ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ 9 страница

- Как же вы?..

- Мы смоделировали все его проекты, даже тип мышления, способ, и, конечно…

Лена просто потрясена!

- Что?!. Клонировали?

- Ничто гениальное не должно пропасть зря.

- И все это сегодня утеряно?..

- Нет. Рукописи ведь не горят, идеи не пропадают. Они томятся где-нибудь в чердачной пыли или под толстым слоем сизого пепла, а потом, когда на землю приходят живительные весенние дожди, они снова прорастают крепкими тугими ростками, как зерна, попавшие в благодатную почву. Сегодня мы участвуем в проекте MATscape. Полным ходом идет разработка жилья, состоящего из органики и растений, которое будет составной частью экосистемы. Дизайн, как матрица, направляет рост, а природа делает все остальное.

- Сказка…

- Да.

- Значит, благодаря Нане…

- Наше невежество в архитектуре и живописи беспредельно, поэтому мы и доверились Нане. Это ей мы обязаны воплощением идей Гауди. Ну и Риккардо, и Павлу, и Ричарду… Никасу и Юре Горбачеву… Собственно, все мы без исключения, как могли, принимали участие в этом проекте.

- Слушай, - спрашивает Лена, - вы и Тине предоставили возможность…

- Откуда ты знаешь?

- Она тоже…

- И знаешь… Все, кто видел её картины, находят в них…

- Да-да, я тоже наслышана о какой-то «туманной глубине». Они произносят эти два слова как… как заклинание. Превозносят… Говорят, если найти тот самый ракурс, можно рассмотреть… даже почувствовать некий катарсис… Я не видела, но…

- Да, я видел, - говорю я, - к ним надо быть готовым…

- Как?

- Как к пламени костра инквизиции…

Лена не понимает.

Да я и сам-то толком не знаю, как рассказать: туман… костёр.. глубина… инквизиция… пламя… Не хватает только Жориных финтифлюшек!

Как рассказать?

Лена меня понимает: об этом не расскажешь.

- Все просто хуеют, однажды прикоснувшись к её творчеству. Они дают голову наотрез, что никто, понимаешь, никто в жизни так…

- Что делают? – спрашивает Лена.

- Я и сам, когда впервые увидел… Понимаешь, её живопись… Поэзия в красках… Музыка в стихах! Особенно ей удаётся… Да, никакие Веласкесы и Рафали, никакие Мане и Моне… нет! Даже Караваджо, не говоря уж о… Вот разве что Уорхол… Разве что… Смотришь и – хуеешь! Понимаешь меня?

- Понимаю…

- Трудно передать словами… Нет таких слов, способных выразить…

- Верю, - говорит Лена.

- Стоишь и хуеешь!.. Весь!...

Лена только смотрит.

Молчание.

- Ну, а пирамиду Хеопса, - затем спрашивает она, - вы у себя выстроили? Хеопса или Хефрена?..

- Остались облицовочные работы. Смотришь – глаз не оторвать!

- Охуеть можно?

Лена смотрит на меня так, словно я вру ей с этой облицовкой. Я не вру!

- Да! Да-да-да… Именно!... Не веришь?!.

Теперь Лена, удостоверившись в моём «Именно!», только улыбается.

- Верю. Не оторвать!

Наконец-то!

Тина бы сказала: «У вас, милые мои, с этими пирамидами целая гигантомания!».

Ну, какая гигантомания?!. Пирамиды, как пирамиды… Стоят. Сверкают. Светятся… Ты только взгляни!..

Тина бы сказала: «Ахуеть просто!».

Вот так потихонечку я их и убеждаю, уговариваю, укрепляя в них веру в нашу Пирамиду – стоит!.. Стоит!..

То Лену, то Тину, то тех, кто ещё не совсем верит.

То весь этот свет…

Глава 16

Миниатюрный Иерусалим с игрушечным храмом Соломона, миниатюрный Киев со своей Софией… Рядом с Иерусалимом – Иерихон, в получасе ходьбы. И если тот, истинный Иерихон был непрерывно обитаем в течение всего лишь семи веков (раскопки обнаружили уже двадцать последовательных культурных слоев – здания из необожженного кирпича), мы надеялись что наш Иерихон, город-пирамида будет стоять вечно. Без всякой трехметровой стены, защищающей от вражеских набегов грабителей. Он будет открыт для всех: приходи, бери лучшее, живи… В самом деле: чем проще жилище, тем дольше жизнь. Каменная кладка, речной ил вместо цемента, крыша из тростника или листьев…

- И маленькая Барселона? – уточняет Лена.

- Да. И зеркало из полированного камня, как то, что обнаружено в Турции при раскопках древнего Каталхыука.

- Этому зеркалу, между прочим, десять тысяч лет,- заметила Дженнифер,- как, кстати, и Каталхыуку.

- Ах, Джени! И все-то ты знаешь!..

- Gutta cavat lapidem (капля камень долбит лат.), - улыбнувшись, сказала Дженнифер, - it’s o’key?

- That’s! (Вы очень любезны! Англ.).

Простота жизни – залог долголетия. Выискивая необходимые сведения из прошлого, мы рылись в интернете, как куры в навозе.

- Балканы и Ближний Восток – вот вам еще одна, Восточная Атлантида,- сказала Нана.- До сих пор считалось, что только начиная с 8-го тысячелетия до н.э. именно на Ближнем Востоке стали формироваться первые в мире земледельческие культуры и началось одомашнивание животных.

Нана давала нам уроки истории архитектуры. Мастер-класс!

Как прилепить это одомашнивание к нашей Пирамиде мы пока не знали. Зато из произведений Платона черпали главное. Мы вычитали у него: «Существовал остров, лежавший перед тем проливом, который вы называете Геракловыми столпами (Гибралтар). Он именовался Атлантидой и был больше Ливии и Азии, вместе взятых… Власть союза царей этого острова простиралась на многие другие острова и на часть противолежащего материка, а по эту сторону пролива – вплоть до Египта и Тиррении (Италии). Но когда 9000 лет тому назад случились невиданные землетрясения и наводнения, Атлантида исчезла за одни ужасные сутки, погрузившись в пучину…»

- «Власть союза царей» – вот что главное!- сказал Юра.- Это нужно взять в наш арсенал – власть союза!

Власть царей… Или власть цариц…

Тине просто ничего не остаётся – властвовать! С каких-то совсем недавних пор она завладела всем моим существом, да, абсолютно! Без какого-либо остатка! Так бывает.

Её власть над собой я ношу, как шапку Мономаха! Правда, только давит – и всё!

Случается, что Тине вдруг надо срочно куда-то лететь. Да пожалуйста! Она преподносит мне это заявление как сюрприз. Да, пожалуйста! Надо так надо! Я понимаю, что ей будет трудно без меня осуществить задуманное. Но у неё - дела. Есть, как оказалось, и такие дела, где моё участие совершенно исключается. Воистину: богу – богово! И я, кесарь, остаюсь. На голом холодном песке.

Теперь единственное моё занятие – ожидание.

Её «доброе утро и не кисни», отправленное мне по е-мейлу, очень красноречиво! Значит у неё уже утро… А эта убийственная, царской рукой выведенная дописочка - «так, на всякий случай» - свидетельство её абсолютного всемогущества!

Итак, я жду. Вот и всё, вот и всё!

Мы успели обсудить наш дальнейший маршрут – средиземноморское побережье (Сирия, Ливан, Израиль), наконец, Порт-Саид, Александрия, Каир…

Она запретила мне называть Александра Великого Шуриком! Ей не терпится просто ткнуть меня носом в его величие: царь всех царей!

А конечная цель - Египет! Пирамиды, Сфинкс, долина царей…

Пирамиды!..

Ей, видите ли, захотелось вкрай указать мне на истинное чудо чудес – пирамиды! Да видел я эти каменные гробы сотни раз! Помню, мы с Жорой даже…

Тина просто бесится, когда я ей в очередной раз пытаюсь донести всю грандиозность и значимость для всего человечества нашей, уже почти выстроенной Пирамиды!

«…говорит, говорит, говорит…» - говорит она, - «она только и знает у тебя, что говорить, говорить…».

Это она про мою Тинку.

Вы бы видели её сверкающие глаза! Просто выбешенные!

- Тебя разве не выбешивает, - возмущается она, - эта твоя говорильня?!

Ну, знаешь ли…

Итак, значит, - Египет!

Я понимаю: есть пирамиды и есть Пирамида! Наша! С Большой буквы! Ибо Она – не горб больного ума, не гроб для будущего, как те фараоновы руины убогого прошлого. Она – Свет! Мир признал: писк научной мысли! И Путь, и…

- Свет, свет, - подтверждает и Лена.

- Только на первый взгляд, - утверждает Тина, - появление в Египте высокоразвитой цивилизации кажется неожиданным.

Мне предстояло узнать, что уже при первых династиях фараонов появилась эта всем известная теперь письменность и этот устоявшийся в течение тысячелетий изобразительный стиль…

- … сперва это казалось невероятным скачком, каким-то там взрывом…

- Каким-то там? – спрашиваю я.

Тина зыркает на меня так, что я тут же запечатываюсь молчанием.

- …считалось, что египетская цивилизация привнесена из Месопотамии, откуда и прибыли будущие фараоны… Говорили и о энэлотиках, давших, мол, толчок культуре и государственности…

- О пришельцах из Космоса?

Я не знаю, когда и как она объявит мне о своём возвращении. Нужно быть готовым ко всему!.. Надо всё собрать, завернуть, свернуть… Покопаться в движке… Дорога есть дорога… Для меня же без Тины – дорога – ад! Без преувеличения! День другой я ещё могу побаловать себя одиночеством, а затем – ад. К тому же – я потерял ключи! Куда я мог их задевать? Весь обыскался… Мысль о том, что их просто забрала с собой Тина меня ошарашивает. Да ну! Ну, нет! Телефон под рукой: я мог бы спросить у неё: «Ты случайно не прихватила ключи?». И каков был бы её ответ? Я представил её царский разгневанный взгляд… И ни слова, ни слова…

Вот и приходится прибегать к помощи собственных пальцев и оголённых проводков из системы зажигания: вжжж… вжжж… вжик… И готово!..

Итак, значит, Сирия, сперва Сирия… Тут у них сейчас сложности… Я не думаю, что наша Пирамида привлечёт их внимание. Нужен мир, нужен ясный и уверенный мир, чтобы осознать и проникнуться миром нашей Пирамиды. Здесь – война. А ведь если бы…

Отсюда легко попасть и в Ливан, и в Иерусалим, и даже в Петру, где мы, помню, с Юлей чуть было… Ирак, Турция – рукой подать. В Багдад с Тиной мы так и не вернулись. И куда её снова понесло?!

Я не знаю, сколько у меня суток, часов или минут до встречи с Тиной, поэтому жму на педаль до коврика, стараясь подражать Тине, свист ветра, только свист ветра и нервный шелест шин на асфальте… В тех местах, где дорогу бомбили, съезжаю на обочину… Теперь за спиной привычная уже стена пыли… Или песка… Точно такая же, радуюсь я, как и у Тины! Даже, может быть, выше, гуще и тяжелее…

Добраться до границы Египта, а там…

И здесь когда-то был рай?

Я спрашиваю себя, зачем я согласился на эти Тинины мытарства в песках чуждого и, по сути, чужого мне хоть и Ближнего, но такого далекого и жаркого Востока. Зачем мне знать все эти её доводы и утверждения о какой-то преемственности поколений, о всеединстве всего живого, о роли, да-да, о роли рода…

Она не настаивала: если хочешь знать…

Её заявление о том, что знания атлантов, поведанные её роду и передаваемые из уст в уста последующим поколениям, только эти знания, в которые до сих пор нельзя посвящать этих дикарей (это небезопасно!), говорит Тина, только эти знания способны дать полное представление… и выстроить…

Будто мы строим нашу Пирамиду не на прочном фундаменте из генов, а на песке! Гены – вот гранит всех этих знаний! Как можно в этом-то сомневаться?! Ведь весь мир, вся планета оплетена уже живой паутиной - нитями ДНК! И только слепой…

Тина – не слепая! К тому же она излучает такое сияние…

Вот и называй меня - «Моя звезда»! – фыркает она.

Ага! Вифлеемская! И где тогда твои волхвы, где золото, ладан… где смирна!? Да хотя бы манна небесная… Где?!

Делать нечего: я иду за нею, как за Вифлеемской звездой!

Почему? А спросите у лягушонка, зачем он сигает в пасть питону!

Итак, - Эбла… Эбла, Мари, Угарит, Дурра-Европос… Проезжаю мимо… Всё – мимо… Развалины!...

И здесь когда-то был рай?!

Римский театр в Босре? Ну что я там не видел?! Юле здесь тоже не нравилось – одни только камни. Правда, этот каменный амфитеатр ей пришёлся по вкусу: «Бешеный простор! Аууу!..». Припомнилось, что Юля тогда возмущалась:

«… и гиксосы, и хетты, и арамеи, и ассирийцы, вавилоняне, персы и македонцы… Да сколько же их тут было?! Завоеватели! Дикари!..».

Наследили…

Даже Дамаск был во власти египтян.

Дамаск я объезжаю стороной – опасно! Полно беженцев: целые палаточные города.

На дорогах искорёженные автомобили, повозки… встречаются убитые танки… Трупы людей… На дороге – множество раздавленных змей: чёрные ленты…

Раза два меня обстреляли…

А как за мной по пустыне гонялся их вертолёт! Я уж и так, и этак, увёртывался, ловчил… Куда там этим несмышлёнышам! Я же легко угадывал их траекторию полёта, и как только этот гриф шёл на бреющем, я – раз и куда-нибудь в бок… Раз!... И в дамках! Или резко тормозил и они проносились над самой моей головой. Был бы у меня пулемёт, я бы их в раз-два счёта…

Думаю, Тинке моя бы вертлявость понравилась! Моя находчивость и виражированность. Или виражность – умение наяривать виражи! Вжик – и я в дамках! Хватило бы бензина! Вечером над Дамаском чудное зарево и вспышки огня… Как наши зарницы! Взрывов не слышно, магкие несмертельные пуки… пук… пук… А зарево – будто небо горит…

Вдруг звонок - Тинка:

- Всё в порядке?

- Ой, слушай, меня тут обстреляли!

- Ты где?

- В машине, еду-еду уже…

Ночь кругом, темь жуткая, только дорога видна еле-еле…

- Ты куда едешь?

Куда глаза глядят!

- Ну, куда… Куда?.. К морю…

- Зачем же ты выбрал…?.. Надо было…

Трясёт так, что ничего не слышно.

- Секундочку, я остановлюсь…

- Ладно, - говорит Тина, - не истери, я перезвоню.

Не истери!

Кто из нас холерик?

Дамаск тоже был под фараонами. Здесь же была и Антиохия, где адепты Христа назвали себя христианами. Где теперь эта Антиохия?

Да, здесь шастали и крестоносцы, и мамлюки… Затем Тамерлан…

Натерпелась земля эта – потерянный рай…

(И это вот здесь был этот самый потерянный рай?!).

Теперь пиликает мой айфон, я читаю: ya nastaivala na etih frasah!

Ах, ты Господи, боже мой! На каких фразах ты настаивала?

Я останавливаюсь, читаю: «…руины… Хранящие счастье труда и надежд…».

«… И НАДЕЖД!!!!!!» - выделено красным.

Хранящие счастье надежд! «Я настаиваю!». Некуда деваться: я впечатываю её надежды в свой текст. Что ещё?

«И ловлю тебя на острый кончик

В тонкую раздвоенность пера.

Расскажу потом, когда захочешь,

Из чего мой лаковый мираж
Соткан был…».

Снова… очередной мираж!.. Эти её лаковые миражи…

Но о, Боже, и - какая прелесть! «В тонкую раздвоенность пера…». Ловлю! Как в силки! Сачком для бабочек! Это ж какие надо носить мозги в этой рыжей головке, чтобы такое… Чтобы так… Да нет, вы послушайте, пронизайтесь, прорастите этой «раздвоенностью пера»! Разве не гениально?

Теперь снова возня с этими оголёнными проводами: желтый с синим? Или с красным? Не посадить бы аккумулятор.

Ехать!..

Читаю на ходу: «…звёздные тебе отдельным письмом были высланы».
Никаких писем я больше от тебя не получал!

Крепость Алеппо приветствовала меня крепким миром. И то, - слава Богу!

Заправился у каких-то развалин. Я спросил по-английски: Сould I have petroleum, please? Я же не знаю ни элбаитского, ни арамейского… Они рассмеялись: да хоть залейся! Были бы деньги! Деньги были. Они могли меня запросто просто прикончить, и дело с концом. Я пытался подарить им айфон, они не взяли, смеялись, лопоча что-то по-своему, тыкали в меня пальцами и дулами автоматов – иди-иди… Кто-то даже стрельнул… В воздух…

Мне повезло, просто чертовски повезло!

После того, как едва не наступил на змею, ночевал в машине.

Затем был Ливан. Я старался ехать вдоль берега моря, где выстрелы совсем не слышны. Вне населённых пунктов я несся как ветер. Машин было так мало, что не было необходимости опасаться столкнуться.

Ну что мне Ливан? Сотни полторы километров – час пути. От силы –полтора. Бейрут как Бейрут, как и в то лето, когда мы с Юрой… Да, года три тому назад мы с Юрой…

Собственно, что я в этом Ливане не видел? Финикийцев? Так их уже и след простыл! Тир стёрт с лица земли ещё Македонским, а крестоносцы отсюда давно изгнаны египтянами. Даже символ Ливана – ливанский кедр сохранился лишь отдельными островками. На одном из таких островков я и перекусил. Затем – снова в путь. По стопам, надеюсь, Тининых предков!

(Я и сам не люблю этого – «предков»).

Вот и Нахария уже позади… Скоро Хайфа, затем Нетанья, Тель-Авив… Искупаться разве что в Мёртвом море, сидя на корточках? Нет уж… Избавьте!... Да и крюк какой!

Не припомню, о чём я думал, когда переднее левое колесо напоролось на камень… Я чуть было не вылетел через лобовое стекло. Слава богу, всё обошлось – Тинин джип оказался крепче этого камня. А стекло – крепче лба: рассёк правую бровь… Заживёт, надеюсь. Да и шрам на лбу – чем не мужчина! Тина скажет…

Это была уже вторая ночь на колёсах. Днём я по возможности спал, ехал больше ночью.

Я, конечно, думал о Тине, я всегда о ней думаю. Что, думал я, если она и в самом деле права: тайна – в пирамиде! Хеопса или Хефрена – значения не имеет. И только Тина в состоянии разгадать эту тайну. Как она это сделает? Как она заставит поверить меня в то, что все эти мои бесконечно трудные, но и плодовитые годы потрачены зря? Если это произойдёт, я – застрелюсь!..

Я ехал и ехал…

Вот по этому-то пути, который я одолел за трое суток сюда, возможно, и пришли из Вавилона будущие фараоны. Труден был путь…

Телефонный звонок будит меня к вечеру:

- Завтра в десять – встречай. Прилетаю в Хургаду, рейс 7W3423. Эй, ты слышишь меня?

- Конечно, слышу.

Не глухой!

- Куда прилетаешь?

- Ты снова спишь? В Хургаду! Хур-га-да! Опять ленишься…

Она словно видит меня сквозь тысячу вёрст.

- Снова, снова… Рейс, пожалуйста, повтори, - бурчу я.

Тина называет.

Хургада, Хургада… Где эта Хургада?

- Это Красное море, - говорит Тина, - отдохнём день-другой, и я покажу тебе Сфинкса!

- Слушай, - говорю я, - а если бурить скважину через центр земли, я к тебе попаду?

- Попадёшь, - смеётся Тина, - в психушку...

Я ищу карту – Хургада, Хургада…

Это мне из Тель-Авива пилить ещё километров семьсот. Снова ночь без сна.

Я встречаю её в аэропорту этой самой Хургады с букетом белых цветов. Рододендроны или гладиолусы… Я просто не знаю, как они называются – белые… как чаячий пух!

- Боже, - говорит Тина, - спасибо! На кого ты похож?

Попробовала бы ты три ночи кряду не спать!

- Ты здоров?

Хм! Как бык!

- Что это у тебя на лбу, ты дрался?

- Ты не знаешь, где ключи от машины? – отвечаю я вопросом на вопрос! Зачем уточнять происхождение шрама?

- Вот!

Она снимает брелок с ключами с зеркала заднего вида. О, господи! я ведь всю машину перерыл!

- Я повесила их сюда, чтобы они были у тебя перед глазами. Ты меня разыгрываешь? Ты и в самом деле не видел?!

Я на ощупь ищу оголённые провода зажигания. Вот уж, думаю я, дал я, так дал: ключи трепыхались у меня перед глазами как раненные птички, но я их не видел! Чем же были заняты мои глаза, мои мысли?!. Кем?!.

Дожился…

- Как же ты ездил?

Ездил! Ещё как!

- Рест, посмотри мне в глаза.

Я и без твоих ключей обойдусь! Вжик!.. Вот и всё, делов-то… Теперь акселератор… Вот мы и едем!..

- Куда ты меня везёшь?

Отель: «SUNRISE ROYAL MAKADI».

Из машины я беру её на руки, несу…

- Куда ты меня несёшь? Ключи взял?

Хм!..

- Рест, нас уже ждут пирамиды.

Не понимаю, при чём тут твои пирамиды!

- Пирамиды, - уверенно произношу я, - подождут.

Я готов нести её на руках на край света! За край!.. Она крутится, вертится… как на иголках… мои руки её не совсем устраивают.

- Будь добр, - говорит Тина, - дай мне землю…

«Дай мне землю!». Надо же так завернуть! «Дай мне землю!». Тебе мало того, что ты крутишь мне голову, так теперь подавай тебе целую землю!

Я отпускаю её, я даю ей её землю: на, держи свою землю!

Я готов провалиться сквозь эту её землю. Уйти? Но куда?!. Мы стоим и молчим. Молчим ровно столько, сколько нужно для того, чтобы понять: и эта моя попытка проникнуть в тайну её рода оказалась безуспешной. Приходит на ум старая как мир истина: «Всегда можно уйти, даже если идти некуда». Old as the hills!

Некуда!

Я остаюсь…

- Будем завтракать? – спрашиваю я.

- Да, пожалуй, - соглашается Тина, - я проголодалась… Нужно только привести себя в порядок.

Два дня отдыха – как глоток вина!

И вот, значит, снова… Египет… Власть союза царей… Власть – красивое красное слово!

Нам пришлось тогда…

Лучше не вспоминать.

Нам тогда удалось… Да, только милостью мира нам удалось…

- Холерик! – возмущается Тина.

Будто я, холерик – не человек! Будто я голодный удав! Или и того хуже - пантера… Голодный удав – и тот не холерик!

Уже к вечеру я в полной мере осознаю мистическое назначение пирамид. Я предпочёл бы сперва ужин, заслуженный сытный ужин, а потом уже можно выслушивать и её рассказ о том, что магия и духовные тайны Востока величественны и бездонны! Она так и говорит – «бездонны»! Мне ли, архитектору и строителю Пирамиды этого не знать!

- Это же неземная красота – оглянись, - говорит Тина.

Да тут куда ни глянь – всё одно и то же… Бесконечные горизонты, пески, пески, верблюды, утомлённые грузом веков тяжеленные пирамиды, по расщелинам которых вот-вот поползут скорпионы и кобры… Охота есть охота – есть хочется всем!

Сумерки… Зарево всевселенского пожара. Этот марсианский пейзаж в преддверии ночи, конечно же, завораживает – немыслимая гамма космических рериховских красок… Правда, без снега. Снега нет и в помине, не то, что там, у нас в эти дни…

Пейзаж завораживает, но и настораживает – ночь впереди!

Я сижу на голом песке…

- Хватит истерить!...

Она беспощадна, эта нищая духом.

- Хватит киснуть!...

Да среди этих каменных гробов, вблизи этого чудища Сфинкса с его каменным взглядом, в этих желтых, как смерть песках…

Потом я, конечно, был Тине бесконечно благодарен. Потом…

А пока…

Мы работали, как рабы на галерах. Просмотры сотен тысяч проектов. От постоянного сидения за компьютером слезились глаза. Мир уже ничем не удивишь, да и задача другая: жить в унисон с требованиями собственных генов!

- А что Лесик? – спрашивает Лена.

- Ничего…

- Но он хоть…

- Он придавил всех своей гетерогенностью. И модификациями генома.

- А что, - спрашивает Лена, - Лаврова здорово вас… Ксения Лаврова?

- Знаешь, я только сейчас понимаю, что ее живопись – это такая глыбище в фундаменте Пирамиды… Ага, такой монолит… Такой мощный скреп! Да без этих ее ниточек и паутинок Пирамида б рассыпалась как… как…

- Ты уверен?

- Зачем ты спрашиваешь? Ты что…

- А Нана?

- Она очень сдружилась с Юлей.

- А музыка, кто писал для вас музыку новой жизни?

- Это мы доверили Юте.

- Какой Юте?

- Понимаешь, наша архитектура, наша музыка, живопись и литература… Это все, что останется, когда уже камня на камне…

- Зачем ты так безнадежно сурово?

- И эти наши запасы культуры станут краеугольными камнями…

- Но ты ни словом не обмолвился о своей Тине. Она же внесла свою поэтическую лепту?

- Тина да… Она написала гимн Пирамиды!

- Гимн?!..

- Слова и музыку.

- Музыку, ты сказал, Юта.

- Лен, ну какая Юта? Юта, Укупник, Лоза… Ну… сама понимаешь… Лоза это Лоза… Дога, Паулс, Крутой… Конечно-конечно… Тут еще можно кое-что выбрать.

- Она что же, - ваш Моцарт, Бетховен?

- Тинка сотворила такой гимн! Гимнище! Знаешь, когда его первый раз исполнили…

- Где это было?

- …все птицы слетелись…

- И Тина была?

- …распустились лилии…

- Есть Тина… И есть остальные? – говорит Лена.

- Ага! Точно: остальные ей… сама понимашь… Понимаешь, Тина – это…

- Да, я понимаю.

- Да.

- Ну, как? – спросил я Юлю.

- Устала немножко…

Глава 17

Иногда просто из лени я не говорю все, что думаю. Я молчу на французском, на русском, на хинди и иврите, а английский и без того самый молчаливый язык. Англичане вообще скупы на слова, что я считаю прекрасной традицией и стилем мышления. Зачем говорить, если и без слов все понятно.

Я бы поговорил с Тиной на её родном языке, но где мне теперь её искать?

- Сегодня четверг?- спрашивает Юлия.

Такие вопросы для меня вообще не имеют смысла. Моя Пирамида не знает времени.

- Ну, идем? - спрашивает Юлия.

- Зонт прихватить?- спрашиваю я.

- Очаровательно! – восклицает Юля!

Я тоже не могу оторвать от неё глаза: стоя у зеркала, она восхищается моими клипсами.

Очаровательно!

Чаще всего люди говорят о том, что не является сутью их жизни. Я считаю, что важнее всего – пустота, зияющая между словами. Там суть жизни людей.

- Я все еще не могу забыть твоего принца Альберта,- говорит Юлия.

- Он давно уже князь. И от тебя без ума...

Князь Альберт никого не оставляет равнодушным. И совершенно не важно, соберется он строить Пирамиду в своем княжестве или нет. Достаточно и тех скупых сведений о нем (скажем, о покорении Северного полюса!), которые делают его известным среди людей.

- Ты ведь тоже ко мне не равнодушен?

Юля, лукаво щурясь, делает большие глаза. На этот счёт – вызывать моё восхищение ею – у неё миллион вариантов! И я не могу удержаться:

- Ты очаровательна!

Да, уметь читать пустоту, считаю я, - это немало. Но я с удовольствием заглянул бы и в творения Сенеки. А Тинкины стихи для меня как…

«…на ребро.
из оного. Однажды.
сотворив меня (кому в угоду?)
бог сказал «не ошибаюсь дважды».
и побил возможные рекорды
на ребро.
бери…».

- Посмотри, посмотри туда!..

Юля отдает мне бинокль.

- Правда, красиво!..

Я вижу только прямую чистую линию горизонта, где море сливается с небом. Наконец-то!..

- Ага,- говорю я,- прекрасно!..

«…на ребро.

Бери…».

Как взять? На ребро…

- А справа: посмотри-посмотри!

Теперь я вижу вызолоченные солнцем вершины гор. Глаз не оторвать!

Точно раненый зверь, продираясь сквозь чащобу терновника, шел я к своей цели шаг за шагом, оставляя на колючках кустарника клочья собственной кожи, ощущая голыми нервами беззащитную невинность нищеты духа…

И что же?

- Выключить телевизор?- спрашивает Юля.

Телевизор - мне не помеха. Завороженный милостью мира, я надеялся победить невежество, зло злости, жалкую трусость людей…

И что же?

- Вот, смотри,- говорит Юля,- даже все эти знаменитости, отмеченные Forbes в этом году, и Том Круз, и Опра, и Тайгер Вудс, и Дэн Браун со своим «Кодом да Винчи», и Говард Стерн, и даже любимый твой Спилберг…

- Что «Спилберг»?

- «Звездный» список составлялся на основе оценки доходов.

- И что же все-таки «Спилберг»?

- Ни твой Спилберг, ни Опра, никто из них даже не помышляет о Твоей Пирамиде.

- А Билл Гейтс?

- Что «Билл Гейтс»?

- Он тоже не…

Юля недоумевает:

- Ты и их собираешься клонировать?

- Не всех…

Чтобы не обидеть Юлю своим равнодушием к списку знаменитостей, я делаю вид, что пишу.

- Телевизор тебе не мешает?

Как только ты решишься участвовать, думаю я, в этой гигантской божественной работе (строительство Пирамиды!), отдаешь ей свой ум и все свои силы, знания и умения, ты тотчас нарушаешь известный порядок вещей, изменяешь их, заставляешь людей смотреть на мир другими глазами… Ты даешь привычным вещам новые имена! Это значит, что ты на пороге нового времени, нового мира. Ты снова в Начале всего…

- Если уж кого-то из них и клонировать,- говорю я, чтобы поддержать разговор,- то я бы предложил ту, кто отдала последний свой грош…

- Как ее звали?- спрашивает Юлия.

- Та, - говорю я. - У таких не бывает имен.

Юля, соглашаясь, кивает: не бывает…

- Как твои колени? Хочешь - блесну массажем! – предлагаю я, чтобы выпрыгнуть из темы. Юлька хитро улыбается.

- Блесни…

- Я, - говорю я, - бережно… Как тебе нравится.

- Ага… тебя только подпусти. Ладно… блесни уж, если бережно.

Ну, теперь – держись у меня! О, Боже! Да у тебя просто сказочные позвонки! Шёлковые!.. И эти ангельские крылышки лопаток!.. И какая белая-белая поясница! И… Ах, ты, Господи, Боже мой… Мои руки, мои пальцы, пальцы слепого…

- Не забудь про колени, - просит Юля.

Хм! Я только о них и думаю! Такое - не забывается.

После массажа я накрываю Юлю васильковой простынью, затем шерстяным пледом, что-то шепчу на ушко, даже напеваю… Она засыпает.

- А Тину, - спрашивает Лена, - ты её тоже будешь клонировать?

- Когда?

Лена не понимает меня.

- А как, - говорю я, - ты представляешь себе этот мир без Тины?

- Как есть, так и есть! Она, что ли, способна его исправить? Клонированная!

Клонированная вряд ли, думаю я, но живая!.. Настоящая! Она-таки должна клюнуть на клон. А то! Она, я уверен, просто не сможет устоять перед этим: ну-ка, ну-ка, что вы из меня, братцы-кролики, сотворили?! Тоже мне – творцы! Вельзевулы!..

Вот тогда и посмотрим, способна она или не способна.

Поиск по сайту: