Ошибки запоминания. Перейдем к следующей группе ошибок, к ошибкам запоминания

Перейдем к следующей группе ошибок, к ошибкам запоминания.

Мы уже сказали, что, прочтя оригинал, писец стремится его удержать в памяти. Характер этого запоминания будет различный в зависимости от того, читает ли писец и запоминает сравнительно длинные отрывки или сравнительно короткие. Если писец читает длинные отрывки и обладает плохой памятью, ошибки запоминания будут у него встречаться чаще, чем при коротком чтении и при хорошей памяти. Часто при запоминании текста писец пропускает второстепенное или делает перестановки слов, допускает синонимические подстановки, модернизирует древний текст и т. д. Так же, как и при чтении текста, писец невольно подменяет трудное и малознакомое легким и знакомым.

Типичная ошибка памяти — это перестановка в тексте слов и целых групп слов (если, разумеется, эта перестановка не диктуется соображениями стилистическими или стремлением изменить смысл текста). Случайными перестановками слов, пропусками и вставками малозначительных слов (например, в некоторых случаях союза «и»), подменами слов их синонимами буквально пестрят тексты древнерусских произведений. Приведу только один пример такой перестановки, но она касается перестановки целой строки в былине о Ставре, включенной в Сборник Кирши Данилова:

Вытягала лук за ухо,

Хлестнет по сыру дубу,

Изломала ево в черенья ножевыя,

Спела титивка у туга лука[127].

По-видимому, последняя строка должна быть помещена после первой, перестановка в данном случае — результат ошибки памяти, затем исправленной (память писца, пропустив строку, затем, в порядке восстановления ошибки, поместила эту строку ниже).

Бывает, что писец, пропустив какое-либо слово или группу слов, затем писал их на полях, а последующий переписчик вставлял в текст с полей рукописи не в том месте, где надо. Так тоже возникали перестановки слов.

Бывают списки произведений, в которых текст воспроизведен полностью по памяти, при этом между прочтением текста и его воспроизведением может лежать значительный промежуток времени.

Вообще в отношении рукописи произведения, близкого народному творчеству, возможен вопрос: не представляет ли она собой записи с голоса исполнителя. Именно такой вопрос ставит В. И. Малышев в отношении рукописи конца XVII в., в которой дошел до нас текст «Повести о Сухане». Отрицательный ответ, который дает на этот вопрос В. И. Малышев, обусловлен не только тем, что в повести этой имеются книжные элементы, но и самым характером рукописи, которая никак не могла быть записью, — неизбежно спешной и неровной. В. И. Малышев обращает внимание на то, что витиеватый инициал «В», имевшийся в рукописи, сделан самим писцом, и притом в процессе письма. Писец не оставлял для этого инициала места и не возвращался к нему после завершения основной работы по написанию текста: для выведения инициала писцом сделана остановка, и притом немалая. Такой остановки не могло бы быть, если бы писец писал с голоса; вряд ли была она возможна и при написании «с внутреннего голоса». О таких же остановках и расчетах строк говорят и другие признаки: расположение текста в конце рукописи в виде воронки, расположение строк в строгом порядке. Против записи текста с голоса говорит и характер описок, часть которых представляет собой типичные «ошибки прочтения» (см. выше): «Сухандушко» — «Суханвушов», бессмысленная фраза «Оз быз городу не умеют битися» и пр.[128]

Поиск по сайту: