Эффективная коммуникация

Технология контролирования коммуникаций основывается на посылке о том, что конфликт происходит в результате неэффективной коммуникации, а его разрешение, соответственно, должно включать процесс налаживания эффективных коммуникаций. Под эффективной коммуникацией понимается намеренная передача информации, а также получение и интерпретация ее точно в том виде, в котором предполагалась ее передача при последующем использовании информации в первоначальном виде и ее участие в формировании и изменении ценностей, интересов и целей.

Необходимость контролируемой коммуникации понятна, если признать, что конфликт интересов является субъективным феноменом, возникающим тогда, когда существуют условия, препятствующие правильному пониманию ценностей и рассмотрению альтернативных средств и целей. Это утверждение оспаривалось другой теорией. Конфликт возникает вследствие агрессивности и экспансионистских устремлений государств, и тогда силовые отношения определяют сущность и структуру мирового сообщества, а разрешение конфликта возможно только при вмешательстве третьей стороны, при принуждении к миру или при военной победе одной стороны над другой. В этом случае каждое государство будет стремиться навязать свою волю противнику, проводя мирные переговоры после его поражения или в условиях, явно ведущих к поражению. Эффективная коммуникация здесь не будет участвовать в процессе урегулирования конф­ликта (если только одна из сторон не готова принять условия), и это будет происходить до тех пор, пока один из противников является победителем. Если считать, что конфликт между государствами основан на непонимании, неправильной оценке ситуации, неспособ-ности увидеть альтернативные средства достижения целей и других поведенческих факторах, то отсюда следует потенциальная возмож-ность получения взаимной выгоды при его урегулировании. Следовательно, эффективная коммуникация уместна даже во время войны. Две различных посылки и соответствующие им различные средства прекращения конфликта можно рассмотреть относительно производственной области. Первый вариант – когда звучит отказ от переговоров до тех пор, пока одна из сторон не вернется к работе (или не снимет локаут), урегулирование конфликта достигается только после пораже­ния одного из противников. Другой вариант – когда переговоры происходят в ходе забастовки (или локаута), и работа возобновляется уже на основе достигнутых соглашений. В одном случае коммуникация не налаживается до победы какой-либо стороны, а во втором она существует даже во время конфликта. Полное разрешение конфликта, в отличие от его урегулирования, должно базироваться на достижении предшествующих прекращению конф-ликта соглашений, иначе будет происходить навязывание условий урегулирования конфликта победившей стороной. Таким образом, первым шагом в изучении конфликта и его разрешении является установление эффективной коммуникации.

Эффективность коммуникации зависит от нескольких характе-ристик. Коммуникация может быть намеренной или ненамеренной, иметь целью передачу точной информации или введение в заблуждение, информация может быть точно или не точно принята, и даже точно принятая информация может быть адекватно или не адекватно проинтерпретирована. Каждая из этих характеристик зависит от формы коммуникации, например, она может быть вербальной или визуальной, прямой или косвенной, и от сопутствующих ей обстоятельств, например, она может протекать в условиях страха или безопасности, осведомленности или предрассудков. Сложность и важность этих проблем коммуникации, до сих пор фактически игнорировавшиеся теорией межгосударст-венных отношений, подтверждают гипотезу о том, что конфликт и неэффективная коммуникация тесно взаимосвязаны, доказывают действенность межличностных технологий налаживания коммуни-каций и, в случае необходимости, проверки эффективности коммуни-каций при помощи использования методов обмена ролями или игровых методов.

В политических отношениях существует множество форм коммуникации, однако наиболее распространенные являются самыми неэффективными. Когда в 1967 г. президент Объединенной Арабской Республики Насер установил контроль над проливом Aqaba, он обращался к израильтянам. Он, в сущности, говорил следующее: „В течение двадцати лет мы были вынуждены мириться с ситуацией, когда арабский мир находился под влиянием Запада, что было недопустимо с национальной точки зрения. Раньше у нас не было возможности ни изменить это, ни понять последствия этого явления для арабского мира. Теперь военная сила позволяет нам занять более выгодную позицию для торговли. Сейчас мы можем обратиться к проблемам беженцев, будущего состава, статуса и роли Израиля на Среднем Востоке и его общей структуры, и это стало бы первым шагом на пути к освобождению арабского мира от внешнего влияния, которое искажает его политическое и экономическое развитие. У нас нет неприязни по отношению к евреям как таковым, фактически мы один народ. Но мы не можем терпеть присутствие враждебного государства, созданного за счет арабов, которое уже пыталось при поддержке Запада проводить экспансионистскую политику и которое представляет постоянную угрозу для всех соседствующих с ним арабских государств”.

Президенту Насеру приходилось также многократно общаться с арабским миром. Его обращения были произнесены публично (так что израильтяне могли слышать их), и содержащиеся в них высказывания подразумевали, что государство Израиль должно быть стерто с лица земли, чтобы устранить угрозу для арабского мира. Смысл военных операций против Израиля тоже не мог быть истолкован как приглашение к трезвому обсуждению. Наоборот, военные действия вполне отвечали позиции, высказанной в обращении к арабскому миру, они воcпринимались как первый шаг вреализации вербализованной ранее угрозы. Военные операции и публичные заявления президента Насера подтверждали его намерение завести всех евреев в море. Израиль ответил соответственно: превентивным ударом. После прекращения огня Израиль продолжал оккупацию значительных районов соседних государств, пытаясь тем самым донести до арабов определенную информацию, но не смог сделать этого и получить желаемого ответа. Израиль столкнулся с той же проблемой, что и президент Насер. От него требовали официальных публичных заявлений, при этом в правительстве наблюдалось хрупкое равновесие власти, а общественное мнение было настроено на удержание военных завоеваний.

Продолжая оккупацию территории, правительство пыталось сказать президенту Насеру и всему арабскому миру следующее: „Наша военная победа была достигнута при помощи превентивного удара, в то время как мы пытались убедить вас, что не проявим инициативы. Но мы не ведем себя как победители: мы знаем, что мы не покорили и не могли бы покорить все арабские государства. Мы даже не можем продолжать удерживать оккупированные районы, поскольку наши человеческие и материальные потери слишком велики. И мы не можем вести войны в каждом поколении. Более того, мы уже не можем полагаться на Запад в большей степени, чем любое государство может полагаться на великую державу. Географически мы принадлежим Среднему Востоку, и мы должны стать средневосточной страной. Мы тоже заинтересованы в том, чтобы защитить этот регион от иностранного вмешательства. Мы должны сыграть свою роль в том, чтобы барьеры были разрушены и возникло бы функциональное и промышленное сотрудничество. Если мы сейчас сдадим позиции, у нас не будет возможности для торговли, и мы вернемся к тому, что имели, а политически это неприемлемо. Отступить можно было бы лишь в том случае, если было бы признано, что обе стороны готовы принять значительные различия в том, каким образом каждая из наших стран представляет себе существование на Среднем Востоке. Создание, наконец, нормальных отношений откроет путь для существенной демобилизации, разоружения и совместного развития. Альтернатива этому – иметь обеим сторонам ракетные базы и сохранять для себя возможность предохранительного повторного удара, чего ни одна из сторон не может себе позволить из-за возрастающих требований собственного развития”.

Эта информация не была воспринята президентом Насером и другими арабскими лидерами, да и всеми арабами в целом, поскольку она шла вразрез с публичными заявлениями, из которых следовало, что оккупация территории будет продолжаться, что утверждало арабов в их подозрениях об агрессивных намерениях Израиля. В споре или при обмене военными акциями каждая из сторон убеждена, что она старалась передавать позитивную информацию, и каждая утверждает, что другая сторона очевидно агрессивна и не предлагает никакой конструктивной идеи. Недоверие и подозрения в агрессивных намерениях взаимны. В описанном выше случае непонимание препятствовало установлению прямой дискуссии. Поведение каждой из сторон подкрепляло выработанные по отношению к ней стереотипы и делало диалог все менее и менее возможным. Рано или поздно другие ценности должны быть взяты в расчет обеими сторонами, например, необходимость для Арабской республики каким-нибудь образом прекратить противостояние, которое не может позволить арабам смириться с фактом повторного удара, или потребность Израиля обеспечить свою безопасность, которую не обеспечивают договоры с арабами и иностранные гарантии.

Использование силы и угрозы как средств общения известно очень давно, однако история применения этих средств показывает, что они неэффективны и ведут к дезинформации. Единственный путь к тому, чтобы послания были получены адресатом и были восприняты именно так, как подразумевалось отправителем, – это вербальная или визуальная коммуникация. Но противоборствующие стороны обычно не имеют в своем распоряжении этих средств, а если и имеют, то пользуются ими без всяких правил, поэтому прибегают, как правило, к военным дымовым сигналам. Прямая и непрямая вербальная коммуникация не может использоваться из опасения возникновения подобных явлений и из опасения общественной реакции на них.

Прямую и непрямую вербальную коммуникацию устанавливает дипломатия. Однако эта форма общения не слишком сильно отлича-ется от военной, поскольку действует в рамках силовых структур. Она дает возможность существованию множества различных интерпре-таций. Дипломатические каналы передают знания, угрозы и условия. В дипломатической коммуникации может содержаться дезинформация, или „шумы”. Разведывательные службы обеспечивают государство той информацией, которая может быть проинтерпретирована в свете господствующих идеологий, теорий или стереотипов, и являются источниками значительной дезинформации. Каналами коммуникации также являются репортажи и дискуссии впечати, официальные заявления, при этом передаваемая информация зачастую искажает реальное отношение или реальную политику, и еще больше искажается при ее интерпретации получателем. Во властных отношениях между государствами коммуникация редко бывает эффективной. Более того, дипломатическая коммуникация существует в рамках общепринятой традиции, согласно которой она не может рассматривать возможности, альтернативные официальной политике. Системный подход к конфликту в Нигерии или к спору между Сомали, Эфиопией и Кенией вызывает множество социологических вопросов по проблемам легитимизации и урегулирования спора посредством соглашений, имеющих большую политическую и практическую значимость в дискуссии о местной юрисдикции и границах. То, насколько эффективной и открытой может быть дипломатическая коммуникация, не играет никакой роли, так как она все равно изначально ограничена. Даже дипломатическое восприя­тие государственных отношений строго структурировано: политические деятели стараются „вложить поступающую информацию в рамки существующих теорий и образов”. Коммуникация эффективна только тогда, когда есть гибкость и контроль над процессами восприятия и обсуждения ответов.

Поскольку разрешение конфликта зависит от эффективной коммуникации, оно может произойти только благодаря самим участникам конфликта. При этом необходимо понимание различного восприятия ситуации и внимание к точкам зрения противостоящих сторон, а не третьего участника. Процесс разрешения конфликта, в основном, заключается в подтверждении того, что отправленная информация была получена в исходном виде и что сообщение было послано осознанно и содержало точную информацию. Все это является самым сложным в конфликтной ситуации. Действительно, предрасположенность государств, вовлеченных в конфликт, к непониманию делает самые простые способы коммуникации неэффективными и в этих условиях единственным адекватным способом установления взаимоотношений может быть контроли-руемая дискуссия лицом к лицу. Различие между обществами и общностями состоит в уровне и целях коммуникации: в первых она является средством мирного сосуществования, а в последних это ценность сама по себе. Контроль над коммуникацией между участниками конфликта представляет собой попытку повысить ее уровень, что позволило бы превратить отношения конкуренции и противоборства в поиск общих ценностей. Для того, чтобы это произошло, необходимо представить не исследованные ранее альтернативы, предлагаемые нетрадиционными моделями и концепциями.

Поиск по сайту: