ИЛИ О ЦАРСТВЕ ЧЕЛОВЕКА 11 страница

и поэтому уменьшилось его количество, которое заполнили вода или тело

вследствие движения сцепления. Но это совершенно ложно. Ибо воздух не

уменьшается в количестве, а сжимается в пространстве, и это движение

заполнения водой не начинается прежде, чем пламя не погаснет и воздух не

охладится; так что врачи накладывают поверх банок смоченные холодной водой

губки для того, чтобы банки притягивались сильнее. Поэтому нет причины для

того, чтобы люди очень боялись легкого выхода воздуха или духа. Ибо хотя и

правда, что даже наиболее твердые тела имеют поры, однако воздух или дух с

трудом претерпевают размельчение до такой тонкости, подобно тому как и вода

отказывается вытекать через малейшие щели.

Относительно второго из семи упомянутых способов следует прежде всего

заметить, что, действительно, сжатия и тому подобные насильственные движения

имеют величайшее значение для пространственного движения, как это видно в

метательных орудиях, а также для разрушения органических тел и тех их

способностей, которые состоят исключительно в движении. Ибо всякая жизнь да

и всякий огонь и воспламенение разрушаются сжатием, как и всякая машина

портится и приводится в беспорядок им же. Оно также разрушает способности,

которые заключаются в расположении и более явной неоднородности частей, как

это бывает в цвете (ибо не один и тот же цвет у целого цветка и

раздавленного или у целого янтаря и растолченного), а так же и во вкусе (ибо

не один и тот же вкус у незрелой груши и у нее же, когда она сжата и

размягчена, -- тогда она явно получает большую сладость). Однако для более

глубоких изменений и превращений однородных тел эти насильственные движения

мало значат, ибо при их посредстве тела не приобретают какого-либо нового

постоянного и спокойного состояния, а только состояние преходящее и всегда

стремящееся вернуться к прежнему и освободиться от нового. Однако не лишне

было бы произвести более тщательный опыт над этим, а именно установить,

могут ли сгущения или разрежения вполне однородных тел (как воздух, вода,

масло и тому подобное), произведенные насильственно, стать постоянными,

прочными и как бы перешедшими в природу тел. Это сначала надо произвести

посредством простого продолжительного выдерживания, а затем посредством

вспоможения и согласия. Это мы легко могли сделать (если бы пришло на ум),

когда сжимали воду (об этом мы говорили в другом месте)^[156]

молотом и прессом, пока она не вырвалась. Мы должны были предоставить

сплющенный шар на несколько дней самому себе и потом только извлечь воду,

чтобы испытать, тотчас ли она заполнила бы прежний объем, который она имела

перед сжатием. Если бы она этого не сделала ни тотчас, ни хотя бы спустя

короткое время, то это сжатие можно было бы рассматривать как постоянное; в

противном случае было бы очевидно, что произошло восстановление и, значит,

сжатие было преходящим. Нечто подобное надо было сделать также при

вытягивании воздуха из стеклянных яиц. После высасывания воздуха надо было

сразу крепко затянуть отверстие, затем оставить эти яйца закрытыми таким

образом в течение нескольких дней и тогда наконец испытать, войдет ли с

шипением воздух, если открыть отверстия, или также будет ли в случае

погружения в воду втянуто такое же самое количество воды, какое было бы

втянуто вначале, когда еще не прошло известное время. Возможно (или по

крайней мере достойно испытания), что это могло бы и может произойти, ибо с

течением времени это происходит в несколько менее однородных телах. Так,

после некоторого времени согнутая палка не разгибается, и не следует

приписывать это какой-либо потере в количестве дерева за истекшее время, ибо

то же самое (если увеличить время) происходит и с железной пластинкой,

которая не подвержена испарению. Но если посредством простого выдерживания

опыт не удается, то все же надо не оставлять его, а применить другие

вспоможения. Ибо немалая будет выгода, если окажется возможным насильственно

сообщать телам прочные и постоянные свойства. Так, можно было бы воздух

обратить в воду посредством сжатия и сделать многое другое в том же роде,

ибо человек более властен над насильственными движениями, чем над

остальными.

Третий из семи способов относится к тому великому орудию в работе как

природы, так и искусства, которым являются тепло и холод. Но именно в этой

области человеческое могущество как бы хромает на одну ногу. Ибо мы имеем

тепло огня, которое бесконечно могущественнее и сильнее тепла солнца в том

его виде, как оно доходит до нас, и тепла животных. Но нет холода, кроме

того, который бывает в зимнюю погоду, или в погребах, или от снега и льда;

этот холод по силе, пожалуй, можно сопоставить с теплом полуденного солнца в

какой-либо знойной области, увеличенным притом посредством отражения от гор

и стен, ибо как тепло, так и холод такой величины животные могут переносить

короткое время. Но они почти ничто рядом с теплом пылающей печи или с

каким-либо холодом, который соответствовал бы этой мере. Поэтому все у нас

сводится к разрежению, иссыханию и истреблению и почти ничего -- к сгущению

или смягчению, кроме как посредством смешения и почти несостоятельных

способов. Поэтому примеры холода надо изыскивать со всей тщательностью. Они

встречаются тогда, когда в сильные морозы тела выставляют на башнях; когда

тела помещают в подземных пещерах, в окружении снега и льда в более глубоких

местах и в местах, вырытых для этого; когда тела опускают в колодцы,

погружают в ртуть и в металлы; когда тела потопляют в воде, которая обращает

дерево в камень; когда тела закапывают в землю (так в Китае приготовляют

фарфор, причем, как говорят, массы вещества, предназначенные для этого,

остаются в земле сорок или пятьдесят лет и передаются по наследству как

некие искусственные рудники) и т. д. Помимо того, точно так же надо

исследовать все сгущения в природе, происходящие от холода, чтобы, познав их

причину, перенести их в искусства. Такие сгущения наблюдаются в выступах

мрамора и камней, в оседании росы на стекле с его внутренней стороны под

утро после холодной ночи; в возникновении и собирании под землей паров, от

которых часто бьют ключи, и во многих других явлениях этого рода,

Помимо тех, холодных на ощупь, встречаются и некоторые другие тела,

содержащие скрытый холод, которые также сгущают. Они, видимо, действуют

только на тела животных и едва ли на остальные тела. Такими оказываются

многие из лекарств и пластырей. При этом одни из них сгущают мясо и

осязаемые части, каковы стягивающие, а также крепящие лекарства; другие

сгущают дух, что более всего наблюдается в снотворных средствах. Но есть два

рода сгущения духа посредством снотворных и усыпляющих лекарств. Одни

действуют посредством успокоения движения, другие -- посредством изгнания

духа. Ибо фиалка, высушенная роза, латук и тому подобные благотворные

лекарства своими дружественными и умеренно охлаждающими испарениями

призывают духи к соединению и обуздывают их резкое и неспокойное движение.

Розовая вода, приложенная к ноздрям во время обморока, также заставляет

собраться рассеянный и слишком расслабленный дух и как бы питает его. Но

опий и родственные опию лекарства обращают дух в бегство своими враждебными

и коварными свойствами. Поэтому если их приложить к внешним частям, то дух

тотчас убегает от этих частей и не возвращается туда охотно. Если же их

принять внутрь, то их пары, поднимаясь к голове, полностью прогоняют дух,

содержащийся в желудочках мозга. Так как эти духи, отступая, не могут никуда

уйти, то они вследствие этого сходятся и сгущаются, а иногда совершенно

загашаются и удушаются, хотя те же самые опийные лекарства, принятые

умеренно, благоприятствуют духу вследствие привходящего вторичного действия

(т. е. того сгущения, которое происходит от схождения духа), укрепляют дух и

подавляют его бесполезные и воспламененные движения, почему и приносят

немалую пользу для лечения болезней и продления жизни.

Нельзя также пренебречь и приготовлением тел к восприятию холода. Так,

слегка теплая вода легче замерзает, чем совершенно холодная, и т. д.

Кроме того, так как природа столь скупо доставляет нам холод, то нужно

делать так, как обычно поступают аптекари, которые, когда не могут получить

какого-либо вещества, берут его замену (quid pro quo, как они говорят). Так,

они берут вместо ксилобальзама дерево алоэ и кассию вместо

корицы^[15][7]. Подобным же образом надо тщательно

рассмотреть, нет ли замены у холода, а именно каким образом можно достигнуть

сгущений в телах иными средствами, кроме холода, который производит их как

свое преимущественное действие. Эти сгущения, насколько это явствует до сих

пор, бывают четырех родов. Первое из них производится простым сжатием,

которое немного может дать для постоянного сгущения (ибо тела упруги), но

все же может быть вспомогательным средством. Второе сгущение производится

сближением более плотных частей в каком-либо теле после отлетания или ухода

более тонких частей, как это происходит при затвердевании тел от действия

огня, при повторных закалках металлов и в других подобных случаях. Третье

сгущение производится схождением наиболее плотных однородных частей в

каком-либо теле, которые раньше были рассеяны и смешаны с менее плотными

частями. Так это бывает при восстановлении сублимированной ртути, которая в

порошке занимает гораздо большее пространство, чем простая ртуть, а также

при очищении всех металлов от шлака. Четвертое сгущение производится в силу

симпатии приближением тел, которые сгущаются благодаря свойственной им

скрытой силе. Эти симпатии пока редко обнаруживаются, и неудивительно, так

как трудно надеяться на исследование симпатий раньше, чем успешно завершится

открытие форм и схематизмов. Конечно, нет сомнения, что для тел животных

есть много лекарств как для внутреннего, так и для наружного употребления,

которые сгущают как бы по симпатии, о чем мы говорили немного раньше. Но в

неодушевленных телах такое действие происходит редко. Правда, распространен

как в писаниях, так и в устной молве рассказ о дереве на одном из Терсерских

или Канарских островов (хорошо не помню), с которого постоянно каплет, так

что оно предоставляет жителям не малое удобство в отношении воды. А

Парацельс рассказывает, что трава, называемая "росою солнца", в полдень

полна росы при палящем солнце, когда все другие травы сухи. Но мы считаем

оба эти рассказа сказочными; а если бы эти примеры были верны, они были бы

весьма полезны и наиболее достойны рассмотрения. Мы не думаем также, что те

медовые росы, которые находят на листьях дуба в мае, происходят и сгущаются

от какой-либо симпатии или от свойств листьев дуба. Мы полагаем, что эти

росы одинаково падают на все листья, но удерживаются и остаются только на

листьях дуба, потому что эти листья плотны, а не губчаты, как большинство

других.

Что же касается тепла, то, конечно, у человека есть его изобилие и

возможность распоряжаться им. Однако в некоторых случаях, и притом в

наиболее необходимых, недостает наблюдения и исследования, как бы ни

хвастались спагирики ([Author ID1: at Sun Jan 2 13:14:00 2000 ]т. е[Author

ID1: at Sun Jan 2 13:17:00 2000 ]. [Author ID1: at Sun Jan 2 13:14:00 2000

]алхим[Author ID1: at Sun Jan 2 13:18:00 2000 ]ики)[Author ID1: at Sun Jan 2

13:14:00 2000 ], ибо отыскиваются и замечаются действия более сильного

тепла; действия же более умеренного, которые наиболее совпадают с путями

природы, не испытываются и потому остаются скрытыми. Поэтому мы видим, что

от того прямо вулканического жара, которым столько занимаются, дух тел

чрезвычайно возносится, как это бывает в кислотах и в некоторых других

химических маслах; осязаемые части затвердевают и после отгонки летучего

иногда закрепляются; однородные части отделяются, а разнородные часто грубо

сочетаются и смешиваются; но более всего разрушаются и перепутываются

соединения сложных тел и тонкие схематизмы. Надо, однако, исследовать и

испытать действия более мягкого тепла, откуда могли бы быть порождены и

выделены, по примеру природы и в подражание действиям солнца, более тонкие

смешения и упорядоченные схематизмы, как это мы отчасти наметили в афоризме

о примерах союза. Ибо дела природы совершаются с гораздо большей

постепенностью и через более совершенные и разнообразные расположения, чем

дела огня в его нынешнем применении. Тогда, действительно, будет видно

увеличение могущества человека, если посредством тепла и искусственных сил

окажется возможным представить творения природы в их форме, воспроизвести в

их способности и разнообразить в количестве; к этому надо прибавить также и

ускорение во времени. Ибо ржавление железа происходит в течение долгого

времени, тогда как его обращение в марсов шафран^[158] совершается

тотчас. Так же обстоит и с ярью-медянкой и белилами; кристалл образуется в

течение долгого времени, а стекло вздувается сразу; камни растут в течение

долгого времени, а кирпичи тотчас выжигаются и т. д. Возвращаясь к тому, о

чем идет речь, нужно тщательно и прилежно изыскать и собрать отовсюду все

разновидности тепла и их действия: тепло небесных тел, воздействующее

посредством своих прямых, отраженных, преломленных и собранных в

зажигательных стеклах лучей; тепло молнии, пламени, огня от угля, огня от

разных материалов, огня открытого, запертого, стесненного и

распространяющегося, огня, видоизмененного различным устройством печей,

огня, возбужденного дутьем, спокойного и не возбужденного, огня, удаленного

на большее или меньшее расстояние, огня, проходящего через разные среды:

тепло влажное, как, например, от водяной ванны^[159], от навоза

внешнее тепло животных, внутреннее тепло животных, тепло запертого сена;

сухое тепло -- от пепла, извести, теплого песка; вообще тепло любого рода в

различных его степенях.

Главным же образом надо попытаться исследовать и открыть действия и

последствия тепла, прибывающего и убывающего постепенно, упорядоченно,

периодически, в должные промежутки времени. Ибо эта упорядоченная

неравномерность поистине есть дочь небес и матерь рождения, а от тепла

неистового, или быстрого, или скачкообразного не следует ожидать чего-либо

великого. Это совершенно очевидно и в растениях; велика также

неравномерность тепла и в матке животных вследствие движения, сна, питания и

различных состояний самки во время беременности. Наконец, эта же

неравномерность имеет место и силу и в недрах земли, где образуются металлы

и ископаемые. Тем более обращает на себя внимание невежество иных из новых

алхимиков, которые думали, что при помощи равномерного тепла и непрерывно и

ровно горящих ламп они достигнут своей цели^[160]. Итак, о работе и

действиях тепла сказано достаточно. Глубокое же изыскание их было бы

несвоевременным, пока не будут дальше исследованы и извлечены на свет формы

вещей и схематизмы тел Ибо тогда только, когда явится образец, должно будет

искать, применять и приспособлять орудия.

Четвертый способ действия состоит в выдержке, которая действительно

является как бы прислужницей и ключницей природы. Выдержкой мы называем

предоставление тела на некоторое время самому себе, причем оно защищено и

ограждено от какой бы то ни было внешней силы. Ибо внутренние движения

производятся и совершаются тогда, когда внешние и привходящие движения

прекращаются. А работа времени много тоньше работы огня. Ведь невозможно

посредством огня достигнуть такого очищения вина, как посредством выдержки;

и испепеления, произведенные огнем, также не столь тонки, как разложения и

истребления, произведенные веками. Так же и внезапные и быстрые

взаимопроникновения и смешения тел, произведенные посредством огня, гораздо

ниже тех, что произведены посредством выдержки. А неоднородные и

разнообразные схематизмы, которые тела стремятся воспринять при выдержке

(таковы гниения), разрушаются посредством огня или более сильного тепла.

Вместе с тем нелишне заметить, что в движении совершенно заключенных тел

есть некоторая насильственность, ибо это заключение мешает самопроизвольному

движению тела. Поэтому выдержка в открытом сосуде больше способствует

разделению, в совершенно закрытом сосуде -- смешиванию, в сосуде не вполне

закрытом, куда немного проходит воздух, -- гниению. Вообще надо отовсюду

тщательно собрать примеры дел и действий выдержки.

Немалую силу имеет и управление движением (которое представляет пятый

способ действия). Об управлении движением мы говорим, когда встречное

самостоятельное тело мешает движению другого тела, отталкивает, не пускает

или направляет его. Оно заключается большей частью в формах и расположении

сосудов. Действительно, поставленный прямо конус способствует сгущению паров

в перегонных кубах, а перевернутый конус способствует очищению сахара в

опрокинутых сосудах. Иногда же требуется изогнутость, перемежающиеся сужения

и расширения и тому подобное. Сюда же относится и всякое процеживание, когда

встречающееся тело открывает дорогу одной части другого тела, но другие

части его закрывает. Не всегда процеживание или другое управление движением

совершается извне; оно совершается также посредством тела в теле. Так это

бывает, когда бросают камешки в воду для того, чтобы собрать ее илистую

часть, или когда очищают сиропы посредством яичного белка, добиваясь того,

чтобы к нему пристали более густые части, которые затем можно было бы

отделить. К этому управлению движением Телезий довольно легкомысленно и

невежественно относил формы животных, создаваемых, как он полагал, каналами

и складками матки. Но он должен был заметить подобное же формообразование в

скорлупе яйца, где нет ни морщин, ни неровностей. Однако верно то, что

управление движением совершает формообразование при отливках с образцов.

Действие же, совершающееся посредством согласий или расхождений

(которые составляют шестой род), часто скрыто в глубине. Ибо эти так

называемые скрытые и специфические свойства -- симпатии и антипатии -- по

большей части суть порча философии. И не следует слишком надеяться на

открытие согласий вещей, пока не будет достигнуто открытие форм и простых

схематизмов. Ибо согласие есть не что иное, как взаимная симметрия форм и

схематизмов.

Однако более общие согласия вещей не совсем скрыты. Поэтому следует

начать с них. Их первое и главное различие состоит в следующем. Некоторые

тела весьма различаются по плотности и разреженности материи, но сходятся в

схематизмах; другие тела, наоборот, сходятся в плотности и разреженности, но

различаются в схематизмах. Ибо неплохо замечено химиками в их триаде

основных положений^[161], что сера и ртуть как бы проходят через

всеобщность вещей (относительно соли их утверждение лишено смысла и введено

лишь для того, чтобы охватить земляные, сухие и твердые тела).

Действительно, в этих двух вещах обнаруживается одно из наиболее общих

согласий природы. Ибо с одной стороны, сходятся сера, масло и испарения

жиров, пламя и, возможно, звездное тело, с другой стороны, -- ртуть, вода и

водяные пары, воздух и, быть может, чистый межзвездный эфир. И все же эти

две четверицы, или два великих племени вещей (каждое в своем порядке),

бесконечно различаются плотностью и разреженностью, хотя вполне сходятся в

схематизме, как это обнаруживается во многих случаях. Различные же металлы,

наоборот, часто сходятся в плотности и разреженности (в особенности по

сравнению с растительными телами и т. п.), но в схематизме многим

различаются. Подобным же образом животные и растения почти бесконечно

различаются в схематизме, но в отношении плотности или густоты материи их

различия заключены в узкие пределы.

Далее следует наиболее общее после предыдущего согласие -- согласие

между главными телами и их истоками, т. е. их зачатками и питательной

средой^[162]. Поэтому должно исследовать, в каком климате, в какой

почве и на какой глубине рождаются различные металлы; точно так же и в

отношении драгоценных камней, рождаются ли они из скал или в недрах; на

какой почве всходят лучше всего и как бы больше расположены различные

деревья, кустарники и травы; и вместе с тем какое удобрение -- унавоживание

ли различного рода или мел, морской песок, зола и т. д. -- наиболее полезно;

и какие способы наиболее пригодны и подходят к различным почвам. Во многом

зависит от согласия также и прививка деревьев и растений и ее правила, т. е.

какое дерево к какому прививается лучше. В этом отношении был бы

небесполезен опыт, который, как мы слыхали недавно, предпринят, -- это опыт

прививки лесных деревьев (до сих пор совершалась прививка только садовых

деревьев), благодаря которой листья и желуди увеличиваются и деревья

становятся более тенистыми. Подобным же образом надо соответственно отметить

роды пищи животных и их отрицательные примеры. Ибо плотоядное животное не

выдерживает растительного питания, почему и орден Фельянов, осуществив (как

передают) этот опыт, как бы не переносимый для человеческой природы, почти

исчез^[16][3] (хотя человеческая воля может большего

достигнуть в отношении своего тела, чем воля остальных животных). Надо также

обратить внимание и на различные вещества гниения, из которых рождаются

маленькие животные.

Согласия между первичными телами и телами подчиненными им (таковыми

могут считаться те, которые мы обозначили) уже достаточно ясны. К этому

можно прибавить согласия чувств относительно их объектов, которые, будучи

весьма очевидны, могут, если их хорошо заметить и внимательно исследовать,

превосходно осветить другие, скрытые согласия.

Более же внутренние согласия и расхождения тел, или дружбы и раздоры

(ибо мы питаем почти отвращение к словам "симпатия" и "антипатия" из-за

связанных с ними пустых суеверий), или вымышлены, или смешаны со сказками,

или остаются незамеченными и потому довольно редки. Так, если кто будет

утверждать, что есть раздор между виноградной лозой и капустой, потому что,

будучи посажены рядом, они произрастают менее пышно, то в этом будет смысл,

ибо оба растения сочны и истощают почву, так что одно лишает пищи другое. Но

если кто будет утверждать, что есть согласие и дружба между злаками и

васильком или диким маком, ибо эти травы растут почти исключительно на

обработанных полях, то он должен, скорее, говорить про раздор между ними,

ибо мак и василек возникают и растут из таких соков земли, которые злаки

оставляют и отвергают; так что засевание земли злаками приготовляет ее для

их произрастания. И число этих ложных приписываний велико. Что же касается

сказок, то их надо совершенно искоренить. Остается малое количество таких

согласий, которые подтверждены надежным опытом. Таковы согласия магнита и

железа, золота и ртути и тому подобные. Но в химических опытах над металлами

обнаруживаются и некоторые другие согласия, достойные наблюдения. Чаще всего

(будучи вообще столь редки) они обнаруживаются в некоторых лекарствах,

которые благодаря своим так называемым скрытым и специфическим свойствам

действуют или на определенные члены, или на определенные соки, или на

определенные болезни, или иногда на индивидуальные природы. Нельзя также

опустить те согласия между движениями и фазами луны и состоянием тел,

находящихся под ней, которые можно при условии строгого и правильного отбора

получить из опытов земледелия, мореплавания, медицины или других областей.

Чем более редки все вообще примеры тайных согласий, тем более тщательно их

надо изыскивать из достоверных и надежных передач и рассказов, если,

конечно, отнестись к этому без легкомыслия и чрезвычайной доверчивости, но с

заботой и как бы с колеблющимся доверием. Остается согласие тел в отношении

способа действия, как бы безыскусс[Author ID1: at Sun Jan 2 14:21:00 2000

]твенное, но имеющее обширное применение; его никоим образом не должно

опускать, но нужно исследовать посредством прилежных наблюдений. Например,

легкое или затрудненное схождение или соединение тел при их сложении или

простом прикладывании. Ведь некоторые тела смешиваются и сочетаются легко и

охотно, другие же -- с трудом и плохо. Так, порошки хорошо смешиваются с

водой, известь и зола -- с маслом и т. д. Следует собирать не только примеры

склонности или уклонения тел от смешения, но также примеры расположения

частей, их распределения и растворения, после того как тела смешаны.

Наконец, нужно собирать и примеры преобладания после проведенного

смешивания.

На заключительном месте среди семи способов действия остается седьмой и

последний -- способ действия посредством смены и чередования шести

предыдущих. Но предлагать примеры этого было бы несвоевременно до тех пор,

пока те способы не будут исследованы каждый в отдельности и несколько

глубже. Ряд, или цепь, такого чередования в приложении к отдельным действиям

есть вещь, весьма трудная для познания, но весьма важная для работы.

Величайшее нетерпение охватывает и обуревает людей в отношении этих

исследований и их практических применений; между тем это как бы нить в

лабиринте, ведущая к большим делам. Сказанного достаточно о примерах

широкого применения.

LI

На двадцать седьмое и последнее место среди преимущественных примеров

мы поставим магические примеры. Этим именем мы зовем примеры, в которых

материя или действующая причина слаба или мала в сравнении с величиной,

вызываемой ею работы или действия. Так что, если даже они и обычны, все же

они представляются чем-то чудесным, одни -- на первый взгляд, другие -- если

рассмотреть их внимательнее. Сама по себе природа доставляет их мало. Но что

она сможет делать, когда ее тайники будут вскрыты и будут найдены формы,

процессы и схематизмы, -- это откроется в будущем. Эти магические

воздействия (как мы уже теперь можем предполагать) совершаются трояко: или

посредством самоумножения, как у огня и ядов, которые называют

специфическими^[16][4], а также в случае движений, которые

переходят и усиливаются от колеса к колесу; или посредством возбуждения

движения в другом теле, как у магнита, который возбуждает бесчисленные иглы,

нисколько не теряя и не убавляясь в своей силе, у дрожжей и т. д.; или

посредством предупреждения движения, как это сказано про порох, мортиры и

подкопы. Первые два способа требуют отыскания согласия, третий требует

измерения движений. Но есть ли какой-нибудь способ для изменения тел в

наименьших, как говорят, частях и для перенесения более тонких схематизмов

вещества (что имеет отношение ко всякого рода превращениям тел и открывает

искусству возможность в короткое время свершить то, к чему природа ведет

извилистым путем), -- относительно этого у нас нет до сих пор никаких

указаний. Подобно тому как в прочном и истинном мы ищем окончательного и

совершенного, так же мы постоянно ненавидим пустое и напыщенное и

ниспровергаем его, как только можем.

LII

О достоинствах или преимущественных примерах уже сказано. Хотелось бы

напомнить, что мы в этом нашем Органоне излагаем логику, а не философию. А

ведь наша логика учит и наставляет разум к тому, чтобы он не старался

тонкими ухищрениями улавливать абстракции вещей (как это делает обычно

логика), но действительно рассекал бы природу и открывал свойства и действия

тел и их определенные в материи законы. Так как, следовательно, эта наука

исходит не только из природы ума, но и из природы вещей, то неудивительно,

Поиск по сайту: