Вает все радости и все горести человека — переживает самого человека

Эта повесть трактовалась как «неудавшееся свида­ние» (Левидов, 1977) и даже как пример «вырождения дворянского общества в заурядных либералов» (Н.Г. Чер­нышевский). При этом Чернышевский говорит даже больше, он считает, что герой — «дряннее отъявленно­го негодяя». Скорее всего такого рода социологичес­кий (точнее, педагогический) вердикт имеет под со­бой основания в мировоззрении литературного крити­ка. Психологический же анализ этого типа текстов по­зволяет считать такой вывод совершенно неверным.

Культурно-историческая школа литературоведения рассматривает произведение как «документ», «памят­ник» своей эпохи, что имеет обоснования в тексте. Нам ближе подход к литературе как к индивидуальному, личностному взгляду на мир, как к мировоззрению и мироощущению автора.

Если в научном тексте денотативную основу со­ставляет предмет или явление внешнего мира, кото­рые могут быть объективно описаны не только авто­ром данного текста, то в художественном тексте такая объективная (событийная) основа составляет лишь часть внешней формы — его тематику и сюжет. Ком­позиция художественного текста и его образная систе­ма могут не иметь внешней опоры в реальности.

Возвращаясь к повести «Ася», скажем, что в ней есть главная мысль «печального» текста: герой стар, он живет прошлым, все время возвращаясь к пережива­нию несостоявшегося счастья.

Такого рода мироощущение (в данном случае и ос­новная идея художественного текста) вполне соответ­ствует депрессивному видению мира: окружающее вос­принимается в мрачном свете, прошлое видится как цепь ошибок, в настоящем и будущем мрак и безысходность.

Еще одним показательным примером «печальных» текстов является миниатюра И.С. Тургенева из «Сти­хотворений в прозе» под названием «Повесить его!». В ней описывается, как честного и смирного денщика

Белянин В. Психологическое литературоведение

Егора хотят повесить по подозрению в не совершен­ном им воровстве двух кур. Он реагирует так:

Тут он совсем помертвел — и только два раза с трудом воскликнул: «Батюшки! Батюшки!» А потом вполголоса: «Видит Бог, не я!» <.„> Я был в отчаянии. «Егор! Егор! — кричал я, — как же ты это ничего не сказал генералу!» — «Видит Бог — не я», — повторил, всхлипывая, бедняк.

В психодиагностических работах о лицах с диаг­нозом «депрессия» говорится следующее: «Видя при­чину всех бед в самих себе, в собственной неполноцен­ности и "греховности", они считают бессмысленным бороться, сопротивляться, не способны ни к какой дей­ственной инициативе. Они покорно склоняют голову под ударами судьбы, отличаются бессловесностью и долготерпением» (Мельников, Ямпольский, 1985, с. 226).

Во внутренней картине мира есть установка на поражение, безнадежность, бессмысленность борьбы. Страдание воспринимается как данность.

Психолингвистический анализ показывает, что деп-рессивность проявляется, в частности, в творчестве та­ких русских писателей, как А. Пушкин, Н. Гоголь, М. Лер­монтов, И. Тургенев, И. Бунин. В. Руднев даже пишет о «русском депрессивном реализме». Многие их произве­дения можно назвать «печальными» на основании сход­ства вербализованной в них картины мира с мироощу­щением депрессивной личности.

Приведем еще один пример типичного печального текста.

Как страшно жизни сей оковы Нам в одиночестве влачить. Делить веселье — все готовы: Никто не хочет грусть делить. Один я здесь, как царь воздушный, Страданья в сердце стеснены, И вижу, как, судьбе послушно, Года уходят, будто сны.

Глава 2. Отражение черт личности в текстах

И вновь приходят, с позлащенной,
Но той же старою мечтой.
И вижу гроб уединенный,
Он ждет; что ж медлить над землей?
Никто о том не покрутится,
И будут (я уверен в том)
О смерти больше веселиться,
Чем о рождении моем...
< (М.Ю. Лермонтов «Одиночество», 1830)

Это стихотворение, написанное юношей в 16 лет, наполнено грустью, сожалением об уходящих годах, видением гроба, желания смерти.

Пессимизм, безысходность, усталость от жизни про­низывают и многие произведения, объединенные Тур­геневым под названием «Стихотворения в прозе». Вот одно из них, под названием «Старик»:

Настали темные, тяжелые дни... Свои болезни, неду­ги людей милых, холод и мрак старости... Все, что ты лю­бил, чему отдавался безвозвратно, — никнет и разруша­ется. Под гору пошла дорога. Что же делать? Скорбеть? ' Горевать? Ни себе, ни другим ты этим не поможешь.

На засыхающем, покоробленном дереве лист мель­че и реже — но зелень его та же. Сожмись и ты, уйди в себя, в свои воспоминания, — и там, глубоко-глубоко, на самом дне сосредоточенной души, твоя прежняя, тебе одному доступная жизнь блеснет перед тобою своей па­хучей, все еще свежей зеленью и лаской и силой весны! Но будь осторожен... не гляди вперед, бедный старик!

Оно также отражает сознание депрессивной лично­сти. Рассмотрим психиатрические основания депрессии.

Поиск по сайту: