Лейпциг

Послевоенная литература указывает на еще более интенсивный ход указанного процесса децентрализации за последние годы: в центре городов остаются, ели не считать швейцаров и сторожей, исключительно одни учреждения с “дневным” населением служащих и руководителей, количество коих увеличивается из года в год. Этому дневному населению приходится чаще всего приезжать издалека, загромождая в утренние и в послеслужебные часы городские артерии сообщения.

Резюмируя сказанное, мы видим, что целый ряд факторов, действующих солидарно в одном направлении, приводят в последние годы к двухстороннему процессу: деревня, индустриализируясь, приближается к городу, но отнюдь не сливается с ним, а город децентрализуясь, тянется к деревне частично захватывая ее в свою сферу. Процессы эти в большинстве случаев происходят стихийно, дезорганизовано, причем массового выхода из все более тяжелого положения еще не найдено. Впрочем, как мы увидим в следующем отделе, в недрах урбанизма уже зародилось здоровое планировочное движение, получающее кое-где частичное осуществление, несмотря на его несоответствие существующей народнохозяйственной системе.

3. ГОРОДА-САДЫ КАК ГОРОДА БУДУЩЕГО

В 1902г. скромный парламентский стенограф в Англии Эбенизер Хоуард, дотоле никому неизвестный, выпустил книгу “Города будущего” (точный перевод: “Города-сады завтрашнего дня”), которой было суждено составить эпоху в вопросах планировки, строительства и жилищном в городах. Названная книга была вскоре переведена на все главные европейские языки, имела широкий успех и повела в нескольких случаях к реализации идеи автора на деле. В разных странах возникли “общества городов-садов”, были выпущены многочисленные исследования по данному типу городов, читались соответствующие лекции, и во вновь созданные согласно планам Хоуарда населенные пункты стекались экскурсии со всего мира. Успеху нового движения сильно способствовал факт быстрого развития вновь построенных городов-садов и ничтожная в них смертность.

Нельзя сомневаться в том, что причиной столь исключительного успеха послужили не достоинства самой книги, лишенной строго научного значения, а то обстоятельство, что Хоуард затронул давно наболевший социальный вопрос и выразил заветные стремления исстрадавшегося городского населения. Естественно, что движение зародилось в Англии, где вырождение сельской жизни и односторонняя гипертрофия городов уже давно возбуждали опасения и тревоги. Понятно, что многие англичане сделались ревностными прозелитами учения Хоуарда, так как английская нация всегда отличалась любовью к природе и к домашнему уюту (home, sweet home). Об этом живо свидетельствуют, например, многочисленные лондонские общества друзей природы, любителей цветов и т.п., обилие парков в английской столице, украшение розами даже городских общественных уборных.

Идея Хоуарда отчасти соответствовала уже зародившейся в то время тенденции развития населенных пунктов, которая принимала, однако, уродливые формы благодаря господствующей “экономической” системе. Она заключалась в сочетании положительных сторон как городской, так и деревенской жизни, при устранении их недостатков. Хоуард так формулирует свою идею: “В городе – отсутствие природы, испорченный воздух, туманы или сушь, отдаленность места работы, дороговизна жизни, трущобы и кабаки, но зато развитая интеллектуальная и общественная жизнь, высокая заработная плата, обилие развлечений, роскошные здания-дворцы и хорошо освещенные улицы”; в деревне – “отсутствие общества, работы, развлечений, дренажа, но зато красота природы, яркое солнце, свежий воздух, изобилие воды, низкая рента. В городе-деревне или городе-саде, созданном по сознательному плану, должны быть все достоинства (магниты), но не должно быть ни одного из отличительных дефектов двух противостоящих друг другу типов поселений”.

По этому поводу заметим прежде всего, что “город-сад” – едва ли удачный термин, хотя он уже успел повсеместно получить право гражданства и тем создать среди непосвященных ряд недоразумений. Автором “городов будущего” предусматривалась радикальная и широкая социальная реформа, а вовсе не одно сочетание города и сада, в чем некоторые убеждены до сих пор. В садах утопают многие из наших южных городов, как, например, Полтава, Новочеркасск, Абастуман, но ничего общего с проектом Хоуарда они не имеют.

Таким образом, термин, выдвинутый Хоуардом, имеет двоякое значение: неточное, т.е. “город-сад” в широком смысле, и точное, т.е. “город-сад” в узком смысле, а именно “город-деревня”. В первом смысле городами-садами теперь часто совсем неправильно называют обыкновенные города с преобладанием мелкого строительства (т.е. с домами не выше двух этажей) и обилием зеленых насаждений. Более правильно так называются: а)рабочие поселки, надлежащим образом распланированные и благоустроенные, обильно снабженные зеленью, но входящие в пределы ведомства другого города, а также пригородные и рационально распланированные дачные поселения. Такие “пригороды-сады”, не имеющие самодовлеющего социально-экономического значения, но здоровые и удобные для жизни, в массе строятся теперь в Англии, Германии, Бельгии, Соединенных штатах, Австралии и т.д. Все они отличаются тремя существенными признаками: 1)рациональная планировка, 2)обилие зелени и 3)мелкое строительство (коттэджи на 4–10 человек).

Что же касается “городов-садов” в узком смысле, то их построено всего два – невдалеке от Лондона: Лечуорс и Уельуин, возникший после войны, но они сильно отличаются как от современного города и его природных поселков, так и от деревни следующими своими существенными признаками, включая притом обязательно и признаки, свойственные городам-садам в широком смысле: 1)самоцельность, т.е. самодовлеющее экономическое значение названного поселения, которое выражается в непременной наличности в нем как фабрик и заводов, так и сельскохозяйственных средств производства; 2)муниципализация всей земли под городом-садом, – частной земельной собственности в нем нет; 3)самостоятельное городское самоуправление; 4)заранее установленные площадь, план и населенность города-сада (не свыше 50 тыс. жителей); 5)дешевая, сравнительно с городской, земля (ибо она выбирается в сельской местности); 6)незастраиваемый, сплошь окружающий названное поселение зеленый пояс как источник снабжения населения сельскохозяйственными продуктами; этот пояс имеет еще и то значение, что он препятствует стихийному расширению и расселению города-сада.

Из перечисленных признаков явствует, что “город-сад”, задуманный Хоуардом и отчасти фактически осуществленный в Англии, соответствует в большей степени социалистической, чем капиталистической, системе. Во-первых, в нем явно выражен синтез, т.е. полное слияние города и деревни, так как ликвидировано соответствующее грубое разделение труда: жители такого поселения заняты как сельским хозяйством, так и обрабатывающей промышленностью, и, по мысли Хоуарда, их продукция должна обеспечивать главнейшие потребности нового населенного пункта. Противоположность между городом и деревней таким образом исчезает. Правда, среди социалистов вопрос о возможности уничтожить эту противоположность остается спорным, и, например, Герц утверждает, что “великие центры энергии и культуры, какими являются большие города, не могут быть уничтожены, так как без них невозможен прогресс”. Однако В.И.Ленин категорически высказывался в том смысле, что в социалистическую программу необходимо входит уничтожение противоположности между городом и деревней, так как: а)необходимо сделать сокровища науки и искусства доступными всему народу и ликвидировать отчужденность от культуры миллионов деревенского населения, т.е. “идиотизм” деревенской жизни, б)необходимо ликвидировать такое положение, когда люди задыхаются в собственном навозе и бегут за город в поисках свежего воздуха и чистой воды, и в)рациональная утилизация городских нечистот и человеческих экскрементов тоже требует всемерного приближения города к деревне. Наконец, нельзя сомневаться, что “существование двух типов поселений с различным бытом, обстановкой жизни и противоположными в некоторых отношениях экономическими интересами едва ли легко допускает проведение социалистического равенства и гармонии”.

Во-вторых, город-сад Хоуарда чисто революционно и по-социалистически разрешает наболевший вопрос о земельной собственности и связанных с нею земельных спекуляциях, росте городской ренты и дороговизны жилищ, уничтожая право частной собственности на землю.

В-третьих, город-сад предусматривает рациональное планирование жизни поселений и в корне разрушает стихийный характер их расползания и расширения.

Главным пунктом возражений против “города-сада” является указание на то, что за четверть века после появления “утопии” Хоуарда фактически осуществлены только два населенные пункта, приблизительно соответствующие изложенной идее. Однако этот факт лишь доказывает, что в пределах капиталистического строя широкое распространение социалистического замысла невозможно. Современная экономия принципиально не может согласиться ни с идеей уничтожения крупных городов, которые были в течение целого века главными опорными пунктами капитала, ни с идеей муниципализации всей городской земли, т.е. с уничтожением начала частной собственности в столь крупном масштабе, ни с абсолютным признанием идеи сознательного планирования городов, как нарушающей индивидуальную свободу и частную предприимчивость. Отсюда и подмена идей Хоуарда их суррогатом, т.е. простым увеличением количества зеленых насаждений и проведением принципов рациональной планировки и мелкого строительства, чем достигается лишь гигиеническое, но отнюдь не социально-экономическое осуществление мыслей талантливого гуманиста.

С другой стороны, в СССР много возражений против “городов-садов” раздавалось по партийной линии. Указывали, что, при современном росте человечества, поселения с большой площадью зеленых насаждений и с мелким строительством не могли бы вместить наличный контингент людей на земном шаре и что общественное разделение труда, ликвидируемое городами-садами, тесно связано с самой географией ископаемого мира. Кроме того, указывалось, что индивидуальный уют, создаваемый одноэтажными или двухэтажными коттэджами, как рекомендуемым типом жилища в городе-саде, не соответствует идеям коллективизма и, в частности, не допускает свободы женщин от пут, налагаемых на нее частным потребительским хозяйством. Коттеджи города-сада приспособлены будто бы только для семьи, которая будет разлагаться при социалистическом строе. Наконец, возражали еще и ссылкой на недостаточную экономичность мелкой застройки сравнительно с крупной.

Однако, после неоднократных дискуссий в Москве, Ленинграде, Харькове и оживленной литературной полемики была признана приемлемость городов-садов для пролетариата, причем доводы их противников были легко опровергнуты. Действительно, первое возражение опровергается простыми вычислениями, показывающими, что застройка города-сада достаточно интенсивна (около 75–85 кв. саж. на усадьбу) и не допускает лишь “вертикального” распределения человечества. Такое распределение может потребоваться только через тысячу лет, если допустить непрерывный рост размножения человечества в современном темпе. Общественное разделение труда, в зависимости от местоположения земных богатств, не может служить противопоказателем для города-сада, так как обмен продуктами или, точнее, их централизованное распределение неизбежно должно существовать и при социализме. Что же касается семьи, к жизни которой будто бы приспособлен коттэдж, то здесь заключается простое недоразумение, так как семью может с успехом заменить любая морально и профессионально сплоченная группа численностью в 4–10 человек. С другой стороны, ночевка в гигиенических условиях отнюдь не нарушает принципов коллективизма, ибо в городе-саде будут широко организованы и общественная работа, и коллективное производство, включая кооперативные столовые, и вообще все виды сотрудничества как в производстве, так и в потреблении. Нет решительно никакого основания обрекать пролетариат на скученное проживание в домах-казармах, в домах-колодцах или домах-скелетах, тем более, что многоэтажное строительство, как это будет более подробно исследовано в специальном курсе, ныне решительно отвергается всеми без исключения специалистами и всеми съездами по гигиене, планировке городов и жилищными по соображениям социальной гигиены, комфорта, педагогики, эстетики и другим. Что же касается рабства женщины, прикованной к домашнему потребительному хозяйству, то современная техника свела заботы о последнем до минимума, и социально-экономические структура и функции города-сада отнюдь не противоречат ликвидации даже таких элементов домашнего хозяйства, как приготовление пищи, стирка белья, починка платья и т.д. Наконец, что касается “неэкономичности” мелкого строительства, то, при условии национализации или муниципализации земли, этот вопрос сводится к чисто технической проблеме удешевленного строительства. Международные съезды по планировке городов в Амстердаме в 1924г. и в Нью-Йорке в марте 1925г. показали, что постройка небольших особняков может обходиться очень дешево. Опыты Соединенных штатов и Голландии в деле бетонных построек, отливки в короткий срок стандартизованных малых домов и даже их перевозки на значительные расстояния особыми грузовиками указывают, что, по расчету на одного человека, стоимость мелкой постройки, если не считать земельных цен, не выше, чем стоимость средней или крупной. Сравнительно скромные затраты на жилища в Лечуорсе, застроенном преимущественно одноэтажными домами разнообразной внешности, видны из следующей таблицы:

Развитие города-сада Лечуорса в 1904–1913гг.

Соответственно и наемные цены на жилые помещения в Лечуорсе и пригородах-садах поражают своим скромным уровнем, что видно из следующей таблицы:

Поиск по сайту: