Глава 15. Сегодня я встретился с человеком, которому в ближайшем будущем доверю свою жизнь

Сегодня я встретился с человеком, которому в ближайшем будущем доверю свою жизнь. Капитан Дэвид Лэнгли, как и я, ветеран войны на Полуострове, хотя служил в штабе Веллингтона, а не на поле боя. Учитывая это, я могу только надеяться, что он на деле так же хорош, как на словах. У меня относительно его имеются большие сомнения. Он не производит впечатления человека, желающего рисковать своей шкурой, – скорее уж шкурой кого-то другого.

Из дневников капитана Беннета Вулфа

– Керо, наверх, – тихо скомандовал Беннет и посадил верветку на канделябр.

Все его внимание было сосредоточено на двери. Он хотел иметь возможность обменяться несколькими словами с Лэнгли без вмешательства Керо. Впрочем, учитывая столпившихся у двери людей, это будет не так легко, как ему представлялось на протяжении последних пяти месяцев.

В этот момент скрытая неприязнь к человеку, которому он несколько раз спасал жизнь, превратилась в ненависть. Беннет никогда не называл себя джентльменом в отличие от Лэнгли, который с гордостью считал себя таковым и при этом попытался втоптать его имя в грязь.

Ну что ж, даже интересно, как будут дальше развиваться события. Беннет обошел лакея и лорда Как-Его-Там и спокойно пошел через зал, не обращая внимания на оживленные пересуды и заинтересованные взгляды окружающих.

– Нет, Беннет, – твердо заявила Филиппа, встав у него на пути. Она выглядела так, словно собиралась, если понадобится, сбить его с ног.

– Отойди, – прорычал он, но поневоле отвлекся от вожделенной цели.

– Я-то думала, что у тебя есть план спасения своей репутации, и ты не станешь действовать так, как все ожидают.

– Это было до того, как я его увидел. Теперь я собираюсь опробовать на нем свои кулаки.

Филиппа довольно сильно толкнула его в грудь.

– Так ты не добьешься правосудия. И не получишь свои дневники.

– Возможно, и так. Но я сразу почувствую себя лучше. – Он коротко вздохнул. – Ему не нужны зубы, чтобы вернуть мне дневники.

Прелестное личико Филиппы побледнело. – Хорошо, если твое самое большое желание – избить его, сделай это. Потом увидишь, что будет с твоей репутацией и твоим будущим.

Его глаза сузились.

– Кажется, я еще вчера дал понять, каковы мои намерения в отношении Лэнгли. Ты могла попробовать разубедить меня тогда.

– Да, но я тогда думала, что это обычная бравада. Да и ты ничего не говорил о том, что придешь сюда. А теперь у тебя глаза горят жаждой убийства.

– Не волнуйся, я не убью его до тех пор, пока не получу свои дневники. А теперь извини меня, Филиппа.

Он обошел ее и направился прямиком к Дэвиду Лэнгли. И вот светло-голубые глаза заметили незваного гостя и расширились. Очевидно, дворецкий не предупредил Дэвида о визите его покойного партнера. Это хорошо.

– Лэнгли, – прорычал он, оказавшись лицом к лицу с любимым сыном виконта, – ты сукин сын.

Физиономия Лэнгли перекосилась.

– Вулф, – с трудом выговорил он и растянул губы в широкой улыбке. – Значит, ты все-таки жив.

– Твоей заслуги в этом нет. Хотя я, конечно, благодарен, что ты оставил мне хотя бы сапоги, а не украл их вместе с моей винтовкой и дневниками.

– Вижу, чудесное выздоровление не изменило твой характер. И не улучшило память. Уезжая, я взял только мои собственные дневники.

Беннет открыл было рот, чтобы Лэнгли их немедленно предъявил. Сличение почерков могло легко доказать, кому они в действительности принадлежат. Но если он это скажет, у Лэнгли появится еще одна причина их уничтожить.

– Я читал мою – то есть твою – книгу. Весьма занимательная литература. Отмечу, что названия племен ты воспроизвел правильно. Хотя, имея на руках дневники, ошибиться, было трудно.

– Не помнишь, что говорят о мнении одного человека? – спросил Лэнгли, продолжая широко улыбаться. Только глаза его оставались злыми и холодными. – Кажется, его называют вздором. В…

С громким и очень грозным верещанием Керо вихрем промчалась по залу и прыгнула на голову Лэнгли. Пронзительно крича, она выдрала клок золотистых волос, после чего впилась зубами в ухо. Лэнгли, взвыв от боли, отшвырнул обезьянку, и та плюхнулась на пол, но тут же вскочила и вскарабкалась на плечо хозяина.

– Дьявольское отродье! – завопил Лэнгли. – Ты должен был утопить этого хищника, Вулф!

– Да, мне действительно следовало это сделать, но я, увы, не успел. Хищник оставил меня умирать и уплыл, прихватив с собой большую часть моих пожитков. – И Беннет ласково почесал обезьянку за ушами. Он явно недооценил ненависть Керо к Лэнгли. Надо будет купить ей персиковое дерево. А еще лучше – фруктовый сад. – Как жаль, что Керо, похоже, любит тебя меньше, чем ты описал в книге. Впрочем, это и понятно. Ты же бросил и ее.

Выхватив белоснежный носовой платок из рук жеманно улыбавшейся матери, Лэнгли прижал его к кровоточившему уху.

– Я убью эту мерзость, – прошипел он. – Кровь за кровь.

– Слава Богу! Я так надеялся, что ты это скажешь, – усмехнулся Беннет, и через мгновение его кулак врезался в изящный нос Лэнгли.

Тот рухнул на спину, а затем, изрыгая проклятия, вскочил на ноги.

– Ты проклятый ублюдок! – завизжал он, и его физиономия приобрела свекольно-красный оттенок.

– Теперь ты можешь объявить войну не маленькой обезьянке, а мне, – холодно сообщил Беннет Вулф. Его душа пела, а каждая клеточка тела рвалась в бой.

Не меньше трех девиц к тому времени успели лишиться чувств, но Беннет не понял, чего именно они не смогли вынести – вида крови, зрелища насилия или возбуждения. Он видел их краем глаза, как, впрочем, и остальных гостей, которые кружили вокруг как стервятники. Его интересовала и заботила только Филиппа.

Она, конечно, разозлится. Но Беннет провел три года в Конго и точно знал, что выживают сильнейшие и наиболее агрессивные особи. Лэнгли больше не удастся перехитрить его, предать и обмануть его доверие.

– Ты… ты сукин сын, – огрызнулся Лэнгли, все еще пытаясь демонстрировать храбрость, хотя ни на полшага не приблизился к Вулфу. – Ты просто не можешь пережить, что тебя больше не считают героем.

– Может, хватит разговоров? – хмыкнул Беннет. – Ну же, покажи, на что ты способен. Или ты так и будешь приплясывать на безопасном расстоянии?

– Я скорее выпущу тебе кишки своим мечом, Вулф.

– Превосходно. – Он издал низкий ритмичный звук, и Керо спрыгнула с его плеча. После этого она повела себя вполне предсказуемо – вскарабкалась на руки Филиппе.

– Как интересно, – протянул Лэнгли, проводив верветку разъяренным взглядом. Его голос из-за разбитого носа звучал гнусаво.

Беннет наклонился и достал из-за голенища длинный узкий нож с полукруглой рукояткой. Еще одна дама упала без чувств – впрочем, он все равно не помнил ее имени. Так называемые джентльмены, стоявшие рядом, даже не заметили, что ей плохо, и позволили мешком рухнуть на пол.

– Ну что, перейдем к делу?

– Уберите это! – раздался низкий уверенный голос – его обладатель явно привык отдавать приказы. Беннет не шевельнулся, только на мгновение скосил глаза и увидел, что толпа расступилась, пропустив герцога Соммерсета.

– Нет.

– Вас обоих спонсировала Африканская ассоциация. Если существуют разногласия, мы разберемся. Но нападать на человека в его доме – неприемлемо. Капитан Вулф, вы считаете себя потерпевшим…

– Не потерпевшим. Просто меня обокрали.

Капитан Лэнгли отвесил поклон – вполне элегантный, несмотря на наливающийся чернотой глаз и потемневший от крови платок, который он прижимал к уху.

– Мне нечего скрывать, ваша светлость.

– Тогда я жду вас обоих в Эйнсли-Хаусе в десять часов. Ровно в десять. А пока извольте вести себя как цивилизованные люди. – Его холодный взгляд остановился на Беннете. – Если это для вас невозможно, держитесь подальше от публичных мероприятий, особенно устраиваемых в честь человека, которому вы угрожаете.

Беннет осознал, что все еще сжимает в руке нож. Воспользовавшись тем, что гости отвлеклись, провожая глазами удаляющуюся фигуру герцога, он вернул нож за голенище.

– Убирайся из этого дома, – прошипел Лэнгли, – или я прикажу слугам тебя вышвырнуть. – По его сигналу собралось не менее десятка лакеев.

Но тут вмешался Джек Клэнси.

– Я позабочусь об этом, – сказал он и крепко обнял Беннета за плечи.

Тот позволил другу отвести его в сторону и только потом высвободился.

– Я не нуждаюсь в спасителях, – проворчал он. Он все еще был крайне зол и, кроме того, никак не мог оставить здесь Филиппу и Керо.

– Только не бей меня ножом – я вовсе не спасал тебя, то есть я хочу сказать, что спасал, но только от повешения на Тайберн-Хилл за убийство единственного графского отпрыска и наследника на глазах двух сотен свидетелей.

Беннет глубоко вздохнул.

– Тогда спасибо тебе, Джек.

– Слава Богу, все обошлось. Пошли отсюда. Пропустим где-нибудь по стаканчику. Я угощаю.

Да, конечно, так и следовало поступить. Джек всегда был разумным человеком. Беннет пожал плечами. В джунглях все было проще. Но, как неоднократно замечал Джек, да и Филиппа тоже, они не в джунглях.

– Я должен забрать свою обезьяну.

– Флип и Ливи встретят нас снаружи.

– Что ж ты сразу не сказал?! – воскликнул Беннет и энергично зашагал к выходу.

Обе сестры Эддисон стояли на подъездной аллее среди карет. Беннет подошел и остановился рядом с Филиппой так близко, что мог до нее дотронуться. Ему очень хотелось обнять ее.

– Я…

Оливия не позволила ему договорить, отвесив звонкую пощечину.

– Как вы посмели дать понять всему обществу, что ухаживаете за Филиппой, а потом устроить шумный скандал на балу? – выпалила она.

Керо забеспокоилась, и Оливия немедленно отступила.

– Нет, Керо, – тихо сказал Беннет и протянул руку. Только не хватало, чтобы обезьяна начала бросаться на всех, кто к нему прикоснется. Их не просто перестанут пускать в приличные дома – им предложат покинуть страну.

– Ливи, я вполне способна сама сказать все, что думаю, – сказала Филиппа и подняла плечо, на котором сидела мартышка. Керо немедленно перепрыгнула на плечо Беннета, и он дал ей орех. – Если бы я знала, что вы собираетесь раздавать направо и налево удары кулаком и ножом, то настояла бы, чтобы моя семья осталась дома.

Беннет нахмурился.

– Я не бил его ножом.

– Ударили бы, не вмешайся Соммерсет.

– Возможно.

Он нарушил множество правил, но совершенно не сожалел об этом. Его тревожило лишь одно – этим вечером он сотворил нечто такое, что оттолкнуло ее.

– Филиппа, он украл у меня будущее, – наконец выговорил он, жалея, что не знает, как выглядеть беззащитным и обиженным.

– Да, вы мне говорили, и, судя по всему, ваши убеждения не изменились.

– Нет. И думаю, что мои чувства вполне очевидны. С точки зрения светского общества у меня много недостатков. У него их нет. У меня вряд ли когда-нибудь появятся союзники в этом доме независимо от степени моей сдержанности.

– За исключением того, что он сейчас остался в своем доме, напоминая двум сотням гостей, что ваша мартышка искусала его, а вы – разбили ему нос, и лишь за то, что он поздравил вас с благополучным возвращением. Он имеет все основания назвать вас подлецом и негодяем, не имеющим других аргументов в споре, кроме кулаков.

Глаза Беннета сузились.

– Итак, я должен был прислушаться к вашим словам.

– Да, так было бы лучше. – Она медленно подняла руку и легонько подергала Керо за хвост. – Вам не нужно завоевывать друзей, Беннет, но все же необходимо заслужить доверие. – Керо весело замурлыкала, и Филиппа улыбнулась. – А ты, глупышка, могла бы помочь хозяину. Я думала, что вы с капитаном Лэнгли лучшие друзья.

– Никогда ими не были, – возразил Беннет, нахмурился и передал Филиппе еще один орех для обезьянки. – Когда мы плыли вниз по течению реки, наша лодка была сильно перегружена, и на стремнине нас начало заливать. Чтобы удержаться на плаву, пришлось выбросить несколько ящиков. А Лэнгли схватил Керо и бросил в реку. Она не любит купаться.

У Филиппы перехватило дыхание.

– И что же было дальше?

– Я выловил ее веслом и сказал Лэнгли, что закопаю его в муравейник, если он когда-нибудь позволит себе нечто подобное. Относительно этого человека у нас с Керо полное взаимопонимание.

– Я бы тоже укусила его за ухо.

Беннет взял руку Филиппы и поднес к губам.

– Полагаю, мне лучше уйти.

– Да, я тоже так думаю. – Она бросила на него исподлобья быстрый взгляд сквозь длинные густые ресницы, потом отвела в сторону от Джека и Оливии и прошептала: – Я буду ждать в два часа.

Его охватил жар. Значит, она все еще хочет, чтобы он пришел!

– Оставь окно открытым. Филиппа застенчиво улыбнулась:

– Хорошо.

У Беннета было много проблем. Он отчаянно хотел разобраться с Дэвидом Лэнгли, вернуть свои дневники и восстановить репутацию. И, тем не менее, эта робкая улыбка показалась ему самым важным в жизни. Странные, однако, фортели выкидывает жизнь после его возвращения из Конго!

Беннет выскользнул из сада Клэнси-Хауса, вывел Ареса из укрытия за конюшней, в котором его на время оставил, и поскакал в Эддисон-Хаус. Мать Джека вряд ли обрадуется, обнаружив, что у нее стало на два с небольшим десятка белых и красных лилий меньше, но Джек непременно что-нибудь придумает. Леди Феннингтон не выращивала лилии, иначе ему не пришлось бы делать такой большой крюк.

Ему нравилось ездить по Лондону ночью. Большинство его знакомых избегали этого опасного мероприятия, тем более в одиночестве, но Беннет уже давно привык к опасности, умел слушать звуки, ощущать запахи, чувствовать темноту вокруг.

За две улицы до Эддисон-Хауса Беннет нашел подходящее место, где привязал Ареса. Оставшееся расстояние он преодолел пешком.

Беннет тихо обошел каретный сарай, и замер в тени конюшни. По отдаленному звону церковных колоколов он определил, что уже, два часа. Он обещал быть точным, но в одной из комнат на верхнем этаже все еще горел свет.

Наконец дом погрузился во тьму. Беннет едва мог справиться с охватившим его возбуждением.

Он быстро пересек освещенную подъездную дорожку и, стараясь держаться в тени, направился к окнам гостиной. Четыре окна означали для него четыре шанса убедиться, что она вернула себе способность мыслить здраво и передумала. Но это не заставило его заколебаться.

Беннет дотронулся до первой рамы, и она немного сдвинулась с места. Он почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Конечно, окно мог не закрыть кто-нибудь из слуг, но он предпочитал рассматривать более благоприятный для себя вариант. Он нажал на раму сильнее и распахнул окно. Светло-зеленые шторы надулись, словно паруса под легким порывом ветерка, Беннет запрыгнул на подоконник, перебросил ноги в комнату и оказался в гостиной Эддисонов.

Это окно нельзя было заметить с улицы, но он все равно плотно закрыл его. Нет смысла рисковать. В комнате было темнее, чем на залитой лунным светом улице, и он несколько минут стоял, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Одновременно он прислушивался и принюхивался, надеясь услышать шум ее шагов или почувствовать запах. И вот ему показалось, что, помимо острого запаха лилий, которые он держал в руке, до него донесся легкий аромат лимона.

– Филиппа? – прошептал он, вглядываясь в темноту. Неожиданно зажглась спичка – ее пламя на секунду ослепило его. А потом рассерженный женский голос прошипел:

– Я так и знала!

Беннет поспешно отступил назад к окну. Проклятие! Леди Оливия.

Сестра Филиппы опустила стеклянную колбу лампы и встала.

– Вы пришли сюда, чтобы соблазнить мою сестру, или уже сделали это? – Только слабая дрожь ее голоса свидетельствовала о том, что она сильно нервничает.

– Где она? – спросил Беннет. Устраивать ловушки не в характере Филиппы.

– Не волнуйтесь о Флип. Отвечайте на вопрос. Искреннее удивление сменилось раздражением, и Беннет решительно покачал головой:

– Нет, это вы отвечайте на вопрос. И немедленно.

На этот раз она отступила на шаг, но ее подбородок оставался решительно вздернутым – сестры были очень похожи.

– Обнаружив ее здесь, я поняла: она что-то задумала. Я велела ей идти в свою комнату, пригрозив, что иначе скажу маме и папе, потом я села в кресло и стала ждать.

«Она хотела встретиться со мной».

– И что вы намерены делать сейчас?

– Проследить, чтобы вы ушли. Я не позволю вам погубить репутацию Филиппы.

Конечно, Беннет мог и не обратить внимания на угрозы столь слабого противника, но ведь она вполне могла завопить и поднять на ноги весь дом. Он без труда мог бы связать ее и заткнуть рот, однако так далеко заходить все же не собирался.

Вообще-то говоря, эта небольшая полуночная стычка даже подняла сестру Филиппы в его глазах.

– Итак, леди Оливия, – сказал он, – вы считаете, что я недостаточно хорош для вашей сестры?

– Вы сегодня сделали из себя посмешище. Уверена, вы льстили ей и говорили разные приятные вещи, а она к этому непривычна и не слишком приспособлена к жизни в обществе вообще. Ей вовсе не пойдет на пользу, если ее соблазнит человек, единственная цель которого – поскорее умчаться из Англии.

Она знала, куда бить.

– Очень хорошо, – проворчал он. – Ради репутации Филиппы. Пусть это останется между нами, – продолжил он, – поскольку все равно мне, похоже, никто не верит. Я никогда не ставил перед собой цель погубить Филиппу или повредить ее репутации. Мне это и в голову не приходило. Такими вещами я шутить не умею.

– Значит, вы соблазните ее, а потом женитесь?

– Я имел в виду красные розы. – Беннет положил слегка помятые лилии на стол. – Пожалуйста, скажите Филиппе, что это для нее.

Даже не оглянувшись, он выпрыгнул из окна. Проклятие. Он весь вечер думал о прикосновениях Филиппы, ее запахе, ее роскошном трепещущем теле. И вместо всего этого ему выплеснули на голову полное ведро холодных сестринских советов.

Беннет посмотрел на ряд темных окон второго этажа. Она была где-то там, но он даже примерно не знал, где именно.

– Дьявол!

– Вижу, ты уже сдался?

Беннет подпрыгнул от неожиданности и едва удержался от крика. За его спиной стояла Филиппа. На ней была только прозрачная ночная сорочка. Бравого путешественника, презиравшего опасности, едва удар не хватил при виде этого чуда.

В ее глазах горели загадочные огоньки, а одеяние было прозрачным, словно предутренняя дымка.

– Ты, кажется, удивлен, – шепнула она и, не удержавшись, хихикнула.

Он схватил ее за плечи, прижал к стене и впился в рот жадным поцелуем.

Филиппа обняла возлюбленного и всем телом прильнула к нему. Охватившее его возбуждение было так велико, что он глухо застонал.

– Куда мы можем пойти? – пробормотал он.

– М-м. Иди сюда, – сказала она и потянула его за собой. Филиппа открыла дверь кухни, заглянула в темное помещение и втянула его за собой в дом.

Оказавшись на втором этаже, они бесшумно прошли по коридору.

– Сюда, – чуть слышно шепнула она, открыла дверь и проскользнула внутрь.

Сегодня Беннету пришлось многое пережить. Сначала он испытал бешеную ярость при виде Лэнгли, потом злость и разочарование, когда не удалось его как следует избить. Далее последовали ожидание и надежда, сменившиеся разочарованием и неудовлетворенностью. Но теперь, закрыв на засов дверь спальни Филиппы, он чувствовал только огромное горячее всепоглощающее желание. Даже если в этом доме случится пожар или потоп, он никуда отсюда не уйдет.

Филиппа обернулась к нему.

– Мне очень жаль, что Лив…

– Позже. – Беннет снова поцеловал ее, на этот раз медленнее, со вкусом, ощущая мягкость и тепло ее рта. Благодарение Богу, он тем вечером ввалился в книжный клуб Джека, иначе мог бы прожить жизнь, так и не встретив ее.

Сбросив на пол сюртук, Беннет посадил Филиппу на край кровати. Ее распущенные волосы струились по плечам и спине. Беннет поднес шелковистую прядь к лицу и ощутил цитрусовый аромат.

Больше всего Беннета изумляло то, как легко Филиппа заставила исчезнуть его прошлое. Три года прошло в Африке, когда он думал о возвращении в Англию, где его никто не ждал. Он не сомневался, что сразу же уедет снова. У него были любовницы, но он нигде не задерживался надолго и не вступал в длительные связи. Поэтому и друзей у него почти не было. Временами он чувствовал себя неприкаянным, пустым. Но с ней все стало по-другому.

Беннет спустил бретельку ее ночной сорочки на локоть и нежно поцеловал плечо. Потом проложил легкими поцелуями дорожку по шее вверх, вокруг рта, и снова завладел ее губами. Филиппа застонала и прижалась к нему. Когда он спустил вторую бретельку, она решительно высвободила руки и стала энергично раздевать его. Ее ночная сорочка соскользнула на бедра. Беннет наклонился, лизнул один сосок, потом другой.

Почувствовав, что не в состоянии больше терпеть, он отстранил неумелые руки и стал сам расстегивать пуговицы на жилете и рубашке. При активной помощи Филиппы ему удалось довольно быстро избавиться от одежды. Потом он прижал девушку к себе, медленно провел ладонями по ее бедрам, и спустя мгновение тонкая ночная сорочка уже лежала на полу.

– Я хочу тебя, – прошептал он.

– Сейчас, – выдохнула она и притянула его голову к себе. – Пусть это, – она опустила руку и скользнула пальцами по его фаллосу, – будет во мне. Немедленно.

– Это? – едва слышно усмехнулся Беннет, опустил Филиппу на постель и сам устроился сверху.

– Да, о да, – сдавленно пробормотала она и запрокинула голову.

Беннет не стал ждать второго приглашения. Он еще раз поцеловал Филиппу и рывком вошел в нее. Тесное, горячее скольжение было настолько возбуждающим, что он едва не потерял над собой контроль. «Спокойнее», – приказал он себе. Сначала она должна ощутить всю полноту удовольствия.

Живший в нем зверь был чрезвычайно недоволен, желал излиться в нее, но Беннет стиснул зубы и двигался очень медленно, осторожно. Тело Филиппы трепетало под ним, глаза сияли. Боже правый, если это не рай, то нечто очень близкое. Она обвила ногами его бедра, вцепилась пальцами в плечи. Восхитительные ощущения!

Почувствовав, как напряглись ее мышцы, Беннет ускорил темп. Он внимательно вглядывался в ее глаза, ожидая, когда она достигнет вершины. И вот она задрожала и конвульсивно забилась.

– Беннет, – шептала она, – Беннет…

Он еще больше ускорил темп и тяжело задышал. Припав к ее губам, он, наконец, позволил себе переступить черту. Два тела стали одним. Что может быть лучше?

Поиск по сайту: