Истинность научного знания

Подобный подход не означает сомнений в способности науки добывать настоящую истину. Только истина эта изменчива, подвижна, зависит от выбранной системы отсчета. Вспомним хрестоматийный пример из популярных брошюр по теории относительности: распивая чай в купе скорого поезда, пассажир случайно роняет стакан бодрящей жидкости на пол. Вопрос: по какой траектории летит стакан – по прямой или искривленной?

Ответ: для наблюдателя внутри поезда – строго по прямой, а для наблюдателя вне поезда, например на платформе, – по дуге, ведь поезд-то во время полета стакана успевает проехать некоторое расстояние, и стакан падает совсем не в ту точку, над которой он начал свой полет. При этом очень трудно удержаться от вопроса: для одного наблюдателя стакан движется так, для другого – эдак, ну а как же на самом-то деле независимо ни от каких наблюдателей? И мало кому удается с первого раза понять, что этого «на самом деле» просто не существует! (Что, впрочем, неудивительно, ибо сам ученый мир шел к этому выводу 2,5 тысячи лет). Ведь требование зафиксировать движение предмета «на самом деле» означает не что иное, как требование предоставить некую абсолютную систему отсчета, каковой в природе нет. Все системы отсчета равноправны, и количество их в принципе бесконечно. А это, в свою очередь, означает, что любое человеческое знание всегда было и будет неполным, неокончательным, ибо принципиально невозможно учесть одновременно все системы отсчета.

Истинность научного знания обладает целым рядом особенностей, фундаментальных ограничений, делающих ее установление весьма длительным, сложным, диалектически противоречивым процессом.

Основным же критерием истины в познании выступает, как уже упоминалось, практика, т.е. материальная, чувственно-предметная деятельность людей. Этот критерий обладает по меньшей мере двумя достоинствами. Во-первых, апеллируя к материальному началу, он выводит нас за пределы чисто идеальной познавательной деятельности, т.е. обладает свойством объективности. А во-вторых, позволяет обосновать предельную для человечества общность (всеобщность) суждений, ибо включает весь его исторический опыт.

Однако и этот критерий не может быть абсолютным, так как человечество накопило хотя и большой, но все же ограниченный практический опыт, и его может просто не хватить для подтверждения или опровержения какой-либо гипотезы. Кроме того, существует и такой класс суждений, который в принципе невозможно окончательно подтвердить или опровергнуть практическим опытом. Это все те суждения, которые явно или неявно опираются на идею актуальной бесконечности. Так, в принципе нельзя сделать окончательного логического вывода относительно существования Бога, вмешательства внеземных цивилизаций в земные дела и т.д.

Среди других многочисленных особенностей стоит отметить также те, которые характеризуют социальное познание, т. е. отличают науки гуманитарные от естественных. К ним относятся:

· частичное совпадение субъекта и объекта познания;

· идеологическая нагруженность социального познания, т. е. явная или неявная представленность в нем различных социальных интересов;

· идеальный (нематериальный) характер многих объектов социального познания;

· динамичность изучаемых объектов (наше общество десятилетней давности совсем не похоже на сегодняшнее);

· затрудненность количественных и экспериментальных методов познаниями т.д.

Все эти особенности делают гуманитарное знание, если и не более сложным, то во всяком случае иным, чем естественнонаучное. И наработанные в последнем эталоны научности и строгости знания не во всем применимы к познанию социальному. Нетрудно увидеть, что в силу отмеченных особенностей в социальном познании открывается куда больший простор для различного толкования одних и тех же событий, значительно прочнее в нем держатся многочисленные иллюзии и заблуждения и т.д. Но делать отсюда вывод о некоей неполноценности или второсортности социального познания было бы, конечно, большой ошибкой. Вернее сказать, что социальные науки развиваются в принципиально ином русле, нежели естественные: ведь это знание не только о сущем, но и о должном, не только о том, что есть, но и о том, что «должно быть»! Кроме того, в естествознании, если что не так, то ищут изъян теории, природа виноватой быть не может. В познании же гуманитарном «виноватой» может оказаться и сама реальность. Да и главный объект социального познания – человек – не зря же столько веков считался «венцом творения» – наиболее сложный объект мироздания. Ну и, наконец, нельзя не учитывать и то, что явственную потребность именно в научном познании человека и общества человечество ощутило по историческим меркам совсем недавно.

Таковы, в самых общих чертах, структура и функции науки. Несомненно, что научный способ освоения мира – лишь одна из способностей человека, очень продуктивная, но увы – не всемогущая.

Поиск по сайту: