Язык. Речь. Дискурс

Вначале рассмотрим в сопоставлении первые два понятия – «язык» и «речь». Сразу заметим, что они не тождественные, т.е. не равнозначные, ибо каждое из них наделено своим терминологическим содержанием. Но в то же время два этих понятия тесно связаны друг с другом, т.к. одно всегда предполагает другое: язык со всей своей системой элементов (иначе – языковых знаков, единиц, средств) находит применение (использование, функционирование) в речи – устной и письменной, а речь, или речевую деятельность человека, соответственно, невозможно представить без языка.

Принято считать, что в истории языкознания первым, кто предложил разграничить понятия «язык» и «речь», стал швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр. В то же время известно, что ещё до него немецкий учёный-языковед Вильгельм фон Гумбольдт разводил данные понятия, рассматривая проблемы функционирования языка в связи с речью и в его связях с речью [Гумбольдт 1956: 76].

Однако известно также, что немецкий учёный, в отличие от швейцарского, не клал тезис о разграничении языка и речи в основу своего учения. Ф.де Соссюр же не просто кардинально разграничил эти термины, но положил постулат о дихотомии (бинарности, двучленности) языка и речи в основу общей концепции языкознания. В связи с тем, что высказывания Ф. де Соссюра относительно упомянутой дихотомии не лишены противоречий, они предоставляют исследователям возможность по-разному их интерпретировать (истолковывать). Ю. М. Скребнев предлагает свести многообразие истолкований к следующим трём группам.

1. Резко критическое отношение к дихотомии «язык – речь» и, соответственно, неприятие данного постулата в силу его лингвистической нецелесообразности и гносеологической неправомерности.

2. Принятие основных положений Соссюра, стремление развить и уточнить их, построить на их основе те или иные лингвистические системы.

3. Попытка противопоставить дихотомии Соссюра какую-либо новую аспектизацию объекта, якобы более существенную для языкознания и более точно отражающую «действительную сущность» предмета языкознания [Скребнев 1985: 12].

Говоря другими словами, речь идёт о разграничении, разведении понятий «язык» и «речь», о необходимости и возможности такой дифференциации. В истории языкознания данные термины традиционно различаются, так как за ними стоят разные смыслы, следовательно, их не следует отождествлять. В то же время язык и речь нельзя противопоставлять, полагать их такими понятиями, между которыми не существует никаких связей. Хотя это и не тождественные понятия, но взаимно предполагающие друг друга, иначе язык и речь – термины смежного характера. Тесные взаимосвязь и взаимодействие обоих явлений отметил в своё время ещё, как было уже сказано, швейцарский лингвист Ф. де Соссюр: «Без сомнения, оба эти предмета тесно между собою связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна и производила своё действие; речь же в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку» [Цит. по: Розенталь, Теленкова 1976: 541].

Итак, рассмотрим последовательно суть наших понятий. В первую очередь необходимо оговорить, что под языком здесь мы понимаем естественный человеческий язык, т.е. тот фен ó мен, который отличает человека как существа разумного от других живых существ. Человеческий язык – язык естественный (если не стоять на позиции сверхъестественного, божественного – под влиянием высших сил – его происхождения), т.к. он возник вследствие естественных потребностей человека в разнообразной речевой коммуникации. Язык, которым владеет человек, в языкознании называют также natural language, что в буквальном смысле означает «природный язык», т.е. естественный. Язык, точно так же, как возник естественно, развивается естественно по своим присущим ему внутренним законам. Естественное развитие языка обусловлено возрастающими потребностями человека и человеческого коллектива в выражении всё более и более сложных понятий и мыслей. Эти свойства естественного языка человека (естественность возникновения и естественность развития, а также безграничная возможность выражать его средствами всё, что нужно человеку и обществу) отличают его от искусственных языков (например, эсперанто), специально созданных людьми для универсализации общения тех, кто говорит на самых разных языках мира. Названные свойства языка человека отграничивают его и от тех искусственных систем (кодов), которые предназначены для фиксирования знаний и сведений, полученных человеком в процессе изучения им разных областей жизни и окружающей действительности, например, язык математики, язык физики, язык химии и др. Человеческий язык отличается также и от различных искусственно созданных систем сигнализации: азбуки Морзе, морская – флажковая и семафорная – сигнализация, дорожная сигнализация и др.

Язык человека необходимо разграничивать от языка животных. Язык человека – язык осмысленный: на нём можно выражать самые сложные мысли, при помощи его можно мыслить, устанавливать разнообразные контакты с другими членами человеческого коллектива, комбинируя его единицы, можно создавать абсолютно новые смыслы и т.д. Язык животных – это набор сигналов, при помощи которых животные реагируют на ту или иную сложившуюся ситуацию (например, сигнал опасности, сигнал предупреждения, сигнал повиновения и пр.) и при помощи которых регулируют своё поведение в определённых условиях. Язык животных – это язык инстинктов, а не язык мыслей: он не выражает отвлечённых категорий мышления и сознания, таких как понятия, суждения, умозаключения, оценка и др.; он не способен к развитию и совершенствованию. Таким образом, владение языком составляет одну из важнейших черт, выделяющих человека из мира животных: «Язык есть в одно и то же время условие развития и продукт человеческой культуры»[Русский язык. Энциклопедия 1979: 410].

В языкознании существует достаточное количество определений термина «язык» от весьма сложных для их осмысления неспециалистами до более или менее простых, доступных любому грамотному человеку. С небольшой их частью можно ознакомиться, обратившись к лингвистическим источникам энциклопедического характера, например, «Лингвистическому энциклопедическому словарю» или к энциклопедии «Русский язык» (см. словарные статьи «Язык»).

К первому типу дефиниций можно отнести, к примеру, следующее: «Язык есть реальный объект – совокупность свойственных психике индивида (и коллектива в целом) ассоциаций представлений об элементах действительности с представлениями об их знаковых репрезентатах и о способах синтагматического объединения знаковых репрезентатов» [Скребнев 1985: 17].

Более простое определение нашего понятия находим в энциклопедии «Русский язык» под ред. Ф. П. Филина: «Язык – стихийно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система дискретных (членораздельных) звуковых знаков, служащая для целей коммуникации и способная выразить всю совокупность знаний и представлений человека о мире» [С. 410]. Второе издание этой же энциклопедии пошло по дальнейшему пути упрощения дефиниции термина: «Язык – естественно возникшая в человеческом обществе и развивающаяся система облечённых в звуковую форму знаковых единиц, способная выразить всю совокупность понятий и мыслей человека и предназначенная прежде всего для целей коммуникации» [Русский язык. Энциклопедия 1997: 652].

Ещё проще даётся определение данному понятию в упомянутом выше словаре-справочнике Д. Э. Розенталя и М. А. Теленковой: «Язык – система фонетических, лексических и грамматических средств, являющаяся орудием выражения мыслей, чувств, волеизъявлений и служащая важнейшим средством общения людей» [С. 540].

Язык как лингвистическое явление может пониматься широко и узко.

Узкая интерпретация языка сводится к пониманию его как структурно-системного образования (см. Лекцию 5). Язык как система имеет характер своеобразного кода, обладает специальными средствами и механизмами для образования конкретных речевых сообщений.

Широкое понимание языка включает в себя язык в узком понимании (языковую систему) и речь как реализацию языка (системы) в действии – на уровне функционирования.

Таким образом, узкое и широкое осмысление языка опирается на различающие их две формы существования языка, которые соответствуют понятию языка как кода, системы знаков (узкое понимание) и языка как кода, системы знаков и речи как речевой деятельности, текста, дискурса (широкое понимание).

Важнейшей характеристикой человеческого языка является его знаковость. Знаки языка в различных комбинациях выполняют строгие, присущие лишь им функции. Главное назначение языковых знаков – передавать различные смыслы: от называния явлений окружающей действительности до разнообразных суждений, простых и сложных. Большинство знаков языка имеет две стороны: материальную, формальную, воспринимаемую органами чувств человека, и идеальную, содержательную, интерпретируемую его сознанием. Эти две стороны языкового знака в науке о них называют ещё планом выражения (означающее) и планом содержания (означаемое), т.е. знаки языка имеют форму, воспринимаемую органами слуха или органами зрения, и смысл (значение), осознаваемый (-ое) посредством мыслительных процессов.

Однако следует знать, что первичной и основной формой выражения смысла в языке является его природная звуковая материя, т.к. изначально человеческий язык – это звуковой язык. Письменные знаки (буквы, или графемы – в алфавитном письме, силлабемы – в силлабическом типе письма, иероглифы – в идеографическом письме) – явления вторичного порядка, т.к. исторически они появились гораздо позднее по отношению к звуковому выражению смысла. Письменные символы звучащей речи предназначены для вторичного воспроизведения характерного для звукового выражения членения и объединения значений.

Знаки языка, иначе называемые его единицами, имеют строгую иерархичность (зависимость, соотнесённость, упорядоченность) как в формальном отношении, так и в содержательном. Это выражается в том, что одни знаки (единицы) языка относятся к явлениям низшего порядка, а другие – высшего. В формальном отношении такая зависимость сказывается на способности единиц более высокого порядка включать в себя (в свою структуру) знаки более низкого уровня. Так, например, из звуков состоят морфемы (корни, приставки, суффиксы и т.д.), морфемы, в свою очередь, – это значимые элементы слов, слова служат «строительным материалом» для словосочетаний, из словосочетаний организуются предложения.

В содержательном плане также наблюдается такая иерархическая организация языковых знаков. Звуки языка являются односторонними знаками: они обладают планом выражения, но не имеют плана содержания, т.е. они ничего не обозначают. Однако в разнообразных комбинациях, служа строительным материалом единиц более высокого уровня, звуки языка опосредствованно выражают различные смыслы. Ср.: дуб и зуб, лук и люк, балка и палка, нос и нёс и т.д. Морфемы в отличие от звуков языка – значимые единицы; в содержательном отношении – это знаки, стоящие выше по степени сложности, нежели звуки. Значения, выражаемые морфемами, не являются самостоятельными, они – своеобразные носители «частичек» содержания, заключённого в словах, – высших по сравнению с ними знаков языка. Значения морфем подразделяются на словообразовательные (ср.: снег и подснежник, небо и небесный, играть и подыграть), словоизменительные (знание – знания, знанию, знанием; учился – училась, учились; нужный – нужные и т.д.), формообразовательные (высоко – выше, научиться – научившись, читать – читающий, читал).

В таком же сопоставительном порядке можно далее рассматривать степень содержательной сложности слов (служащих в языке для наименования предметов и явлений окружающего человека мира), словосочетаний (не только обозначающих предметы, явления, процессы, качества, свойства, названные опорным словом, но и уточняющих, конкретизирующих зависимыми словами) и предложений (фраз, высказываний, являющихся сообщением о чём-либо).

Таким образом, содержательная иерархичность языковых знаков может быть представлена следующим образом: звуки языка (фонемы) – опосредствованные (не прямые) единицы смыслов; морфемы – единицы несамостоятельных (частичных к целым) значений; слова – единицы простых смыслов (наименований), иначе – знаки самостоятельных смыслов; словосочетания – знаки более сложных, чем слова, значений; предложения – единицы сообщений.

Способность человека соотносить в языке и через язык комбинации звуков (на письме комбинации специальных графических знаков для их обозначения, т.е. букв) с определёнными смыслами и содержанием является непреходящей, главнейшей характеристикой как самого языка, так и его носителя как существа разумного. Вильгельм фон Гумбольдт об этом же высказался следующим образом: «Язык представляет собой беспрерывную деятельность духа, стремящуюся превратить звук в выражение мысли». Фердинанд де Соссюр эту сторону языка охарактеризовал как «систему знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа». Известный отечественный языковед А. А. Потебня (1835–1891) считал, что «понятие языка исчерпывается известного рода сочетанием членораздельного звука и мысли», а его современник, не менее известный русский лингвист Ф. Ф. Фортунатов (1848-1914) определял язык как «совокупность знаков... для мысли и для выражения мысли в речи». Наконец, датский учёный Луи Ельмслев (1899-1965) рассматривал язык как «инструмент, посредством которого человек формирует мысль и чувство, настроение, желание, волю и деятельность, инструмент, посредством которого человек влияет на других людей, а другие влияют на него» [Цит. по: Русский язык. Энциклопедия. 1997: 653].

Весьма интересную и в то же время предельно доступную интерпретацию понятия «язык» находим в книге В. Б. Касевича «Элементы общей лингвистики», который выводит определение нашего термина через смежные с ним другие термины «речь» и «текст». Автор книги пишет: «Текст, или речь, является продуктом акта говорения и объектом, на который направлен акт понимания, восприятия. Текст, следовательно, служит целям общения. Но в каком случае общение возможно? Очевидно, в том случае, если любой текст является «общим», т.е. равно понятным для говорящего и слушающего, в идеале для всех носителей данного языка. Это, в свою очередь, предполагает, что текст должен состоять из определённых общих, т.е. общезначимых, элементов, которые функционируют по столь же общим правилам. Если мы «извлечём» эти общие элементы и выведем общие правила путём изучения достаточно обширных и разнообразных текстов, то получим язык как систему закономерностей строения текстов, т.е. как то, что лежит в основе всех текстов, реальных и потенциальных, обеспечивая взаимопонимание при «обмене текстами» между носителями языка» [Касевич 1977: 11].

Второй составляющей сосюровской дихотомии является речь. В языкознании широко распространена метафорическая формула-характеристика, данная когда-то речи французским учёным Эмилем Бенвенистом (1902-1976): «Речь – это язык в действии». Можно сказать, вслед за этим языковедом о том, что речь – это своеобразная функция языка, точнее о том, что язык функционирует в речи и только в речи, устной или письменной. Речь как функция языка социально значима, т.к. общение человека с другими членами общества осуществляется только с её помощью.

Точно так же, как и язык, речь понимается в лингвистике по-разному.

Речь – линейно организованный в пространстве и времени процесс говорения (выраженный в звуковой форме – устная речь, выраженный при помощи буквенных знаков – письменная речь); навык выражения мыслительных конструктов, осуществления коммуникативного замысла участников общения с помощью системно закреплённых единиц языка; способность к общению с помощью языка; ср. противопоставление «человеческая речь/ речь животных».

Единицы речи – звуки, морфы, словоформы, высказывания, абзацы, дискурс (в акте речи различаются звуки, слоги, такты, синтагмы, фразы, сферхфразовые единства) – соотносятся с абстрактными единицами языка как системы систем, ивариантными единицами «эмического» уровня – фонемой, морфемой, словом, предложением, сложным синтаксическим целым, текстом; например, словоформа, речевая реализация лексемы, как единица речи имеет исторически сложившееся значение: форма род. пад. с предлогом «у» одушевленного существительного, в зависимости от синтаксической позиции в высказывании, может иметь значение носителя состояния или обстоятельства: У нас все в порядке (субъектное значение); Они встретились у нас (обстоятельство).

Речь субъективна: в каждом акте речи проявляется весь комплекс индивидуальных черт личности и понимание участниками общения речевой ситуации. Однако речь имеет типичные особенности определённой функциональной разновидности литературного языка или разговорной речи: особенности синтаксической организации, лексического состава. Кроме того, речь как средство общения надындивидуальна, всегда ориентирована относительно его адресата (говорящего или пишущего, т.е. автора речи); ср. высказывание М. М. Бахтина: «Слово стремится быть услышанным».

В теории общего языкознания вопрос о соотношении языка и речи считается основным вопросом. Идеи Гумбольдта и Соссюра, наиболее популярные в начале XX в., были не единственными в общей теории: сходные мысли и близкие им идеи высказывались И. А. Бодуэном де Куртенэ, Ш. Балли, Л. П. Якубинским, Л. В. Щербой и др. учёными. Так, например, только осмысление конкретных речевых фактов позволило перейти на более высокий уровень грамматической абстракции в рассмотрении слов в высказывании: анализ семантико-синтаксической организации предложения в терминах субъект, объект, предикат, атрибут, адъект более точно отражает способ языкового осмысления действительности, чем анализ в терминах главных и второстепенных членов предложения.

Речь является предметом исследования всех лингвистических дисциплин и смежных с языкознанием наук – психологии, когнитологии, информатики, кибернетики, социологии, физиологии, антропологии. Для дисциплины «Русский язык и культура речи» речь интересна как социально закрепленный узус; речевые произведения являются материалом исследования таких важных проблем, как коммуникативная компетенция, выработка рекомендаций для речевого поведения в стереотипных ситуациях общения, описание функциональных разновидностей.

Дискурс. В настоящее время понятие дискурса входит в активное использование. Достаточно полно характеризует это понятие в синхронии и диахронии Л. Ю. Иванов [Иванов 2003]: Д ú скурс, илидиск ý рс (лат. discursus – первоначально: разбегание, расхождение, бег туда-сюда, прогулка; позднее: рассуждение, довод, аргумент, разговор) – многозначный термин, широко распространенный в современных гуманитарных науках. Приоритет в употреблении дискурса как лингвистического термина, по утверждению Л. Ю. Иванова, принадлежит Э. Бюиссансу и З. Хэррису.

Ф. де Соссюр, вводя дихотомию «язык – речь», дискурс либо отождествляет с речью, либо характеризует его как заместитель речи (и эта интерпретация близка к интерпретации дискурса Э. Бенвенистом), либо рассматривает дискурс в качестве нового члена оппозиции, превращая дихотомию в трихотомию «язык – дискурс – речь». Предпочтение трихотомии отдавал и Э. Бюиссанс, который понимал дискурс как комбинации, посредством реализации которых субъект речи использует код языка.

Э. Бенвенист различает «дискурс» и «историю» (или «дискурс» и «повествование») и понимает под дискурсом высказывания, включенные в коммуникативную ситуацию, привязанные к её прагматическим координатам, «присваиваемые говорящим». Т. М. Николаева [Николаева 1978: 467] пишет: «Дискурс – многозначный термин лингвистики текста, употребляемый рядом авторов в значениях, почти омонимичных (т.е. даже не синонимичных, как отмечает, цитируя Т. М. Николаеву, Ю. С. Степанов [Степанов 1995: 36]).

Итак, под дискурсом разными авторами понимается то связный текст, то устно-разговорная форма текста, то диалог, то группа высказываний, связанных между собой по смыслу, то речевое произведение как данность – письменная или устная».

П. Серио [Серио 1999: 26], по свидетельству Л.Ю. Иванова, перечисляет как минимум восемь способов понимания термина во французской лингвистической традиции. Кроме уже упомянутых трактовок Э. Бюиссанса и Э. Бенвениста, дискурс – это: «... 2) единица, по размеру превосходящая фразу, высказывание в глобальном смысле; то, что является предметом исследования «грамматики текста», которая изучает последовательность отдельных высказываний; 3)...воздействие высказывания на его получателя и его внесение в «высказывательную» ситуацию (что подразумевает субъекта высказывания, адресата, момент и определенное место высказывания); 4) при специализации значения 3-го дискурс обозначает беседу, раcсматриваемую как основной тип высказывания; <...> 7) термин «дискурс» часто употребляется также для обозначения системы ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции. Так, когда речь идет о «феминистском дискурсе» или об «административном дискурсе», рассматривается не отдельный частный корпус, а определенный тип высказывания, который предполагается вообще присущим феминисткам или администрации; 8) специфическое определение, основанное на разграничении дискурса и высказывания. Высказывание – это последовательность фраз, заключенных между двумя семантическими пробелами, двумя остановками в коммуникации. Дискурс – высказывание, рассматриваемое с точки зрения дискурсного механизма, которое им управляет. Взгляд на текст с позиции его структурирования в языке следующий: текст = высказывание, с точки зрения лингвистического исследования условий производства текста: текст = дискурс.

Сходное понимание типов дискурса представлено в работах Т. А. ван Дейка, который, вместе с тем, специально разграничивает понятия дискурса и текста: «Дискурс – актуально произнесенный текст, а «текст» – это абстрактная грамматическая структура произнесенного. Дискурс – это понятие, касающееся речи, актуального речевого действия, тогда как «текст» – это понятие, касающееся системы языка или формальных лингвистических знаний, лингвистической компетентности» [Ван Дейк 1998]. Из этой формулировки Л.Ю. Иванов делает справедливое заключение о том, что Т. А. ван Дейк скорее не отождествляет дискурс и речь, как Э. Бенвенист, но, вслед за Э. Бюиссансом, рассматривает их как тесно взаимосвязанные феномены.

В современной русистике распространение получило определение данного понятия, в значительной степени соответствующее представлениям Т. А. ван Дейка и толкованиям 7) и 8) по П. Серио: «Дискурс – это связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс – это речь, «погруженная в жизнь». Поэтому термин «дискурс», в отличие от термина «текст», не применяется к древним и др. текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Арутюнова 1990].

Это определение термина, предложенное Н. Д. Арутюновой, предполагает учет как когнитивного компонента – совокупности различных знаний участников коммуникации (знания языка, знания мира и т.д.), так и паралингвистического сопровождения речи (мимика, жесты, позы и пр.).

Свою интерпретацию обобщения типов понимания дискурса современными исследователями предлагает А. А. Кибрик: 1) лингвистическое в духе З. Хэрриса, Э. Бенвениста и Т. ван Дейка; 2) постструктуралистское, идущее от М. Фуко, Ж. Деррида, А. Греймаса, Ю. Кристевой, М. Пеше и др. и связанное со стремлением уточнить понятие стиля (ср. мнение Ю.С. Степанова [Степанов 1995: 35-36] о возникновении данного термина вследствие потребности заполнить лак у ну, обусловленную отсутствием в англосаксонской традиции понятия «функциональный стиль»), 3) восходящее к Ю. Хабермас [Кибрик http://www.krugosvet.ru].

Постструктуралистское понимание термина Л. Ю. Иванов соотносит с разновидностью 7) по П. Серио. Именно это понимание (дискурс как определенный тип высказывания, присущий определенной социально-политической группе или эпохе – в формулировке Т. Милевской) получило наибольшую популярность в современной литературной критике и в паранаучной интеллектуальной публицистике. Поскольку публицистика – область терминологически наименее строгого и наименее рефлектируемого использования понятия «дискурс», здесь появляются и распространяются не вполне корректные сочетания с этим термином: весь этот дискурс; дискурс, на который вы жалуетесь; разве это дискурс; кроме наивного дискурса, они ничего не умеют; пытались по федеральному каналу навязать следующий дискурс; меня интересует литература без дискурса; когда есть дискурс, это ужасно скучно и т.д. (по материалам Интернета). Видно, что в приведенных примерах наш термин обозначает либо просто чьи-либо слова/ речи/высказывания/мнения (как в толковании 4-ом по Т. М. Николаевой), либо те же высказывания, необоснованно претендующие на научность.

Понимание Ю. Хабермаса (дискурс как «дискурс рациональности») опирается на дефиницию данного понятия как процедуру рассуждения в логике. В логике наряду с термином «дискурс» используется производное от него понятие дискурсивный. Дискурсивное знание, полученное в результате строгого и последовательного логического рассуждения, отличают от знания интуитивного, полученного путем непосредственного усмотрения, хотя это отличие не является абсолютным (см.: Кондаков 1975: 154).

По замечанию Л. Ю. Иванова, совокупность исследовательских направлений, в центре интереса которых находится дискурс, нередко объединяется под общим наименованием «анализ дискурса». Этот термин ввел в употребление 3. Хэррис. Сейчас под анализом дискурса понимается синтетическая лингвистическая дисциплина, изучающая структуру синтаксических последовательностей, больших, чем высказывание, с точки зрения их порождения и использования в реальных условиях человеческой коммуникации, а также жанровые особенности различных видов таких последовательностей. В разных странах в анализе дискурса реализуются несколько различные подходы. В результате можно говорить об американском, французском, русском, немецком или голландском анализе дискурса, хотя взаимовлияние школ (прежде всего, влияние французской и американской традиций на все прочие) весьма велико.

Это новое научное направление зародилось на стыке лингвистики, психологии, истории, социологии и этнографии. Непосредственной основой для развития анализа дискурса стали структуралистские (Р. Барт, Ц. Тодоров, У. Эко) и постструктуралистские (А Греймас, Е. Ландовский) исследования, семиотика (Ч. Моррис), нарративный анализ, социолингвистический анализ речевого общения (У. Лабов, Э. Щеглов, Г. Сакс), прагматика (Дж. Остин, Дж. Серль, Г. Грайс), лингвистика текста (Э. Косериу, В. Дресслер, Т. ван Дейк) и работы в области искусственного интеллекта (Р. Шэнк, Р. Абельсон). Еще более ранние истоки анализа дискурса прослеживаются в трудах В. Я. Проппа о структуре волшебной сказки и работах М.М. Бахтина по философии диалога.

А. А. Кибрик относит к новой дисциплине и широкомасштабные исследования русской разговорной речи, проводимые различными коллективами ученых (см. труды Е. А. Земской, О. А. Лаптевой, Е. Н. Ширяева, М. А. Китайгородской, Н. Н. Розановой, О. Б. Сиротининой и др.).

Подводя итог сказанному, считаем целесообразным определить дискурс как речь, ориентированную на определённую ситуацию и определённого собеседника [прагматически значимую (воздействующую) речь в коммуникативно-ориентированном (конкретном, индивидуальном) контексте].

Литература: Арутюнова 1990: Арутюнова Н. Д. Дискурс // ЛЭС 1990; Борботько 1981: Борботько В. Г. Элементы теории дискурса.– Грозный, 1981; ван Дейк 1989: ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989; Земская., Китайгородская, Ширяев 1981: Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. – М., 1981; Иванов 2003: Иванов Л. Ю. Дискурс или дискурс // Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л. Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. – М., 2003. – С.163–166; Кибрик: Кибрик http://www.krugosvet.ru; Кондаков 1975: Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. – М., 1975; Лассан 1998: Лассан Э. Субъект дискурса как организующая структура текста // Текст как объект многоаспектного исследования. – СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 1. С. 121–133; Лухьенбрурс 1996: Лухьенбрурс Д. Дискурсивный анализ и схематическая структура // ВЯ, 1996, № 2. С. 141-155; Макаров 1998: Макаров М. Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. – Тверь, 1998; Мароши 1996: Мароши В. В. Что есть дискурс//Дискурс, 1996, № 2; Николаева 1978: Николаева Т.М. Краткий словарь терминов лингвистики текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. – М., 1978; Пушкин 1990: Пушкин А. А. Способ организации дискурса и типология языковых личностей // Язык, дискурс и личность. – Тверь, 1990; Серио 1999: Серио П. Как читают тексты во Франции // Квадратура смысла. – М., 1999. С. 14–53; Степанов 1995: Степанов Ю. С. Альтернативный мир. Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX в. Сб. ст. – М., 1995; Фуко 1990: Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. – М., 1990.

Поиск по сайту: