В ней и кара для фригийцев, и урок для их потомства

Ифигения выступает как поборник демократической идеи, утверждая превосходство греческой государственности, основан­ной на свободе:

Грек, цари, смиряйся, варвар! Неприлично гнуться грекам Перед варваром на троне. Здесь - свобода, в Трое — рабство.

Ахиллес пробует отговорить Ифигению от этого шага, хотя и признает величие ее поступка. Она достойна славы Эллады. Ахиллес готов защитить Ифигению даже в ее смертный час. Но Ифигения непреклонна. Девушка прощается с матерью. Гово­рит, что принимает смерть, «счастливая за Элладу». Просит не носить по ней траура.

Завершалась трагедия чудесным, счастливым образом. Вест­ник сообщает, когда жрец уже занес нож над Ифигенией, Арте­мида сжалилась над девушкой, подменив ее прекрасной ланью, которая окропила своей кровью алтарь. Сама же Ифигения была унесена в Крым, в Тавриду, где ей предстояло стать жри­цей в храме и «жизнь вкушать в обители богов». Войско же от­плывает под Трою.

ПАФОС ТРАГЕДИИ. В чем пафос трагедии? На первый взгляд, идея трагедии очевидна: человек служит государству, от­дать жизнь за родину — высшая добродетель. Еврипид писал свою трагедию на заключительном этапе изнурительной Пело­поннесской войны; в Афинах имелись круги, заинтересованные в ее продолжении. Политики призывали соотечественников не щадить себя. Говорили высокие слова о защите демократии. Для Эсхила и Софокла, творцов героической трагедии, подоб­ная ситуация была ясна: Ифигения — патриотка, совершала мужественный поступок, она жертвовала собой во имя Эллады. Но для Еврипида все было не так просто. Он давал понять, что эта молодая жизнь бесценна. Иона приносится в жертву не то­лько Элладе, но и хитроумным расчетам Агамемнона, укрепля­ющего свой авторитет главнокомандующего, интересам Менелая, озабоченного возвращением заблудшей жены. Еврипид ставит в трагедии проблему, достаточно трудную, и не предла­гает однозначного, приемлемого для любого читателя решения. Притягательность великого искусства, как в том убеждает Еври­пид, — в постановке актуальных для общества проблем, в привле­чении к ним нашего внимания.

ПРИРОДА ДРЕВНЕАТТИЧЕСКОЙ КОМЕДИИ Древнеаттическая комедия — явление мирового значения. Она носила решительно выраженную, тенденциозную, социальную, нередко политиче­скую окраску. Зло, остроумно, бесстрашно бичевала и потеша­лась она над общественными пороками, некоторыми сторона­ми афинской демократии. Сама свобода критики, даже личных нападок на конкретных лиц, нередко влиятельных (как глава одной из политических группировок Клеон), известных писате­лей (Еврипид), философов (Сократ), вытекала из самой природы демократического государства в пору его расцвета. Знаменатель­но, что политическая комедия переживает взлёт именно в Афи­нах, а не в какой-либо другой части Эллады. Это закономерно, ибо Афины были средоточием демократических институтов. В дальнейшем в истории мировой литературы вплоть до настоя­щего времени мы обнаруживаем немалое число примеров того, как общество проявляет не только нетерпимость к писателям-«критиканам», но и того, как власть имущие подвергают их преследованиям. Подобные ситуации — верный признак госу­дарств тоталитарного и авторитарного типа. В Афинах, в усло­виях закрепившегося демократического правопорядка, критика воспринималась не как нечто неприемлемое и опасное, но как безусловный стимул к исправлению и реформированию недо­статков, пробелов в разных сферах жизни. И это при том, что объектом критики в древнеаттической комедии становились важные государственные институты, например, суды, народное собрание, а также внешняя политика. Комедия также отозва­лась на широкое осуждение Пелопоннесской войны, пагубной для разных социальных слоев государства, но особенно для крестьянства.

ЖИЗНЬ В ЗЕРКАЛЕ САТИРЫ. В основе древнеаттической ко­медии лежал сатирический способ отражения жизни. А это озна­чало, что персонажи, герои, ситуации представали словно в кривом зеркале. Комедиограф широко пользовался сгущением красок, шаржем, гротеском, карикатурой. Поэтому древняя коме­дия не давала какой-то индивидуализации характера, как, ска­жем, трагедии Еврипида. Она предлагала маски, достаточно обобщенные, запечатлевшие определенные социально-психологи­ческие типы. Последние отчасти пришли в комедию из фольклора, из шуточной народной драмы. Среди популярных сати­рических персонажей выделялись: врач-шарлатан, ревнивый сластолюбивый старик, хвастун. Приметной фигурой была мас­ка хвастливый воин. Подобный тип был знамением времени. В IV— III вв. до н.э. вместо граждан, выполнявших воинский долг, появился также солдат-наемник, для которого война сде­лалась средством обогащения в результате грабежей. В дальней­шем подобный персонаж «перекочует» в новоаттическую коме­дию.

СТРУКТУРА КОМЕДИИ. Хор состоял не из 12, как в трагедии, а из 24 человек. Посреди спектакля действие приостанавлива­лось, и хор исполнял особую партию, называемую парабаса. Это было обращение к зрителям, в котором автор зачастую «от­крытым» текстом высказывал свои взгляды, а иногда коммен­тировал замысел произведения. Комедия включала в себя следу­ющие элементы: пролог, парод (вступительная песня хора), агон («состязание» действующих лиц), парабаса, эписодии (актерские сценки, нередко комического, грубоватого характера), наконец, эксод (уход хора). Агон составлял сердцевину комедии. Агоном (буквально — состязание, борьба) называлась особая форма публичного выступления, представляющего собой полемику с идейным оппонентом. Агон отражал самый принцип состязате льности, выявления лучшего, достойного в результате честного соревнования, а это отвечало коренным демократическим нор­мам греческого общества. Более того, он сделался приметой эл­линского менталитета. В комедии агон обычно выстраивался как спор двух антагонистов и нередко носил вызывающе коми­ческий, веселый характер. Спорящие подчас старались «пере­плюнуть» друг друга не только по части логики и аргументации, но и словесной грубости.

ОСОБЕННОСТИ ПОСТАНОВОК КОМЕДИЙ. В отличие от клас­сически строгих, величавых трагедий, постановки комедий от­личались вольностью режиссерской выдумки. На сцене актеры и хор пели и плясали. Хор играл даже более активную роль, чем в трагедии. Участники хора носили фантастические маски, ря­дились в замысловатые костюмы. Нередко костюмы хора давали название комедиям, как это было у Аристофана. Так, белые раз­вевающиеся костюмы хора напоминают бегущие по небу обла­ка: комедия так и называлась «Облака». В комедии «Всадники» участники хора были облачены в костюмы всадников, одной из аристократических группировок в Афинах. То же относится к комедиям «Лягушки» и «Осы».

Античные статуэтки и рисунки на вазах дают представление о том, как выглядели актеры в комедиях. К телу прикрепля­лись подушки, что деформировало фигуру и придавало ей смешные очертания. Особо низкая обувь делала ноги некраси­выми, тонкими. Комическая маска смешно укрупняла голову актера.

По данным ученых, древнеаттическая комедия представлена примерно 40 авторами. До нас дошли лишь 11 полных комедий Аристофана (из 44, которые ему приписываются). От остальных авторов, а среди них были и значительные мастера, такие, как Эвполид. Кратки,сохранились лишь отрывки. Сегодня о древнеаттической комедии можно судить лишь на основании про­изведений Аристофана.

АРИСТОФАН И ПЕЛОПОННЕССКАЯ ВОЙНА. Время Пелопон­несской войны оказалось очень плодотворным для Аристофана: им было поставлено 9 из 11 дошедших до нас комедий. В не­скольких из них звучит антивоенная тема.

Так, в комедии «Ахарняне» главный герой — крестьянин Дикеополь (буквально: «справедливый житель») из области Ахарн (она особенно страдала от войны, подвергаясь разорительным нападени­ям спартанцев) решает самолично заключить с ними сепаратный мир. Но это решение некоторым не по душе. Дикеополя объяв­ляют предателем, хотят убить. Дикеополь доказывает, что в осно­ве войны лежат малозначительные причины, зато ее жертвы — огромны. На землю Дикеополя, где воцарился мир, стекаются его единомышленники. Он организует праздник, веселую пирушку, так что, в итоге все, а прежде всего хор, признают его правоту.

В комедии «Мир» (другой перевод «Тишина») крестьянин виноградарь Тригей, «взнуздав жука-навозника», поднимался на Олимп и освобождал «госпожу Тишину», богиню мира, кото­рую заточил бог войны. Вместе с возвращением на землю Ти­шины люди обретают радость. Все завершается бесшабашной трапезой, на которой «храбро челюсти жуют», а герои готовы «навсегда забыть о блеске железном» (т.е. войне).

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА СОЗДАНИЯ КОМЕДИИ «ЛИСИСТРАТА». Ори­гинальным образом решается тема войны и мира в комедии Аристофана «Лисистрата», одной из наиболее известных, име­ющих богатую сценическую историю. Комедия была поставле­на в 411 г., в крайне неблагоприятную для афинян пору. В об­ществе была все еще жива болезненная память о неудаче в результате катастрофы с экспедицией на Сицилию (415 г.), ког­да было потеряно много боевых кораблей, а также людей. Оре­ол непобедимости Афин на море был развенчан, от них начали отпадать некоторые союзники. В этих условиях комедия про­звучала как горячий антивоенный протест. Новизна же была в том, что Аристофан энергично напоминал о той роли, которую способны сыграть женщины, матери и жены в прекращении бес­смысленного кровопролития.

РАЗВИТИЕ ДЕЙСТВИЯ. БУНТ ЖЕНЩИН. Действие в комедии разворачивается в Афинах перед Акрополем. Главная героиня — молодая энергичная женщина по имени Лисистрата. что буква­льно означает: распускающая войско, или прекращающая походы.

Лисистрата знакомит подруг с оригинальным планом, должен­ствующим положить конец кровопролитию, добиться того, что «копья в землю все воткнут копейщики». Для этого женщинам надо совсем немного — сплотиться, действовать твердо и сооб­ща и избавить Элладу от бесконечной губительной междоусо­бицы. Война — это разоренье, горе, вдовья доля женщин. Их задача вернуть мужчин домой с поля боя, охладить их воинский пыл. И здесь самое надежное средство — женам отказать мужчи­нам в ласках и тем самым заставить их подчиниться. У слабого пола есть победоносное оружие — их чары, перед которыми си­льный пол безоружен. Заметим, что Аристофан любит шутки, вольности, рискованные остроты, равно как и весьма откровен­ные подробности. Это было в порядке вещей для древних, у ко­торых был характерен культ не только духовных, но и чувствен­ных наслаждений. Вот какие аргументы приводит Лисистрата:

...Да! Клянусь богинями!

Поиск по сайту: