Глава 16. Пациент уставился на нее с улыбкой, Джейн быстро оглядела себя в поисках нелепых изъянов, вроде болтающейся одежды

Пациент уставился на нее с улыбкой, Джейн быстро оглядела себя в поисках нелепых изъянов, вроде болтающейся одежды.

– Что? – пробормотала она, тряхнув ногой, и штанина скользнула вниз.

Ей на самом деле не стоило спрашивать. Такие жесткие парни, как он, обычно не выносят женских слез, но раз уж так сложилось, ему придется потерпеть. Любой на ее месте был бы по уши в проблемах. Любой.

Но вместо того чтобы высказаться о слабости плакс в целом, или ее, в частности, он просто взял с подноса тарелку с курицей и начал есть.

Испытывая отвращение к нему и всей ситуации вообще, она вернулась к своему креслу. Потеря бритвы убила в ней решимость открытого восстания, и, несмотря на свою бойцовскую натуру, ей пришлось смириться с выжидательной позицией. Если бы они хотели убить ее, они бы это уже сделали; теперь главное – найти пути выхода из этой ситуации. Она молилась, чтобы в ближайшее время выход появился. И чтобы он не был связан с гробовщиком или урной с ее прахом.

Пока пациент нарезал куриное бедро, она рассеянно думала о том, что у него красивые руки.

Отлично, теперь она испытывала отвращение и к себе тоже. Черт, он использовал эти руки, чтобы удержать ее и стащить с нее халат, будто она была безвольной куклой. И тот факт, что он потом аккуратно его сложил, не делал его героем.

Молчание затягивалось, и тихий стук серебряных приборов о тарелку напомнил ей о безмолвно-мертвых ужинах с родителями.

Боже, трапезы в той душной григорианской столовой проходили крайне болезненно. Ее отец сидел во главе стола, как вечно недовольный царь, наблюдавший за тем, чтобы пищу правильно солили и потребляли. Доктор Уильям Росдейл Уиткоум считал, что солить нужно только мясо, никогда – овощи: такова была его позиция по этому вопросу, и все в семье были вынуждены следовать его примеру. Теоретически. Джейн была частым нарушителем этого правила «против соли», научившись нужным образом выгибать запястье, чтобы суметь посыпать солью приготовленную на пару брокколи, вареную фасоль или цукини на гриле.

Она покачала головой. После всего этого, после его смерти, она не должна была по-прежнему на него злиться, ведь это пустая трата эмоций. Кроме того, в данный момент у нее были другие поводы для волнения.

– Спроси меня, – внезапно сказал пациент.

– О чем?

– Спроси меня о том, что хочешь знать, – он вытер рот дамасской салфеткой, пройдясь по эспаньолке и отросшей щетине. – Это усложнит мою работу в конце, но, по крайней мере, мы не будем молча слушать стук моих приборов.

– О какой работе «в конце» ты говоришь? – Пожалуйста, пусть это будет не покупка сумки Хефти, в которую ее потом уложат по частям.

– Разве тебе не интересно, что я такое?

– Пообещай, что отпустишь меня, и я задам тебе множество вопросов о вашей расе. Меня слегка смущает, каким образом для меня складывается этот этот маленький и счастливый выходной круиз на корабле под названием «Убойный отстой».

– Я дал тебе слово…

– Да, да. Как и грубо обыскал меня только что. И если скажешь, что это для моего же блага, я не собираюсь нести ответственность за свою расплату. – Джейн посмотрела на свои короткие ногти и сдвинула кутикулу. Закончив с левой рукой, она подняла взгляд.

– Так что это за «работа»… Тебе понадобится лопата, чтобы ее проделать?

Взгляд пациента упал на тарелку, он ковырял вилкой рис, серебряные зубцы скользили между зернами, проникая в них.

– Моя работа… так сказать… заключается в том, чтобы убедиться, что потом ты ничего не будешь помнить.

– Я уже второй раз об этом слышу, и признаюсь честно, все это звучит собачьим бредом. Трудновато представить меня дышащей и, ну не знаю… без теплых ностальгических воспоминаний о парне, который перекинул меня через плечо, вытащил из больницы и сделал меня твоим личным врачом. Так как ты полагаешь, я все это забуду?

Его алмазно-яркие радужки расширились.

– Я собираюсь забрать у тебя эти воспоминания. Стереть начисто. Все будет так, как будто я никогда не существовал, а ты никогда здесь не бывала.

Она закатила глаза.

– Ага-ага…

Где-то в голове появилась жалящая боль, и, поморщившись, она приложила пальцы к вискам. Потом опустила руки, посмотрела на пациента и нахмурилась. Что за черт? Блюдо с едой лежало у него на коленях, а не на подносе, что был здесь раньше. Кто принес ему новую еду?

– Мой приятель в кепке Сокс, – сказал пациент, вытирая губы. – Помнишь?

Память вернулась яркой вспышкой: Рэд Сокс входит, пациент отбирает у нее бритву, она плачет.

– Боже… мой, – прошептала Джейн.

А пациент просто продолжал есть, словно стирание воспоминаний было чем-то не более экзотическим, чем жареная курица, которую он сейчас поглощал.

– Как?

– Невропатическая манипуляция. Точечная работа, вот как это было.

– Как?

– Что значит, как?

– Как ты находишь воспоминания? Как ты их дифференцируешь? Ты…

– Моя воля. Твой мозг. Все достаточно специфично.

Она прищурилась.

– Быстрый вопрос. Данное магическое мастерство управления мозгами связано с полным отсутствием чувства порядочности у всего вашего вида, или это только ты родился без стыда и совести?

Он опустил приборы.

– Прошу прощения?

Ее не волновало, что он обиделся.

– Сначала вы похитили меня, а теперь ты собираешься отнять у меня мои воспоминания, и ничуть не сожалеешь, не так ли? Я, как лампа, которую вы взяли…

– Я пытаюсь защитить тебя, – отрезал он. – У нас есть враги, доктор Уиткоум. Раса, которая выяснит, знаешь ли ты о нас. Они придут за тобой, увезут в неизвестном направлении и убьют – чуть позднее. Я не позволю этому произойти.

Джейн поднялась на ноги.

– Слушай, Прекрасный Принц, вся эта риторика о защите – великолепна, но это не имело бы значения, не похить вы меня в прологе всей этой истории.

Он бросил приборы на тарелку, и она обхватила себя руками, ожидая, что он сейчас на нее наорет. Вместо этого, он ей тихо сказал:

– Послушай… то, что ты пойдешь со мной… это было предначертано, ясно?

– А. Ну точно. Мне что, пришпилили к заднице табличку: «Укради меня сейчас»?

Он поставил тарелку на тумбочку, оттолкнув ее в сторону, будто испытывал отвращение к еде.

– У меня видения, – пробормотал он.

– Видения?

Он ничего не ответил, и она подумала о трюке с обрезанием ее памяти, который он только что продемонстрировал. Если он смог это сделать… Господи, он что, говорил о том, что заглядывает в будущее?

Джейн тяжело сглотнула.

– Эти видения, они не в стиле Феи Драже^[68], не так ли?

– Нет.

– Дерьмо.

Он погладил эспаньолку, как будто пытаясь решить, что именно ей рассказать.

– Раньше они были у меня постоянно, но потом просто исчезли. Я не видел ни одного… ну, последнее было о Рэд Соксе пару месяцев назад, и я спас ему жизнь, последовав увиденному. Так что, когда мои братья пришли за мной в палату, и у меня возникло видение о тебе, я велел им забрать тебя. Ты говоришь о совести? Если бы у меня ее не было, я бы оставил тебя там.

Она вспомнила его агрессию по отношению к самому близкому и родному человеку, защищая ее. Даже отбирая у нее бритву, он был осторожен. После чего прижимался к ней в поисках утешения.

Возможно, он думал, что поступает правильно. Это не значит, что она простила его, но… Ну, уж лучше так, чем то, как он изображает Пэтти Херст^[69] без всяких угрызений совести.

После этого неловкого момента она сказала:

– Ты должен доесть.

– Я закончил.

– Не правда.

Она кивнула на тарелку.

– Доедай.

– Я не голоден.

– Я не спрашиваю, голоден ты или нет. И не думай, что я не смогу ткнуть тебя лицом в тарелку, если потребуется.

Небольшая пауза, а потом он… Господи… Он улыбнулся ей. Окруженные эспаньолкой уголки его губ поползли вверх, а глаза прищурились.

Дыхание Джейн застряло где-то в горле. Он был такой красивый, подумала она, в тусклом свете лампы, падающем на его твердую челюсть и блестящие черные волосы. Даже несмотря на то, что его длинные клыки все еще казались ей немного странными, он выглядел гораздо более… человеком. Доступным. Желанным…

О нет. Только не это. Нет.

Джейн проигнорировала факт своих заалевших щек.

– И не надо сверкать здесь своими зубами. Ты думаешь, я пошутила насчет еды?

– Нет, просто со мной никто и никогда так не разговаривал.

– Ну, а я разговариваю. У тебя с этим проблемы? Ты можешь отпустить меня. А теперь ешь или я буду кормить тебя как ребенка, и не думаю, что твое эго это переживет.

На его лице по-прежнему сверкала улыбка, он вернул тарелку на колени и начал медленно и сосредоточенно есть. Когда он закончил, она подошла и взяла стакан с водой, который он уже осушил.

Она прошла в ванную комнату, наполнила стакан и принесла ему.

– Пей еще.

Он выпил весь стакан. Когда он ставил его обратно на тумбочку, она наблюдала за его ртом. Ученый внутри нее был им очарован.

Через какое-то время он приподнял верхнюю губу, обнажив передние зубы. Его клыки блестели в свете лампы. Острые и белые.

– Они удлиняются, не так ли? – спросила она и приблизилась к нему. – Когда вы питаетесь, они становятся длиннее.

– Да, – он закрыл рот. – Или при всплеске агрессии.

– И они втягиваются, когда все проходит. Открой рот еще раз.

Когда он выполнил ее просьбу, и она прижала палец к твердому кончику одного из клыков, его тело дернулось.

– Извини.

Она нахмурилась и отдернула руку.

– Болят после интубации?

– Нет.

Его веки опустились, она решила, это потому что он устал…

Боже, – что это за запах? Она глубоко вдохнула и узнала сочетание запаха темных специй, какими пахло полотенце в ванной.

Первая же возникшая мысль была о сексе. Таком, когда забываешь о всех запретах. Который ты потом еще долго вспоминаешь.

Прекрати.

– Каждые восемь недель или около того, – сказал он.

– Извини? А, это, как часто ты…

– Питаюсь. Зависит от стресса. И уровня активности тоже.

Окей, это совершенно убило все мысли о сексе. Как в устрашающей серии Брэма Стокера^[70], она представила, как он отслеживает и охотится на людей, оставляет их лежать в переулках с изжеванными глотками.

Очевидно, ее отвращение было явным, потому что его голос стал жестким.

– Для нас это естественно. Не отвратительно.

– Вы убиваете их? Людей, на которых охотитесь? – она вся подобралась в ожидании ответа.

– Людей? Вампиров. Мы питаемся от своего противоположного пола. Нашей расы, не вашей. Так что обходится без убийств.

Ее брови взметнулись вверх.

– О.

– Так что все эти сказки о Дракуле – скука смертная.

В ее голове роилась куча вопросов.

– Каково это? Как это на вкус?

Его глаза сузились, взгляд опустился от лица к ее шее. Джейн быстро поднесла руку к горлу.

– Не волнуйся, – сказал он грубо. – Я уже поел. К тому же, человеческая кровь мне не подходит. Слишком слаба, чтобы представлять интерес.

Окей. Отлично. Хорошо.

Хотя, какого черта? Она была не достаточно хороша для него с точки зрения эволюции?

Ого, да она явно сходила с ума, а тема обсуждения еще больше этому способствовала.

– А, слушай… Я хочу проверить повязки. Проверю, можем ли мы снять их все уже сейчас.

– Пожалуйста.

Пациент откинулся на подушках, мускулы его рук перекатывались под гладкой кожей. Когда покрывало соскользнуло с его тела, она на секунду остановилась. Казалось, выздоравливая, он становился еще больше. Больше и… сексуальнее.

Ее ум пытался уклониться от того, куда ее могла привести эта мысль, и она сосредоточилась на медицинских вопросах, ухватившись за них, как за спасательный круг. Твердыми, профессиональными движениями, она полностью освободила его грудь от бинтов и отклеила лейкопластырь от марлевой повязки. Она подняла ее и покачала головой. Поразительно. На его коже сейчас остался лишь шрам, который был там и прежде, след от операции побледнел, и экстраполяция показала бы, что внутренние повреждения также отлично зажили.

– Это нормально? – спросила она, – Такой темп излечения?

– Для Братства – да.

О, Боже. Если бы она могла изучить, каким образом регенерируют его клетки, она бы разгадала секреты процесса старения в организме человека.

– Забудь об этом, – он сжал челюсти, перебрасывая ноги на край кровати. – Мы не позволим использовать себя в качестве лабораторных крыс для вашей расы. А теперь, если ты не возражаешь, я собираюсь принять душ и выкурить сигарету.

Она открыла рот, но он прервал ее.

– Мы не болеем раком, поэтому избавь меня от очередной лекции, окей?

– Вы не болеете раком? Как это…

– Позже. Мне нужна горячая вода и никотин.

Она нахмурилась.

– Я не хочу, чтобы при мне курили.

– Именно поэтому я собираюсь сделать это в ванной. Там есть вытяжка.

Когда он встал, простыня соскользнула с его тела, она быстро отвела взгляд. Не то чтобы голый мужчина был для нее чем-то новым, но почему-то ей казалось, что его случай был другим.

Нда, понятно. Он был шесть футов, шесть дюймов роста с чрезвычайно мускулистым телом.

Она направилась обратно к своему креслу и села, затем услышала какой-то беспорядочный шум, позже последовал глухой звук. Она посмотрела на пациента с тревогой. Он настолько нетвердо держался на ногах, что потерял равновесие и упал на стену.

– Нужна помощь? – Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи…

– Нет.

Слава тебе, Господи.

Он взял зажигалку и что-то вроде самокрутки из тумбочки и, пошатываясь, пересек комнату. Она наблюдала за ним из своего угла, готовясь в любой момент оказать необходимую помощь.

И да, хорошо, возможно, она смотрела на него не только потому, что не желала, чтобы он рухнул лицом на ковер: его спина была великолепна, твердые мускулы обтягивали плечи, красивыми лучами расходясь от позвоночника. И его задница была…

Джейн прикрыла глаза и не убирала руку, пока за ним не закрылась дверь. Много лет проработав в медицине и хирургии, она четко следовала части клятвы Гиппократа: «Не Соблазни Пациента Своего».

Особенно, если речь шла о похитившем тебя пациенте. Боже. Неужели это действительно происходит с ней?

Через несколько минут из туалета раздался журчащий звук воды, но она не слышала, чтобы включился душ. Наверное, сначала он решил покурить.

Дверь открылась и, пошатываясь, пациент вышел; он не мог поймать равновесие, будто находился в эпицентре шторма. Он схватился за дверной косяк рукой в перчатке, плечи напряглись.

– Черт… Меня тошнит.

Джейн включила режим «врач» и бросилась к нему, отбросив в сторону тот факт, что он был обнажен и вдвое крупнее ее, и что несколько минут назад она пожирала его задницу глазами так, будто ее выставили на распродажу. Она обхватила его рукой вокруг твердой талии и крепко прижалась к его телу. Он опирался на нее, его вес был огромен, от полученной нагрузки она едва не свалилась на кровать.

Когда он с проклятием растянулся на кровати, она потянулась через него за простыней, попутно заметив шрам у него между ног. Он мог исцеляться без следов, тогда почему этот шрам остался на его теле?

Он резко выдернул покрывало у нее из рук, обернув его вокруг себя черным облаком. Затем закрыл глаза руками так, что она могла видеть лишь его эспаньолку и подбородок.

Ему было стыдно.

В образовавшейся тишине она поняла, что ему было… стыдно.

– Хочешь, я помою тебя?

Он задержал дыхание и какое-то время сохранял молчание. Ей показалось, он откажется. Но затем его рот медленно открылся:

– Ты бы смогла?

В какой-то момент ей захотелось ответить очень серьезно. Но у нее возникло чувство, что это лишь усилит неловкость сложившейся ситуации.

– Ну да, что сказать, я становлюсь святой. Это моя новая цель в жизни.

Он слегка улыбнулся.

– Ты напоминаешься мне Бу… э, моего лучшего друга.

– Ты имеешь в виду Рэд Сокса?

– Да, он всегда найдет что-нибудь остроумное в ответ.

– Ты знаешь, что едкое красноречие – это признак ума?

Пациент опустил руку.

– Я никогда не сомневался в твоем уме. Ни на мгновение.

Джейн затаила дыхание. Заметив в его глазах столько уважения, она могла лишь выругаться про себя. Для нее не было ничего привлекательнее, чем мужчина, который ценил умных женщин.

Блин.

Стокгольм. Стокгольм. Стокгольм…

– Я хотел бы принять ванну, – сказал он. И добавил: – Пожалуйста.

Джейн прокашлялась.

– Окей. Хорошо.

Она залезла в сумки с медикаментами, нашла там большое судно, и направилась в ванную. После этого заполнила ванночку теплой водой, схватила полотенце и, вернувшись, расположилась на тумбочке с левой стороны кровати. Она намочила полотенце, слегка выжала лишнюю воду, отчего капающие звуки наполнили тихую комнату.

Она засомневалась. Снова опустила ткань в воду. Выжала.

Ну же, действуй, ты же открывала его грудную клетку и была внутри. Ты сможешь сделать это. Это не проблема.

Просто думай о нем, как о капоте автомобиля, просто о поверхности.

– Хорошо. – Джейн протянула руку и положила теплую ткань на его предплечье, пациент вздрогнул. Всем телом.

– Слишком горячо?

– Нет.

– Тогда что у тебя с лицом?

– Ничего.

При других обстоятельствах ее бы это встревожило, но сейчас были другие проблемы. Его бицепс был чертовски впечатляющим, смуглая кожа демонстрировала твердые связки мышц. Таким же было его тяжелое плечо и склон, ведущий вниз к грудной клетке. Он был в великолепной физической форме, ни унции жира, поджарый – как чистокровный жеребец, мускулистый – как лев.

Она пробежала подушечками пальцев по его груди, задержалась на шраме с левой стороны. Круговой знак врезался в плоть, как вколоченный.

– Почему он не зажил? – спросила она.

– Соль, – он беспокойно заерзал, поощряя ее продолжить водную процедуру. – Она запечатывает раны.

– То есть, это было сделано преднамеренно?

– Да.

Она окунула ткань в воду, отжала, и неловко склонилась над пациентом, чтобы дотянуться до его второй руки. Когда она откинула покрывало, он отстранился.

– Я не хочу, чтобы ты приближалась к этой руке. Даже если она в перчатке.

– Почему…

– Я не буду это обсуждать. И даже не спрашивай.

Хорошоооо.

– Она чуть не прикончила одну из моих медсестер.

– Не удивлен, – он взглянул на перчатку. – Я бы ее отрубил при первой возможности.

– Не советовала бы.

– Еще бы. Ты понятия не имеешь, каково жить с таким кошмаром, заключенным в руке…

– Нет, я имела в виду, что на твоем месте поручила бы кому-нибудь другому отрезать ее. Больше шансов, что это сделают как надо.

Последовало молчание, затем пациент хохотнул.

– Умная какая.

Джейн спрятала расплывшуюся на лице улыбку, продолжая мочить и выжимать полотенце.

– Просто высказала медицинское мнение.

Она прошлась полотенцем вниз по его телу и почувствовала пульсирующий у него в груди и животе смех, то напрягающиеся, то расслабляющиеся в такт мышцы. Через махровую ткань она ощущала тепло его тела и силу в его крови.

Вдруг он прекратил смеяться. Она услышала шипящий звук, стальные мышцы его живота прогнулись, нижняя часть тела заерзала под одеялом.

– Как ножевая рана, не болит? – спросила она.

Он прохрипел неубедительное «Нормально», и ей стало неловко. Она была так озабочена состоянием его грудной клетки, что совершенно позабыла о ножевой ране. Сдвинув повязку в сторону, она увидела, что рана полностью исцелилась, на месте повреждения осталась лишь тонкая розовая полоска.

– Я сниму это, – она сняла бинты, сложила пополам и бросила в корзину для бумаг. – Ты удивительный, знаешь это? Твое исцеление это просто… мда.

Выжимая ткань, она спорила сама с собой, хочется ли ей продолжать процедуру ниже, все ниже и ниже? Ну… внизу. Прямо… в самом-самом низу. Последнее, что ей хотелось бы знать, это насколько он был идеален в интимном плане, но она хотела закончить начатое… или же просто доказать самой себе, что он ничем не отличался от любого другого ее пациента.

Она может это сделать.

Но когда она сдвинула покрывало ниже, он схватил его и удержал на месте.

– Не думаю, что ты этого хочешь.

– Там нет ничего такого, чего бы я не видела раньше.

Когда он опустил глаза и не ответил, она сказала тихим голосом:

– Я оперировала тебя, так что знаю, что ты частично кастрирован. Я не твоя девушка, я врач. И клянусь, что у меня нет никакого другого мнения о твоем теле, кроме того, что оно представляет из себя в медицинском плане.

Он вздрогнул, прежде чем смог скрыть реакцию.

– Нет мнения?

– Просто дай мне вымыть тебя. В этом нет ничего особенного.

– Хорошо, – его бриллиантовые глаза сузились. – Поступай, как считаешь нужным.

Она убрала покрывало.

– Нет ничего…

О… Мой Бог!.. У пациента была эрекция. Огромная эрекция. Тяжелый член лежал вдоль нижней части его живота, от паха до пупка, впечатляя своим возбуждением.

– Ничего особенного, помнишь? – протянул он.

– А… – она откашлялась. – Ну… я просто продолжу.

– Без проблем.

Но проблема заключалась в том, что она никак не могла вспомнить, что именно должна была делать с полотенцем. И она смотрела. Прямо-таки уставилась.

Логичная реакция при взгляде на мужчину с причиндалами размером с биту Луисвилл Слаггер^[71].

О Боже, неужели она на самом деле так подумала?

– Поскольку ты уже видела, что со мной сделали, – сухо сказал он, – могу лишь предположить, что сейчас ты выискиваешь грязь в пупке.

Нда. Верно.

Джейн вернулась к процедуре, пробежав полотенцем по его ребрам.

– Так… Как это произошло?

Когда он не ответил, она взглянула на его лицо. Его взгляд был направлен в другой конец комнаты, и глаза были тусклыми, безжизненными. Она уже видела подобный взгляд у пациентов, которые подвергались насилию, и знала, что в данный момент он вспоминает тот ужас.

– Майкл, – пробормотала она, – Кто причинил тебе боль?

Он нахмурился:

– Майкл?

– Тебя зовут по-другому? – она вернула полотенце обратно в ванночку. – Почему я не удивлена?

– Ви.

– Извини?

– Зови меня Ви, пожалуйста.

Она вернула ткань на место.

– Ну, тогда Ви.

Он наклонил голову, наблюдая за движениями ее рук вверх по его телу, затем опять вниз. Она сдерживала себя, стараясь не касаться его совсем низко. Потому что, несмотря на то, что он отвлекся на свое уродливое прошлое, он по-прежнему был возбужден. Очень возбужден.

Ладно, пора двигаться вниз. Алле, она же взрослый человек. Врач. У нее даже была пара любовников. Перед ней сейчас лежала лишь биологическая функция, результат прилива крови в его невероятно большой…

Ох, не в этом направлении должны идти ее мысли.

Джейн стянула ткань с его бедер, пытаясь игнорировать тот факт, что его тело начинало двигаться, когда она прикасалась к нему, спина выгибалась, а тяжелое возбуждение на его животе поднималось и опускалось.

А на конце застыла блестящая, заманчивая капля.

Она посмотрела на него… и замерла. Его глаза сосредоточились на ее горле, они горели желанием, причем не только сексуальным.

Любое влечение которое она, возможно, испытывала к нему, исчезло. Это был самец другого вида, не человек. И он был опасен.

Его взгляд упал на полотенце в ее руке.

– Я не собираюсь тебя кусать.

– Хорошо, потому что я не хочу, чтобы ты это делал. – В этом она была уверена. Черт, она была рада, что он смотрел на нее так, потому что это вернуло ее обратно в реальность. – Слушай, не то, что бы я хотела ощутить это лично, но это больно?

– Не знаю. Меня никогда не кусали.

– Я думала, ты сказал, что…

– Я питаюсь от женщин. Но никто никогда не кормился от меня.

– Почему?

Так как он крепко сжал губы, она пожала плечами.

– Ты мог бы рассказать мне. Я ничего не буду помнить, не так ли? Ну что тебе стоит поговорить об этом?

Молчание затянулось, она потратила кучу нервов, обрабатывая область его таза, и теперь решила заняться ногами. Пересев на край кровати, она прошлась полотенцем по его подошвам и пальцам, он дернулся, как будто ему было щекотно. Она перешла к лодыжкам.

– Мой отец не хотел, чтобы я продолжал свой род, – сказал он резко.

Она резко взглянула на него.

– Что?

Он поднял руку, которая была в перчатке, и прикоснулся к виску, вокруг которого были татуировки.

– Я – не правильный. Ну, ненормальный. Поэтому мой отец пытался меня оскопить, как пса. В дополнение к прочему, в определенном смысле это был удачный способ меня наказать.

Она издала сострадательный вздох, в ответ на который он указующе ткнул в нее пальцем.

– Будешь меня жалеть, и я передумаю насчет клятвы не кусать.

– Никакой жалости. Обещаю, – мягко сказала она. – Но какое это имеет отношение к тому, что ты не питаешься от…

– Не люблю собой делиться.

Сам по себе, подумала она. Ни с кем… кроме, возможно, Рэд Сокса.

Она осторожно стянула покрывало до голени.

– За что тебя наказали?

– Я могу называть тебя Джейн?

– Да.

Она опять намочила ткань и провела ею под его голенью. Когда он снова замолчал, она не стала ему мешать. На данный момент.

Под ее ладонью его колени согнулись, бедра чувственно напрягались и расслаблялись. Ее глаза скользнули по его эрекции, она с трудом сглотнула.

– Так что, ваша репродуктивная система работает так же как наша? – спросила она

– Вполне.

– У тебя были человеческие любовники?

– Не очень люблю людей.

Она неловко улыбнулась.

– Я не буду спрашивать, о ком ты сейчас думаешь.

– И хорошо. Не думаю, что тебе понравится ответ.

Она подумала о том, как он смотрел на Рэд Сокса.

– Ты гей?

Его глаза сузились.

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне кажется, ты очень привязан к своему другу, тому, который в бейсболке.

– Ты ведь знала его прежде, не так ли?

– Да, он выглядит знакомым, но не могу вспомнить откуда.

– А тебя это напрягает?

Она пробежалась полотенцем по его ногам до бедер, затем отклонилась назад.

– Что ты гей? Ни в коем случае.

– Так ты бы чувствовала себя в безопасности, да?

– И потому что я не ханжа. Как врач, я довольно хорошо понимаю, что каковы бы ни были наши предпочтения, внутри мы все одинаковые.

Ну, люди, по крайней мере. Она села на постель и снова протянула руку к его ноге. Поскольку она опять приблизилась к его возбуждению, у него перехватило дух, а твердая длина дернулась. Он двинул бедрами, и она подняла глаза вверх. Он закусил нижнюю губу, его клыки врезались в мягкую плоть.

Окей, это было действительно…

Не ее дело. Наверное, он мысленно прокручивает очередную чертовски горячую фантазию о Рэд Соксе.

Она убеждала себя, что это была всего лишь обычная процедура омовения, но ни на минуту не верила собственной лжи. Она провела рукой по его животу, сначала вверх, совсем рядом с его припухшей головкой, затем вниз, с другой стороны. Когда край полотенца слегка коснулся его члена, он зашипел.

Господи, помоги ей, она сделала это снова, пройдясь медленно и вокруг него, опять слегка задев эрекцию.

Вцепившись руками в простынь, он сказал низким голосом:

– Если продолжишь эту игру, то узнаешь, сколько у меня общего с человеческим мужчиной.

Господь всемогущий, она хотела увидеть, как он… нет. Не хотела.

Да, хотела.

Его голос стал еще глубже.

– Хочешь увидеть, как я кончу?

Она откашлялась.

– Конечно, нет. Это было бы…

– Неправильно? Но кто об этом узнает? Здесь только ты и я. И, честно говоря, я бы воспользовался сейчас некоторыми удовольствиями.

Она закрыла глаза. Она знала, что ни одно из них не имело к ней отношение. И она и не собиралась взобраться на кровать и воспользоваться им. Но ей в самом деле хотелось знать, насколько же хорошо он смотрится когда…

– Джейн? Посмотри на меня. – Как будто он контролировал ее глаза, она медленно подняла на него взгляд, чтобы встретиться с его. – Не на мое лицо, Джейн. Ты будешь смотреть на мою руку. Сейчас.

Она повиновалась, ничто иное даже не пришло ей в голову. И как только она устремила в указанное им направление взгляд, его обтянутая перчаткой ладонь ослабила мертвую хватку, которой он вцепился в покрывало, и обхватила толстый возбужденный член. Пациент резко выдохнул, и провел рукой вверх и вниз по своему стволу, черная кожа резко контрастировала с темно-розовым цветом его эрекции.

О… мой… Бог.

– Ты хочешь сделать это сама, ведь так? – грубо сказал он. – Не оттого, что хочешь меня. А потому что тебе интересно как это, и как я выгляжу, когда кончаю.

Он продолжал гладить себя, а она полностью потеряла дар речи.

– Не так ли, Джейн?

Его дыхание участилось.

– Ты хочешь знать, каково это. Какие звуки я издаю. Какой аромат.

Она же не качала головой в знак согласия, нет? Черт. Она согласилась.

– Дай мне свою руку, Джейн. Позволь положить ее на себя. Даже если у тебя лишь медицинский интерес, я хочу, чтобы ты довела меня до оргазма.

– Я думала… Я думала, ты не любишь людей.

– Я не люблю.

– А я кто, по-твоему?

– Я хочу твою руку, Джейн. Немедленно.

Она не выносила, когда кто-то, кто угодно, указывал ей что делать. Мужчины, женщины – не имело значения. Но исходившее от такого великолепного самца хриплое требование, лежавшего вот так, полностью возбужденного и раскрытого перед ней… подобному искушению чертовски трудно противостоять.

Она возмутится по поводу приказа чуть позже. Но сейчас она последует ему.

Положив полотенце в судно, Джейн не могла поверить, что протянула к нему свою руку. Он принял требуемое им, в ответ предложенное ею, и поднес ее руку к своему рту. Медленным, смакующим движением, он лизнул ее ладонь теплым и влажным языком. И положил на свою эрекцию.

Они оба затаили дыхание. Он был твердый, как камень, и горячий, как пламя, толще ее запястья. Когда он дернулся в ее хватке, часть ее спросила, какого черта она делает, а другая, сексуальная часть, ожила. Что вселило в нее панику. Она подавила чувства, используя метод вытеснения, отточенный годами медицинской практики… и продолжила держать руку там.

Она гладила его, чувствуя, как мягкая, тонкая кожа сдвигается по жесткому стволу. Его рот приоткрылся, тело заерзало на кровати, а его спина изогнулась дугой, от чего Джейн не могла отвести глаз. Черт… Он был чистым сексом, без примесей запретов и комплексов, одна сплошная надвигающаяся буря оргазма.

Действуя, она не сводила с него глаз. Его рука в перчатке была чертовски эротична, располагаясь рядом с тем местом, за которое Джейн сейчас держалась: он слегка касался пальцами основания члена и прикрывал рубцы шрама.

– Каков я на ощупь, Джейн? – хрипло спросил он. – Отличаюсь от других мужчин?

Да. Ты лучше.

– Нет. Ты такой же. – Ее взгляд остановился на его прикусивших нижнюю губу клыках. Похоже, они удлинились, и ей показалось, что процесс кормления и секс как-то связаны. – Хотя, конечно, выглядишь ты по-другому.

Что-то промелькнуло у него на лице, какая-то тень, и рука скользнула дальше вниз, между ног. Сначала она подумала, что он хочет прикоснуться к себе, но потом поняла, что он прятался от ее глаз.

Боль на мгновение пронзила ее грудь, а потом он издал низкий горловой стон и откинул назад голову, иссиня-черные волосы разметались на черной подушке. Его бедра устремились вверх, мышцы живота напрягались и расслаблялись, отчего татуировка в паху то растягивалась, то возвращалась на место.

– Быстрее, Джейн. Сейчас давай быстрее.

Он откинул ногу в сторону, и его грудная клетка начала тяжело вздыматься. Капельки пота на его потрясающей, влажной коже, блестели в тусклом свете лампы. Он приближался к оргазму… и чем ближе он становился, тем отчетливей она понимала, что делает это потому, что ей так хотелось. Все ложь про медицинский интерес: он завораживал ее по другим причинам.

Она продолжала ласкать его, сосредоточив движения на крупной головке его члена.

– Не останавливайся… Черт, – простонал он, его плечи и шея напряглись, соски стали твердыми и острыми.

Неожиданно, его глаза распахнулись и засияли как звезды.

Тогда он обнажил клыки, которые полностью удлинились, и с облегчением закричал. Он кончал, глядя на ее шею, и оргазм все продолжался и продолжался, ей даже показалось, что их было два. Или больше. Боже… он был неповторим, и среди его удовольствия комнату наполнял чудесный запах темных специй, она вдыхала его вместо воздуха.

Когда он успокоился, она отпустила его и полотенцем вытерла живот и грудь. Она не стала задерживаться возле него, поднявшись вместо этого на ноги. Жаль, она не могла остаться одна.

Он наблюдал за ней сквозь прикрытые веки.

– Видишь, – хрипло сказал он, – все то же самое.

Да как бы ни так.

– Да.

Он натянул одеяло на бедра и закрыл глаза.

– Если хочешь, воспользуйся душем.

Джейн схватила судно с полотенцем и метнулась в ванную комнату. Оперевшись руками на раковину, она подумала, что возможно горячий душ и мочалка, или чем там можно потереть спину, прочистят ее голову, потому что в данный момент единственное, что стояло у нее перед глазами, это он, кончающий на себя и ее руку.

Ошеломленная, она возвратилась спальню, взяла из сумки свои вещи, напоминая себе, что эта ситуация не была реальной, не была частью ее повседневности. Всего лишь небольшое затруднение, узелок на нити ее жизни, словно сама судьба приболела гриппом.

Это было не по-настоящему.

* * *

Закончив урок, Фьюри вернулся в свою комнату и сменил учительскую форму из черной шелковой рубашки и кашемировых брюк кремового цвета на бойцовскую одежду из кожи. Технически, сегодня вечером он должен отсиживаться дома, но так как Ви лежал пластом, требовалась дополнительная пара рук.

Что его устраивало. Уж лучше на улице сражаться с лессерами, чем лезть в эту ситуацию с Зи, Бэллой и ее беременностью.

Он повесил на грудь кобуру, сунул пару кинжалов рукоятками вниз и пару Зиг-Зауэров^[72] на каждое бедро. По пути к двери накинул кожаное пальто и похлопал по внутреннему карману, убедившись, что прихватил с собой пару косяков и зажигалку.

На пути к парадной лестнице он молился про себя, чтобы его никто не увидел… и спалился, не успев удрать из дома. Бэлла окликнула его, как только он вошел в фойе, и звук ее шагов по мозаичному полу, заставил его остановиться.

– Тебя не было на Первой трапезе, – сказала она.

– Я преподавал. – Он бросил взгляд через плечо и с облегчением заметил, что она хорошо выглядела. Цвет лица был здоровым, а глаза – ясными.

– Ты вообще ел?

– Да, – солгал он.

– Окей… ну… ты не будешь дожидаться Рейджа?

– Мы встретимся позже.

– Фьюри, ты в порядке?

Он сказал сам себе, что не должен ничего отвечать. Он уже все обсудил с Зи. Это не его…

Но как обычно, когда дело касалось Бэллы, его самоконтроль исчезал.

– Я думаю, тебе надо поговорить с Зи.

Она наклонила голову, ее волосы спадали вниз по плечам. Боже, они были прекрасны. Такие темные, но не черные. Цвет напоминал блестящее красное дерево, тщательно покрытое лаком, отливающее красными и темно-коричневыми тонами.

– О чем?

Черт, ему не надо было этого делать.

– Ты кое-что скрываешь от него, что-то… что ты должна ему рассказать.

Ее глаза сузились, затем она отвела взгляд, сменила позу, переминаясь с ноги на ногу, скрестив руки на груди.

– Я… а, я не буду спрашивать, как ты узнал об этом, но я могу предположить, что это он тебе рассказал. Ох… черт побери. Я собиралась поговорить с ним после того, как увижусь с Хэйверсом сегодня вечером. У меня назначен прием.

– Насколько все плохо? Кровотечение?

– Не совсем. Поэтому я и не собиралась рассказывать, пока не схожу к Хэйверсу. Боже, Фьюри, ты же знаешь Зи. Он и так чертовски нервничает из-за меня, я так боюсь, что это будет отвлекать его при сражении, что его ранят.

– Да, но пойми, сейчас ему еще хуже, так как ему остается лишь строить догадки о происходящем. Поговори с ним. Ты должна. Он будет держать себя в руках. Ради тебя.

– Он злился?

– Ну, может быть немного. Он больше волнуется. Он не дурак. И знает, почему ты не хочешь рассказать ему, что что-то идет не так. Послушай, позови его с собой сегодня вечером. Позволь ему поехать с тобой.

Ее глаза слегка увлажнились.

– Ты прав. Я знаю, что ты прав. Я просто хочу оградить его.

– Он чувствует то же самое по отношению к тебе. Возьми его с собой.

Последовало молчание, по нерешительности в ее глазах он понял, что она борется с собой. Свою часть работы он выполнил.

– Береги себя, Бэлла.

Когда он отвернулся, она схватила его за руку.

– Спасибо. За то, что не сердишься на меня.

На мгновение его захватила мысль о том, что внутри нее был его ребенок, что он имел все права крепко прижать ее к себе, пойти вместе с ней к доктору, и всегда заботиться о ней.

Фьюри мягко отнял руку, освободив себя от ее прикосновения, и ее рука легко скользнула по его коже, оставляя покалывающие ощущения.

– Ты любимая женщина моего близнеца. Я никогда не смогу на тебя злиться.

Он прошел через фойе и вышел в холодную, ветреную ночь. Он думал о том, что он никогда не сможет разозлиться на нее. В таком случае, на себя? Да без проблем.

Дематериализовавшись в центр города, он знал, что ожидается некое столкновение. Он просто не знал точное местоположение этой стены и из чего она сделана; сам он ввяжется в драку, или же обстоятельства швырнут его на амбразуру.

Но эта стена ждала его в непроглядной темноте. И часть его подумала, не было ли на ней нарисована большая, смачная буква Г^[73].

Поиск по сайту: