Глава 61. Лэнгдон собирается в Женеву?

Лэнгдон собирается в Женеву?

Доктор Элизабет Сински чувствовала себя все хуже и хуже, неловко раскачиваясь на заднем сиденье фургона, который теперь мчался из Флоренции, направляясь на запад к частному аэродрому за пределами города.

Ехать в Женеву не имеет никакого смысла, говорила Сински себе.

Единственная связь с Женевой заключалась в том, что там находилась штаб-квартира ВОЗ. Лэнгдон ищет меня там? Но это бессмыслеено, учитывая то, что он знает, что я здесь, во Флоренции.

Другая мысль внезапно возникла у нее.

Господи... неужели Зобрист наметил в жертвы Женеву?

Зобрист был человеком, настроенным на символику, и создание "эпицентра" в штабе Всемирной организации здравоохранения по общему признанию было некоторой элегантностью по отношению к ней, учитывая сражение в течение года с Сински. С другой стороны, если Зобрист искал восприимчивую температуру вспышки для чумы, Женева не годилась для этого. Относительно других столиц город был географически изолирован и довольно холодным в это время года. Большинство эпидемий пустило корни в переполненной, более теплой среде. Женева располагалась на высоте более чем тысячу футов над уровнем моря, и едва ли была подходящим местом для начала пандемии. Независимо от того, насколько Зобрист презирает меня.

Так что оставался вопрос - зачем туда едет Лэнгдон? Странное место назначения для поездки американского профессора пополнило собой перечень его эксцентричных выходок, начавшихся прошлым вечером, и несмотря на все усилия, Сински тщетно пыталась найти им разумное объяснение.

На чьей он стороне?

Хотя Сински знала Лэнгдона всего пару дней, обычно она умела уловить характер человека, и ей не верилось, что такой, как Лэнгдон польстился бы на деньги. И тем не менее, вчера вечером он порвал договорённости с нами. А теперь он напоминал вышедшего из подчинения агента. Может его как-нибудь убедили, что в извращённых деяниях Зобриста есть какой-то смысл?

Мысль заставила ее похолодеть.

Нет, уверяла она себя. Его репутация мне хорошо известна; он выше этого.

Сински познакомилась с Лэнгдоном за четыре дня до этого вечера, было это в салоне переоборудованного транспортного самолёта С-130, который для Всемирной организации здравоохранения служил передвижным координационным центром.

Чуть позже семи вечера самолёт приземлился на аэродроме Хенском, не дальше 25 километров от Кембриджа, штат Массачусетс. Сински толком не знала, чего ожидать от знаменитого учёного, с которым она связалась по телефону, но была приятно удивлена, когда он уверенным шагом поднялся по трапу в хвостовую часть самолёта и поприветствовал её неподдельной улыбкой.

- Доктор Сински, я полагаю? - Лэнгдон твердо пожал ей руку.

- Профессор, считаю за честь встретиться с вами.

- Для меня тоже честь. Спасибо за все, что вы делаете.

Лэнгдон оказался рослым мужчиной, с приятной наружностью и низким голосом. Сински невольно предположила, что его тогдашний наряд - твидовый пиджак, широкие брюки цвета хаки и ботинки без шнурков - объяснялся тем, что он так ходит на занятия - это было объяснимо, ведь его буквально без предупреждения перехватили с кампуса. И ещё он он выглядел моложе и стройнее, чем она предполагала, что лишь напоминало самой Элизабет о её возрасте. Она чуть ли не в матери ему годилась.

Она устало улыбнулась. - Спасибо, что пришли, профессор.

Лэнгдон указал на помощника, не обладающего чувством юмора, которого Сински послала его забрать. - Ваш друг не оставил мне выбора.

- Хорошо. За это я ему плачу.

- Красивый амулет, - сказал Лэнгдон, глядя на ее ожерелье. - Лазурит?

Сински кивнула и глянула на свой амулет из голубого камня, выполненного в виде змеи, обвивающей вертикальный жезл. - Современный символ медицины. Уверена, вы знаете, что он называется кадуцей.

Внезапно Лэнгдон поднял глаза, словно собирался ей что-то сказать.

Она ждала. Да?

Очевидно, поразмыслив о своем порыве, он вежливо улыбнулся и сменил тему. - Итак, почему я здесь?

Элизабет указала жестом на импровизированную зону для совещаний вокруг стола из нержавеющей стали. - Садитесь, пожалуйста. Мне нужно, чтобы вы кое-что посмотрели.

Лэнгдон неторопливо направился к столу, и Элизабет отметила, что хотя профессор во виду и заинтригован грядущей встречей, в нём совсем не заметно настороженности. Явно человек самодостаточный. Она подумала, сохранит ли он свой безмятежный вид, узнав, зачем его сюда пригласили.

Дав Лэнгдону устроиться, Элизабет затем без вводных слов продемонстрировала предмет, который она со своей группой конфисковала из депозитной ячейки банка во Флоренции менее двенадцати часов назад.

Лэнгдон изучал маленький резной цилиндр в течение долгого времени, прежде чем кратко изложить ей то, что она уже и так знала. Объект был древней цилиндрической печатью, которая могла использоваться для графики. На нем было ужасно отвратительное изображение трехголового сатаны, а также единственное слово: saligia.

- Saligia, - сказал Лэнгдон, - латинское мнемоническое обозначение для —

- Семи смертных грехов, - сказала Элизабет. - Да, мы искали его.

- Хорошо... - голос Лэнгдона был озадаченным. - Есть какие-то причины, почему вы хотели мне это показать?

- Вообще-то есть, - Сински взяла у него цилиндр и стала сильно его трясти, гоняя взад-вперёд шарик генератора.

Лэнгдон, похоже, был озадачен её действиями, но не успел он спросить, что она затевает, как торец цилиндра засветился и она направила его на гладкую пластину на стене переоборудованного самолёта.

Лэнгдон тихо присвистнул и повернулся к спроецированной картине.

- "Карта Ада" Боттичелли, - объявил Лэнгдон. - Основывается на аде Данте. Хотя я предполагаю, что вы, вероятно, уже знаете это.

Элизабет кивнула. Она и ее команда опознали картину с помощью Интернета, и Сински была удивлена, когда обнаружила, что картина принадлежит кисти Боттичелли, художнику известному прежде всего благодаря его светлым, идеализированным шедеврам "Рождение Венеры" и "Весна". Сински любила оба эти творения, несмотря на то, что они изображали плодородие и создание жизни, что только напоминало ей о ее собственной трагической невозможности забеременеть - единственном значительном горе в ее успешной в остальном жизни.

- Я надеялась, - сказала Сински, - что вы сможете рассказать мне о символике, скрытой в этой картине.

Впервые за ночь Лэнгдон выглядел раздраженным. - Вот почему вы пригласили меня сюда? Я думал, вы сказали, что это крайняя необходимость.

- Не смешите меня.

Лэнгдон терпеливо вздохнул. - Доктор Сински, вообще-то, если вы хотите разузнать о конкретной картине, вам стоит связаться с музеем, в котором хранится оригинал. В этом случае это Ватиканская апостольская библиотека. В Ватикане есть много прекрасных иконописцев, которые...

- Ватикан ненавидит меня.

Лэнгдон посмотрел с удивлением. - Вас тоже? Я думал, что я единственный.

Она грустно улыбнулась. - ВОЗ твердо уверена, что, распространение доступной контрацепции - один из ключей к всеобщему здоровью, как в борьбе с болезнями, передающимися половым путем, подобно СПИДу, так и для контроля за рождаемостью.

- А Ватикан считает иначе.

- Именно. Они потратили огромное количество сил и денег, убеждая третьи страны, что контрацепция - это зло.

- О да, - сказал Лэнгдон с понимающей улыбкой. - Кто, как не группа восьмидесятилетних мужчин, связанных обетом целибата, лучше расскажет миру, как заниматься сексом?

С каждой секундой профессор нравился Сински все больше и больше.

Она встряхнула цилиндр, чтобы перезарядить его и затем снова спроектировала изображение на стену. - Профессор, присмотритесь внимательнее.

Лэнгдон подошел к изображению, изучая его, затем придвинулся еще ближе. Внезапно он резко остановился. - Странно. Картина была изменена.

Это не заняло у него много времени. - Да, это так и я хочу, чтобы вы сказали мне, что означают эти изменения.

Лэнгдон затих, просматривая все изображение целиком, делая паузу, чтобы охватить взглядом десять букв, которые образовали слово catrovacer … и затем маска чумы … и также странная цитата по краю о “глазах смерти.”

- Кто это сделал? - спросил Лэнгдон. - Откуда она у вас?

- На самом деле, чем меньше вы знаете, тем лучше. Я лишь надеюсь, что вы сможете проанализировать эти изменения и сказать нам, что они означают. - Она указала на стол в углу.

- Здесь? Прямо сейчас?

Она кивнула. - Я знаю, что это навязчиво, но я даже не могу объяснить, насколько это важно для нас. - Она сделала паузу. - Возможно, это вопрос жизни и смерти.

Лэнгдон посмотрел на нее с беспокойством. - Для расшифровки этого может потребоваться время, но я полагаю, если это настолько важно для вас —

- Спасибо, - прервала его Сински прежде, чем он поменял свое мнение. - Есть кто-нибудь, кому надо позвонить?

Лэнгдон покачал головой и сказал, что планировал спокойно провести выходные в одиночестве.

Прекрасно. Сински подождала, пока он устроился за своим столом с проектором, бумагой, карандашом и ноутбуком с безопасной спутниковой связью. Лэнгдона глубоко озадачил вопрос, почему ВОЗ заинтересовалась видоизмененной живописью Боттичелли, но он покорно принялся за работу.

Доктор Сински полагала, что он будет изучать картину в течении нескольких часов без какого-либо результата, поэтому она устроилась, чтобы выполнить свою работу. Время от времени она слышала, как он трясет проектор и строчит в блокноте. Не прошло и десяти минут как Лэнгдон отложил карандаш и сказал: - Cerca trova.

Сински посмотрела вокруг. - Что?

- Cerca trova, - повторил он. - Ищи и обрящещь. Вот что значит этот код.

Сински поспешила и села рядом с ним, слушая с восхищением объяснение Лэнгдона, как уровни ада Данте расположились не в том порядке, и если поменять их в надлежащей последовательности, они образуют итальянскую фразу cerca trova.

Ищи и обрящешь? Сински удивилась. Это и есть послание этого помешанного ко мне? Фраза звучала, как прямой вызов. Беспокойные воспоминания о последних словах сумасшедшего во время их встречи в Совете по международным отношениям всплыли в ее голове: Как оказалось, наш танец уже начался.

- Вы побледнели, - сказал Лэнгдон, вдумчиво глядя на нее. - Я полагаю, это не то сообщение, которое вы ожидали?

Сински наморщила лоб, поправляя амулет на шее. - Не совсем так. Скажите мне … вы полагаете, что эта карта ада предлагает мне что-то искать?

- Да. Cerca trova.

- И она указывает, где мне искать?

Лэнгдон погладил свой подбородок, а другой член ВОЗ начала ходить вокруг, пытаясь осмыслить информацию. - Не явно … нет, хотя у меня есть довольно неплохая идея, где вы захотите начать.

- Скажите мне, - потребовала Сински более настойчиво, чем ожидал Лэнгдон.

- Ну хорошо, что вы думаете о Флоренции, Италия?

Сински стиснула зубы, прилагая все усилия, чтобы не реагировать. Ее сотрудникам, однако, это не удалось. Все они обменялись удивленными взглядами. Один схватил телефон и начал звонить. Другой поспешил через дверь в переднюю часть самолета.

Лэнгдон выглядел изумленным. - Это из-за того, что я сказал?

Безусловно, подумала Сински. - Что заставило вас назвать Флоренцию?

- Cerca trova, - ответил он, быстро излагая давнюю тайну, касающуюся фрески Вазари в Палаццо Веккьо.

Это Флоренция, подумала Сински, услышав уже достаточно. Очевидно, это не простое совпадение, что ее заклятый враг спрыгнул с крыши и разбился не далее чем в трех кварталах от Палаццо Веккьо во Флоренции.

- Профессор, - сказала она, - когда я показала вам свой амулет раньше и назвала его кадуцей, вы замолчали, словно хотели мне что-то сказать, но поколебавшись, кажется, изменили свое мнение. Что вы собирались мне сообщить?

Лэнгдон покачал головой. - Ничего. Это глупо. Иногда преподаватель во мне может быть немного самоуверенным.

Сински посмотрела ему в глаза. - Я спросила, потому, что хочу знать, что могу доверять вам. Что вы хотели сказать?

Лэнгдон сглотнул и прочистил горло. - Не то, чтобы это было важно, но вы сказали, что ваш амулет - это древний символ медицины, и это верно. Но когда вы назвали его кадуцей, вы допустили всеобщую ошибку. Кадуцей имеет две змеи вокруг жезла и крылья вверху. Ваш амулет состоит из одной змеи и не имеет крыльев. Этот символ называется..

- Жезл Асклепия.

Лэнгдон склонил голову от удивления. - Да. Именно.

- Я знаю. Я проверяла вашу правдивость.

- Прошу прощения?

- Мне было любопытно знать, скажете ли вы мне правду, несмотря на то, что она может поставить меня в неловкое положение.

- Звучит так, как будто я не прошел проверку.

- Не повторяйте своих ошибок. Полная честность - единственный путь, при котором вы и я сможем сотрудничать в этом вопросе.

- Сотрудничать? Разве мы не закончили?

- Нет, профессор. Мне необходимо, чтобы вы поехали во Флоренцию и помогли мне кое-что отыскать.

Лэнгдон смотрел с недоверием. - Сегодня вечером?

- Боюсь, что так. Я должна предупредить вас, что ситуация действительно критическая.

Лэнгдон покачал головой. - Не имеет значения, что вы мне скажете. Я не хочу лететь во Флоренцию.

- Также как и я, - сказала она хмуро. - Но, к сожалению, наше время истекает.

Поиск по сайту: