Установление эффективной коммуникации

Установление эффективной коммуникации между сторонами в конфликте of a character, подтверждающее точность получаемой информации, само по себе является проблемой. Инициативы одной из сторон могут сдерживаться из опасения, что они будут расцениваться как проявление слабости или поражения. Уже предпринятая инициатива может восприниматься как уловка. Если заявления делаются публично, они могут ослабить решимость сторон, участвующих в конфликте. Более того, желание вести переговоры может означать готовность к компромиссу, а лидеры конфликтующих сторон редко бывают расположены демонстрировать подобную готовность. Иногда можно прибегнуть к некоторым процедурным средствам преодоления подобного рода трудностей, таким как посредничество третьей стороны или неформальная и секретная коммуникация между противниками. Стоит заметить, что даже существование конфронтации между государствами не препятствует некоторым отношениям, например, США и КНР имеют прямые связи через дипломатических представителей. Однако подобная коммуникация может одинаково легко изменять отношение и увеличивать напряжение.

В одном из проектов, с которым мы имели дело, стороны непримиримого конфликта были приглашены к участию в разработке общей программы. Поскольку дис­куссия должна была проходить секретно, в ней не поднимались серьезные политические проблемы. Так что даже если бы о ней стало известно, это не смогло бы принести большого вреда, так как правительства сотрудничали только в рамках академического опыта. Ни одна из сторон не проявляла готовности к разрешению конфликта, не считала возможным его разрешение, не допускала существования позиции, альтернативной своей и не верила, что участники дискуссии будут в состоянии сделать нечто большее, чем просто проинтерпретировать официальную политику и заявления, уже прозвучавшие ранее публично. Наоборот, согласие участвовать в дискуссии обычно сопровождалось утверждениями, что переговоры в целях достижения разрешения проблем являются пустой тратой времени, учитывая бесчестные и агрессивные намерения противо-положной стороны.

Только глава правительства страны или лидер соответствующей организации, вовлеченных в текущий конфликт (тем более, если конфликт носит насильственный характер), могут принять решение об участии в подобной дискуссии со своим противником или противниками, которые ранее не имелись в виду, даже если эта дискуссия проходит в рамках научного диспута. Поэтому приглашения или просьбы участвовать в дискуссии направлялись главе правительства или ответственному министру. Послания, проходившие через администрации, например, через внешнеполитические службы, обычно имели отрицательный результат. Причина, скорее всего, заключается в том, что легче ответить отказом на необычное предложение, обсуждение и решение которого должно происходить на высоком уровне. Администрации недостаточно умело управляют нестандартными ситуациями. В то же время практика подтверждает, что при прямом контакте с лицами, принимающими решения, необычность предложения играла положительную роль – она стимулировала интерес к проблеме и вызывала желаемые результаты.

В коротком документе невозможно объяснить всю технологию и ответить на множество поднятых вопросов, а длинные документы не читаются. Поэтому оказывается необходимым доставлять письмо принимающему решения политику во время личного визита. На этом уровне ответы обычно были положительные, хотя, в конце концов, дискуссии проводились не во всех случаях. Критика традиционных методов, необходимость неформальных подходов, заинтересованность в сравнительном изучении конфликтов, подозрения крупных держав в их влиянии на ООН при этом высказывались постоянно, равно как и вопросы об источниках финансирования исследовательского проекта и мотивах его участников. Страна, университет данной страны, люди, вовлеченные в программу, в какой-то степени имели отношение к принятию решений. Создавалось впечатление, что политики привет-ствовали привлечение академического интереса к сложной проблеме конфликта, но большое подозрение у них вызывали мотивы участия и спонсорства этих дискуссий.

Поскольку контролируемая коммуникация представляет собой пока еще новую технологию, приверженцы традиционных методов могут игнорировать ее, однако конфликтующие стороны должны понять ее природу перед тем, как принимать решение насчет участия. Действительно, на первой стадии программы важно обеспечить ее подробное представление, полностью разъясняющее, что предпола-гается сделать, что может подкрепить вербальные объяснения.

На протяжении реализации программы имеет смысл отслеживать, чтобы сравнительное изучение и интуиция были включены в процесс принятия решений как результат of the type of field work, предполагавшейся при разработке программы. Информационные потоки, информационная блокада, информационная перегрузка, роль и влияние отдельных индивидов, границы осведомленности официальных лиц и министров, разрыв между требуемым и существующим в реальности уровнями знаний, предрассудки, стереотипы и зеркальные образы врага играют свою роль. Каждый, кто работал с иностранной официальной службой, знает кое-что об этих феноменах, но сравнительных данных практически нет. Личные визиты дают возможность понять основные черты конфликтной ситуации. Далее, в связи с обсуждением роли третьей стороны будет замечено, что знание ситуации может оказаться ложным, однако для подготовки соответствующих предложений и моделей ситуации и для привлечения внимания к теории и последующей, возможно, практической работе, необходимо знать заранее, является ли конфликт внутренним относительно его участников, содержит ли он этнические проблемы, включены ли в него взаимоотношения с другими государствами и многое другое, что не всегда очевидно из официальных заявлений. Тогда все предложения и вопросы могут быть сформулированы и обсуждены заранее, так что возможности, предоставляемые дискуссиями, были бы использованы по максимуму.

М. Дойч. Разрешение конфликта (конструктивные и деструктивные процессы)^[41]

Как-то раз в саду своих друзей мой пятилетний сын и его приятель боролись за обладание шлангом для поливки цветов. Каждый хотел использовать его первым. Каждый тянул его на себя, и оба кричали. Каждый был не удовлетворен, и никто из них не мог поливать цветы по собственному желанию. Через некоторое время они стали толкаться и обзываться. Эскалация конфликта до уровня физического насилия привела к вмешательству влиятельной третьей силы (взрослого), который предложил игру для определения того, кто будет поливать цветы первым. Мальчики, слегка напуганные физической борьбой, с радостью приняли предложение. Они быстро включились в поиски маленького предмета, который я спрятал, и покорно согласились с тем, что нашедший получит право первым поливать цветы. Скоро им наскучил шланг, и они стали собирать ежевику и с вызовом бросать ее в десятилетнего мальчика, который отнесся к их глупой затее с удивительным спокойствием.

Даже этот простой пример порождает множество вопросов, относящихся к конфликтам разных видов: внутриличностным, межличностным, внутригрупповым, межгрупповым и между-народным. Это дает возможность понять, как индивидуальные характеристики участников конфликтов (сила, познавательные способности, личность, эмоциональное состояние и т. п.) и их предыдущие взаимоотношения влияют на развитие и ход спора. Можно предполагать, например, что если бы спорщиками в приведенном выше примере были не мальчики, а взрослые мужчины, переход к насилию был бы менее вероятен. Можно ли полагать, что это связано с тем, что насилие между взрослыми более болезненно и опасно, чем между детьми, а потому социальные и личностные ограничители против взрослых, толкающих друг друга, сильнее? Или это связано с более развитым интеллектом взрослых? Разумно также предположить/что девочки были бы менее склонны толкаться, чем мальчики. Если эти предположения верны, то каким образом возможно найти общее в этих конфликтах или как-то иначе внушить людям, что определенные методы ведения конфликта просто немыслимы и неприемлемы?

Интерес представляют также предмет конфликта, его мотива-ционная значимость и его выражение. Было ли в обладании или необладании шлангом нечто такое, что представляло бы особенную эмоциональную важность для спорящих? Фрейдист обратил бы внимание на шланг как фаллический символ и на интенсивное смешение соперничества и чувства страха, весьма возможное у пятилетнего мальчика, связанное с желанием обладать большим и мощным водным шлангом. Более того, конфликт мог быть выражен так, что его значимость для сторон будет больше или меньше, будет признана правомерность претензий обеих или лишь одной из сторон.

Таким образом, конфликт может быть выражен как „все или ничего”: или шланг становится исключительной собственностью одного из мальчиков, или же его использование прекращается. Также можно задаться вопросом относительно социальной среды, в которой возник конфликт. Например, возник ли конфликт из-за того, что ни один из мальчиков не имел четких территориальных прав (оба были гостями в незнакомом им месте)? Повлияло ли на ход конфликта присутствие заинтересованной и влиятельной аудитории (родителей)? Если обобщить вышесказанное, то какое вмешательство третьей стороны было бы наиболее эффективным при решении конфликтов такого типа? Какие характеристики третьей стороны, включая ее взаимоотношения с конфликтующими сторонами, определяют, насколько приемлемо будет это вмешательство? Пятилетние мальчики вряд ли прислушались бы к призывам прекратить ссору, исходящим от четырехлетнего мальчика. Действительно, мне неизвестны случаи, когда бы „слабая” третья сторона смогла бы удержать более мощные конфликтующие стороны от перехода к насильственной борьбе. Какие характеристики третьей стороны помогают в разрешении конфликта, а какие наоборот?

Обзор „ переменных ”, влияющих на ход конфликта

Описанный выше эпизод конфликта ставит и другие вопросы. Рассматриваем ли мы конфликт между профсоюзом и руководством предприятия, между народами, между мужем и женой или между детьми, мы должны знать:

1. Характеристики конфликтующих сторон (их ценности и мотивации, их устремления и цели, их психологические, интеллек-туальные и социальные ресурсы для ведения или разрешения конфликта; их представления о конфликте, включая концепцию стратегии и тактики; и т. д.). Для конфликтующих сторон, так же, как и для конфликтующих детей, было бы полезно знать, что стороны рассматривают как выгоду или достижение цели, а что будет рассматриваться как потеря или поражение. Как для отдельных индивидов, так и для целых народов осознание имеющихся инструментов для ведения или разрешения конфликта и собственного умения пользоваться ими необходимо для прогнозирования и понимания хода конфликта. Важно также знать, возник ли конфликт между равными (двумя мальчиками) или неравными (взрослым и ребенком), между частями целого (двумя штатами) или между частью и целым (штатом Миссисипи и США), или между целыми (СССР и США).

2. Предысторию их взаимоотношений (отношение друг к другу, взаимные стереотипы и ожидания, Включая их представление о том, что противоположная сторона полагает о них самих, в особенности степень полярности их взглядов по системе „хорошо – плохо” и „заслуживает доверия – не заслуживает, доверия”). Будь то конфликт между Египтом и Израилем, профсоюзом и руководством предприятия или между мужем и женой, он будет зависеть от их предыдущих взаимоотношений и существующих отношений друг к другу. Муж или жена, потерявшие веру в благонамеренность друг друга, вряд ли смогут прийти к соглашению, эффективность которого будет ставиться в зависимость от взаимного доверия.

3. Природу того, что привело к конфликту (его границы, жест-кость, мотивационную ценность, определение, периодичность и т. п.). Основа или основания конфликта между народами, группами или индивидами могут быть „диффузными” и обобщенными, как в идеологическом конфликте, или определенными и ограниченными, как в конфликтах по поводу обладания чем-либо; причина конфликта может быть важной или второстепенной для конфликтующих сторон; она может предполагать возможность компромисса или полное подчинение одной стороны другой.

4. Социальную среду, в которой возник конфликт (различные институты, учреждения и ограничители; уровень поощрения или сдерживания в зависимости от выбранной стратегии и тактики ведения или разрешения конфликта, включая природу социальных норм и институциональных форм для регулирования конфликта).Индивиды, так же как и группы или народы, могут оказаться в такой социальной среде, в которой существует незначительный опыт конструктивного разрешения конфликта и отсутствуют институты или нормы, при-званные поощрять мирное разрешение возникших споров. Безусловно, среда, в которой действуют народы, более насыщена подобными институтами и нормами, чем та, в которой находятся отдельные индивиды или группы.

5. Заинтересованные стороны (их отношение к конфликтующим сторонам и друг к другу, их заинтересованность в тех или иных результатах конфликта, их характеристики).Многие конфликты разгораются на фоне повышенного внимания общественности, и ход конфликта в значительной мере может зависеть от того, как, по мнению участников конфликта, будут реагировать заинтересованные стороны и как они будут реагировать на самом деле. Так, США в свое время провозгласили, что, кроме всего прочего, одной из целей войны во Вьетнаме является оказание моральной поддержки „борцам за свободу” во всем мире. Конфликт на Ближнем Востоке усугубляется гонкой вооружения, которая ведется не без участия третьих сторон. Точно так же конфликт между индивидами или различными группами может обостриться или погаснуть в зависимости от желания конфликтующих „сохранить лицо” или предстать в выгодном свете перед третьей стороной, или от угроз со стороны третьих сторон.

6. Применяемые конфликтующими сторонами стратегию и тактику (оценивание и/или изменение преимуществ, недостатков и субъективных возможностей и попытки одной из сторон оказать влияние на представление другой стороны о преимуществах или недостатках первой посредством тактики, которая может варьироваться по таким измерениям, как легитимность – нелегитимность, по соотношению использования позитивных и негативных стимулов, таких как обещания и поощрения или угроза наказания, свобода выбора –принуждения, открытость и надежность связи, обмен информацией, уровень доверия, типы мотивов и т. д.). На эти темы много писали исследователи „феномена” сделок и мирных соглашений (напр.: Шеллинг, 1960, Боулдинг, 1962, Стивене, 1963, Уолтон и Маккерси, 1965). Очевидно, что такие процессы, как достижение сделок, взаимное влияние, связь, возникают как между народами, так и между отдельными индивидами. Значение таких процессов, как принуждение, убеждение, шантаж и давление, доверительность или симпатизирование, одинаково полезно и для тех, кто собирается заниматься консультированием родителей, и для тех, кто занимается консультированием королек:

7. Результаты конфликта для его участников и заинтересованных сторон (выгоды или потери, связанные с непосредственным предметом конфликта, внутренние изменения у участников конфликта, связанные с их участием в конфликте, долгосрочные перспективы взаимо-отношений между участниками конфликта и репутация участников в ходе конфликта у различных заинтересованных сторон). Действия, предпринимаемые в ходе конфликта, и их результаты обычно оказывают влияние на конфликтующих.

Динамика межличностного, межгруппового или международного конфликта, видимо, имеет схожие характеристики и зависит от таких процессов, как „самосбывающиеся пророчества”, предубеждения или невольные обязательства. Например, похоже, что как для групп, так и для отдельных индивидов самосбывающиеся пророчества приводят к враждебности в отношении другой стороны в ответ на проявление -враждебности в отношении себя, вызванное ожиданиями враждебности первой стороны. Точно так же группы, как и отдельные индивиды, склонны рассматривать свои действия в отношении противоположной стороны как более оправданные и „добронамеренные”, чем действия другой стороны в отношении себя.

Все вышесказанное, касающееся конфликтов различных типов с участием индивидов, групп, организаций или целых народов, не означает, что механизмы или возможности получения информации, принятия решений и действия одинаковы. Индивид не сможет совершить ошибки „группового сознания”. Тем не менее нельзя игнорировать тот факт, что как народы, так и отдельные индивиды обладают способностью действовать, хотя и не могут совершать те или иные действия: страна (народ) может объявить войну, человек – нет; человек может влюбиться, а страна (народ) – нет.

В задачу данной работы не входит подробное объяснение концепции, лежащей в основе предположения о целесообразности рассматривать межличностные, межгрупповые и международные конфликты при помощи одинаковых понятий, однако было бы полезно уяснить, что мой подход является социально-психологическим. Вот некоторые ключевые моменты социально-психологического подхода.

1. Каждый участник социального взаимодействия реагирует на другого с учетом собственных оценок другого, которые могут не совпадать с реальностью.

2. Каждый участник социального взаимодействия, осознавая степень информированности другой стороны, подвергается влиянию собственных ожиданий действий другой стороны, а также своего восприятия поведения другой стороны. Эти оценки могут быть, а могут и не быть точными; способность стать на место другого и предсказывать его действия не является значительной ни в межличностных, ни в международных кризисах.

3. Социальное взаимодействие не только может быть инициировано различными мотивами – оно может породить новые и погасить старые. Оно не только детерминированное, но и детерминирующее. В процессе понимания и объяснения предпринятых действий возникают новые ценности и мотивы. Более того, социальные взаимодействия делают их участников более восприимчивыми к внешним моделям и примерам. Так, например, личность ребенка во многом формируется за счет его взаимодействия с родителями и сверстниками и с людьми, с которыми он себя идентифицирует. Точно так же на государственные институты одной страны могут оказать сильное влияние ее взаимодействия с институтами другой или существующие там модели функционирования.

4. Социальное взаимодействие происходит в социальной среде – в семье, в группе, в общине, в стране, в цивилизации – которая выработала технику, символы, категории, правила и ценности, подходящие для взаимодействия людей. Таким образом, чтобы понять суть происходящего при социальных взаимодействиях, необходимо рассматривать их в более общем социальном контексте.

5. Хотя каждый участник социального взаимодействия, будь то группа или индивид, представляет собой сложную систему ’взаимодействующих подсистем, он может действовать как целое. Принятие решения индивидом или группой может вызвать внутреннее противоречие между различными интересами и ценностями по поводу контроля над действием. Внутренняя структура и внутренние процессы присущи всем социальным единицам (хотя у индивидов они менее заметны).

Поиск по сайту: