Глава 17. Ви наблюдал, как Джейн зашла в ванную

Ви наблюдал, как Джейн зашла в ванную. Повернулась, чтобы сложить сменную одежду на стол, очертания ее тела выписывали элегантную S, которую ему хотелось обхватить руками. Прижаться ртом. Войти в нее.

Когда за ней закрылась дверь, и включился душ, он выругался. Боже… ее потрясающая рука унесла его выше, чем любой полноценный секс за последнее время. Но это ощущение было односторонним. В ее аромате не было ни намека на возбуждение. Для нее это было изучение биологической функции. Не более.

Честно говоря, он рассчитывал на возможность ее возбуждения при виде его оргазма, но его надежды были полным сумасшествием, учитывая то, что творилось у него ниже пояса. Никто в здравом уме не подумает: О, какое чудо с одним яйцом. Мням.

Вот почему он никогда не снимал штаны во время секса.

Он слушал, как работает душ, его возбуждение растаяло на глазах, а клыки втянулись обратно. Забавно, когда она ласкала его рукой, он сам себе поразился. Он хотел укусить ее, не ради питания, а потому, что хотел ощутить ее вкус у себя во рту и оставить зубами свою метку на ее шее. Что было на него, мать твою, не похоже. Обычно он кусал женщин из необходимости, и без особого удовольствия.

Но с ней? Ему очень хотелось пронзить ее вену и вкусить то, что перекачивало ее сердце.

Когда вода выключилась, он мог думать лишь о том, чтобы оказаться с ней под одним душем. Он представил ее, обнаженную и влажную, порозовевшую от горячей воды. Господи, он бы хотел знать, как выглядит ее затылок. Кожа между лопатками. Изгиб ее позвоночника. Он хотел пройтись ртом от ключицы до пупка… потом опуститься между ее бедер.

Черт, он снова затвердел. И это никуда не годилось. Она удовлетворила свое любопытство насчет его тела, так что вряд ли она снова бросит ему кость и еще раз подарит облегчение. Даже предположив, что он ей нравился, у нее все равно кто-то был, не так ли? Злобно зарычав, он представил себе темноволосого врача, который ждал ее в реальной жизни. Парень был одного с ней вида и, несомненно, очень мужественным.

Сама мысль, что ублюдок угождает ей, причем не только в течение дня, но и ночью в кровати, вызвала боль в груди.

Черт.

Ви прикрыл глаза ладонью и задал себе вопрос: когда именно ему сделали пересадку личности? Теоретически – Джейн оперировала его сердце, а не голову, но с тех самых пор как он слез с операционного стола, с ним творилось что-то странное. Дело в том, что он не мог не хотеть, чтобы она относилась к нему как к мужчине. Но это было невозможно по целому ряду причин: он был вампиром, уродом… и через несколько дней ему предстояло стать Праймэйлом.

Ви вспомнил, что ждало его на Другой Стороне, и хотя ему не хотелось возвращаться в прошлое, он не смог остановить себя. Он вернулся к тому, что с ним сотворили, вспоминая запуск того двигателя, что сделал его мужчиной лишь наполовину.

Это произошло примерно через неделю после того, как отец сжег его книги, и когда Вишеса обнаружили выходящим из-за перегородки, что скрывала наскальные рисунки. Причиной его падения стал дневник воина по имени Дариус. Он сторонился своего сокровища долгое время, но, в конце концов, сдался. Его руки жаждали ощутить тяжесть переплета, его глаза – грусть слов на странице, его ум – многообразие образов, что она давала ему, а сердце – единение, что он нашел с писателем.

Он был слишком одинок, чтобы сопротивляться.

Его застала кухонная шлюха, и они оба застыли в тот момент. Он не знал ее имени, лицом она ничем не отличалась от остальных женщин в лагере: тяжелый взгляд, кожа, изборожденная морщинами, щель рта. На ее шее виднелись следы укусов мужчин, что кормились от нее, ее платье было грязным и изношенным. В одной руке она держала грубую лопату, а за собой тащила тележку со сломанным колесом. Женщина перевозила грубую солому к выгребной яме.

Ее взгляд скользнул ниже, к руке Ви, как будто она изучала оружие.

Ви сознательно сжал руку в кулак.

– Будет очень жаль, если ты проболтаешься, правда ведь?

Она побледнела и убежала, бросив лопату.

Новость о том, что произошло между ним и другим претрансом, кипела по всему лагерю, и если это заставляло их всех бояться Ви, то это было только к лучшему. Чтобы защитить свою единственную книгу, он был готов уничтожить любого, даже женщину, и не стыдился этого. По закону его отца, никто в лагере не был в безопасности; Ви был совершенно уверен, что женщина использует это в свою пользу при первой же возможности. Так обстояли дела.

Вишес покинул пещеру через один из туннелей в горе, и вышел в заросли ежевики. Зима быстро надвигалась, от холода воздух стал плотным, как кость. Впереди он услышал журчание водного потока. Захотелось пить, но он остался незамеченным, карабкаясь на одну из сосен, покрывавших склон. Он всегда держался подальше от воды, не только потому, что ему внушали под угрозой наказания, а потому, что в его претрансовом состоянии он был не готов к неожиданным встречам, будь то вампир, человек или животное.

Каждый вечер претрансы пытались забить свои пустые животы добычей из речного потока. Он слышал, как они ловили рыбу. Мальчишки собирались в широкой части реки, где с одной стороны вода образовывала бассейн. Он избегал их, выбирая место дальше, вверх по течению.

Он достал из кожаного мешка длинную тонкую веревку с грубым крючком на конце и подвешенным серебряным грузилом. Бросил свой жалкий инструмент в воду и почувствовал, как натягивается нить. Сел на камень, намотал веревку вокруг сваленного дерева, удерживая ее конец между ладонями.

Ему было плевать на ожидание, которое было не в тягость, но и не в удовольствие, и когда он услышал шум споров внизу по реке, то не испытал никакого интереса. Стычки были привычным делом в лагере, и он примерно представлял, из-за чего дрались другие претрансы: то, что ты вытащил рыбу из воды, не означает, что ты ее получишь.

Он смотрел на бурные воды потока, когда по загривку пробежала странная пульсация – словно кто-то стукнул его по затылку.

Он вскочил, уронив веревку на землю, но позади никого не оказалось. Он втянул носом воздух, исследовал глазами деревья. Ничего.

Когда он наклонился, чтобы поднять веревку, она вдруг начала от него ускользать – рыба схватила приманку. Ви бросился за ней, но увидел лишь, как ее конец скрылся в потоке. Он бросился вслед, перепрыгивая с камня на камень, отслеживая ее все дальше и дальше вниз по течению.

Пока не столкнулся с другими.

Претранс, которого он избил книгой, шел вверх по течению, держа в руке форель, которую, судя по выражению хищного удовлетворения на лице, украл у другого претранса. Приметив Ви и проплывающую мимо него удочку с его уловом, он остановился. С воплем торжества он сунул вырывающуюся рыбу в карман и побежал за тем, что принадлежало Ви, хоть для этого ему и прошлось поменять свое направление на противоположное.

Может быть из-за репутации Ви, другие претрансы по мере его приближения быстро убрались с дороги. Они забросили рыбалку и приготовились наблюдать.

Претранс оказался проворней Ви, он лихо перескакивал с камня на камень, тогда как Ви двигался более осторожно. Кожаные подошвы его грубых ботинок намокли, а растущий на поверхности камней мох был скользким, как свиной жир. И, несмотря на то, что его улов уносило все дальше, он старался удержаться на месте.

Когда поток расширился до бассейна, где рыбачили другие, претранс вскочил на плоскую поверхность камня и оказался в пределах досягаемости улова Ви. Но когда он потянулся, чтобы схватить палку, его равновесие сместилось… и нога выскользнула из-под него.

Медленно и изящно, как перышко, он упал головой в бурный поток. Его затылок с треском ударился о камень, в нескольких дюймах от поверхности воды, звук был громким, словно удар топора о дерево, его тело обмякло, и удочка Ви проплыла мимо.

Ви приблизился к парню и вспомнил свое давнее видение. Ясно как день, что оно было ошибочным. Претранс умер не на вершине горы с солнцем, освещающим его лицо, и ветром в волосах. Он умер здесь и сейчас в объятьях воды.

В какой-то мере это было облегчением.

Вишес наблюдал, как течение уносило тело в темный спокойный бассейн. Незадолго до того, как уйти на дно, оно перевернулось лицом вверх.

Когда пузырьки воздуха от неподвижных губ поднялись на поверхность, чтобы поймать лунный свет, Ви восхитился лику смерти. Все было так спокойно после ее прихода. Неважно, какие крики, вопли, или действия подвигли душу уйти в Забвение, за всем этим следовала густая тишина, будто тихо падал снег.

Не думая, он запустил правую руку в холодную воду.

Вдруг бассейн заполнило свечение, вытекающее из его ладони… и лицо претранса осветилось, будто солнечным светом. Ви ахнул. Видение воплотилось в реальность, и именно так, как он предвидел: дымка, которая нарушала ясность картинки, на самом деле была водой, а волосы мальчика колыхались не от ветра, а от потоков воды в глубоком бассейне.

– Что ты сделал с водой? – послышался голос.

Ви поднял голову. Другие парни выстроились в ряд, вдоль извилистого берега реки, и смотрели на него.

Ви резко вытащил руку из воды и спрятал ее за спиной подальше от посторонних взглядов. После чего свечение в бассейне стало гаснуть, мертвый претранс исчез в темной глубине, как будто похороненный.

Ви выпрямился и обвел взглядом претрансов; он знал, что теперь они стали не только его соперниками за еду и удобства, но и его личными врагами. Они стояли плечом к плечу, и сплоченность между собравшимися парнями свидетельствовала о том, что не имеет значения их борьба в сухом чреве лагеря – сейчас значимой была лишь объединяющая в единое мысль.

Ви был изгоем.

Ви моргнул и подумал о последовавших затем событиях. Забавно, что тот поворот жизненного пути, который предполагаешь, всегда покрыт тонкой коркой льда. Он ожидал изгнания из лагеря, думал, что претрансы один за другим будут проходить через изменения, а затем объединят свои силы против него. Но судьба любит сюрпризы, не так ли?

Он перевернулся на бок и постарался заснуть. Но дверь в ванную открылась, и он приподнял веки. Джейн переоделась в белую рубашку и черные свободные штаны для занятий йогой. Ее лицо пылало от горячего душа, волосы были взлохмаченными и влажными. Она потрясающе выглядела.

Она быстро скользнула по нему глазами. Этот беглый осмотр подсказал ему – она решила, что он спит, потом подошла и села в углу в свое кресло. Подтянув ноги к себе, она обняла колени руками и опустила на них подбородок. Она казалась такой хрупкой сейчас, просто клубок из плоти и кости в объятиях кресла.

Он закрыл глаза и почувствовал себя несчастным. Его совесть, которая веками спала, проснулась и причиняла ему боль: он не мог притворяться, что не исцелится полностью в течение следующих шести часов. Это значило, что больше не будет причин для ее пребывания здесь. И ему придется отпустить ее с заходом солнца.

Но как же его видение? О ней, стоящей в дверях в лучах света? А, черт, может, это была простая галлюцинация…

Ви нахмурился и уловил в комнате какой-то аромат. Что за черт?

Он глубоко вдохнул, его член мгновенно затвердел и увеличился. Он посмотрел на Джейн. Ее глаза были закрыты, рот немного приоткрыт, а брови слегка опущены вниз… и она была возбуждена. Возможно, это доставляло ей дискомфорт, но бесспорно – она была возбуждена. Неужели она думала о нем? Или о человеческом мужчине?

Ви потянулся к ней своим разумом, без всякой надежды проникнуть ей в голову. Когда видения прояснились, он отфильтровал мысли о других людях, пытаясь найти хоть одну, связанную с ним или с его желанием…

Видение в ее сознание было о нем.

О, да, черт подери. Это был точно он: его тело выгибалось на кровати, мышцы живота были напряжены, бедра приподнялись, когда она ласкала его член рукой. Как раз в этот момент он кончал, когда он убрал свою затянутую в перчатку руку от чресл и вцепился в одеяло.

Его хирург хотела его, несмотря на то, что он был частично попорчен, не принадлежал ее виду и удерживал здесь, против ее воли. Она жаждала. Жаждала его.

Ви улыбнулся, обнажая клыки. Самое время стать человеколюбом, не так ли? И отчасти облегчить ее страдания…

* * *

Широко расставив ноги в тяжелых ботинках и сжав кулаки, Фьюри навис над лессером, которого только что вырубил выстрелом в висок. Ублюдок лежал лицом в грязной слякоти, распластав руки и ноги в стороны, его кожаная куртка была разорвана на спине во время борьбы.

Фьюри глубоко вздохнул. Врага можно было убить по-джентельменски. Даже в разгар войны, существовал достойный способ принести смерть врагу, несмотря на испытываемую к нему ненависть.

Он осмотрел переулок и втянул носом воздух. Людей поблизости не было. Других лессеров тоже. И ни одного из Братьев.

Он наклонился к убийце. Да, когда сводишь счеты с врагами, нужно всегда придерживаться определенного стандарта в поведении.

Это был не тот случай.

Фьюри приподнял лессера за пояс кожаной куртки и светлые волосы и впечатал его головой в кирпич, как таран. Куски плоти бесшумно отлетели от расколотой лобной части, позвоночник проткнул череп насквозь и вышел через его заднюю часть.

Но существо не умерло. Чтобы умертвить убийцу, необходимо было нанести удар ему в грудь. Если оставить его как есть, то сволочь будет просто пребывать в вечно гниющем состоянии, пока за телом не явится Омега.

Схватив существо за руку, Фьюри протащил его за мусорный бак и вытащил кинжал. Но он не использовал это оружие, чтобы отправить убийцу к его хозяину. Его гнев, самая ненавистная ему эмоция, эта сила, которой он не позволял влиять на события и людей в его жизни, взревела в нем. И побуждение было неоспоримым.

Жестокость совершаемого им омрачала его совесть. И хотя его жертва был аморальным убийцей, который почти лишил жизни двух гражданских вампиров двадцать минут назад, все же то, что делал Фьюри, было неправильным. Гражданские были спасены. Враг – выведен из строя. И закончить нужно чисто.

Но он не остановил себя.

Лессер взвыл от боли, но Фьюри продолжал свое грязное дело, его руки и лезвие быстро двигались сквозь кожу и жизненно важные органы, пахнущие детской присыпкой. Черная, блестящая кровь стекала на мостовую и покрывала руки Фьюри, маслом блестела на его ботинках, брызгами разлеталась на его кожаную одежду.

Он продолжал, и убийца стал тренажером для его ярости, его ненависти к себе, он стал объектом, на котором Фьюри срывал эти чувства. Разумеется, эти действия заставили его еще сильнее ненавидеть себя, но он не остановился. Не мог. Его кровь была пропаном, а его эмоции – пламенем, и нельзя было пресечь раз вспыхнувшее пламя.

Сосредоточившись на своем страшном действе, он не услышал, как сзади подкрался еще один лессер. Он лишь уловил легкий запах детской присыпки за секунду до нападения, и едва увернулся от бейсбольной биты, нацеленной в голову.

Его ярость перешла от поверженного убийцы на того, что стоял на ногах. Наследие воина в его ДНК взревело в его жилах, и он атаковал. Фьюри выступил вперед с черным кинжалом в руке, затем резко ушел вниз, прицелившись лессеру в живот.

Но он промахнулся. Лессер сбил его ударом биты в плечо, потом мощно приложился по здоровой ноге, попав ему под колено. Фьюри согнулся, сосредоточившись на том, чтобы удержать кинжал, но убийца был подобно Хосе Кансеко^[74]с его алюминиевой битой. Еще один удар и лезвие улетело прочь, перевернувшись в воздухе, протанцевало куда-то далеко по мокрому асфальту.

Лессер прыгнул на грудь Фьюри и ухватил его за горло, сжимая сильной, как стальной трос, рукой. Захват усилился, Фьюри обхватил ладонью толстое запястье существа, но затем у него появились проблемы и помимо гипоксии. Убийца перенес свою хватку на биту, застыл, пока не стал удерживать ее за середину. Смертельно сосредоточившись, он поднял руку высоко и со всей силы опустил квадратное основание рукоятки на лицо Фьюри.

Боль взорвалась в щеке и глазе, ее раскаленная шрапнель рикошетом разошлась по всему телу.

И это было… на удивление хорошо. Это чувство преодолевало все. Все, что он сейчас знал, это был удар, от которого останавливалось сердце, и электрическая пульсация, что накрывала сразу после этого.

Ему это нравилось.

Одним глазом, который по-прежнему мог видеть, он наблюдал за лессером, который подобно поршню, снова занес биту. Фьюри даже не пытался подготовиться к худшему. Он просто наблюдал за движениями, зная, что координирующие поднятие куска полированного металла мышцы сейчас натянутся и снова впечатают эту штуку ему в лицо.

«Время для смертельного удара», – смутно подумал он. Вероятно, его скуловая кость уже раздроблена, или, по крайней мере, треснула. Еще один удар, и уже ничто не будет защищать его серое вещество.

Перед глазами возник рисунок Бэллы, и сейчас он видел то, что легло на бумагу: она сидит за обеденным столом, повернувшись к его близнецу, и любовь между ними была так осязаема и красива, как шелковая ткань, сильна и прочна, как закаленная сталь.

Он прочел на Древнем языке старинную молитву за них и малыша, ту, что желала им здоровья и благополучия, пока он не встретится с ними в Забвении, когда-то в далеком-далеком будущем. Все закончится, до следующей его реинкарнации.

Фьюри отпустил запястье убийцы и повторял молитву снова и снова, гадая, какое из этих слов станет для него последним.

Но последствия так и не наступили. Лессер исчез с Фьюри, он соскочил с его груди, как марионетка, чьи ниточки порвались.

Фьюри лежал, едва дыша, когда в переулке послышалось громкое ворчание, а затем мелькнула яркая вспышка света. Из-за всплеска эндорфина, он ощущал, как парит в сладостной и бесконечной высоте, светясь чем-то, что напоминало благополучие, но в реальности означало, что он по уши в дерьме.

Смерть уже нанесла свой удар? И достаточно ли этого, чтобы его мозг истек кровью?

А, какая разница. Он чувствовал себя хорошо. Все было хорошо, и он спрашивал, было ли это также хорошо, как секс? Это была жизнь после смерти. Ничего, лишь спокойная релаксация.

Он подумал о Зейдисте, как тот подошел к нему в самый разгар вечеринки, несколько месяцев назад, со спортивной сумкой в руке и отвратительным требованием во взгляде. Фьюри было тошно от того, в чем нуждался его близнец, но он, тем не менее, пошел вместе с ним в спортзал и избивал его снова, снова и снова.

Это был не первый раз, когда Зейдисту требовалось получить избавление подобным способом.

Фьюри всегда ненавидел избивать своего близнеца и никогда не понимал этого мазохистского драйва, но сейчас он познал его. Это было фантастически. Ничто не имело значения. Как будто реальная жизнь была далекой грозой, которая никогда его не достигнет, потому что он свернул с ее пути.

Как будто издалека он услышал низкий голос Рэйджа:

– Фьюри? Я позвонил, нас сейчас подберут. Тебя надо отвести к Хэйверсу.

Когда Фьюри попытался заговорить, его челюсть отказалась выполнять свою работу, будто приклеенная. Было ясно, что она уже опухла, и он просто покачал головой.

Лицо Рейджа попало в круг его однобокого зрения.

– Хэйверс…

Фьюри снова покачал головой. Сегодня Бэлла будет в клинике насчет ребенка. И так как она была на грани выкидыша, он не хотел отодвигать ее на второй план своим неотложным случаем.

– Никакого… Хэйверса… – прохрипел он.

– Брат мой, происшедшее с тобой требует больше, чем просто первой помощи.

Идеальное лицо Рейджа накрыла маска полной невозмутимости. Это значило, что парень серьезно обеспокоен.

– Домой.

Рейдж выругался, но не успел он продолжить настаивать на визите к Хэйверсу, как в переулок, сверкая фарами, повернула машина.

– Черт.

Рейдж мгновенно среагировал, подняв Фьюри с тротуара и перетащив его за мусорный бак.

Где лежал обезображенный лессер.

– Что за хрень? – выдохнул Рейдж, в то время как мимо них проехал хромированный полноприводный Лексус, из которого оглушительно звучал рэп.

Когда он исчез, ярко-бирюзовые глаза Рейджа сузились.

– Ты это сделал?

– Неудачная… стычка… – прошептал Фьюри. – Отвези меня домой.

Закрыв глаза, он понял, что сегодня выяснил что-то очень важное. Боль это хорошо, и если получать ее при подходящих обстоятельствах, это будет менее позорно, чем героин. Этот наркотик было легче достать, кроме того, она являлась неизбежным отходом производства его работы.

Идеально.

* * *

Джейн сидела в кресле, опустив голову и закрыв глаза. Она никак не могла перестать думать о том, что сделала для него… и что, в результате, произошло с ним. Она видела, как он кончает, его голова откинута назад, клыки сверкают, эрекция бешено пульсирует в ее ладони, пока он судорожно ловит ртом воздух и выдыхает его со стоном.

Она заерзала в кресле. Ей стало жарко. И не потому, что был включен обогреватель.

Боже, она не могла удержаться от того, чтобы снова и снова прокручивать в памяти эту сцену, ей стало совсем невмоготу, даже пришлось приоткрыть рот, чтобы вдохнуть глоток воздуха. В какой-то момент, пока подобные мысли непрерывно циркулировали у нее в голове, она почувствовала легкий укол, будто ее шея находилась в неудобном положении, но потом она задремала.

Как и следовало ожидать, ее подсознание продолжило то, на чем остановилась память.

Сон начался с того, как что-то коснулось ее плеча, что-то теплое и тяжелое, и это ощущение принесло долгожданное облегчение. Оно медленно опустилось вниз по ее руке, к запястью, затем к ладони. Ее пальцы были собраны в кулак и крепко сжаты, но затем они разжались для поцелуя в самый центр ладони. Она почувствовала мягкие губы, теплое дыхание, и бархатное касание… эспаньолки.

Последовала пауза, будто у нее спрашивали разрешение.

Она точно знала, кто ей снится. И она точно знала, что произойдет в этой фантазии, если она позволит ему продолжить.

– Да, – прошептала она во сне.

Пациент обхватил ее икры руками и медленно опустил ее ноги с кресла, затем что-то широкое и теплое опустилось между ее бедер, широко разводя их. Его бедра и… о Боже, она почувствовала его эрекцию прямо напротив своего естества, эта твердая длина прижималась к ней сквозь тонкую ткань ее тренировочных брюк. Воротник рубашки стянули в сторону, его рот нашел ее шею, и губы прижались и посасывали ее кожу, в то время как его возбуждение начало свои ритмичные пульсирующие толчки. Его рука нашла ее грудь, затем опустилась вниз к животу. Еще ниже по бедру. Затем еще дальше, туда, где до этого была его эрекция.

Джейн закричала, ее тело выгнулось, и что-то острое невесомо пробежалось по ее шее до самого подбородка. Клыки.

Страх заполонил ее вены. Одновременно с взрывной волной первоклассного возбуждения.

Прежде чем она успела разграничить эти две крайности, его рот покинул ее шею и сквозь рубашку нашел грудь. Он посасывал ее, одновременно ритмично прижимаясь к ее лону, задевая местечко, которое было полностью для него готово, которое жаждало его. Она открыла рот, чтобы издать судорожный вздох, и вдруг что-то проникло в него… палец. Она отчаянно ухватилась за него, лаская у себя во рту, представляя, какую еще часть его тела ей хотелось бы почувствовать между своими губами.

Он был хозяином, ведущим, он управлял всем механизмом происходящего. Он точно знал, что делал с ней, его пальцы использовали ее мягкие брюки и мокрые трусики, чтобы еще ближе подтолкнуть ее к обрыву.

В голове зазвучал голос – его голос:

– Кончи для меня, Джейн…

Внезапно, возникнув из ниоткуда, яркий свет озарил ее лицо, и она подскочила, выбросив вперед руки, чтобы оттолкнуть пациента от тебя.

Но его не было рядом. Он лежал на кровати. Спал.

А свет исходил из коридора. Рэд Сокс распахнул дверь в комнату.

– Прошу прощения, что разбудил вас, ребята, – сказал он, – Но у нас проблема.

Пациент сел на кровати, взглянул на Джейн. Когда их глаза встретились, она покраснела и отвела взгляд.

– Кто? – спросил пациент.

– Фьюри, – Рэд Сокс кивнул в сторону кресла. – Нам нужен врач. Немедленно.

Джейн прокашлялась.

– Почему вы смотрите на…

– Ты нужна нам.

Ее первая мысль была о том, что она не собирается увязать в их дерьме еще глубже. Но затем в ней заговорил врач.

– Что произошло?

– Ситуация не из приятных. Драка с бейсбольной битой. Можешь пойти со мной прямо сейчас?

Но пациент ответил первым, его ровное рычание прорезало воздух:

– Если она куда-то идет, я иду вместе с ней. Насколько он плох?

– Ему отделали лицо. Сильно. К Хэйверсу идти отказывается. Говорит там Бэлла на приеме насчет малыша, и он не хочет огорчать ее своим ужасным состоянием.

– Поганец просто геройствует, – Ви взглянул на Джейн. – Поможешь нам?

Через какое-то время, она потерла лицо ладонями. Катись оно все к чертям в бездну.

– Да. Я помогу.

* * *

Джон опустил дуло выданного ему Глока и уставился на цель в пятидесяти футах от него. Вернув предохранитель на место, он безмолвно застыл.

– Господи, – сказал Блэй.

Не веря своим глазам, Джон ударил по желтой кнопке слева от него и лист бумаги размером 8,5 на 11 со скрипом устремился к нему, как собака, которую позвали к ноге. В самом центре, в виде ромашки, располагались шесть аккуратных пулевых отверстий. Мать твою. После того, как он лоханулся во всем, чему его учили до сих пор, особенно когда дело касалось боевых искусств, он, наконец-таки, хоть в чем-то преуспел.

Но и это не заставило его забыть о головной боли.

Тяжелая рука опустилась на его плечо, и в голосе Рофа послышалась гордость:

– Отличная работа, сынок. Действительно отличная.

Джон протянул руку и открепил мишень.

– Ладно, – сказал Роф. – На сегодня достаточно. Проверьте свое оружие, мальчики.

– Эй, Куин, – позвал Блэй. – Ты это видишь?

Куин отдал свое оружие одному из додженов и подошел ближе.

– Вау. Здесь как будто пострелял Грязный Гарри^[75].

Джон свернул бумагу и положил в задний карман джинсов. Вернув оружие в тележку, он размышлял о том, как бы его запомнить, чтобы воспользоваться снова в следующую тренировку. А… серийные номера были спилены, но на стволе была слабая метка, царапина. Он сможет легко найти этот пистолет снова.

– Шевелитесь, – сказал Роф, прислонившись огромным телом к двери. – Автобус ждет.

Отвернувшись от оружия, Джон заметил Лэша, который стоял прямо за ним, как воплощение опасности и угрозы. Плавным движением парень наклонился и положил свой Глок так, что дуло было направлено прямо в грудь Джона. Еще раз подчеркивая этот момент, он на мгновение задержал свой указательный палец на спусковом крючке.

Блэй и Куин встали впереди, блокируя ему путь. Движение получилось почти случайным, будто они просто околачивались поблизости, но их послание было ясным и понятным. Пожав плечами, Лэш убрал руку от Глока и направился к двери, по дороге толкнув Блэя плечом.

– Мудак, – пробормотал Блэй.

Втроем они направились в раздевалку, откуда забрали свои учебники и двинулись дальше. Чтобы вернуться в особняк, Джон собирался воспользоваться тоннелем, поэтому они остановились у двери старого офиса Тора.

Когда другие ученики прошли мимо, Куин тихо сказал:

– Мы должны прогуляться сегодня вечером. Я больше не могу ждать.

Он поморщился и заерзал, как будто у него в штанах была наждачная бумага.

– Мне срочно нужна женщина, ну, вы понимаете, о чем я.

Блэй немного покраснел.

– Я… а… да, я бы не отказался. Джон?

Вдохновленный своим успехом, Джон кивнул.

– Хорошо, – Блэй поддернул джинсы. – Прошвырнемся в ЗироСам.

Куин нахмурился.

– А как насчет Скримера?

– Нет, я хочу в ЗироСам.

– Хорошо. И мы можем поехать на моей машине, – Куин обвел парней глазами. – Джон, ты не хочешь сесть в автобус и поехать к Блэю?

«Мне переодеться?»

– Ты можешь одолжить что-нибудь из его вещей. В ЗироСам надо выглядеть потрясно.

Внезапно, подобно удару исподтишка, словно из ниоткуда рядом возник Лэш.

– Так вы собираетесь в город, Джон? Может быть, увидимся там, приятель.

Мерзко улыбаясь, он прошествовал мимо, его тело было напряжено, плечевые мускулы перекатывались под кожей, будто он рвался в бой. Или намеревался.

– Похоже, ты напрашиваешься на свидание, Лэш, – огрызнулся Куин. – Хорошее дело, продолжишь в том же духе, и тебя обязательно кто-нибудь отымеет, приятель.

Лэш остановился и оглянулся, свет с потолка падал на него.

– Эй, Куин, передавай от меня привет своему отцу. Я ему всегда нравился больше, чем ты. И опять же, я соответствую норме.

Лэш постучал пальцем по своему лицу, где-то в районе глаза.

Лицо Куина приняло замкнутое выражение, он стал похож на статую.

Блэй положил руку на затылок парня.

– Слушай, дай нам сорок пять минут у меня дома, ок? Затем заезжай за нами.

Куин ответил не сразу, а когда все-таки заговорил, его голос был низким:

– Да. Без проблем. Извините, я на секунду отлучусь.

Куин бросил учебники и вышел из раздевалки. Когда дверь за ним закрылась, Джон знаками спросил: «А что, семьи Лэша и Куина связаны?»

– Эти двое двоюродные братья. Их отцы родные братья.

Джон нахмурился. «Что имел в виду Лэш, указав на глаз?»

– Не волнуйся о…

Джон схватил парня за предплечье. «Расскажи мне».

Блэй пригладил свои рыжие волосы, пытаясь быстро выдумать ответ.

– Хорошо… дело в том… отец Куина большая персона в глимере, да ведь? Так же как и его мать. А глимера не прощает дефекты.

Это было сказано так, будто все объясняло. Джон не понял. «А что не так с его глазом?»

– Один глаз – голубой. Второй – зеленый. Они разного цвета, и поэтому Куин никогда не сможет найти себе пару… и… знаешь, отец стыдится Куина всю его жизнь. Не очень-то приятная ситуация, вот почему мы все время ошиваемся у меня. Он старается избегать своих родителей.

Блэй посмотрел на дверь раздевалки, как будто сквозь нее мог видеть своего друга.

– Его не вышвырнули лишь потому, что надеялись, что переход все исправит. Поэтому ему пришлось использовать такую как Марна. У нее очень сильная кровь, и думаю, план заключался в том, что она могла помочь.

«Но она не помогла».

– Неа. Вероятно, в скором времени его попросят съехать. Я уже приготовил ему комнату, но сомневаюсь, что он ею воспользуется. Очень гордый. И имеет на это право.

В голову Джону пришла ужасная мысль. Откуда у него был тот синяк? На лице, после перехода.

В тот самый момент дверь раздевалки распахнулась, зашел Куин, на лице его застыла улыбка.

– Ну что, джентльмены?

Он подобрал учебники, его бравада вернулась к нему.

– Наперегонки? Пусть лучшие попадут в клуб.

Блэй хлопнул парня по плечу.

– Веди нас, маэстро.

Они двинулись к подземной парковке. Куин шел впереди, Блэй сзади, Джон по центру.

Когда Куин исчез на подножке автобуса, Джон постучал Блэю по плечу.

«Это был его отец, да?»

Блэй заколебался. Затем кивнул.

Поиск по сайту: