Психодиагностика как научная технология. психосимволическим значением определенных элементов проективных тестовых стимулов

психосимволическим значением определенных элементов проективных тестовых стимулов. Совершенно понятно, что ребенок по-другому, нежели взрослый, ищет на картинках персонажей, с которыми он может себя идентифицировать. Если на картинке изображен взрослый мужчина и ребенок, то взрослый испытуемый скорее будет идентифицировать себя с первым персонажем, а ребенок — со вторым. Из-за этого проективный смысл стимула может поменяться с точностью до обратного. У взрослых испытуемых данный стимул может быть провокатором возможных агрессивно-авторитарных тенденций, а у ребенка — пассивно-оборонительных.

С 60-х годов начал разрабатываться и получил широкое распространение тест Роршаха для исследования общения — Совместний тест Роршаха (Соколова, 1987). Его использование в работе с роди-тельско-детской парой может дать психологу гораздо больше информации о ребенке в значимом для него окружении, чем изолированное обследование ребенка. Ситуация проективного исследования в данном случае провоцирует не только реакции ребенка, но и

вторичные реакции его матери (или отца) на эти реакции, показывающие психологу то, в какой эмоциональной атмосфере протекает жизнь ребенка, и его психическое развитие в семье.

Особого внимания и, по-видимому, более широкого применения в работе с детьми заслуживают ГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЕКТИВНЫЕ МЕТОДИКИ. Это известные техники «нарисуй дерево», «нарисуй человека», «нарисуй животное». В отличие от «вербальных» методик они предоставляют ребенку более гибкий и доступный ему канал для воплощения своих образов, своего субъективного видения мира.

Внешне простота графических методик, однако, обманчива. Опытный психолог никогда не следует инструкциям по интерпретации подобных рисунков буквально, не дает выводов на основании отдельных элементов и признаков, а учитывает эти признаки в комплексном контексте вместе с известными ему обстоятельствами из жизни ребенка. Если ребенок нарисовал животное с большими зубами и рогами, то это еще ровным счетом ничего не говорит об уровне скрытой агрессивности. Скорее всего бывает так, что эти признаки являются результатом того, что накануне ребенок посмотрел какой-то фильм по телевизору (может быть, даже про животных) и это обыкновенный след временных, преходящих впечатлений.

Многое может рассказать опытному психологу о семейной ситуации ребенка методика «Рисунок семьи» (Хоментаускас, 1987). Около 85% детей 6— 8 лет, нормального интеллекта, проживающих в семье, изображают семью полностью и себя вместе с семьей. Наряду с простейшими индикаторами (психологическую дистанцию с разными членами семьи на рисунке буквально выражает метрическая удаленность изображения «Я» от изображений соответствующих членов семьи), в этой методике существует масса более тонких и сложных для интерпретации индикаторов (графических признаков), однозначный психологический смысл которых может быть надежно раскрыт и объяснен только при соотнесении с комплексной информацией о жизни ребенка в семье, полученной из бесед с ним, родителями, из наблюдений учителя и -т. п. Для повышения надежности в фиксации индикаторов в особо важных диагностических случаях к работе привлекается несколько независимых специалистов, и определенное заключение делается только в том случае, если их оценки совпадают.

Следует специально подчеркнуть, что практически все проективные методики обладают повышенным риском появления таких артефактов, как ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЕ ОШИБКИ и ОШИБКИ ПСИХОДИАГНОС-ТА. Первый тип ошибок обусловлен тем, что нельзя наверняка прогнозировать, как именно воспримет проективную методику сам испытуемый. Например, очень часто дети пытаются догадаться, каким бы мог быть в данном случае * правильный» ответ. При этом они, конечно, невольно стремятся выдать.наиболее типовой, так называемый «клишированный» ответ, и никакой проекции не происходит. Для сокращения риска инструментальных.ошибок необходимо задействовать несколько независимых методик с разным методическим принципом построения.

ОШИБКИ ПСИХОДИАГНОСТА возникают с повышенной вероятностью в тех случаях, когда психодиагност, не имея достаточного профессионального опыта, сам не отдает себе отчета в том, что по отношению к порожденному испытуемым материалу проявляет как бы «вторичную проекцию» — интерпретирует его, исходя из собственных весьма субъективных представлений. При этом нельзя исключить прямую проекцию собственных психических состояний или проблем, которые испытывает в данный момент исполнитель методики. Например, у тревожного исследователя повышается субъективная чувствительность к признакам тревожности (ассимилятивная проекция, или проекция по сходству), а авторитарно-ригидному исследователю в рисунках детей будут мерещиться признаки нонконформизма и анархического беспорядка (контрастная проекция). В ряде случаев плохую службу в интерпретации проективных методик может сослужить предварительное знакомство исполнителя о испытуемым; психодиагност невольно ищет в проективном материале признаки, подтверждающие уже сложившееся у него представление об испытуемом. Сократить вероятность ошибок психодиагноста можно только путем привлечения опытных и независимых исполнителей. Приведенные здесь соображения еще раз иллюстрируют обоснованное требование: выполнение проективных методик — дело психологов, а не педагогов-предметников. Да и не все психологи одинаково готовы к применению этих методик. Подготовленными можно считать только тех, кто прошел специальную стажировку по использованию данной методики на нескольких десятках протоколов под руководством опытного профессионала.

Для исследования межличностных отношений ребенка со сверстниками, родителями и педагогами самым высоким диагностическим потенциалом обладают РОЛЕВЫЕ ИГРЫ. В настоящее время к играм обращаются в большей степени как к особому активному методу воспитании и психолого-педагогической коррекции. Но в том, какую роль выбирает для себя ребенок в ролевой игре, как он относится к назначенной роли, как исполняет он свою роль, какие элементы импровизации вносит он в свою роль от себя, — во всем этом ребенок «проецирует» на игру свои собственные представления о социальном мире. Если ребенок, получив в игре «власть учителя», начинает презрительно высмеивать, понукать и жестоко наказывать своих подопечных, то в этом мы увидим ярчайший пример актуализации неудовлетворенной потребности в отреагировании того антипедагогического стиля поведения каких-то учителей в классе, от которого пострадал данный ребенок или продолжает страдать в данный момент. Безусловно, РОЛЕВЫЕ ИГРЫ — очень сложная техника, требующая от исполнителя не только теоретической подготовки, но и определенного личного артистизма, обаяния и находчивости- Созвездием этих качеств вовсе не обязаны располагать даже специалисты-психологи, не говоря про учителей-предметников. Более реальные перспективы в расширении применения ролевых игр в диагностической практике открывают ролевые компьютерные игры, в которых необходимая изобретательность проявлена уже однажды, прежде всего разработчиком компьютерной программы, после чего она может быть размножена и растиражирована на всех компьютерах стандартного типа (см.3.8).

Без активного использования проективных методик в практике школьной психологической службы невозможно решить задачу выявления глубинных причин эмоционально-личностной дезаптации школьников на определенном этапе возрастного развития и социализации (см. 4.2).

В заключение данного краткого параграфа еще раз подчеркнем важнейший методический принцип — ПРИНЦИП КОМПЛЕКСНОЙ ДИАГНОСТИКИ: нельзя строить серьезных диагностических выводов на базе любой отдельной изолированной проективной методики, ее результаты следует всегда перепроверять другими независимыми источниками информации — как более формализованными тестами, так и данными педагогического наблюдения, беседы, биографической информацией и т. п.

Ключевые термины: проекция, тематический апперцептивный тест, апперцепция, фрустрация, графические проективные методики, ролевая игра, принцип комплексной диагностики, инструментальные ошибки, ошибки психодиагноста.

ДОДАТОК А-3

Поиск по сайту: