Глава 13. Пока Лэнгли корчился под брезентом, чтобы не промокнуть, я присоединился к носильщикам, укрывавшимся от дождя под деревьями

Пока Лэнгли корчился под брезентом, чтобы не промокнуть, я присоединился к носильщикам, укрывавшимся от дождя под деревьями. Там была хорошо слышна симфония, исполняемая лягушками, сверчками и другими созданиями, многие из которых еще даже не имели имен. Неожиданная и завораживающая, она почему-то наводила на мысли о многогранности жизни. Как если внезапно замечаешь в другом конце комнаты женщину. Ту самую женщину.

Из дневников капитана Беннета Вулфа

Беннет отпрянул от окна так быстро, что Керо от неожиданности подпрыгнула.

– Джеффри, посмотри за ней несколько минут, хорошо? – пробормотал он, бросил своему юному кузену персик и устремился к двери.

На бегу, он велел мартышке остаться, скатился по лестнице и выскочил из дома через дверь для прислуги, расположенную рядом с кухней. Какая бы причина ни привела Филиппу в сад, ее присутствие моментально воспламенило дремавшее желание.

Выскочив в обширный сад леди Феннинггон, Беннет сначала не увидел Филиппу и даже подумал, что она ему померещилась. Тогда он замер и прислушался, уверенный, что даже все звуки большого города не смогут заглушить ее неповторимый голос. И действительно услышал его. Филиппа находилась где-то в центральной части сада – там рос огромный вековой дуб. Миновав несколько клумб с розами и увитых виноградными лозами беседок, он, наконец, увидел ее.

– Филиппа.

Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Какой приятный сюрприз, капитан! – От нее исходили такие сильные волны напряжения и волнения, что, казалось, их можно потрогать.

– Заходите навестить Керо, – проговорил он и взял ее за руку. Ему просто необходимо было коснуться ее. Он хотел этого.

– Да, конечно, с удовольствием! – Она повернулась к горничной: – Подожди здесь, Мэри. Керо не любит незнакомых людей.

– Но как же, миледи…

– Сидеть! – резко сказал Беннет, и горничная, что-то пискнув, поспешно опустилась на скамейку.

Он тут же увлек Филиппу за собой к задней части дома – к черному ходу.

– Что вы делаете? – прошептала она, с трудом обретя дар речи. – И вы не должны приказывать моей горничной!

– Ш-ш-ш. – Оглянувшись по сторонам, Беннет распахнул дверь. Он взял зажженную свечу из висевшего в коридоре канделябра, открыл небольшую дверцу, расположенную в дальнем конце коридора, потянул Филиппу за собой в полутемное помещение, потом захлопнул дверь. Подумав, он подтащил вплотную к двери тяжелый ящик. Теперь сюда никто не войдет.

Мешки с мукой, сушеные травы, котелки и сковороды, кувшины со специями и джемами – все это стояло на полках или было уложено на полу.

– Зачем мы пришли в кладовку? – полюбопытствовала Филиппа, высвободив руку.

Беннет поставил свечу на полку. Закрыв глаза, он сделал медленный глубокий вдох, потом с шумом выдохнул. Чувства нахлынули на него так сильно, что он не сразу смог заговорить. В конце, концов, Беннет открыл глаза и с трудом выговорил:

– Я хотел сказать что-нибудь умное, но ничего не приходит в голову. – Вглядевшись в ее лицо, он порадовался ярким огонькам, которые зажглись в ее восхитительных, карих глазах.

Прежде чем Филиппа сообразила, что давно должна была запротестовать, он взял ее за талию, посадил на перевернутую бочку и поцеловал.

Она приняла его поцелуй со страстью, взволновавшей его и убедившей, что он все делает правильно. Кровь в его жилах вскипела, и вся устремилась вниз, к отвердевшему мужскому естеству.

– Филиппа, – прошептал он, поднял руки и начал расстегивать чертовское количество пуговиц на ее платье. Больше всего он хотел почувствовать ее обнаженную кожу.

– Беннет, – простонала она, вцепившись пальцами в его плечи, – не думаю, что это хорошая идея.

– Тогда перестань думать.

– Не получается. – Ее голос сбился, когда он приподнял пальцем ее подбородок и стал целовать шею.

– Я, кажется, говорил, как отчаянно пытался быть терпеливым, – сказал он и потянул ее платье вниз, обнажив плечи. Господь милосердный! Ее кожа пахнет лимонами! – Ты всегда купаешься в лимонной воде? – выдохнул он и слегка прикусил ее нежную кожу.

– О, – застонала она, и ее пальцы запутались в его длинных волосах, – да. Я всегда бросаю в воду кусочки лимона. Мне нравится, как они пахнут.

– Мне тоже.

– Мне казалось, мы собирались делать твое поведение цивилизованным. – К восторгу Беннета, она вцепилась в его галстук и попыталась ослабить узел.

– Я не цивилизованный человек, Филиппа. Совершенно. И уж точно не сегодня. – Тем не менее, после еще одного поцелуя он немного отстранился. Как бы сильно он ни желал ее, надо держать себя в руках. – Я хочу тебя, Филиппа, – шепнул он. – Поэтому, скажи мне: да или нет. Сейчас.

Он почувствовал, как участилось ее дыхание.

– Это безнравственно, – пробормотала она и едва не сломала ему шею, изо всех сил дернув галстук. – Да.

«Благодарю тебя, Люцифер». Только сейчас Беннет понял, что не дышал, ожидая ответа.

– Хорошо.

Стараясь не спешить, он спустил ее платье на талию. Блистательно. Его руки слегка дрожали, когда он впервые провел кончиками пальцев по ее груди, погладил восхитительные округлости и принялся ласкать подушечками больших пальцев затвердевшие соски.

Ее тихий, чуть хриплый вздох едва не лишил его самообладания. А оно ему было в высшей степени необходимо. Это ее первый опыт, и он не хотел испугать ее.

Поэтому он целовал ее снова и снова, осторожно ласкал нежную грудь, прислушивался к меняющемуся ритму дыхания.

– Я хочу видеть тебя обнаженной, – прошептал он и лизнул мочку уха.

– Я уже обнажена, – резонно заметила она.

– Ну, не совсем.

Беннет потянул ее платье вниз, обнажая бедра, ноги… Он выпрямился, внимательно посмотрел ей в глаза, потом наклонился и лизнул сосок.

Филиппа задохнулась и непроизвольно выгнула спину, стремясь оказаться к нему еще ближе. Тогда он поцеловал второй сосок, погладил горячими ладонями ее обнаженные бедра, потом стройные ноги.

– Я начинаю думать, что процесс соблазнения явно недооценивают, – пробормотала она с дрожью в голосе, отозвавшейся резкой болью в его чреслах. – Но я немного нервничаю.

Беннет сбросил сюртук и жилет, добавив их в кучу одежды на полу. Попутно он отметил, как много одежды их разделяло.

– В Конго я встретил одно племя, – сказал он, опустившись на пол, чтобы снять сапоги, – в котором женщины покрывают груди голубой и желтой речной глиной, показывая свою доступность. – Он снова начал водить кончиком языка по напряженному соску. Филиппа вздрогнула, хрипло застонала и, схватив его за волосы, притянула к себе.

– Правда?

– Да. В то время мне показалось это весьма… экзотичным, но теперь я думаю, что глина, должно быть, ужасна на вкус. – И он опять лизнул сосок.

– Я… тогда я обещаю не красить грудь в синий цвет, – проговорила она дрожащим голосом, откинула голову и с шумом вздохнула, когда его руки начали исследовать внутреннюю поверхность ее бедер.

– Ты больше ни для кого не доступна. – С утробным рычанием Беннет рывком стащил через голову рубашку.

Филиппа завороженно уставилась на его обнаженную грудь. Она медленно подняла руку и коснулась теплой кожи. Его мышцы дернулись от этого нежного прикосновения.

– Боже мой, – прошептала она, совершенно очарованная, и провела рукой по его груди. Дорожка волос, спускаясь к животу, сужалась и исчезала где-то под поясом его панталон. Потом она заметила справа под ребрами уродливый белый шрам. – Сюда тебя ранили?

– Да. До сих пор дьявольски болит. Не хочу говорить об этом. – Он обнял ее и нежно опустил на пол, потом снова поцеловал. – Прикоснись ко мне.

Чувственная хрипота его голоса заставила Филиппу задрожать.

– Я боюсь сделать что-нибудь не так, Беннет.

– Ты не можешь сделать ничего неправильного. Никаких правил нет.

Он опустился на нее и завладел ее ртом. Филиппа обняла его за плечи. Он был таким живым, таким возбужденным и горячим, что она даже временами забывала дышать.

Потом она почувствовала, как его рука скользнула между ее бедер и легла на самое интимное место. Филиппа, не сдержавшись, вздрогнула.

– Ш-ш-ш. – Беннет закрыл ее рот поцелуем. Его переполняло желание и восторг. – Скажи, ты хочешь меня?

Филиппа кивнула: – Ода.

– Тогда расстегни мои панталоны.

Если он хотел заставить ее перестать думать, ему это, безусловно, удалось. Для этого он нашел весьма эффективный способ. Она вообще лишилась способности соображать. Единственное, чего ей хотелось, – это узнать, что будет дальше. Дрожащими пальцами она нащупала пояс его панталон. Но тут ее пальцы наткнулись на затвердевшую и восставшую часть его тела, и он не смог сдержать стона.

– Извини, – прошептала она. – Так больно?

От нахлынувших неизведанных ранее ощущений у нее едва глаза не вылезли из орбит.

– Н-нет. Судя по выражению твоего лица, мы чувствуем примерно одно и то же. Ну же, действуй, Филиппа.

– О Господи, – пробормотала она, потрясенно уставившись на его восставший фаллос.

– Так намного лучше, – удовлетворенно вздохнул он и быстро избавился от последних остатков одежды.

– Ты уверен, что тебе не больно? – спросила Филиппа и приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть. – Он очень уж большой.

– Спасибо за комплимент, – фыркнул Беннет. Филиппа едва могла дышать, но все же нашла в себе силы покачать головой и нахмуриться.

– Не дразни меня!

– И не думал! – Беннет снова опустился на нее, упираясь локтями в пол, и поцеловал. – Кстати, отвечаю на вопрос: нет, мне не больно. Но больно будет тебе – правда, недолго. Цена твоей девственности.

– Ничего, я ее заплачу. Но мне все равно кажется, что ты меня дразнишь.

Беннет лукаво улыбнулся, заставив ее сердце забиться еще чаще.

– Чем сильнее я хочу тебя, тем больше он становится. Так что ты можешь судить сама, дразню я тебя или нет. – Он повернулся назад, продемонстрировав Филиппе свои мускулистые ягодицы, и стал шарить в карманах валявшегося на полу сюртука.

– Что ты ищешь?

Он показал коричневую трубчатую штуковину с красной ленточкой на одном конце.

– Это французский кондом. Он предохранит тебя от беременности. С этим я шутить, не намерен.

– Дай мне, Беннет!

После секундного колебания он покачал головой:

– В следующий раз.

– Ты думаешь, я что-то сделаю неправильно? – нахмурилась Филиппа.

– Нет, я полагаю, что от твоих прикосновений я больше не смогу сдерживаться и его применение станет ненужным. – Беннет аккуратно надел его на конец своего напряженного фаллоса, затем потянул вверх, как чулок, и перевязал ленточкой.

– Выглядит очень миленько, – фыркнула Филиппа. Оторвавшись, наконец, от созерцания мужского естества, она подняла взгляд на его лицо и увидела, что он пристально смотрит на нее. – Значит, говоришь, если я буду тебя трогать, ты не сможешь сдерживаться?

Не ответив, Беннет откинул волосы, упавшие на ее лицо, и крепко поцеловал. Его палец снова оказался внутри ее.

– Вот так, – пробормотал он, крепко прижимая ладонь к повлажневшим завиткам.

– О-о-о, – простонала она, а потом все взорвалось в ярком пульсирующем экстазе.

Беннет подался навстречу ей, и пока она все еще содрогалась от… от того, что он с ней сделал, убрал руку и стал очень медленно и осторожно вводить вместо пальца фаллос. Встретив ее потрясенный взгляд, он не улыбнулся – в его пронзительных изумрудно-зеленых глазах плясало пламя свечи.

– Сейчас, Филиппа, – сказал он и, поцеловав, резким толчком ворвался в нее. Острая боль на секунду заглушила наслаждение. Не сдержавшись, Филиппа взвизгнула, но Беннет заглушил ее крик новым поцелуем. Спустя мгновение боль отступила.

Чувствовать его внутри себя было так прекрасно, что невозможно описать словами. Его тяжесть, его запах, ощущение его обнаженной кожи, скользящей по ее коже, – Филиппа никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Теперь она и представить не могла, как до сих пор жила без всего этого.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Беннет и начал медленно двигаться в ней.

Ее пальцы взъерошили его волосы, она притянула его к себе и прошептала на ухо:

– Соблазненной. – Она откинула голову, поскольку его движения стали быстрее.

– Обними меня ногами. – Его речь была отрывистой. Растущее напряжение передавалось ей. Когда она обвила его ногами, ей показалось, что он проник в нее еще глубже. Она глухо застонала и вцепилась пальцами в его плечи.

Где-то в глубине ее тела опять начало разгораться пламя. Его толчки усилились. На секунду ей показалось, что их ритм совпадает с биением ее сердца. Потом это произошло снова – изысканное, сводящее с ума освобождение, и она, задыхаясь, издала хриплый стон.

Мышцы напряглись, тела слились. Быстрее, сильнее, глубже – и вот Беннет с яростным утробным рычанием замер. Его глаза были закрыты, а на лице появилось выражение полного экстаза.

Тяжело дыша, он уткнулся ей в шею, Филиппа водила пальцами по его спине, словно стараясь запомнить контуры каждой мышцы.

– Значит, вот что ты имел в виду, когда говорил, что будешь за мной ухаживать.

Он покачал головой и приподнялся, чтобы встретить ее взгляд.

– Нет, дорогая. Это желание… страсть. Ухаживание имеет другую цель.

Филиппа закрыла глаза.

– Какую цель?

– Женитьбу, – сказал Беннет и поцеловал ее.

– Женитьбу?! – воскликнула Филиппа, и ее прелестные карие глаза удивленно раскрылись. – Ты говорил о женитьбе не только для того, чтобы мой отец не выгнал тебя из дома кочергой?

Беннет ожесточенно замотал головой. Он все еще оставался внутри ее, лишь перенес часть своего веса на локти, чтобы ей было легче. Очевидно, многие решат, что он спятил, решив жениться на первой женщине, которую увидел после возвращения в Лондон.

Но такое решение он принял не сегодня. Близость с ней только подтвердил правильность этого решения. Видит Бог, она стоит десяти лет путешествий по трем континентам.

– Я пришла сюда не за предложением, – сообщила Филиппа. – И ты спросил меня, хочу ли я. Я согласилась. Так что ты не обязан жениться на мне. – Она толкнула его кулачком в плечо. – Я серьезно говорю.

– Разве я когда-нибудь говорил, что моя единственная цель – постель?

– Нет.

– Тогда не надо меня оскорблять.

– Извини, просто я немного ошеломлена.

Что ж, по крайней мере, в ней больше нет подозрительности и враждебности. Уже хорошо. Беннет нехотя отодвинулся от нее и сел.

– В какой стадии ухаживаний мы сейчас находимся, учитывая два букета, прогулку в коляске, два танца и музыкальный вечер? И нашу близость, конечно.

Филиппа тоже села, прислонившись спиной к полке.

– Первый букет не считается. Ты не следовал правилам. Близость тоже не должна считаться, – усмехнулась она.

– Все считается, Филиппа. Я тебе с самого начала говорил, чего я хочу от тебя. Но я не сделал предложения. Пока. Если хочешь, чтобы я следовал правилам, я буду посылать тебе цветы и возить на прогулки каждое утро.

Последовал еще один чувственный поцелуй.

– Правила – это для твоей пользы, ты же знаешь, – сказала Филиппа. – Ты не можешь ходить по Лондону и крушить топором условности. Во всяком случае, не в то время, когда ты пытаешься восстановить свою репутацию.

– Но теперь мы должны подумать и о твоей репутации. Когда она подняла руку, чтобы шлепнуть его по щеке, он вернулся к ласкам.

– Кстати, о репутации: а что ты намерен делать, если встретишь капитана Лэнгли? Рано или поздно это обязательно произойдет.

– Я этого жду, не дождусь. – Он поднял руку. – Я ведь могу убить человека одним пальцем.

Филиппа хихикнула, взяла его палец и потянула в рот. Ну, это уже слишком. Он должен опять получить ее. Немедленно.

– Мы должны…

Они оба вздрогнули от громкого вопля, раздавшегося прямо за дверью.

– Проклятие! – сдавленным голосом пробормотал Беннет и вскочил. За обезьяной вполне мог идти Джеффри. Или ее уже услышала половина кухонной прислуги, и теперь все кухонные работники направляются в кладовку, чтобы выяснить причину шума. – Одевайся! – сказал он, отодвинул ящик и чуть приоткрыл дверь.

Керо влетела в щель и сразу прыгнула на голое плечо Беннета, который поспешно задвинул ящик на место.

– Тише, Керо, – спокойно сказала Филиппа и протянула ей яблоко, обнаруженное в одной из многочисленных емкостей.

Обезьянка замолчала на «полуслове», перепрыгнула на плечо Филиппы, взяла яблоко, залезла на одну из полок и приступила к трапезе.

– Хорошая работа, – усмехнулся Беннет и бросил Филиппе платье. – А ты выглядишь обворожительно – голая, с яблоком и обезьяной на плече. Ева в раю.

Филиппа улыбнулась:

– А ты тогда кто?

Беннет наклонился, взял свои смятые панталоны и стал их поспешно натягивать.

– Нам лучше поторопиться. Думаю, она подняла своим визгом на ноги весь дом.

– Она не ревнует ко мне, – радостно сообщила Филиппа и стала натягивать платье, энергично виляя бедрами для ускорения процесса.

Это зрелище произвело сильное впечатление на Беннета. Он почувствовал, что панталоны ему явно тесны. Казалось, он утолил свой чувственный голод. И вместе с тем снова хотел ее. Еще. И еще.

– Что с ней? – спросила Филиппа.

Беннет пожал плечами. Она уже обрела способность мыслить здраво, и ему тоже следовало встряхнуться.

– Не знаю. Я не ее подружка, – наконец ответил он. – Я ее мать. Она еще очень молода. Но не думаю, что с возрастом она начнет воспринимать меня иначе. Надеюсь, что нет.

– Я тоже.

Беннет повернул Филиппу спиной к себе, чтобы застегнуть пуговицы на платье. Зарывшись лицом в ее волосы, он почувствовал аромат лимона.

– Это значит, что мы опять увидим, друг друга обнаженными? – прошептал он, целуя ее шею.

– Ну, возможно, если, конечно, ты принесешь мне лилии, – лукаво улыбнулась она, бросив взгляд через плечо.

Лилии. И никаких заверений в неумирающей любви. С другой стороны, он ведь даже не сделал ей предложение. Пока. Беннет как раз натягивал сапоги, когда кто-то дернул ручку двери. Кто-то пытался открыть дверь, но ящик мешал. Беннет поспешно схватил рубашку.

– Подождите минуту! Керо устроила здесь беспорядок.

Он сделал знак Филиппе, и та аккуратно перевернула несколько бутылок на ближайшей полке, пока он застегивал жилет и пытался попасть в рукава сюртука. Потом он разбросал по полу яблоки и бесшумно отодвинул ящик.

На пороге стояли Джеффри и Хейлинг, изумленно переводившие глаза с Беннета на Филиппу.

– Леди Филиппа и я, – пустился в объяснения Беннет, – болтали в саду, когда услышали крики Керо. Мы нашли ее здесь, но, очевидно, она любит яблоки больше, чем я предполагал.

Филиппа наклонилась и подняла яблоко, которое только что бросил на пол Беннет.

– Хорошо еще, она не успела разорвать мешки с мукой.

– Я обо всем позабочусь, миледи, – сказал дворецкий и посторонился, чтобы все могли покинуть кладовую.

– Мы играли в прятки, – чуть не плача, начал Джеффри, глядя на Керо. – Я спрятался под одеялом. Вероятно, выскочив, я ее напугал. Она больше не будет со мной дружить?

– Через час она все забудет, и вы снова будете друзьями, – ответил Беннет, и, после короткого колебания, взъерошил мальчику волосы. Конечно, Джеффри не был сиротой, но Беннет хорошо помнил, как много для него в этом возрасте значило доброе слово взрослого человека. – Леди Филиппа, мы должны найти вашу горничную, – сказал он и предложил девушке руку.

Затаив дыхание, он следил, как ее пальцы легли на рукав его сюртука.

– Да, мы, должно быть, напугали Мэри до полусмерти, когда побежали в дом.

В саду Филиппа замедлила шаг и высвободила руку.

– Моя семья получила приглашение на вечер к лорду и леди Трашелл. Они устраивают праздник в честь возвращения капитана Лэнгли из поездки по стране. Родители приняли его, не посоветовавшись со мной.

Глаза Беннета сузились.

– Меня они не пригласили.

– Полагаю, Лэнгли сделает все возможное, чтобы держаться от тебя подальше.

– Если у него есть мозги, он именно к этому и будет стремиться. Но я не собираюсь ждать. – Беннет встряхнулся. Мысли о правосудии и справедливости могут подождать. Он не станет забивать ими голову, находясь в компании, прелестной Филиппы. – Спасибо, что рассказала мне о празднике.

– Я сказала маме, что не пойду, – проговорила она, – но теперь думаю, что смогу поработать для тебя шпионкой.

– Ты вовсе не обязана шпионить для меня, Филиппа. Она улыбнулась.

– Принеси мне лилии, и я буду считать это подходящей платой.

Поиск по сайту: