Глава 17. Я слышала бесконечные споры о том, что предпочтительнее: стоять в стороне, когда другие танцуют, или принять приглашение на танец не слишком приятного

Я слышала бесконечные споры о том, что предпочтительнее: стоять в стороне, когда другие танцуют, или принять приглашение на танец не слишком приятного, на ваш взгляд, джентльмена. Но ведь вышеозначенный джентльмен может думать то же самое и о вас. И об этом забывать не следует.

«Руководство для леди по благопристойному поведению», 2-е издание

– Ну что скажете? – спросил Лакаби, поднимая глаза от красно-белого офицерского мундира, разложенного на столе.

Бартоломью перевернул еще одну страницу походного журнала Веллингтона, вернее, тогда еще Уэллсли.

– Господи, как же скучно, – пробормотал он. – Обеды, которые он посетил, точные списки гостей, самые интересные собеседники, расписание поставок продовольствия, продукты, подаваемые на завтрак, погода и…

– «Душители»? – перебил Бартоломью камердинер. – Я знаю, что до герцога доходили рассказы о них, потому что их слышал и я.

Тихонько выругавшись, Толли закрыл журнал.

– Артур любит факты.

– Да, он всегда был немного занудным, – заметил Лакаби, перевернув мундир и начав начищать пуговицы.

– Но тогда зачем он прислал мне этот журнал, раз в нем ничего нет?

– Не знаю.

– Он мне не помог, – бросил Бартоломью. Полковник уже целый час просматривал этот проклятый журнал, хотя ему сразу было ясно, что выловить хоть какую-то ценную информацию из нагромождения незначительных фактов и наблюдений не представляется возможным. Бартоломью уже начал подумывать о том, что Веллингтон просто не помнит, о чем именно упоминал в своем журнале, так как имел обыкновение записывать даже всякую незначительную чепуху.

Через десять минут Стивен начнет расспрашивать его о причинах, по которым Амелия и Вайолет должны остаться сегодня дома. А Бартоломью действительно считал, что им не стоит показываться на званом ужине. После того, что произошло утром, ему пришлось подкорректировать первоначальный план. Теперь он не собирался бросаться в водоворот событий, наплевав на последствия. Бартоломью намеревался дойти до конца и желательно сохранить при этом хоть какой-то намек на репутацию. Но для этого ему необходима семейная поддержка. Важно отыскать способ распространить нужную информацию и не быть при этом освистанным. А еще ему не обойтись без Терезы Уэллер. Без нее нет смысла оставаться на этом свете.

– Пора одеваться и отправляться на битву.

Кивнув, Бартоломью снова открыл журнал, перевернул еще одну страницу.

– Ну наконец, – пробормотал он.

– Нашли что-нибудь?

– Да. Рассказ о том, что «душители» напали на отряд путешественников. – Толли продолжал читать про себя. – Дьявол. Ни одного выжившего. Ходили слухи, что отряд просто-напросто исчез без вести.

– Теперь уж и не припомню, сколько раз я слышал подобные истории. – Лакаби принес начищенные до блеска ботфорты. – Сколько народу пропало, и не сосчитать.

– А ведь это мысль. – Бартоломью сунул ногу в правый сапог, а потом затаил дыхание и стиснул зубы, когда камердинер начал натягивать сапог на левую ногу. – Если нет никаких «душителей», то куда, черт возьми, делись пять или шесть тысяч человек, пропавших за все эти годы?

– Будь я на месте лорда Хаддерли, непременно бы задумался об этом, – произнес Лакаби.

– Тут вы правы. При том что местных жителей исчезло больше, нежели англичан. Но чем ломать голову над тем, чего мы не можем доказать, не лучше ли начать что-нибудь предпринимать, как думаете?

– Знал я троих парней. Они отправились в отпуск в Дели, и с тех пор о них никто больше не слышал. Их заочно осудили за дезертирство. Один из них, Эверс, мог влюбиться в очаровательную индианку, но Уилли и Смайт были примерными мужьями. И вот теперь их семьям приходится жить с мыслью о том, что их родные – предатели. Все это очень печально.

Толли взглянул на камердинера, встряхивающего мундир.

– Четверо из моих подчиненных тоже были женаты. У других остались родители, братья и сестры. Я написал слишком много писем.

– Герцог тоже писал письма.

Вставший было с кресла Бартоломью вновь сел.

– А вы видели хоть одно из них?

Лакаби откашлялся.

– Мы, конечно, можем болтать, а я, несомненно, способен простоять здесь всю ночь, ожидая, когда вы соизволите одеться, но, честно говоря, предпочел бы полакомиться десертами на званом ужине.

Бартоломью тряхнул головой.

– Вы должны прислуживать мне, а не поедать сладости. – Бартоломью встал, а Лакаби помог надеть ему мундир с многочисленными медалями и знаками отличия. Вообще-то Толли не любил всю эту мишуру, но награды были призваны показать всем и каждому, что он не какой-то выскочка, которому родственники купили звание.

Бартоломью поднял голову, чтобы камердинер смог застегнуть ворот кителя.

– Отчего вы не хотите говорить о письмах герцога? Из преданности этому человеку? Или же вы считаете, что он не станет обсуждать причину смерти или исчезновения своих солдат?

Камердинер сдвинул брови:

– И того и другого понемногу. Я довольно хорошо знаю герцога и вот что вам скажу: он не станет подвергать сомнению слова представителей Ост-Индской компании. А они ведь уже заявили о том, что этих ублюдков «душителей» не существует в природе.

– Согласен, – медленно протянул Бартоломью, в последний раз бросая взгляд на журнал Веллингтона. – Он прислал мне этот проклятый журнал, так как надеялся, что я найду какого-нибудь другого свидетеля, а его имени не упомяну.

– Или он просто знал, что вы все равно ничего в нем не обнаружите и не станете больше выскакивать на дорогу перед его каретой.

И вновь Лакаби оказался прав.

– Итак, мы опять вернулись к тому, с чего начали.

– Хотите вломиться в штаб конногвардейского полка? В инвалидном кресле?

– Нет, я все же вышвырну вас пинком под зад, Лакаби. Вы должны мне помогать, помните?

– Разумеется, сэр.

– Есть человек, который согласился разузнать что-нибудь в военном министерстве, но от него нет пока вестей.

– Хм.

– Что это значит? – нахмурился Толли.

– Молчу, чтобы меня не уволили.

Бартоломью шумно выдохнул.

– Ладно, забыли.

– Мне просто интересно, сколько денег компания насыпала в карман вашему тайному другу. Может, поэтому вы не получили никаких известий.

А Бартоломью всегда считал себя излишне циничным! Соммерсет с его властью и деньгами вполне мог бы быть связан с Ост-Индской компанией.

– Я подумаю об этом вечером, – сказал он.

– Поступайте как знаете, полковник. – Лакаби наконец отошел в сторону. – Ну вот. В этом наряде вам впору на прием к самому королю Георгу. Хотел бы я взглянуть на того, кто останется равнодушным к такому зрелищу. – Камердинер снял с плеча Бартоломью пылинку. – Особенно дама сердца.

Бартоломью сдвинул брови.

– Вздор. Моя внешность никогда не производила на Терезу никакого впечатления.

Не проходило и пары секунд, чтобы он не думал о ней. Бартоломью вспоминал ее голос, прикосновения, нежную кожу и теплые губы. Как упрямо она расправила плечи, прежде чем сообщить, что намерена оказать ему всяческую поддержку! Благопристойная девушка, которая вовсе не была такой в его присутствии. Бартоломью намеревался попросить у Амелии брошюру, написанную Терезой. Она будет напоминать ему о том, каким счастливчиком он оказался, не попав в число безуспешно ухаживавших за ней джентльменов. Считала ли счастливой свою встречу с ним Тереза, Толли не знал.

– Она не из тех, кого можно держать в любовницах, полковник.

Бартоломью гневно взглянул на камердинера:

– Знаю. Я об одном прошу вас, Лакаби, держите язык за зубами, когда дело касается Терезы Уэллер. Никаких замечаний или советов. Вам это ясно?

– Я не хотел никого обидеть, сэр. Просто интересно узнать, каковы ваши намерения.

– Мои дальнейшие действия, – Бартоломью схватил трость и обошел вокруг инвалидного кресла, – зависят от того, как со мной поступят. Может статься, меня вымажут дегтем, обваляют в перьях и выгонят прочь из Лондона. Поэтому если хотите и впредь лицезреть Терезу Уэллер, помогите найти того, кто выжил после нападения «душителей».

– Хорошо, сэр. Что, не станете сегодня спускаться по лестнице в кресле?

– Похоже, моя гордость восстанавливается быстрее, чем колено. Так что мой ответ – нет. Вы снесете вниз кресло, а я – трость.

К счастью для больной ноги Толли, Стивен заметил его раньше, чем он успел начать спуск.

– Господи, Толли, – воскликнул он, поспешно взбегая по лестнице и обхватывая брата за талию. – Тебе так обязательно надеть сегодня мундир?

– Я хочу привлечь к себе внимание, – проворчал Толли, с трудом сдерживая рвущиеся наружу ругательства. – Выглядишь восхитительно, Вай, – обратился он к показавшейся у подножия лестницы сестре.

Девушка присела в реверансе.

– Благодарю вас, полковник. Я специально повязала красный кушак. Он так подходит к вашему мундиру. – Вайолет провела рукой по опоясывавшему ее талию поясу. – Таким образом я хочу выразить свою поддержку.

– Черт возьми, – еле слышно пробормотал Стивен. – Толли, сделай же что-нибудь.

Бартоломью откашлялся.

– То, что ты здесь сегодня, Вай, уже помощь. Однако не стоит открыто противопоставлять себя остальным. Чем больше люди будут очарованы тобой, тем сложнее им будет сказать про меня какую-нибудь гадость.

– В таком случае я постараюсь быть неотразимой. Ты же знаешь: в этом мне нет равных. – Вайолет отдала Бартоломью честь. – Они еще не знают, какой удар их ждет.

– Спасибо тебе.

Как только братья спустились с лестницы, Бартоломью поспешно отошел в сторону. Недовольно ворча и жалуясь на судьбу, Лакаби с помощью двух лакеев стащил кресло вниз.

– Ваш трон, полковник, – тяжело дыша, объявил камердинер.

Толли указал на входную дверь, и Грэм услужливо распахнул ее.

– Привяжите кресло к задку экипажа.

– Ну, слава Всевышнему! А я уж думал, мне придется тащить эту штуку на собственном горбу, – проворчал Лакаби, выходя на улицу.

Посмотрев вслед камердинеру, Стивен обратился к Бартоломью:

– Если он кажется тебе несносным, Толли, я могу подыскать кого-нибудь другого.

– Нет необходимости. Мы с Лакаби, кажется, прекрасно друг друга понимаем.

– Что ж, хорошо.

Стивен был доволен собой, и Бартоломью не стал его разуверять. Он вел себя не слишком-то любезно, когда его родные вернулись в Лондон. И не будь рядом с ним Терезы и Лакаби, вряд ли он стал бы таким, каким был сейчас.

Бартоломью с семьей прибыл на бал раньше Уэллеров. Хотя Тереза, или ее брат, или бабушка, или все они вместе вполне могли принять решение не ездить сегодня в гости. Отсутствие Тесс вынудило Бартоломью то и дело переключать внимание с собравшихся в зале гостей на высокие двойные двери.

– Полковник Джеймс.

Бартоломью поднял глаза. Перед ним стоял мужчина лет на десять старше его самого, в очень похожем мундире с бело-золотыми эполетами на плечах.

– Генерал Мейхью.

Вскочив с кресла, Бартоломью отдал честь. Да, он ушел в отставку, но сегодня предпочел надеть мундир. Поэтому ему не хотелось, чтобы его лишний раз обвинили в непочтительности и недостойном поведении.

– Как вам не стыдно, Джеймс, выставлять себя напоказ, в то время как ваши люди лежат где-то мертвые.

– Не где-то, генерал, а в Индии, – холодно ответил Бартоломью, прекрасно осознавая, что все вокруг прислушиваются к их беседе. – Мы вытащили их из колодца, в который всех нас бросили «душители». Вы ведь не думаете, что мои солдаты прыгнули туда сами?

– Ну, это ваш взгляд на развитие событий. Я же больше ни от кого не слышал подобного вздора.

– Неудивительно, поскольку истина прижата туго набитым кошельком.

В толпе раздался тихий смех, и без того красное лицо генерала стало багровым.

– Это непростительная дерзость, – брызгая слюной, рявкнул он.

– Но ведь это вы затеяли спор с инвалидом, – как ни в чем не бывало произнес Бартоломью. – Вы хотя бы понимаете, что ведете себя как фигляр и задира? – Он снова отдал честь, а потом уселся в кресло. – Приятного вам вечера, генерал Мейхью.

Когда тот удалился прочь, бормоча себе под нос проклятия, вернулся Стивен с двумя бокалами в руках. Один, наполненный шотландским виски, он передал брату.

– Не слишком ли жестоко ты с ним обошелся?

– Вообще-то я предпочел бы сразиться с ним на кулаках:

– В таком случае я не стану сетовать на то, что ты изменил свое первоначальное намерение, – произнес Стивен, – но почему ты это сделал?

Бартоломью затаил дыхание. Даже не оглядываясь по сторонам, он знал, что Тереза здесь и идет к нему.

Стивен продолжал говорить, но Бартоломью уже не слышал его слов. Все его внимание было приковано к восхитительной молодой леди с серо-зелеными глазами и волосами цвета растопленного меда. Сегодня на ней было изумрудно-зеленое шелковое платье. Шею, левое запястье и уши украшал гарнитур из камней того же цвета.

Жидкий огонь разлился по жилам Бартоломью, и желание накрыло его мощной волной. Он хотел Терезу. Немедленно. Ему показалось было, что она обрела способность мыслить здраво и пройдет мимо, но он все же поднялся с кресла.

Остановившись, Тереза заглянула ему в глаза.

– Добрый вечер, Толли, – произнесла она слегка дрожащим от волнения голосом.

Святые небеса, как же ему хотелось дотронуться до нее. Вцепившись пальцами в полы кителя, Бартоломью почтительно склонил голову.

– У меня захватило дух от вашей красоты, – признался он.

– Это хорошо. Значит, не зря я старалась. – Тереза лукаво улыбнулась.

Спустя мгновение к ней присоединились брат и бабушка. Лорд Уэллер казался взволнованным, но изо всех сил старался скрыть это. Он прекрасно понимал, что сестре не стоит здесь находиться. Вдовствующая же виконтесса прямо сияла, переводя взгляд с внучки на Толли. Хоть кто-то одобрял их пару, если они вообще смогут когда-нибудь стать парой.

– Я вижу Харриет, – произнес лорд Уэллер, указывая на противоположный конец зала. – Нужно подойти поздороваться.

Тереза покачала головой: – Я останусь здесь.

– Ты не можешь сделать этого, Тролль, – чуть тише произнес ее брат. – Никто еще даже не вписал имени в твою карточку.

Пробудившийся в глубине души Толли собственник был польщен тем, что Тереза предпочла его всем остальным, но хладнокровный и трезвомыслящий полковник понимал, что это не доставит ей радости.

– Тесс, – произнес он с улыбкой, – не стоит понимать буквально выражение «будь рядом со мной». Я знаю, что вы любите танцевать.

– Это ничего не значит.

Сдвинув брови и скрестив руки на своей восхитительной груди, Тереза упрямо повторила:

– Вовсе нет.

Подошедшая Вайолет недоуменно переводила взгляд с брата на Терезу.

– Толли сказал, что я должна быть как можно более обворожительной, чтобы никто не смог сказать, что наша семья им не нравится, – пояснила она. – Поэтому я намерена танцевать со всеми подряд, и начну с самого недовольного джентльмена.

Тереза упрямо тряхнула головой:

– И я не отстану.

– Спасибо, Тесс, – тихо произнес Бартоломью, незаметно проведя пальцем по подолу ее платья. – Оставишь для меня танец?

– Таков был первоначальный замысел, – ответила девушка. – А теперь посмотрим, что я смогу сделать. – Развернувшись, она пошла прочь.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – прошептал Стивен. С этими словами ушел и он. Как показалось Бартоломью, присмотреть за сестрой.

У Вайолет не было опыта и умения Терезы превращать любую беседу в нечто веселое и очаровательное. Бартоломью претило то, что девушки рисковали ради него собственной репутацией, но, похоже, он ничего не мог с этим поделать.

Кто-то постучал пальцем по его плечу. Внутренне сжавшись, Бартоломью обернулся и с облегчением увидел лорда Уэллера.

Брат Терезы смотрел оценивающе.

– Никогда бы не подумал, что она выберет вас, – произнес он наконец. – Но, принимая во внимание ее прошлое, это вполне объяснимо. И все же, прошу вас, не втягивайте ее в скандал. Пожалуйста.

– Обещаю, что постараюсь оградить ее от неприятностей. Но она очень упряма.

– Знаю. – Майкл неохотно улыбнулся. – Мне остается лишь надеяться, что все сложится для нее хорошо. – Он глубоко вздохнул. – Хочу, чтобы вы знали: я дал согласие на то, чтобы Монтроуз ухаживал за ней.

Бартоломью стиснул зубы.

– Я не собирался ни о чем подобном вас просить.

– И все же я согласен, чтобы и вы тоже ухаживали за моей сестрой. – Кивнув Бартоломью, Майкл взял под руку леди Агнес и пошел прочь.

Бартоломью оставили все. Кроме Лакаби.

– Что думаете? – спросил он камердинера.

– Я считаю, что нам лучше подъехать поближе к столу со сладостями.

– Есть еще какие-нибудь полезные наблюдения?

– Мейхью мерзавец. Здорово вы его отбрили. Только его мнение мало что значит.

– Согласен. Но для начала и это неплохо. – Бартоломью шумно выдохнул. Негоже сидеть на самом краю зала. – Не отвезете ли вы меня к столу с закусками?

– О! Да благословит вас Господь, полковник.

– Заткнитесь.

Интересно, как сильно должно биться сердце, прежде чем окончательно выпрыгнет из груди? Тереза была очень близка к этому состоянию. Конечно, было бы гораздо проще остаться сегодня дома. Но тогда она не смогла бы больше смотреть на себя в зеркало.

Ее не было в зале, когда генерал Мейхью поссорился с Толли, но она слышала, как это обсуждали другие. Пусть этот хмурый джентльмен гораздо более высокого мнения о себе, нежели остальные, но если Терезе удастся пригласить его на танец, все на балу заметят это. Тем самым она поможет Толли.

– Тесс!

Черт возьми. Тереза развернулась, как если бы совсем не была удивлена.

– Александр, как вы красивы сегодня!

Взяв руку девушки в свою, лорд Монтроуз запечатлел на ней поцелуй.

– А у меня не хватает слов, чтобы выразить восхищение, Тесс. Вы богиня.

– Думаю, вы слишком великодушны, – улыбнулась девушка.

– Стало быть, вы не злитесь на меня… за то, что я установил вам определенные сроки?

О Боже. Тереза совершенно забыла об этом. Она высвободила свои пальцы из руки Монтроуза.

– Неделю на то, чтобы решить, насколько я труслива и смогу ли показаться в обществе с Толли Джеймсом? Я совершенно не возражаю, чтобы нас видели вместе. Более того – мне нравится быть с ним рядом.

Александр нахмурился, и его красивые, идеально изогнутые брови сошлись на переносице.

– Не слишком разумный выбор. Ни для кого не секрет, что вы не любите неприятности, Тереза. А он уже в эпицентре скандала. Будет еще хуже, если он не перестанет надевать этот проклятый мундир и оскорблять генералов.

– Но выглядит он в этом мундире великолепно, – возразила Тереза, по-прежнему улыбаясь, но начиная потихоньку сердиться.

– Ну не глупите. Прошу прощения за свой ультиматум. У вас есть время на раздумье. Я готов ждать. Просто держитесь подальше от полковника, пока… пока окончательно не опорочили себя.

Ха! Да он даже не представлял себе, о чем говорит. И мысль об этом заставила Терезу почувствовать себя невероятно сильной.

– Не тратьте попусту время, Александр. Нам никогда не быть вместе.

– А я почему-то уверен, что из нас получится прекрасная пара. Полковник просто околдовал вас. Но вам повезло, потому что я терпелив. Если вы еще до сих пор этого не поняли, оглянитесь назад. Я не стану вас принуждать. Но не стоит выставлять себя в неприглядном свете. Ваша репутация, которую вы столь тщательно оберегали все эти годы, – вот что делает вас такой привлекательной. В качестве жены и матери моего наследника мне нужна уважаемая женщина.

Тереза сделала еще один шаг назад.

– Какой вы рассудительный, милорд.

– Мне двадцать восемь лет. Я долго искал спутницу жизни и теперь понимаю, что вы именно та, кто мне нужен. Не стоит этому препятствовать.

– Прошу прощения, Александр, но я должна кое-кого найти.

– Только сначала впишите меня в свою карточку. Я не буду слишком досаждать вам, но это не означает, что мы не можем потанцевать.

Маркиз рассуждал вполне разумно, и Тереза не могла ему отказать.

– Я оставлю вам контрданс.

– Вальс.

– Кадриль.

– Вальс. Вы же знаете, что его будут играть дважды. Вздохнув, Тереза подала маркизу карточку. Взглянув на девушку с довольной усмешкой, Монтроуз написал свое имя напротив вальса и вернул ей карточку.

– Благодарю вас. Увидимся.

Тереза не могла осуждать Александра за то, что тот не верил в ее чувства к Бартоломью. На первый взгляд полковник совсем не подходил ей. Он был слишком прямолинеен, иногда вел себя грубо и впадал в депрессию, не мог танцевать, да к тому же спровоцировал грандиозный скандал. И все же Терезу неотвратимо тянуло к нему с того самого момента, когда она впервые увидела его. Он рассказал ей свою историю, и благодаря этому ее собственная трагедия предстала перед ней в совершенно ином свете. Он боролся зато, во что верил, хотя и знал, что это может стоить ему репутации. И будущего.

Тереза споткнулась, едва не наступив на подол собственного платья. Все дело в том, что она любит Бартоломью Джеймса. Как ясно поняла она это сейчас!

О Господи. Да ведь это многое объясняло. Еще никогда прежде Тереза не отождествляла это понятие с кем-нибудь из ухаживающих за ней мужчин. Никто из них не заставлял ее чувствовать себя так, словно все ее существо охвачено пламенем, выжигающим душу и тело.

Тереза обернулась. Толли сидел в ненавистном ему инвалидном кресле, а Лакаби подавал ему какой-то напиток, усиленно делая вид, что вовсе не смотрит на засахаренную клубнику. Тепло разлилось по телу Терезы, когда она взглянула на полковника. Своего любимого полковника.

А ведь сначала она очень переживала из-за того, что его непредсказуемость и острый язык вынудят ее сказать или сделать что-нибудь неприличное. Тереза еле заметно улыбнулась. Но подобное поведение оказалось чем-то невероятно волнующим и возбуждающим. А самый невероятный поступок, совершенный сегодня утром, полностью изменил жизнь Терезы.

Впервые с момента гибели своих родителей она чувствовала себя… свободной. И сильной. А еще она поняла, что ее можно ценить не только за манеры. Тереза могла бы найти более подходящий момент для подобного открытия, но если посмотреть на это с другой стороны, сейчас самый что ни на есть подходящий.

Пригладив подол платья и постаравшись привести в порядок мысли, Тереза огляделась в поисках избранной ею цели. Мундир генерала Мейхью был почти таким же, как у Толли, но, кроме военной формы, у этих двух людей не было ничего общего.

– Генерал Мейхью, – произнесла Тереза, изобразив на лице свою самую очаровательную улыбку.

Угрюмый джентльмен с квадратными плечами обернулся.

– Мисс Уэллер, – протянул он в ответ, склонив голову. Однако свирепое выражение его лица ничуть не изменилось.

– А я как раз гадала, есть ли у вас партнерша на следующую кадриль, – мягко произнесла Тереза. Вальс произвел бы на окружающих большее впечатление, но, как сказал Монтроуз, за вечер оркестр играл всего два вальса. Один Тесс уже обещала ему, а второй оставила для Толли. С этого самого дня один из вальсов всегда будет принадлежать ему – независимо от того, сможет он танцевать или нет.

– Это шутка? – недоуменно вскинул брови генерал. – Или еще одна попытка уязвить меня? Я не дурак, мисс Уэллер, и видел, с кем вы флиртуете.

– Полагаю, вы имеете в виду полковника Джеймса. Вам, наверное, известно, что моя дорогая кузина Амелия замужем за его братом.

– Стало быть, он вам на самом деле вовсе не нравится и вы кокетничаете с ним из чувства долга перед семьей? Право же, мисс Уэллер, я ведь не слепой.

Тереза улыбнулась еще шире:

– Признаюсь, мы с Толли стали друзьями, но это вовсе не означает, что мы с вами должны превратиться во врагов. Не такая я уж злая, как вы считаете, генерал?

Тот кивнул с видимой неохотой:

– Решайте сами, мисс Уэллер. Вы искали меня, чтобы извиниться за отвратительное поведение полковника Джеймса?

– Мне просто не нравится, генерал, что вы хмуритесь. Никто не должен сердиться на таком чудесном балу. – Тереза достала из сумочки карточку. – Так будете дуться или потанцуете со мной?

– Хм. – Он взял карточку из рук Терезы, написал на ней свое имя, а потом вернул назад. – Но если вы намерены оставить меня во время танца в одиночестве, я буду очень обижен.

– Я с нетерпением жду нашего танца, генерал.

Убрав карточку в сумочку, Тереза направилась к Харриет. Ну вот. Она уговорила потанцевать с нею этого угрюмого джентльмена, и для этого ей даже не пришлось прибегнуть ко лжи.

Тереза поймала за руку проходившую мимо Харриет:

– О, тебе всегда нужно носить жемчуг, дорогая. Не знаю почему, но он заставляет твои глаза блестеть как-то особенно ярко.

Харриет обняла подругу:

– Я скучала по тебе, Тесс. Никто не умеет дарить комплименты так искусно, как это делаешь ты.

Засмеявшись, Тереза покачала головой:

– Я говорю только правду.

– Ты сегодня сногсшибательна. – Харриет оглядела подругу с головы до ног. – Это ведь не для Монтроуза, я права?

– Как всегда.

– Стало быть, деверь Амелии и все эти разговоры о нем и пресловутых «душителях» тебя не волнуют? Я думала, ты побежишь от него прочь.

Улыбка Терезы померкла.

– Значит, ты тоже считаешь меня трусихой?

– Что? Нет! Я вовсе не это хотела сказать. – Харриет схватила подругу за руку, и изумрудный браслет Терезы задрожал, рассыпая мириады искр. – «Леди никогда не говорит о политике и войне. Она может лишь тайно оказать поддержку члену семьи в его стремлениях». Это из твоего руководства.

– Ты запомнила? – Тереза уже забыла об этом. Она взглянула на Толли и поймала на себе его ответный взгляд.

«Руководство для леди по благопристойному поведению» прочитали многие дамы, находящиеся в этом зале, хотя большинство из них даже не подозревало, кто его автор. Тереза никогда бы не опубликовала это творение под собственным именем. Но она только теперь поняла кое-что. Она не представляла, о чем пишет. Во второе издание необходимо внести исправления с учетом нового понятия «любовь».

Поиск по сайту: