Наемная месячная плата за коттэджи в золотых рублях

План Эбенизера Хоуарда вкратце заключается в следующем. В здоровой, сухой сельской местности по линии железной дороги организаторами, занимающими видное общественное положение и пользующимися безукоризненной репутацией, приобретается посредством низкопроцентных ипотечных займов участок земли в 6000 акров (2220 десятин), ценой по 400 руб. за акр. Как долг, так и земля впоследствии передаются городскому самоуправлению. Город-сад должен быть рассчитан на 30 тысяч жителей, построен в центре имения и занимать пространство в 1000 акров. Он предположен в кругообразной форме, мерою от центра к периферии около 1 версты. Шесть великолепных радиальных бульваров, каждый шириною в 15 сажен, пересекают город от центра к периферии, разделяя его на шесть равных частей. В центре находится кругообразная площадь мерою около 2 десятин, на которой разбит хорошо орошенный сад. Вокруг этого сада находятся городская ратуша, главный концертный и лекционный зал, театр, библиотека, музей, картинная галерея и больница. К этим строениям примыкает общедоступный центральный парк величиной в 50 десятин с площадками для игр и приспособлениями для отдыха. Вокруг центрального парка (за исключением мест пересечения бульваров) расположена широкая стеклянная аркада – “хрустальный дворец” – убежище горожан в дождливую погоду, а также местоположение лучших магазинов и зимнего сада. Вокруг центра все удаляющимися кольцами располагаются пять концентрических бульваров (улиц), из коих средняя, наиболее широкая (60 саж.), является главным проспектом, разделяющим город на две зоны – внешнюю и внутреннюю. На этом великолепном проспекте (avenue), утопающем в зелени, шесть участков заняты публичными школами. Жилые дома (одноэтажные или двухэтажные коттэджи) расположены как на радиальных, так и на концентрических бульварах.

На внешнем поясе города находятся фабрики, товарные склады, лесные дворы и проч. Все они обращены фронтом к железной дороге, опоясывающей весь город, и соединены ветками с главной железнодорожной линией, прорезывающей имение. Благодаря такому устройству, товары могут нагружаться прямо из складов и фабрик и отправляться во все стороны, а также получаться прямо на фабрики, чем достигается экономия в перевозке и разгрузка улиц от товарного движения. Универсальной энергетической силой для производства и распределения потребительных ценностей служит в городе-саде электричество.

Городские отбросы утилизируются в незастраиваемом сельскохозяйственном поясе имения, составляющем ²/₃ его общей территории. Последняя эксплуатируется арендаторами (фермерами). Зерновое хозяйство ведется отдельными лицами или кооперативными союзами, садоводство же и огородничество более преуспевают при детальной обработке небольших участков земли. Сельскохозяйственные продукты сбываются преимущественно в самом городе. В общем весь город опоясывается широким зеленым поясом насажденных лесов, лугов и полей, которые являются как бы защитой города-сада от наступления на него нездоровых и безобразных, стихийно расползающихся во все стороны построек. Когда в городе-саде появляется избыток населения, то на известном расстоянии от него возникает новый центр и вокруг него новая аналогичная система. Общую свою цель Хоуард видит “в поднятии уровня здоровья и благосостояния всех тружеников посредством естественного и производительного (экономического) сочетания городской и сельской жизни на земле, принадлежащей самостоятельной городской общине”.

Таков тщательно выработанный план, который, конечно, может быть бесконечно видоизменяем в своих деталях, в зависимости от условий местности и от дальнейшей разработки планировочной проблемы. Приводим описание первого конкретного примера реализации сказанного плана, а именно города-сада Лечуорса, сделанное Д.Д.Протопоповым в его лекциях, дополнив это описание данными из монографии проф. М.Г.Мижуева.

Лечуорс (Letchworth) основан в 1904 году акционерным обществом идейного типа в 50 верстах к северу от Лондона на 1500 дес. земли, купленной мелкими частями в среднем по 1200 р. за десятину. ²/₃ этой земли должны навсегда оставаться под сельскохозяйственной культурой. Город рассчитан на 35000 жителей, а окружающий его зеленый пояс – на 5000 жителей. На десятине не допускают строить более 32 домов, причем значительная часть каждой домовой усадьбы остается под садом или огородом. Планы застройки и самих домов подвергаются предварительному обсуждению с точки зрения их гигиеничности и эстетики.

В настоящее время Лечуорс – уютный и красивый городок, достигший в 1922г. 15 тысяч населения, с прекрасно замощенными главными улицами, большая часть поверхности которых покрыта газоном, с образцово устроенной сетью водопровода и канализации, с 200 фабриками и мастерскими. Промышленность ценит обилие в Лечуорсе мест для построек, транспортных средств, электричества, газа и воды за дешевую плату. Дела фабрик идут хорошо. Дым их обезвреживается. Полоса парка отделяет квартал фабрик и мастерских от жилой части. С другой стороны, сельское хозяйство в Лечуорсе ценит доступный и близкий рынок для сбыта продуктов своего производства, в частности же молока, яиц и других скоропортящихся продуктов. Многие из работающих на ферме живут в городе, и, наоборот, многие фабричные рабочие живут в деревне, пользуясь незначительными расстояниями от центра города до фабрик и сельских мест – 10 минут ходьбы).

Все дома для рабочих стоят на красивых улицах, обсаженных деревьями и изобилующих садами. Каждый такой дом имеет свой сад, прекрасно содержимый, причем одна его часть обращается в цветник, а другая – в огород. Овощей, собираемых с огорода, часто хватает для семьи на целый год. При каждой группе рабочих коттэджей имеется площадка для детских игр.

В культурном отношении Лечуорс, несмотря на свои скромные размеры, обставлен превосходно: обилие учебных заведений, общественных клубов, мест для развлечений, все виды спорта, начиная от обширного бассейна для плаванья и кончая гольфом.

“ В Лечуорсе, этом райском островке страдающего мира, – говорит Бенуа-Леви, – все трудятся и одновременно активно наслаждаются жизнью. Бездействуют в нем лишь четыре учреждения: больница, суд, кладбище и тюрьма ”.

Действительно, в Лечуорсе (а также Уельуине и некоторых пригородах-садах) объективные показатели здоровья населения – цифры смертности – показывают рекордные достижения. В 1904–1914гг., отчасти благодаря возрастному составу населения, смертность на 1000 колебалась между 4,8 и 6, в 1922г. она составляла 8,4. В то же время смертность грудных и взрослых детей значительно ниже, чем в больших городах, и быстрое изменение внешнего вида детей, привозимых из Лондона, бросается в глаза.

Общий вывод: дешевизна жизни, близкие расстояния, сочетание природы и культуры, сотрудничество добывающей и обрабатывающей промышленности, разрешение жилищного вопроса, сохранение здоровья трудящегося поколения.

Д.Д.Протопопов так характеризует значение движения в пользу городов-садов: намечен идеал для отдельных достижений, привлечено общественное внимание к вопросам планирования и строительства, доказана возможность не стихийного только возникновения поселков городского типа, но и создания последних по воле их творцов, даны образцы рациональной планировки.

Мы скажем больше: найдена тенденция развития человеческого поселения, соответствующего будущей социалистической системе. Здесь мы подходим к резюме не только сказанного в настоящей главе, но и всей истории и теории городов.

Древняя деревня составляла тезис. Город явился антитезисом. Город-сад заключает в себе синтез города и деревни. На протяжении веков город появлялся в различных своих формах как надстройка над технико-экономическими базами сменяющихся эпох. Он исчерпал все возможности и, послужив средоточием человеческой цивилизации, развил наконец все противоречия, свойственные капиталистической системе. В настоящее время капиталистический город отрицает сам себя. Диалектический метод Маркса оправдывает себя здесь в полной мере.

Трудно, конечно, предсказать в деталях, как пойдет дальнейшее развитие событий. Отомрет ли в пределах социалистической системы город-гигант, как исчерпавший свое назначение, дав место широкому развитию городов-садов? Или же города-сады, по теории Унвинна, явятся в ближайшее время лишь городами-спутниками (сателитными городами) вокруг городов-метрополий, как замена безбрежно и стихийно расползающихся пригородов и предместий, как новый и рациональный способ размещения населения крупных городов?

Ясно лишь одно: новый технико-экономический базис в связи с электрификацией дает предпосылку к слиянию города и деревни, и в недрах капиталистического общества созрел уже тот образец, которому, повидимому, суждено стать могильщиком капиталистического города в его современном значении. Над этим поистине проклятым вопросом еще слишком мало думали, и даже в СССР находятся защитники старинной стройки по капиталистической системе, находятся – страшно сказать – последователи многоэтажного дома-казармы, который так долго и так незаслуженно обрекал пролетариат на жизнь в муравейнике. Находятся защитники отмирающей системы жизни, которые пренебрегают голосом лучших специалистов всего мира, не видят того факта, что городу-саду нет перспектив в капиталистическом мире и что только там, где провозглашен принцип сочетания города и деревни, только там, где отменена частная собственность на землю, только там, где принято начало сознательного планирования жизни, только там, где индустриализацию и электрификацию как города, так и деревни решено во что бы то ни стало проводить на деле, город-сад или город-деревня может сделаться не случайным исключением и оазисом, как Лечуорс, но счастливым и давно желанным массовым фактом. “Город-село” первобытных народов таким образом возродится в блеске всех культурных приобретений многих тысячелетий.

ВВЕДЕНИЕ в часть 2

Изложенное в первой части курса, т.е. достаточно полная ориентировка в городе как социально-экономическом явлении, позволяет нам перейти ко второй его части. Несмотря на тесную связанность обеих частей, они в сущности составляют две отдельные методологически различные научные дисциплины, а именно: 1)общую теорию урбанизма и 2)общее учение о городском хозяйстве. Имея, однако, в виду, что обе эти дисциплины, всецело основанные на экономических отношениях, находятся еще только в стадии образования, и что вторую немыслимо понять и усвоить без знания первой, представляется целесообразным до поры до времени излагать и изучать их в совокупности, под общим названием “Основ городского хозяйства”. В настоящей вводной главе мы рассмотрим несколько первоначальных вопросов, относящихся к соответствующей дефиниционно-методологической проблеме.

1.ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО В ЕГО РАЗЛИЧНЫХ ЗНАЧЕНИЯХ

Термин “городское хозяйство” употребляется в трех различных значениях. Во-первых, под городским хозяйством нередко подразумевается совокупность частных хозяйств в городе. В этом смысле городское хозяйство (или городская промышленность), являясь одной из главных составных частей народного хозяйства, противополагается внегородскому, чаще всего сельскому хозяйству. Сказанная проблема была нами затронута в четырнадцатой главе. Во-вторых, городским хозяйством, в его статическом значении, называют не совсем правильно всю сумму наличных оборудований и учреждений, обслуживающих городское благоустройство. Наконец, в-третьих, городское хозяйство понимается как деятельность города в лице его городских публичных органов, направленная к удовлетворению известных коллективных потребностей городского населения.

Особенно важно и наиболее употребительно из перечисленных нами последнее, чисто динамическое понимание городского хозяйства. Именно в этом смысле названное хозяйство составляет предмет особой научной дисциплины, которую нам и предстоит изложить в настоящей части курса.

Городское хозяйство как хозяйственная деятельность города играет решающую роль в развитии и благоустройстве города, а также в благосостоянии его населения, материальном и духовном. Поэтому и в виду объясненной многозначности термина “городское хозяйство” следовало бы применять специальный термин, приспособленный к этому последнему его пониманию. Таким термином, уже издавна существующим в литературе и законодательстве, является муниципальное хозяйство.

Происхождение упомянутого термина относится к классической древности. Munis по-латыни значит тяжесть, тягота, бремя, а capio, recipio – беру, принимаю. Соответственно, городское управление, как бы берущее на себя, по уполномочию города и с разрешения правительства, бремя общественной власти, выполнения общественных задач и распоряжения хозяйственными средствами, называется муниципалитетом, а его деятельность – муниципальным хозяйством.

Хотя этот последний термин рельефно подчеркивает все конструктивное и экономическое своеобразие исторически сложившейся городской общины, ее существенные признаки и присущие ей специальные задачи, и притом вполне точно и четко отграничивает соответствующее понятие как от “городского хозяйства” в его первых двух смыслах, так и от хозяйства негородских общин, но он, к сожалению, по каким-то случайным причинам, утратил свою общеупотребительность в СССР. Ему предпочитается термин “коммунальное хозяйство”, который, напротив, номинально сглаживает фактически существующие различия между городскими и негородскими общинами. Вдобавок, в СССР под коммунальным хозяйством подразумевается, как будет выяснено ниже, лишь одна сравнительно ограниченная сфера местной, а в частности и городской деятельности советов. Все это создает значительную терминологическую сложность, в которой надо будет разобраться особо. В дальнейшем изложении курса нам неизбежно придется пользоваться всеми тремя терминами, а именно: “городское хозяйство” (в его третьем значении) – как общепонятным и общепринятым термином, “муниципальное хозяйство” – как более определенным научным термином, и “коммунальное хозяйство” (в городах) – как термином официальным.

2.ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ ГОРОДСКОГО ХОЗЯЙСТВА

Правильное определение предмета науки есть одновременно и фактор и показатель ее успехов.

Эм.Кант.

В настоящее время уже стало общим местом утверждение, что первым шагом каждой научной дисциплины должно быть определение ее предмета, и никто не станет оспаривать крылатое слово Фридриха Энгельса о том, что “всякая общественная наука есть в сущности обширная система определений, или дефиниций”. Действительно, корректные определения понятий и строгие дефиниционные формулы до некоторой степени заменяют в обществоведении математические формулы точных наук. Между тем в области муниципального знания мы почти нигде не находим реальной дефиниции городского хозяйства. У Зомбарта, Дамашке, Линдемана, Ястрова, Прейса, Вутке, Маурера, Моста и других известных основоположников муниципальной науки встречаются лишь такие чисто номинальные определения: городское хозяйство есть хозяйственная деятельность “городской общины”, или “городских публичных органов”, или “городских общественных управлений”, или “города как самостоятельной коммунальной (муниципальной) единицы”. Повидимому, единственным исключением в этом отношении является определение А.Рисса. Согласно его формуле, “муниципальное хозяйство означает совокупность всех тех мероприятий городского общественного управления, при посредстве которых оказывается влияние на производство, распределение и потребление благ, служащих для удовлетворения жизненных потребностей”. Впрочем, едва ли можно признать изложенное определение удовлетворительным. Во-первых, существует целый ряд факторов, оказывающих влияние на “производство, распределение и потребление благ”, которые, однако, решительно ничего общего с городским хозяйством не имеют. Оказывают такое влияние и технические изобретения, и борьба классов, и общее государственное законодательство, и экономическая политика правительств, и вообще все правовые, а равно идеологические надстройки, обратно действующие, согласно учению Маркса, на экономический фундамент. С другой стороны, целый ряд отраслей городского хозяйства, как, например, больничное дело или борьба с детской смертностью, влияют на производство, распределение и потребление благ весьма отдаленным образом и, конечно, не могут быть адекватными такому определению.

Чтобы дать правильное определение понятия, надо прежде всего сообразоваться с требованиями логики. Определением, или дефиницией, называется полное указание существенных признаков, образующих содержание определяемого понятия. Всякое определение должно заключать в себе два элемента: 1)указание на ближайший род, т.е. на ту общую группу, к которой принадлежит определяемое явление вместе с другими наиболее сходными с ним явлениями (genus proximum), и 2)указание на специфические отличия определяемого явления, т.е. на видовые признаки, отличающие его от других явлений того же рода (differentia specifica). С точки зрения изложенного логического правила, городское хозяйство есть прежде всего хозяйственная деятельность (ближайший род), и, следовательно, для определения городского хозяйства надлежит в первую очередь указать на существенные признаки названной деятельности. Хозяйственная деятельность, в объективном толковании марксистской школы, есть процесс между человеком и внешней природой или материальной средой: она состоит в наивыгоднейшем использовании материальной среды. В данном случае (видовые отличия) субъектом хозяйства является город в лице его местных государственных учреждений и чаще всего организованного представительства от господствующего класса горожан, целью же хозяйства эти органы ставят благоустройство города и социальное благосостояние городского общежития, причем, по учению Карла Маркса, фактически оправдывающемуся в огромном большинстве случаев, главное внимание публичных органов направлено на удовлетворение интересов того же господствующего класса. Остается включить в дефиниционную формулу существенные признаки самого города, коему нами уже было дано определение в первой части курса.

В результате требуемая дефиниционная формула примет следующий вид:

городское или муниципальное хозяйство есть деятельность местных публичных органов или организованного представительства людей, живущих концентрированно на избранной территории и занимающихся преимущественно обрабатывающей промышленностью или торговлей, причем эта деятельность направлена к наивыгоднейшему использованию материальной среды с помощью установленных средств в целях благоустройства данной территориальной единицы и социального благосостояния (т.е. благоустройства в широком смысле) живущего на ней и принадлежащего к господствующему классу коллектива.

Изложенная формула несколько громоздка, но она включает в себе все существенные признаки муниципального хозяйства, указывая на его субъект, объект, средства и цели.

3.МЕСТО ГОРОДСКОГО ХОЗЯЙСТВА В ГОСУДАРСТВЕННОМ, МЕСТНОМ И КОММУНАЛЬНОМ ХОЗЯЙСТВАХ

Обычная система соотношений между различными видами государственного хозяйства, существующая в громадном большинстве западноевропейских и североамериканских государств, такова. Из государственного хозяйства с его центральными и централизованными органами управления (в качестве субъектов хозяйства), с гос. финансами (в качестве материальных средств) и с удовлетворением общих государственных потребностей (в качестве цели хозяйства) выделено местное хозяйство. Это последнее, хотя и носит в сущности тот же государственный характер, но имеет свой особый субъект (местное или коммунальное самоуправление), свои особые средства (местные или коммунальные финансы) и свою специальную цель (местное или коммунальное благоустройство в узком и широком смысле этого слова). В общем и целом местное и коммунальное хозяйство между собой совпадают. В свою очередь, местное или коммунальное хозяйство в городах принимает форму муниципального хозяйства, которое также имеет свой собственный субъект, а именно специальный орган самоуправления (муниципалитет), свои самостоятельные средства (городские или муниципальные финансы) и свою специальную цель, а именно благоустройство городов и социальное благосостояние горожан (т.е. городское благоустройство в широком смысле) (см. схему1).

В СССР система взаимоотношений отдельных форм государственного хозяйства несколько иная. Из государственного хозяйства у нас также выделено местное хозяйство со своим отдельным бюджетом и местными культурными задачами, но оно, благодаря своеобразно понимаемой терминологии, далеко не совпадает с коммунальным хозяйством. Последнее составляет лишь один из отделов местного хозяйства, и в этом отделе сосредоточено только управление коммунальными предприятиями и земельным богатством, жилищное дело, пожарное дело и некоторые второстепенные отрасли, причем коммунальное хозяйство в городах, по крайней мере терминологически, не выделено в особое “муниципальное” хозяйство. Впрочем, в результате законодательства последних лет городское коммунальное хозяйство, как будет выяснено ниже, начинает приобретать более или менее самостоятельное бытие, причем нельзя не отметить, что самое законодательство о местном хозяйстве далеко не получило своего дифференцированного завершения (см. схему2).

(1)Схема взаимоотношений принимает таким образом следующий вид.

(2)Схема взаимоотношений в СССР имеет следующий вид.

4.ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ ГОРОДСКОГО БЛАГОУСТРОЙСТВА

Определив понятие городского хозяйства, мы должны остановиться и на другом столь же часто встречающемся термине “городское благоустройство”. В муниципальной литературе систематическим выяснением этого термина занялся проф. З.Х.Френкель, выработавший следующую дефиниционную формулу: “К общему городскому благоустройству относятся все те стороны устройства города, вся та часть его материальной культуры, которая назначением своим имеет обратить город в общее жилище – здоровое, безопасное, по возможности долговечное, прочное, красивое и уютное”.

Изложенное определение описательного типа, повидимому, может считаться удовлетворительным с точки зрения той задачи, которую поставил себе проф. Френкель, как специалист по санитарии городов и гигиене жилищ, но с социальной и экономической точки зрения надлежит поставить вопрос несколько иначе. Лишь с большой натяжкой, например, можно причислить к созданию “жилища” задачи городского транспорта, которые бесспорно входят в область городского благоустройства.

Городское благоустройство есть раньше всего общая цель муниципальной деятельности и общий результат городского хозяйства. Нет никакого методологического основания суживать упомянутый термин, выключая из суммы достижений городского хозяйства те или иные отрасли “благоустройства”. В последнем случае пришлось бы для этих последних отраслей выбирать какой-то специальный термин, что, при бедности нашей муниципальной терминологии, было бы далеко не легкой задачей. Под городским благоустройством в узком или тесном смысле надлежит понимать жилищное и уличное благоустройство, как-то: планировку, муниципальное строительство, жилищный и земельный вопрос, замощение, зеленые насаждения, уход за улицами, уличный транспорт, муниципальную связь, городское освещение и отопление. При этом нет никакой надобности в особом термине “внешнее благоустройство”, употребляемом по наследству лишь в российской практике. Действительно, в неопределенное содержание “внешнего благоустройства” у нас входят самые разнообразные объекты, а чаще всего – зеленые насаждения, освещение и предметы украшения. Между тем зеленые насаждения являются не только внешним благоустройством, но играют важнейшую социальную гигиеническую роль, а для двух последних объектов, между собою мало связанных, едва ли нужно создавать особую категорию “внешнего” благоустройства. Под городским благоустройством в широком смысле следует понимать удовлетворение социальных нужд, материальных и духовных, причем в первую категорию входят оздоровление городов и здравоохранение, область продовольствия и питания, социальное обеспечение и призрение, а также и проблема безопасности (пожарное дело, борьба с наводнениями, заносами и ледяной стихией), а во вторую – народное образование и развлечения, муниципальная эстетика и общественная нравственность как результат борьбы с алкоголизмом, нищенством, проституцией, хулиганством. Если мы условимся подразумевать под городским благоустройством в тесном и широком смысле общий результат хозяйственной деятельности городов, то наше определение соответствующего термина примет такую форму: городское благоустройство есть совокупность создаваемых городским хозяйством условий, в которые поставлено удовлетворение коллективных потребностей городского населения. Мы полагаем, что трудно возражать против проведенного нами широкого толкования “благоустройства”, которое вносит наибольшую ясность и полноту во взаимоотношения муниципальных терминов. Нет сомнения в том, что “благоустройство” может с тем же успехом относиться к городскому просвещению и больницам, как и к городским жилищам и улицам. По крайней мере в западноевропейской науке мы нигде не встречали попыток ограничить термин “благоустройство” какими-либо произвольными рамками, что вызвало бы нескончаемые споры о линии “водораздела”. Действительно, потребовалась бы поистине дьявольская изобретательность, чтобы, например, благоустроенную пожарную часть, трамвай или водопровод (благоустройство) отграничить с достаточной вразумительностью от благоустроенной школы, больницы или биржи труда (неблагоустройство). Правда, самое слово “благоустройство”, почерпнутое из старинного обывательского языка (на ряду с благочинием, благолепием, благосостоянием), в научном отношении далеко небезукоризненно, ибо в нем содержится элемент качественной оценки. Благоустройство городов часто стоит на очень низком уровне, в результате чего получается нечто вроде “неблагоустроенного благоустройства”. Но здесь муниципальная наука неизбежно разделяет общую участь наук социально-экономических: и в политической экономии, как указывал еще Маркс, существует ряд неточных и неудачных терминов, почерпнутых из ходячего языка. Наука, а тем более наука общественная, создалась из боевой практики; изобретение новых слов сделало бы ее малопонятной, создавая “жреческий” уклон, особенно нежелательный в области социального знания, и приходится бороться с неточными терминами не ликвидацией их, а посредством строгого и соразмерного их определения.

Нам остается коснуться одного недоразумения, связанного с рассматриваемым термином, которое, с легкой руки М.Н.Петрова, успело свить себе прочное гнездо в советской коммунальной и притом весьма компетентной литературе. Это недоразумение заключается в утверждении, что в СССР собственно нет коммунального хозяйства, а существует лишь коммунальное благоустройство, так как компетенция первого значительно сужена и не соответствует обычному представлению о коммунальном хозяйстве. При этом П.В.Сытин понимает под благоустройством всю область деятельности нынешних коммунальных отделов (?), Н.С.Рождественский видит в благоустройстве одну из частей хозяйства коммун, а М.Н.Петров просто отожествляет коммунальное хозяйство с коммунальным благоустройством, также считая последнее частью первого.

Согласиться с изложенными взглядами, по крайней мере в данной их формулировке, трудно. Коммунальное благоустройство не может существовать без коммунального хозяйства, так как первое есть результат второго. Имея в виду, что в советском городе существуют местные распорядительные органы в лице горсоветов, избираемых трудовым населением города, более или менее самостоятельные финансовые источники и широкая компетенция, обнимающая все местные нужды, нет никакого основания считать его лишенным коммунального хозяйства, без коего – подчеркиваем это еще раз – вообще никакое коммунальное благоустройство не мыслится. Вместе с тем нельзя ни отожествлять хозяйство с благоустройством, ни считать последнее составной частью первого: коммунальное хозяйство есть деятельность, имеющая своей целью благоустройство; понятие это чисто динамическое, благоустройство же есть созданная хозяйством обстановка, имеющая в каждый данный момент статический характер. И если бы, например, в компетенции городских коммунальных органов осталось одно управление трамваями, то все-таки следовало бы деятельность, к ним относящуюся, считать не трамвайным “благоустройством”, а трамвайным хозяйством и, поскольку его ведут коммунальные органы на коммунальные средства, коммунальным хозяйством. Правда, в советском законодательстве ныне продолжает еще господствовать не совсем корректная, с научной точки зрения, терминология, по которой коммунальная или, еще точнее, муниципальная деятельность горсоветов по предметам городского просвещения, городского больничного дела, муниципального призрения и т.п. почему-то не называется ни коммунальной, ни муниципальной, но эта чисто терминологическая некорректность ничего не меняет в существе дела. Местная государственная ячейка, т.е. община, или коммуна, до известной степени аналогичная с коммунами других государств и притом хозяйствующая на основе финансов, выделенных из общего государственного котла, в СССР фактически существует. Следовательно, и нет реальных оснований отрицать существование у нас коммунального хозяйства, при всем своеобразии его еще незаконченной, неполной и недостаточно дифференцированной организации. Одним словом (вопреки изложенным мнениям), та компетенция, которая, согласно декрету Совнаркома от 8 апреля 1920г., отмежевана коммунальным отделам при местных исполкомах советов, есть именно часть коммунального хозяйства, а не коммунального благоустройства (как это и признает советский закон), а другая часть того же коммунального хозяйства ведется в целом советом и его исполкомом через ряд его отделов (хотя в советском законе, вопреки научной терминологии, коммунальный характер этой деятельности еще не признан). В точке зрения и терминологии М.Н.Петрова и его последователей, признающих, что городское благоустройство является частью городского хозяйства, есть еще одна отрицательная сторона, о которой мы уже говорили, а именно ими совершенно не выясняется грань, которая отделяет благоустройство от “неблагоустройства” в хозяйстве. Разве городские школы, больницы, богадельни или приюты, которые М.Н.Петров не причисляет к благоустройству, не могут быть благоустроенными подобно жилищам и трамваям и разве не существует в городах школьного или больничного благоустройства? Наконец, термин “благоустройство” далеко не относится к одной только муниципальной деятельности, но весьма часто применяется и к многим другим сферам хозяйственной деятельности. Существует, например, сельскохозяйственное и железнодорожное благоустройство, которое также всегда является целью, а иногда и результатом соответствующего хозяйства, но, конечно, никто и даже сам М.Н.Петров не усмотрит в них какую-то часть сельского или железнодорожного хозяйства.

5.ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ГОРОДСКОГО (МУНИЦИПАЛЬНОГО) ХОЗЯЙСТВА

“Концентрация в городах больших масс населения на сравнительно небольших пространствах земли, – говорит П.В.Сытин, – подвижность населения, присутствие фабрик, заводов, административных и научных учреждений, – все это выдвигает в городах ряд задач, решение которых недоступно отдельным домашним хозяйствам и не соответствует природе частно-капиталистического хозяйства, но решить которые необходимо в интересах всего городского населения”. В этом оправдание коммунального (муниципального, городского) хозяйства. Действительно, вся область названного хозяйства, как оно организовано в настоящее время, является по существу неизбежной уступкой капиталистического начала началу общественному, проводимой притом, в большинстве случаев и поскольку это по существу дела возможно, в интересах господствующего класса. Такие необходимые области городского хозяйства и благоустройства, как замощение, уличное освещение, устройство зеленых насаждений, всеобщее обучение, социальное обеспечение, по самой природе, им присущей, не могут быть объектами для извлечения частнохозяйственной прибыли; но, с другой стороны, вследствие сложности своей и по объему своему они не могут быть созданы и руководимы за счет неорганизованных сил домашних, потребительских хозяйств. Наконец, и государство в лице своих центральных органов, неизбежно удаленных от масс населения, а равно имеющих свои важные централизуемые задачи, не может как следует справляться с удовлетворением чисто местных, хотя бы и насущных потребностей этого населения. Единственным логическим выходом из создающейся обстановки является создание таких организованных местных ячеек государственного типа (коммун), которые могли бы на выделенные для них источники средств удовлетворять коллективные потребности населения, концентрированно живущего в отдаленных друг от друга пунктах или рассеянных по районам.

Происхождение муниципального хозяйства не зависело от какого-либо социального договора или решения правительств и парламентов. Оно создалось исторически чисто эволюционным образом. Ястров указывает, что “попечение о бедных” и затем “низшая школа” образовались как самостоятельный зародыш общинного управления гораздо раньше, чем речь зашла о “коммуне”, как о государственной и юридической организации. Семья и род оказывались беспомощными в деле попечения о выброшенных из жизни стариках и инвалидах, нищих, и тогда выступал соседский принцип (Nachbarschaft) или союз соседей (Nachbarschaftsverband) как естественный, возникший из самой природы помощник семьи, этой первичной социальной ячейки. Второй общей заботой семьи издавна являлось, на ряду с воспитанием, первоначальное образование детей. И здесь неоформленный еще юридически союз соседей выступал со своей ценной помощью, организуя, наравне с приходскими, светские школы грамотности. Третьим элементом общинного управления и хозяйства естественно являлись финансовые средства, без коих развивающееся дело попечения о бедных и первоначальное образование существовать не могли. Строительство и пути сообщения логически присоединяются к этим трем элементам общинного хозяйства, которое таким образом независимо от государства естественно захватывает все более широкую компетенцию. В теории Ястрова, с которой в общем согласны и некоторые другие основоположники муниципальной науки, есть то преимущество, что она соответствует многим историческим фактам. Первоначальные городские общественные должности в Германии (попечители о бедных, школьные советники, городские синдики, строительные советники) появляются, независимо от государственного назначения, в нарисованном Ястровым порядке, а в Англии изложенный ход событий, как мы более подробно выясним ниже, не вызывает никаких сомнений. Впрочем, и это всегда бывает с генетическими теориями, имеющими своим объектом далекое прошлое, на ряду с изложенной вкратце теорией, имеются в наличности и другие, ведущие между собой нескончаемый спор. Так, одни (Шмоллер) подчеркивают этически-бытовой момент – “моральное лицо” муниципалитета, которое проявляется в принципе попечения и заботы, в противоположность государственным принципам опеки и принуждения; другие говорят о свободно избранных целях, как базисе муниципальной категории; третьи видят основу городской общины в аграрной собственности на земельную территорию; четвертые сближают первичные муниципальные ячейки с церковными приходами. Наконец пятые (Рисс) выдвигают “полицейскую” теорию, утверждая, что исторический источник всех муниципальных задач нового времени – полицейская функция (?). Так, по мнению А.Рисса, политика “построения городов” и жилищная вместе с земельной возникли путем успешного развития строительной полиции; газ и водопровод, в их возникновении, будто бы не что иное, как предприятия для удовлетворения собственных нужд полицейских учреждений, а охрана безработных развилась из призрения бедных, которое во времена Фридриха Великого было делом полиции. Бесспорно только одно: коммунальное и, в частности, муниципальное начало возникает, так сказать, снизу, независимо от центрального государственного строительства, со своими собственными источниками, методами, средствами и задачами хозяйственной деятельности, на основе местных социально-экономических отношений, и затем вступает в сложное взаимодействие с другими действенными социальными началами. Муниципальное начало с самого своего зарождения отличается своеобразной и более или менее близкой к населению организацией, самостоятельными средствами и все более широкой компетенцией, по мере роста населения и усложнения потребностей, но оно развилось под давлением усиливающегося государственного начала и в конце концов более или менее подчинилось последнему, а ныне входит в состав государственных органов, не ускользая от того или иного вида правительственного надзора. От государственного хозяйства муниципальное хозяйство отличается тем, что преследует сравнительно узкие цели городского благоустройства (в тесном и широком смысле) на территории отдельных городов, в то время как государственное хозяйство ведает (с предпочтением господствующих классовых интересов) коллективными потребностями всех подданных государства, независимо от места их проживания.

С другой стороны, муниципальное хозяйство отличается от народного хозяйства тем, что оно составляет совокупность или замкнутый круг хозяйственных действий, руководимых единой волей, т.е. является своеобразным “единичным хозяйством”. Оно принадлежит публичноправовому союзу, являясь, как мы указали, выделенной частью государственного организма. Не извлечение частнохозяйственной прибыли во что бы то ни стало, а удовлетворение нужд городской коммуны – вот к чему сводится его коренная задача. Принцип частной конкуренции в пределах хозяйственной деятельности данной коммуны или муниципия в значительной мере упраздняется, хотя он и продолжает существовать отчасти в форме уступок (концессионная и арендно-муниципальная система) и отчасти в форме конкуренции между отдельными муниципальными хозяйствами.

Наконец, значительное различие между муниципальным и народным хозяйством заключается в области обмена. Продукция народного хозяйства в капиталистических государствах перебрасывается на огромные расстояния и, так сказать, “гуляет по всему миру”, а муниципальное хозяйство обычно не ведет широкой торговли, ограничиваясь в области обмена закупкой нужной для себя продукции и равным образом обращая свою продукцию преимущественно на удовлетворение нужд данной коммуны.

Само собою разумеется, что вся совокупность коммунальных и, в частности, муниципальных хозяйств в стране должна быть учитываема народным хозяйством, так как они входят, вместе с другими “единичными” – напр., кооперативными, артельными – хозяйствами и вместе со всей суммой единичных частных хозяйств, связанных обменом, в состав народного хозяйства. Целый ряд хозяйственных действий коммун несомненно влияют на ход народного хозяйства. Однако это обстоятельство нисколько не умаляет всего отмеченного нами своеобразия экономической природы коммунального и, в частности, муниципального хозяйства.

Все сказанное применимо с некоторыми изменениями и к СССР, поскольку в нем существуют элементы капиталистического хозяйства. Наоборот, поскольку в СССР народное хозяйство ведется плановым образом, на основе национализированных средств и орудий производства, многие различия между коммунальным и народным хозяйством естественно сглаживаются. В чисто социалистическом государстве (пока еще “государство” не будет изжито) все народное хозяйство составит как бы единичное хозяйство, т.е. единую хозяйственную систему, имеющую своей целью не извлечение прибыли, а удовлетворение нужд трудового населения и действующую вне процессов внутренней конкуренции. Тогда коммунальное хозяйство войдет как простая составная часть в государственное хозяйство, а после ликвидации государственного начала – в интернациональное социалистическое хозяйство; “народное же хозяйство” как система конкурирующих между собой ради индивидуальных выгод частных хозяйств окажется ликвидированным.

6.МУНИЦИПАЛЬНОЕ (ГОРОДСКОЕ) ХОЗЯЙСТВО КАК НАУЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

Особенности муниципального хозяйства как научной дисциплины всецело вытекают из отмеченных нами внутренних признаков этого хозяйства. Муниципальная наука не может ставить себе задачей раскрытие каких-либо общих закономерностей, как, напр., политическая экономия или социология (а также углубленная часть этих наук – “теория урбанизма”), имеющие дело с процессами стихийными. Наука о муниципальном, т.е. единичном, хозяйстве, руководимом единой волей, интересуется не столько причинами, сколько планомерно поставленными и осуществляемыми целями. Она носит, следовательно, не каузально-теоретический и абстрактный характер, а характер прикладной, описательный (идиографический) и телеологический. Муниципальная наука как практически прикладная дисциплина в первооснову свою кладет знание города и общие законы урбанизма, с одной стороны, и общую экономическую теорию – с другой. Однако не только в развитии и углублении отдельных частей этих наук, в их применении к практике состоит задача муниципальной науки. Ястров совершенно правильно указывает, что, исходя из более общего целого, путем анализа и систематизирования невозможно построить науку о муниципальном хозяйстве. Она строится посредством собирания и объединения ряда частных вопросов, имеющих соприкосновение с различными сферами знания. Ее смысл существования и единство вытекают из большой и важной для человечества практической цели – достигнуть наиболее благоприятной и выгодной обстановки для удовлетворения коллективных потребностей городского населения, т.е. достигнуть городского благоустройства в узком и широком смысле этого понятия. Как дисциплина описательная, наука о муниципальном хозяйстве должна, исходя из эмпирической данности, отобразить в систематическом порядке весь полезный опыт, накопленный человечеством в сказанном направлении, и, наконец, как дисциплина телеологическая, она должна подвергнуть описанный материал научной критике с точки зрения целесообразности.

Возможно себе представить, конечно, и другие понимания муниципальной науки, но основоположники таковой понимали ее именно так, и, в случае выбора каких-либо иных исходных точек зрения, пришлось бы строить и обосновывать все муниципальное знание заново, к чему мы не видим решительно никаких оснований.

В заключение скажем несколько слов о происхождении и развитии муниципальной науки. Названная наука – дисциплина очень молодая, зародившаяся в конце XIXв., и только этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что до сих пор не создано академического курса, посвященного ее связному и полному изложению, начиная с муниципальной первоосновы – “общей теории урбанизма”. Как указывает Ястров, развивалась муниципальная наука не в виде самостоятельного систематического целого, а в пределах своих отдельных составных частей или сторон. История города рассматривалась теоретиками общей истории и истории хозяйства, теория современного города – такими экономическими теоретиками, как Зомбарт, или социологами, как Зиммель, городское самоуправление – специалистами по государственному и административному праву (Роберт Моль, Лоренц Штейн, Гнейст, Еллинек, Редлих, Ашлей, Гуго), городские планировка и строительство разрабатывались архитекторами и инженерами (Stubbens, Franz), городская санитария – гигиенистами (Weyls), социальная политика муниципалитетов – школой катедер-социализма (Дамашке, Линдеман, Мост) и т.д. Само собою разумеется, что все эти углубленные отделы муниципальной науки существуют и теперь в виде самостоятельных научных дисциплин, но упомянутый факт нисколько не умаляет значения единой муниципальной дисциплины, призванной синтезировать, т.е. связать под единым углом зрения сейчас еще разобщенные отделы. Точно таким же образом общее учение о деньгах, кредите, экономии сельского хозяйства, промышленности, торговле, т.е. выделенные и углубленные отделы политической экономии, не препятствуют существованию последней в качестве важной самостоятельной дисциплины, которая одна только и оправдывает соответствующую более узкую специализацию.

Впрочем, Ястров и Мост и многие другие ученые выражают сомнение в том, существует ли в настоящее время цельная, т.е. приведенная в единую систему, муниципальная дисциплина, создание которой диктуется современной ролью городов и наболевшими практическими нуждами человечества. Наиболее богатый источник коммунального и, в частности, муниципального знания находится, без сомнения, в Германии – этой классической стране самого полного и строгого городского благоустройства. По крайней мере почти все собиратели и основоположники муниципальной науки принадлежат к числу германских ученых. Группою этих ученых составлена почти исчерпывающая (для Германии) “Энциклопедия коммунального знания” в четырех солидных томах, под названием “Handworterbuch der Kommunalwissenschaften”, последнее издание которой датировано 1924г. Такое же энциклопедическое значение имеет справочный ежегодник, издаваемый Линдеманом и Зюдекумом с 1908г.

В Германии же созданы первые высшие учебные заведения, специально посвященные муниципальному знанию, а именно основанная в Дюссельдорфе в 1911г. “Академия коммунального управления” с юридическим уклоном и в Кельне в 1914г. “Высшая муниципальная школа”. Одновременно возникла в Чикаго “Муниципальная академия” (с техническим уклоном).

В России до XXв. муниципальное знание, вместе с муниципальным хозяйством и благоустройством, находилось в полном пренебрежении, и главное общественное внимание в области местного хозяйства уделялось земству, в котором либералы видели зародыш будущей российской конституции. Крайне неудовлетворительное и реакционное муниципальное законодательство не давало никаких надежд на возможность культурной работы в области городского самоуправления, хозяйства и благоустройства. Среди специалистов по городскому делу в тот период мы можем назвать лишь И.Дитятина, А.Новикова и М.Щепкина, основавшего в 1907г. первый литературный орган, специально посвященный земскому и городскому делу – “Самоуправление” (просуществовавший, впрочем, лишь один год).

Революционное движение 1904/5гг. в связи с торгово-промышленным оживлением в городах и первые шаги парламентской деятельности в государственных думах, с одной стороны, и феноменальное неблагоустройство русских городских центров, с другой, вызвали некоторый общественный интерес к муниципальным вопросам. В Петербурге в 1909г. возник и просуществовал 9 лет специально муниципальный журнал “Городское Дело”, вокруг которого сгруппировались теоретики и практики муниципального хозяйства. Одновременно в Москве обслуживали городское хозяйство дельными и серьезными статьями “Известия Московской городской думы”. Однако только в самое последнее время, а именно в 1922–1927гг., муниципальная наука в России стала на более твердую почву, вместе с работою съездов завкомхозов, с появлением нескольких превосходных коммунальных журналов, двух образцовых коммунальных музеев, целого ряда трудов, посвященных систематизации отдельных вопросов коммунального, в частности же муниципального знания и, наконец, с основанием в Ленинграде в 1926г. коммунального вуза. Едва ли мы ошибемся, если укажем, что в настоящий момент, после Германии, коммунальная и, в частности, муниципальная наука имеет свой главный рычаг развития в СССР, но соответствующие ценные труды и учреждения, благодаря капиталистическому окружению, не носят международного характера и даже внутри СССР известны лишь в тесном кругу коммунальных работников, не захватывая широко общественного мнения в виду слабости аппарата распространения, недостатка издательской рекламы и свойственной нашим коммунальным теоретикам скромности, не говоря уже о малой сознательности в данном отношении широких пролетарских кругов, ныне впервые привлеченных к местной творческой работе. Поэтому культурный результат, соответствующий значению этих трудов, намечается еще только в перспективе.

Учение о городском хозяйстве естественно распадается на три главных отдела. Всякое хозяйство, а в том числе и хозяйство городское, логически содержит в себе три элемента: 1)субъект, 2)средства и 3)объект хозяйства. Упомянутые три элемента целиком соответствуют трем важнейшим сторонам городского хозяйства: правовой, финансовой и технической. Последовательному рассмотрению этих трех элементов или сторон муниципального дела и будут посвящены вторая часть моего настоящего курса и специальный курс городского хозяйства. Последний курс может быть рассматриваем как третья и притом, по необходимости, самая обширная часть муниципальной науки.

Поиск по сайту: