Профессия – комсомолец

После института хотел на завод или в научно‑производственное объединение. Не получилось. Пошел заместителем секретаря институтского комитета комсомола.

У нас за идеологию не гоняли, поэтому и Миша Марфин, и Миша Куснирович, и тоже Миша, но Болотин – все из нашего комитета комсомола. Мы все работали там в одно время. Политические анекдоты? Без проблем. А какую стенгазету я в институте делал! Я бы сказал – ехидную. Причем кусал всех. Включая декана. Но у нас был «вольный дух». Никто никого не заедал. Конечно, когда под Новый год в холле центрального здания появилась бумажная елка до потолка (а это 6–8 метров), на которой были понаписаны «поздравления» в вежливой, но вольной студенческой форме (и это 1981 год!), ректор не мог сделать вид, что не заметил. Но все равно попросили снять только на следующий день. И никаких разборок на партбюро или в деканате. Ягодин – прекрасный человек.

О диссидентах, Сахарове мы тогда не знали. Может, и слышали, но в голове у меня, например, просто не откладывалось. Хотя «Один день Ивана Денисовича» прочитал. Понравилось. Сталина я и так не очень любил. Аресты и расстрелы невиновных, дикие ошибки в начале войны… Я все это знал, но с «нынешней» КПСС не соотносил. Барьер. «Собачье сердце» не помню, когда прочитал. Я вообще был и остаюсь любителем фантастики. Булгаков, как и А. Толстой, для меня – писатели «антикварные». Прочитал, но не впечатлился. Стругацкие гораздо интереснее, хотя по‑настоящему я понял их ближе к 40.

«Малыш», «Трудно быть богом», «Пикник на обочине». Минимум по три уровня восприятия. Когда наконец доходишь до третьего, начинаешь сильно не любить даже не «советскую власть», а любую тоталитарную или даже авторитарную власть в принципе. Не уверен, что Стругацкие именно этого добивались, но у них получилось. Как у Симонова. Говорят, человек был не очень, а прочитал я «Живые и мертвые», и никакой «Иван Денисович» не нужен. Ясно все со Сталиным. Не с первого раза и не в «нежном возрасте», а сильно позже, но ясно…

Музыку западную любил – и «Boney M», и ABBA, и Оркестр Поля Мориа, и Патрисию Каас. И даже «не наши» – Dschinghis Khan! – но их так не воспринимал. Немецкая группа. Опять барьер. Я перестал воспринимать немцев как врагов меньше 20 лет назад. Мне повезло. Встретил очень хорошего, понимающего человека (немца), который смог снять налет застарелой, можно сказать, генетической ненависти. Поверите ли, я немцев (и западных, и восточных) попросту ненавидел. Люто. Сейчас смотрю назад и удивляюсь, как человек меняется. А мои дети учат немецкий и считают Германию, немцев своими друзьями. И не понимают, что может быть по‑другому.

Смешно все‑таки человек устроен! Мне хватало той свободы, которая была. Я еще в школе с моим другом вел дискотеки. Никто не мешал. Директор даже с аппаратурой помог. Не знаю. Может, у кого‑то было по‑другому, а мне повезло. Жил как нравилось.

Лидерство – оно в душе. Сейчас скажу откровенно, потом, может, вычеркну, предупреждаю. Мне люди нравятся, мне они интересны, но в узком смысле – я люблю находить им место в жизни, дело по душе и развивать, двигать наверх, к их личному пределу. Я не навязываю роль, а использую то, что у человека получается или к чему он стремится. Не потому, что не умею заставлять, – умею. Не люблю. А еще умею и люблю убеждать. Не всех, только тех, с кем общие ценности. Есть или возможны. Поэтому возникла проблема с Путиным.

Я силен логикой, но не эмоциями. Ощущаю ответственность за доверившихся мне людей, но только в материальной, а не эмоциональной сфере. За что подвергаюсь критике со стороны жены. Честно пытаюсь исправиться. Хотя бы в семье. С переменным успехом. Последнее время Инка хвалит. Но, может, просто жалеет.

Поиск по сайту: