От автономии до экономической зависимости

Страх стать бесполезными и оказаться в изоляции, которая может за этим последовать, для Соединенных Штатов — нечто большее, чем просто новое явление: это кардиналь­ное изменение их исторически сложившегося облика. Отделение от коррумпированного Старого Света было одним из основополагающих (а может быть, и главным) мифов Америки. Земля свободы, изобилия и морального совершенства, Соединенные Штаты Америки решили развиваться отдельно от Европы, не вмешиваясь в позор­ные войны циничных наций Старого континента.

Изоляционизм в XIX веке в действительности был толь­ко дипломатическим и военным, поскольку экономический рост Соединенных Штатов подпитывался за счет двух постоянных и необходимых потоков из Европы: капиталов и трудовых ресурсов. Европейские инвестиции и имми­грация высококвалифицированной рабочей силы были подлинными экономическими движителями американ­ского эксперимента. Как и следовало ожидать, к концу XIX века Америка располагала не только наиболее мощной, но и наиболее самодостаточной экономикой планеты, производящей в массовых масштабах сырье и имеющей высокое положительное внешнеторговое сальдо.

В начале XX века Соединенные Штаты уже больше не нуждались в остальном мире. С учетом их реальной мощи их первые акции вмешательства в Азии и Латин­ской Америке были довольно скромными. Но,как уже стало ясно в годы Первой мировой войны, планета нуж­далась в них. Соединенные Штаты противились недолго, точнее, до 1917 года. Затем они вновь вернулись к изоля­ционизму, отказавшись ратифицировать Версальский договор. Пришлось ждать Перл-Харбора и объявления Германией войны Америке, чтобы Соединенные Штаты заняли в мире по инициативе, если можно так выразить­ся, Японии и Германии место, которое соответствовало их экономическому могуществу.

В 1945 году американский валовой внутренний про­дукт составлял более половины мирового валового про­дукта, и последствия этого превосходства были чисто механические и немедленные. Да, к 1950 году сфера ком­мунизма охватывала сердцевину Евразии — от Восточной Германии до Северной Кореи, но Америка, мощнейшая военно-морская и военно-воздушная держава, страте­гически контролировала основную часть планеты с бла­гословения многочисленных союзников и клиентов, приоритетом которых была борьба против советской си­стемы. Именно с согласия большой части мира укрепи­лась американская гегемония, несмотря на поддержку коммунизма со стороны значительной части интеллиген­ции, рабочих и крестьян тех или иных стран.

Мы обязаны признать, если хотим понять последую­щие события, что эта гегемония в течение многих лет была благотворной. Без признания в основном благотворного характера американского господства в 1950-1990 годы мы не сумеем оценить значение последующего перехода Соединенных Штатов из состояния полезности для мира в состояние ненужности, бесполезности и вытекающих из этого кульбита трудностей как для них, так и для нас.

Гегемония в 1950-1990 годах в некоммунистической части планеты почти заслуженно была охарактеризована имперской. Благодаря своим экономическим, военным и идеологическим ресурсам Соединенные Штаты обрели на какое-то время масштабы имперской державы. Пре­восходство либеральных экономических принципов в на­ходившейся под политическим и военным руководством Вашингтона сфере привело к трансформациимира, к тому, что называется сегодня глобализацией. Но это затронуло также во временном и глубинном планах и внутреннюю структуру самой господствующей нации, ослабив ее экономику и деформировав ее общество. Поначалу процесс этот был медленным, постепенным. Не осознанные поначалу действующими лицами истории отношения зависимости возникли между Соединенными Штатами и сферой их господства. В начале 70-х годов появился дефицит в американском внешнеторговом балансе, ставший структурным элементом мировой эко­номики.

Крушение коммунизма повлекло за собой драматичес­кое ускорение процесса формирования уз зависимости. За 1990—2000 годы американский внешнеторговый дефи­цит вырос со 100 до 450 млрд. долларов. Чтобы сбалан­сировать платежный баланс, Америка стала нуждаться в притоке капиталов извне в соответствующих объемах. Сегодня, в начале третьего тысячелетия, Соединенные Штаты не могут больше жить только за счет собственного производства. В тот самый момент, когда мир, находясь на пути стабилизации в области образования, демографии и демократии, открывает для себя, что он может обойтись без Америки, Америка начинает осознавать, что она не может больше обходиться без остальной части мира.

Дискуссии о глобализации частично не связаны с реаль­ностью, потому что зачастую опираются на ортодоксаль­ные представления о торговых и финансовых потоках, которые будтобы по-прежнему симметричны, однород­ны и в которых ни одно государство не занимает особого положения. Абстрактные понятия труда, прибыли, сво­бодного движения капиталов скрывают новый элемент фундаментального значения: специфическую роль самой сильной нации в новой организации экономической жизни. Хотя Америка сильно сдала в плане своего относи­тельного экономического могущества, она сумела суще­ственно увеличить свои способности обогащения за счет изъятий из мировой экономики: объективно она стала хищницей. Как расценивать такую ситуацию: как при­знак могущества или как признак слабости? Ясно одно: теперь Америка вынуждена вести политическую и воен­ную борьбу, чтобы сохранить свою гегемонию, ставшую необходимой для сохранения уровня жизни.

Эта инверсия отношений экономической зависимости является вторым мощным фактором, который в сочетании с первым — увеличением числа демократий — позволяет объяснить необычность международного положения, странность поведения Соединенных Штатов и растерян­ность планеты. Как управлять экономически зависимой, но политически бесполезной сверхдержавой?

Мы могли бы прекратить на этом становящийся пута­ющим дальнейший анализ и успокоить себя, вспомнив, что в конце концов Америка - демократическая страна, что демократии между собой не воюют и что, следова­тельно, Соединенные Штаты не могут стать опасными для мира, не могут быть агрессорами и поджигателями войны. Можно предположить, что методом проб и оши­бок правительство Вашингтона найдет в конечном итоге пути своей экономической и политической реадаптации к новому миру. А почему бы и нет? Но мы вместе с тем должны осознать, что кризис передовых демократий, который проявляется все отчетливее и вызывает все боль­шую озабоченность, особенно в Америке, не позволяет нам больше считать Соединенные Штаты страной, мир­ной по своей природе.

История не стоит на месте: распространение демокра­тии по всей планете не может заставить нас забыть, что самые старые демократии, в частности Соединенные Штаты, Великобритания, Франция, продолжают также эволюционировать.

Все указывает на то, что они постепенно трансформи­руются в олигархические системы. Понятие инверсии, полезное для понимания экономических взаимоотноше­ний между Соединенными Штатами и планетой, полезно также и для анализа динамики демократии в мире. Демо­кратия прогрессирует там, где она была слабой, но там, где она была сильной, она регрессирует.

Поиск по сайту: