала плечами. - Большую часть я знаю из скандального эссе, написанного им несколько лет назад. Мне оно врезалось в память. Среди медицинского сообщества оно разнеслось подобно вирусу. - Она вздрогнула. - Прости, плохо подобрала слово.

Лэнгдон мрачно хмыкнул. - Продолжай.

- В его эссе фактически говорилось, что человеческая раса находится на грани исчезновения, и если не произойдет никаких катастрофических событий, которые снизят рост численности населения, то наш вид не протянет и ста лет.

Лэнгдон повернулся и уставился на нее. - Всего лишь одного столетия?

- Довольно суровое утверждение. Прогнозируемый период времени был значительно короче предыдущих подсчетов, но он был подкреплен некоторыми очень мощными научными данными. Он приобрел много врагов, объявив, что все врачи должны прекратить медицинскую практику, так как увеличение продолжительности жизни человека только усугубляет проблему перенаселения.

Теперь Лэнгдон понял, почему статья получила столь широкое распространение в медицинской среде.

- Неудивительно, - продолжала Сиенна, - Зобрист был немедленно атакован со всех сторон - политиками, духовенством, Всемирной организацией здравоохранения - всеми теми, кто высмеивал его, выставляя сумасшедшим фаталистом, который просто сеет панику. Особенно они обиделись на его утверждение, что сегодняшняя молодежь, если она выберет размножение и хотела бы иметь потомство, без преувеличения будет свидетелем конца человеческой расы. Зобрист проиллюстрировал свою точку зрения Часами Судного дня, которые показывают, что если принять все время существование человечества на Земле за один час... мы все сейчас находимся на последней секунде.

- Я буквально видел эти часы онлайн, - сказал Лэнгдон.

- Да, верно, и это в самом деле вызвало такой шум. Однако, еще большего противостояния Зобрист добился своим заявлением, что его достижения в области генной инженерии в будущем могли бы помочь использовать их не для лечения болезни, а скорее для ее создания.

- Что?!

- Да, он утверждал, что его технологии должны быть использованы для ограничения роста популяции путем создания такого гибрида вируса, который наша современная медицина была бы не в силах излечить.

Лэнгдон почувствовал возрастающую тревогу, когда в его мозгу всплывали странные картинки. Однажды выпущенный гибрид "авторского вируса" будет невозможно остановить.

- За несколько коротких лет, - говорила Сиенна, - Зобрист прошел путь от всеобщего любимца медицинского мира до абсолютного изгоя. Проклятого. - Она остановилась, взгляд сострадания появился на ее лице. - На самом деле, вполне естественно, что он сорвался и покончил с собой. Но еще печальнее то, что его утверждение, вероятно, было верным.

Лэнгдон чуть не упал. - Извини, но ты думаешь, он прав?

Сиенна с важным видом пожала плечами. - Роберт, говоря чисто с научной точки зрения — следуя логике, а не чувствам — я могу без всякого сомнения сказать, что без каких-либо радикальных перемен конец нашего вида близок. И наступит очень быстро. Это будет не огонь, не сера, не апокалипсис и не ядерная война...это будет полный коллапс, вызванный ростом численности населения планеты. Расчеты неоспоримы.

Лэнгдон напрягся.

- Я изучила значительную часть биологии, - сказала она, - для любого вида вполне нормально исчезнуть в результате перенаселения его среды обитания. Представь колонию надводных водорослей, обитающих в крошечном лесном водоеме, пользующихся превосходным сочетанием его питательных веществ. Без надлежащего контроля они размножаются так бурно, что вскоре полностью покрывают поверхность водоема, заслоняя лучи солнца, и таким образом, препятствуют приросту питательных веществ в пруду. Лишив свою среду обитания всего возможного, водоросли быстро погибают и исчезают без следа. - Она тяжело вздохнула. - Похожая судьба может с легкостью ждать и человечество. Намного раньше и быстрее, чем кто-либо из нас может представить.

Лэнгдон чувствовал себя сбитым с толку. - Но... это же невозможно.

- Не только невозможно, Роберт, но и немыслимо. Человеческий разум имеет защитный механизм, отвергающий все факты, которые оказывают на мозг слишком большое давление. Он называется отрицанием.

- Я слышал об отрицании, - беспечно съязвил Лэнгдон, - но не знал, что оно существует.

Сиенна закатила глаза. - Остроумно, но поверь мне, оно очень реально. Отрицание - важная часть защитного механизма человека. Без него мы бы в ужасе просыпались каждое утро, представляя все болезни, от которых можем умереть. Вместо этого, разум блокирует наши насущные страхи, фокусируя на проблемах, с которыми мы можем справиться - например, придти на работу вовремя или заплатить налоги. Если появляются более мощные страхи, мы пренебрегаем ими, сосредотачиваясь на простых задачах и ежедневных мелочах.

Лэнгдон вспомнил недавнее интернет-исследование студентов в одном из университетов Лиги плюща, которое показало, что даже пользователи с высоким интеллектом инстинктивно склонны к отрицанию. Согласно тесту, подавляющее большинство студентов университета после просмотра неутешительных новостей о таянии ледников или исчезновении видов быстро переходили на страницу с чем-то обыденным, что избавляло их разум от страхов; фаворитами стали спортивные события, забавные видео с котами и сплетни о знаменитостях.

- В древней мифологии, - предположил Лэнгдон, - отрицающий герой считался окончательным проявлением высокомерия и гордыни. Наивысшее проявление человеческой гордыни - полагать себя неуязвимым к опасностям мира. Данте ясно дал понять, разоблачая гордыню как худший из семи смертных грехов … и наказание за нее лежит в самом глубоком круге ада.

Сиенна на минуту задумалась и продолжила. - Статья Зобриста обвинила многих мировых лидеров в радикальном отрицании...в том, что они порятали свои головы в песок. Особенно критичен он был по отношению к Всемирной организации здравоохранения.

- Бьюсь об заклад, вполне успешно.

- Они отреагировали, сравнив его с религиозным фанатиком, который стоит на углу улицы и держит табличку с надписью "Конец Света близок".

- На Гарвардской площади есть несколько таких.

- Да, и все мы игнорируем их, потому что ни один из нас не может представить, что это случится. Но поверь, если это не укладывается в нашей голове... вовсе не значит, что этого не произойдет.

- Ты прямо как сторонница Зобриста.

- Я сторонница истины, - с убеждением ответила она, - даже если трудно её принять.

Лэнгдон притих на мгновение, снова почувствовав странную изоляцию от Сиенны, и попытался понять необычное сочетание в ней страсти и отчужденности.

Она посмотрела на него со спокойным выражением лица. - Роберт, послушай, я не говорю, что Зобрист прав в том, что чума, уничтожающая половину человечества, решит проблему с перенаселением. И не говорю, что следует прекратить лечение больных. Речь идет о том, что нынешний путь - весьма простая формула разрушения. Рост населения - это геометрическая прогрессия, оказавшаяся в системе конечного пространства и ограниченных ресурсов. Конец наступит быстро. Это будет не похоже на медленный расход бензина...а скорее на съезд с обрыва.

Лэнгдон хмыкнул, пытаясь переварить только что услышанное.

- Кстати говоря, - добавила она, хмуро указывая вверх по правую сторону от них, - Я почти уверена, что Зобрист спрыгнул вон оттуда.

Лэнгдон поднял голову и увидел, что они как раз проходили мимо строгого каменного фасада музея Баржделло, расположенного справа от них. За ним клиновидный шпиль башни Бадиа возвышался над окружающими постройками. Он посмотрел на верхушку башни, размышляя, почему Зобрист спрыгнул. И он надеялся, что, черт возьми, этого не было, потому, что тот совершил что-то ужасное и не хотел сталкиваться с грядущими событиями.

- Критики Зобриста, - сказала Сиенна, - с ехидством отмечают парадоксальность того, что многие из разработанных им генных технологий серьёзно увеличивают прогнозируемую продолжительность жизни.

- Что только усугубляет проблему перенаселения?

- Вот именно. Зобрист однажды публично заявил, что хотел бы запихнуть джинна обратно в бутылку и отменить свой вклад в увеличение продолжительности человеческой жизни. Я полагаю, это убедительная риторика. Чем дольше мы живём, тем больше наших ресурсов расходуется на поддержание пожилых и больных.

Лэнгдон кивнул. - Я читал, что в Штатах порядка 60 процентов расходов на здравоохранение идёт на помощь пациентам в последние полгода их жизни.

- Это так, и в то время как наш рассудок говорит, что это безумие, сердца отвечают: "Пусть бабушка поживёт как можно дольше".

Лэнгдон кивнул. - Конфликт между Аполлоном и Дионисом - легендарная дилемма в мифологии. Извечная битва между разумом и сердцем, которые редко хотят одного и того же.

Лэнгдон слышал об отсылках к мифологии, которые теперь использовались на встречах анонимных алкоголиков, чтобы описать алкоголика, уставившегося на стакан со спиртным - его мозг знал, что оно ему навредит, но сердцем он страстно желал покоя, которое оно ему принесет. Очевидно, идея звучала так: Не чувствуйте себя одинокими - даже боги враждовали.

- Кто нуждается в агатузии? - неожиданно прошептала Сиенна.

- Что, прости?

Сиенна подняла глаза. - Я наконец вспомнила заголовок эссе Зобриста. Оно называлось: "Кто нуждается в агатузии?"

Лэнгдон никогда не слышал слова агатузия, но догадывался, что оно, вероятно, образовано из корней греческих слов - агатос и тузия. - Агатузия...должно быть "подходящая жертва"?

- Почти. Фактически это означает "самопожертвование во имя общего блага". - Она сделала паузу. - Также известно как самоубийство с благой целью.

Лэнгдон безусловно встречал данный термин раньше - в первый раз, когда обанкротившийся отец покончил с собой, чтобы семья получила его страховку, и во второй - когда раскаявшийся серийный убийца, убил себя в страхе, что не сможет контролировать свое влечение убивать.

Однако, самый ужасный пример Лэнгдон помнил из романа "Бегство Логана" 1967 года, изображавшим будущее общество, в котором каждый с радостью соглашался совершить самоубийство по достижении двадцати одного года - таким образом, полностью насладившись юностью, люди не представляли угрозы своей численностью или старостью для ограниченных ресурсов планеты. Если Лэнгдон правильно помнил, в киноверсии Бегства Логана "конечный возраст" был повышен с двадцати трех до тридцати. Без сомнений в попытке сделать фильм более приемлемым для самой ключевой для сборов группы населения в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти.

- Итак, Эссе Зобриста... - сказал Лэнгдон. - Я не уверен в названии. "Кто нуждается в агатузии?" Это сарказм? И кто нуждается в самоубийстве с благой целью? Все мы?

- Вообще говоря нет, название - игра слов.

Лэндон покачал головой, не увидев её.

- Кто (WHO) нуждается в самоубийстве - здесь WHO (ВОЗ) - аббревиатура Всемирной организации здравоохранения. В своём очерке Зобрист выступил против директора ВОЗ доктора Элизабет Сински, которая работает там давно и, по мнению Зобриста, не принимает всерьёз необходимость контроля за ростом народонаселения. В его статье говорилось, что ВОЗ пошло бы на пользу, если бы Элизабет Сински покончила с собой.

- До чего же он всё близко к сердцу принимал.

- Такова участь гениев, предполагаю я. Зачастую, люди с особенным интеллектом способны к концентрации сильнее других и делают это за счет эмоциональной зрелости.

Лэнгдон представил увиденную ранее статью о маленькой Сиенне, одаренном ребенке с IQ 208 баллов и сверх способностями ума. Лэнгдон задумался, что если, говоря о Зобристе, она неким образом имела ввиду себя; ему также было любопытно узнать, как долго она решит хранить свою тайну.

Впереди себя Лэнгдон обнаружил ориентир, который искал. После пересечения Виа Дей Леони, Лэнгдон привел ее к перекрестку крайне узкой улицы - больше похожей на переулок. Знак над головой гласил ВИА ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ.

- Звучит так, как будто ты много знаешь о человеческом мозге, - сказал Лэнгдон. - Это было твоей специальностью в медицинской школе?

- Нет, просто много читала об этом, когда была ребенком. Я заинтересовалась наукой о мозге, потому что у меня были кое-какие...медицинские причины.

Лэнгдон с любопытством взглянул на нее в надежде, что она продолжит.

- Мой мозг... - спокойно сказала Сиенна. - Он развивался отлично от других детей, и это вызвало некоторые...проблемы. Я долгое время пыталась понять, что со мной не так, и в процессе много узнала о неврологии. - Она поймала взгляд Лэнгдона. - И да, отсутствие волос связано с моим заболеванием.

Лэнгдон отвел глаза, смутившись того, что спросил.

- Не беспокойся об этом, - сказала она. - Я научилась жить с этим.

Пока они двигались под прохладным воздухом тенистой дорожки, Лэнгдон обдумывал все, что успел узнать о Зобристе и его тревожных философских взглядах.

Ему не давал покоя один вопрос. - Эти солдаты, - начал Лэнгдон. - Те, которые пытаются нас убить. Кто они? Это не имеет смысла. Если Зобрист запускает потенциальную чуму, нет ли кого-нибудь, кто работает над тем, чтобы остановить ее распространение?

- Не обязательно. Зобрист, может, и отверженный в медицинском сообществе, но у него, по всей вероятности - легион адептов его идеологии - людей, которые считают, что такое выборочное уничтожение - неизбежное зло для сохранения всей планеты. Всех, кого мы знаем, эти солдаты пытаются убедить, что взгляды Зобриста осуществимы.

Персональная армия учеников Зобриста? Лэнгдон рассматривал такую возможность. Общеизвестно, что в истории были многочисленные отдельные фанатики и целые секты, члены которых убивали себя в угоду каким-то сумасшедшим идеям, верили, что их лидер - Мессия, что космический корабль ждет их за луной, и что Судный День неизбежен. Спекуляции о контроле за количеством жителей на Земле были, по крайней мере, основаны на научных данных, но все же что-то в этих солдатах по-прежнему не давало Лэнгдону покоя.

- Я просто не могу поверить, что целая группа подготовленных солдат сознательно согласится убивать невинных людей... все время опасаясь, что они могут заразиться и умереть сами.

Сиенна бросила на него озадаченный взгляд. - Роберт, как ты думаешь, что делают солдаты, когда идут на войну? Они убивают невинных людей под страхом собственной смерти. Все возможно, если люди верят в какую-то цель.

- Цель? Распространение чумы?

Сиенна глянула на него. Ее коричневые глаза исследовали Лэнгдона. - Роберт, цель - не распространение чумы... а спасение мира. Она помолчала. - Один из пассажей эссе Бертрана Зобриста о том, что множество людей интересуется вполне очевидным гипотетическим вопросом. Я хочу, чтобы ты на него ответил.

- Что за вопрос?

- Зобрист спросил своих последователей: Если бы вы могли измениться настолько, что были в силах беспорядочно убить половину населения Земли, вы бы сделали это?

- Конечно нет.

- Ну ладно. А если бы тебе сказали, что если прямо сейчас не нажмёшь эту кнопку, род человеческий исчезнет за следующее столетие? - Она выждала. - Ты бы её нажал? Даже если бы это означало вероятную гибель друзей, родственников и, может быть, себя самого?

- Сиенна, я в принципе не смог бы...

- Вопрос гипотетический, - сказала она. - Ты готов был бы убить половину человечества сегодня ради спасения нашего вида от исчезновения?

Лэнгдон сильно встревожился из-за жуткой темы, которую они обсуждали и был рад увидеть знакомый красный баннер, висевший на фасаде каменного здания.

- Смотри, - сообщил он, указывая перед собой. - Мы пришли.

Сиенна покачала головой. - О чем я и говорила. Отрицание.

Поиск по сайту: