О Ванзейской конференции

Р: А сейчас я хотел бы задать вам парочку вопросов. Поднимите руки те, кто слышал о Ванзейской конференции... Так, подавляющее большинство аудитории подняло руки. Девушка вот там — да, вы, — не могли бы вы сказать нам в одном предложении, что это была за конференция?

С: В начале 1942-го несколько нацистских чиновников собралось на вилле в Ванзейском пригороде Берлина, чтобы обсудить, как поступить с евреями.

Р: Хорошо. А теперь поднимите руки те, кто знает о содержании Ванзейского протокола... Всего лишь несколько человек. Так, давайте дадим слово парню вон там. Не могли бы вы вкратце описать, о чём говорится в этом протоколе? Вы знаете содержание Ванзейского протокола?

С: Да.

Р: Тогда поведайте нам вкратце, о чём там говорится.

С: Ну, насколько я помню, на Ванзейской конференции было принято решение об уничтожении евреев в Европе, а также необходимые для этого мероприятия.

Р: Вообще-то я попросил вас сказать, о чём говорится в этом протоколе, а не то, что, как считается, было принято на конференции. Вы читали сам протокол?

С: Нет, но о принятых там решениях известно любому.

Р: Ага, известно любому! Разумеется. Значит, это очевидно? Что ж, давайте тогда сначала поговорим о том, что есть в протоколе и чего там нет.

В протоколе говорится, к примеру, о трудностях, с которыми чиновники Третьего Рейха сталкиваются при определении полу- и четвертьевреев, а также количества евреев в немецкой сфере влияния. В нём перечисляются меры, предпринятые к тому времени немецким правительством для поощрения эмиграции евреев из немецкой сферы влияния, и объясняется, что депортация на восток сменила эмиграционную политику. В связи с этим в протоколе говорится о том, что евреев нужно немедленно отправить на строительство дорог на восток, из чего последует сокращение их общего числа вследствие естественного процесса отбора, вызванного суровыми условиями[254].

В протоколе нет ни единого слова о том, что евреи будут отправлены в лагеря уничтожения. Также там нет ни единого слова об истреблении евреев, не говоря уже о том, как и когда их надлежит истреблять.

Ещё в 1982-м году Йегуда Бауэр, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, поведал: «Общественность до сих пор время от времени повторяет эту дурацкую историю о том, будто в Ванзее было принято решение об уничтожении евреев»[255].

С: Это прямо противоположно тому, что постоянно выдаёт масс-медия.

Р: Совершенно верно. Лишь в 1990 году масс-медия впервые поведала об этом, да и то только после того, как левый немецкий историк Эберхард Йекель публично заявил, что решения об уничтожении евреев на Ванзейской конференции не принимались. Согласно Йекелю, эти решения были якобы приняты ещё раньше. Правда, никаких источников в поддержку своего заявления Йекель не привёл[256]. Поправки такого рода, делаемые официальными историками, разумеется, никоим образом не меняют того факта, что Ванзейская конференция по-прежнему считается событием, на котором было принято «окончательное решение еврейского вопроса». Парафразируя Оскара Уайльда: кого заботят факты, когда можно получить хорошую историю?

Но это ещё не всё. Ещё с давних пор существовали экспертные отчёты (остававшиеся, как правило, незамеченными,) которые подвергали сомнению подлинность Ванзейского протокола. Так, ещё в 1987 году Отдел по современным историческим исследованиям (Zeitgeschichtliche Forschungsstelle) из города Ингольштадт, Германия, выпустил обстоятельный труд, в котором выражались большие сомнения в подлинности протокола[257]. Через год после этого политолог Удо Валенди опубликовал подробное исследование, посвящённое Ванзейскому протоколу[258]. Его отличительной чертой является то, что в нём изучаются заявления тех, кто участвовал на этой конференции и из-за этого предстал после войны на союзнических военных трибуналах.

С: Значит, то, что конференция имела место, не обсуждается?

Р: Нет, ни в коем случае. Согласно показаниям её участников, бóльшую часть заседаний вёл Рейнхард Гейдрих, правая рука рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, для того чтобы составить отчёт о полноте власти, предоставленной ему Гитлером, на депортацию евреев на оккупированные восточные территории. На этой конференции ничего не говорилось об истреблении путём принудительного труда или каких-либо других мер. Также, содержание предполагаемого протокола неверно, поскольку многое из того, что обсуждалось на конференции, в нём отсутствует, зато там упоминаются вещи, которые не были предметом разговора на заседаниях.

Самая последняя попытка исследовать подлинность протокола появилась в виде экспертного отчёта, составленного немецкими ревизионистами Роландом Болингером и Йоханнесом Петером Нейем[259]. В нём приводится большое количество доказательств и аргументов в пользу того, что это — подделка, «подделка века»[260]. Помимо множества стилистических и формальных ошибок, в сём протоколе имеется центральная точка раздора, а именно рунический символ «SS». Как известно, в Третьем Рейхе на большинстве официальных пишущих машинок для рунического «SS» имелась отдельная клавиша. Сейчас возникли бы большие проблемы, если бы из-за отсутствия надлежащей пишущей машинки некоторые из множества экземпляров протокола (согласно протоколу, должно было быть 30 экземпляров) пришлось печатать на обычной машинке. Положение становится совсем неловким, если учесть, что из 30 экземпляров сохранился только 16-й, да и тот существует как минимум в двух различных версиях: одна с обычными «SS» и одна с руническими «SS». Кроме того, в таблице 6 приводятся наиболее значительные текстовые отличия для некоторых из известных на сегодня версий. Какая из них оригинальная, не может сказать никто. Известно только, что за исключением неизвестной оригинальной версии, все остальные копии — поддельные.

Сопроводительное письмо к «Ванзейскому протоколу» также существует в двух версиях: одна с обычными «SS» и одна с руническими «SS». Здесь, однако, положение дел ещё более очевидно. Мало того, что была сделана попытка оставить площадь набора нетронутой, но вдобавок к этому сделанные от руки пометки некоего чиновника, которые можно обнаружить у версии с обычными «SS», были переписаны во вторую версию с руническими «SS», однако фальсификаторы не удосужились стереть до конца все следы старого машинописного текста. Некоторые следы всё ещё видны. Рукописный текст во второй версии также сместился на несколько миллиметров по сравнению с печатным текстом в первой версии. Подделка более чем очевидна и видна любому. Таким образом, тот факт, что по крайней мере одна из версий сопроводительного письма — подделка, был доказан ещё давным-давно.

С: А зачем вообще нужно было подделывать это письмо? Только для того, чтобы заменить обычные «SS» на рунические?

Р: Так получается. Содержание обеих версий идентично, а значит, следует предположить, что фальсификаторов не удовлетворила первая версия с обычными «SS».

С: Но разве они бы не были довольны первой версией, если бы убедились, что она подлинная?

Р: Конечно да. Есть много официальных документов Третьего Рейха с обычными «SS». Так что присутствие таких символов на подобных документах вовсе не означает, что они поддельные.

С: Иначе говоря, фальсификаторы не были довольны первой версией потому, что они сами не верили в то, что она подлинная. Поэтому они решили её переделать, но на этот раз с руническими «SS», чтобы рассеять любые сомнения.

Р: Может быть. Но, как я уже сказал, в этих документах ничто не подкрепляет тезис об уничтожении евреев. Непонятно, почему фальсификаторы, переделывая эти документы, не вставили туда нечто такое, что бы отчётливо говорило о том, что евреи подлежат уничтожению. Таким образом, эта подделка остаётся загадкой.

С: Последовал ли на это какой-либо ответ со стороны официальных историков?

Р: Немецкий официальный историк, профессор Эрнст Нольте, выразил сомнения в подлинности протокола[261], а Вернер Мазер в 2004 году также установил, что как минимум одна из копий сопроводительного письма — подделка, причём при помощи тех же самых аргументов; правда, при этом он не сослался на какие-либо другие исследования[262].

С: Значит, он — плагиатор?

Р: Или же он самостоятельно пришёл к такому выводу, а об отчёте Болингера он ничего не слышал. В любом случае, он не упомянул, кто впервые обнаружил эти факты, что было бы более чем уместно.

С: Но тогда ему пришлось бы цитировать источники, пользующиеся дурной репутацией, и, таким образом, он сам бы получил репутацию подобного рода.

Р: Да, он оказался между Сциллой и Харибдой. Во всём остальном, однако, историки, средства массовой информации и официальные представители хранят молчание.

С: А среди самих ревизионистов оспаривается, что Ванзейский протокол — фальшивка?

Р: Итальянский историк-ревизионист Карло Маттоньо, с работами которого мы чуть позже познакомимся поближе, придерживается того мнения, что одна из версий протокола вполне может быть подлинной. Как бы то ни было, он не видит противоречий между основным содержанием протокола и главным ревизионистским тезисом — тем, что не было никакого плана, никакого принятого решения и никакого осуществления массового уничтожения, — и в этом он, вне всякого сомнения, прав. Следовательно, если вдруг окажется, что одна из известных или пока что неизвестных версий Ванзейского протокола — подлинная, то это, по сути, будет означать лишь то, что при помощи сего документа тезис об уничтожении доказать нельзя.

С: Даже если одна из версий сопроводительного письма была подправлена, то это вовсе не означает, что другая версия — фальшивая. Это справедливо и для самого протокола[265]. И, в любом случае, всё это никоим образом не доказывает, что массового уничтожения не было!

Р: Верно. Я специально не стал делать никаких выводов из Ванзейского протокола в том, что касается реальности или вымышленности каких-либо событий; я всего лишь сказал, что тезис об уничтожении ни в коем случае нельзя доказать этим документом. Но я позволю себе отметить, что вопрос о возможной поддельности Ванзейского протокола — это далеко не пустяки. Видите ли, если кто-то в качестве доказательства определённого тезиса десятилетиями приводит документ, который совершенно не подходит для того, что он якобы доказывает, и который вдобавок, возможно, является подделкой, то это наводит на мысль, что других доказательств у него попросту нет. Это также вызывает подозрения, что этот человек имеет отношение к фальсификаторам или даже к самой фальшивке. Вообще, здесь напрашивается такой вопрос: прибегает ли человек, уверенный в правильности своего тезиса, к фальшивкам? Должен ли кто-то, имеющий доказательства истинности своего тезиса, прибегать к таким примитивным подделкам и, несмотря на их явную непригодность, отчаянно продолжать выдавать их за подлинные документы?

Поймите меня правильно: доказательство поддельности или фальсификации Ванзейского протокола или его сопроводительного письма не доказывает, что холокоста не было. Оно всего лишь наводит на мысль, что что-то здесь нечисто. При таких обстоятельствах любой, кто продолжает постоянно препятствовать свободным исследованиям, грубо нарушает основные права человека на свободу мнения и исследований.

А сейчас я хотел бы вернуться к вопросу, который я задал вам в самом начале. Кто из вас на самом деле читал Ванзейский протокол?

Как я погляжу, никто. Уважаемые дамы и господа! Я говорю здесь о предмете, обвиняющем немецкий народ (а значит, и меня с вами) в величайшем преступлении за всю человеческую историю! И сейчас я узнаю, что вы не попытались даже просто взглянуть на центральный документ данного обвинения.

С: Что вы такое говорите! Никто и не думает обвинять послевоенные поколения!

Р: Да? А что же тогда делают постоянные призывы к немцам ощущать коллективную вину и нести коллективную ответственность?

С: Нет, ну это совсем другое. Каждый человек решает сам за себя, принимать ему это или нет.

Р: Хм, хотел бы я увидеть, чтобы хоть один политик или журналист открыто отверг эти призывы и потребовал, чтобы немцы подняли голову и имели чувство национального достоинства (что совершенно естественно для любого другого народа!), а также чтобы в Германии проводилась политика национальных интересов! В Германии никто не сделает карьеру и не завоюет друзей, если станет вести себя подобным образом. Но, как бы то ни было, что я хотел здесь сказать, так это, чтобы никто не забывал о фактах, представленных здесь: любой, кто полагается на правдивое освещение данных событий нашими историками и средствами массовой информации, совершает большую ошибку. Утаивание фактов, обучение цензуре, признания в заведомом распространении лжи — всё это свидетельствует о том, что наши СМИ не предоставляют нам достоверную информацию. Что нам нужно, так это рациональные, критически настроенные, хорошо осведомлённые и независимо мыслящие люди, которые будут подходить к нашим историкам и СМИ с соответствующей долей скептицизма.

2.14. Австрийцы на переднем плане

Р: Не прошло и двух лет после ажиотажа вокруг сокращения числа жертв Освенцима, как в Австрии разорвалась интеллектуальная бомба. Это произошло, когда стало известно, что тогдашний председатель австрийской Федеральной инженерно-строительной ассоциации, дипломированный инженер Вальтер Люфтль, написал статью, в которой выражал сомнения — приводя при этом всевозможные технические аргументы — в технической осуществимости массовых газаций в том виде, в котором они описываются в различных свидетельских показаниях[266]. Масс-медия немедленно принялась выть и обвинять Люфтля (который в качестве инженера затронул лишь технические аспекты) в распространении «нацистских лозунгов»[267] и требовать его отставки.

Люфтль в конце концов подчинился этому требованию, о чём 14 марта 1992 года сообщила крупнейшая немецкая ежедневная газета «Зюддойче цайтунг»: «59-летний Люфтль, судебный эксперт и руководитель одной венской инженерной компании, написал в своей статье «Холокост — поверья и факты», что массовые убийства при помощи отравляющего газа Циклон-Б «не могли иметь место; против сего говорят как законы природы, так и отсутствие технических и организационных предпосылок. То, что крематории были не в состоянии обрабатывать большое количество жертв, может быть легко доказано на структурно-технических основаниях. Тела — это не топливо, их кремация требует больше времени и энергии». Кроме того, он назвал убийства евреев при помощи дизельных выхлопных газов “абсолютно невозможными”»[268].

Однако попытки различных лоббистских группировок обвинить Люфтля в нарушении австрийского законодательства, запрещающего «нацистскую деятельность», не увенчались успехом[269].

С: Кто такой Люфтль, и что побудило его написать эту статью?

Р: Австрия — небольшая страна по площади и по населению. Там человек, который является президентом инженерной ассоциации, вне всякого сомнения, принадлежит к высшему обществу. Люфтль тысячи раз выступал на суде в качестве эксперта в своей области и на сём основании считался одним из самых видных инженер-строителей в альпийской республике. Приводились различные объяснения тому, что именно подвигнуло его написать эту статью. Сам Люфтль занял позицию по этому вопросу ещё в 1991-м (пусть и в весьма косвенной манере) — в статье, напечатанной в журнале его ассоциации «Konstruktiv». В ней он обсудил вопрос о том, какого рода показания должны иметь больший вес: показания экспертов в соответствующей области или показания свидетелей:

«Из предыдущих случаев мы знаем: даже если 46 свидетелей более или менее твёрдо заявляют, что они ничего не слышали, 47-й свидетель, который кое-что слышал, и чьи показания могут быть проверены экспертами, всё же говорит правду.

С другой стороны, весьма странно, что на некоторых процессах, относящихся к кремационным сооружениям, принимались такие свидетельские показания, как «из длинных труб вырывалось пламя высотой в метр», несмотря на то, что это технически невозможно, поскольку, как правило, из трубы выходят только теплые отработавшие газы (за исключением весьма редких случаев взрыва — например, при газовом нагреве), и даже отблеск никогда не виден, так как пламя (как в случае со сжиганием угля[270]) не в состоянии покинуть камеру сгорания, и отблеск рассеивается в дымоходе»[271].

Эти строки мало что говорят неинформированному читателю. По этой причине я бы хотел поговорить обо всём этом более подробно. Итак, В. Люфтль столкнулся с темой ревизионизма холокоста ещё в начале 1991 года. Начало сему положили листовки, распространяемые журналистом правого толка, отрицавшем существование людской газовой камеры в концлагере Маутхаузен, что недалеко от Линца, Австрия. Листовки проникли даже в австрийский парламент, вызвав там ожесточённые дебаты.

Распространение этих листовок, так же как и другие ревизионистские акции начала девяностых, стало причиной, по которой в Австрии в итоге были приняты меры по ужесточению уже существующего закона, для того чтобы более успешно бороться с ревизионизмом.

Как вы, наверняка, знаете, после Второй мировой Австрия в основном избежала выплаты репараций, выселений и территориальных потерь. Предпосылкой для столь привилегированного обращения со стороны победителей стала так называемая австрийская «жизненная ложь (Lebenslüge)», а именно, что Австрия была первой гитлеровской жертвой. Последствия сей «жизненной лжи» оставили свой след прежде всего в политическом сознании и в особом уголовном праве. В то время как в политике наблюдалась аллергическая реакция на всё, что имело хоть малейшее отношение к отождествлению с немецкой культурой и немецким народом, после войны был принят так называемый «запретительный закон» (Verbotsgesetz), предусматривавший драконовское наказание за всё, что могло быть истолковано как национал-социалистическая деятельность. Под запрет также попал международно-правовой выбор на проведение кампании по государственному объединению с остальной частью Германии, которое в действительности не было исключительно национал-социалистической целью, но являлось до 1945 года желанной целью всего народа. Но что наиболее значительно, так это дополнительное положение сего закона, вступившее в силу весной 1992-го, 3-й параграф которого говорит, что отрицание факта национал-социалистического геноцида влечёт за собой до десяти лет тюремного заключения. Австрийский запретительный закон не только лишает австрийцев права на самоопределение, но и сурово карает отрицание (или, точнее, оспаривание) геноцида, якобы совершённого национал-социалистами.

В отличие от большинства других людей, которые увидели вышеупомянутые листовки, ходившие в австрийском парламенте, В. Люфтль не остановился при первой же возмущённой реакции, а наоборот, предпринял усилия для того, чтобы проверить утверждения, содержавшиеся в листовках. Результат проведённых им исследований сделал Люфтля скептически настроенным. Он пришёл к выводу, что тот, кто напечатал листовки, был, по существу, прав — по крайней мере, частично.

С момента начала парламентских дебатов Люфтль, будучи профессиональным экспертом в своей области, был вынужден избегать оспаривания фактов, которые австрийский суд считал «само собой разумеющимися», поскольку рано или поздно любой судебный эксперт мог оказаться в таком положении, в котором ему — вопреки его профессиональным убеждениям — пришлось бы лжесвидетельствовать на суде, чтобы избежать наказания[272]. Таким образом, для президента австрийской Федеральной инженерно-строительной ассоциации было также важно не допустить введения цензуры в его профессию — в том, что касается исторических вопросов[273].

Вышеприведённая статья Люфтля из журнала его ассоциации является результатом его собственных исследований. Последние затрагивают свидетельские показания бывших заключённых Освенцима, утверждавших, что они видели, как из труб крематориев извергалось пламя высотой в метр. Среди этих свидетелей также был австрийский гражданин и всемирно известный психиатр Виктор Франкль[274], с которым Вальтер Люфтль связался собственноручно и которого в итоге сумел убедить, что того, что он якобы наблюдал, просто не могло быть[275].

Дальнейшие результаты исследований, проведённых тем временем В. Люфтлем в компании с другими учеными и техническими специалистами, до поры до времени не должны были достигать общественности из-за своего взрывоопасного характера, однако, по-видимому, где-то имело место утечка. Против Люфтля была развернута кампания травли, в которой лживо утверждалось, что он распространял «нацистские материалы». При этом ему не была дана возможность защитить себя от этих гонений. В частности, политики, с которыми он ранее имел тесные контакты за закрытыми дверьми и в которых он нашёл понимающее отношение в этом вопросе, отказали ему в праве на любую защиту. Через некоторое время угрозы и оскорбления в его адрес, а также в адрес его служащих и клиентов парализовали работу его инженерного управления. Выйти из этой ситуации ему удалось, лишь оставив должность председателя компании и — до поры до времени — прекратив любую ревизионистскую деятельность.

О некоторых аргументах Люфтля мы поговорим чуть позже. Сейчас же я хотел бы задать вам один вопрос. Кому в технических вопросах нужно больше доверять: политикам и газетным баронам или же судебному эксперту в области инженерного строительства и председателю инженерной ассоциации?

С: Вопрос риторический, даже если допустить, что Вальтер Люфтль мог кое в чём ошибаться. Что более интересно, так это то, что именно двигало Люфтлем. Кое-кто может упрекнуть его в преследовании неких скрытых идеологических целей, но Люфтль, естественно, не мог извлечь никакой выгоды, погрузившись в зыбучие пески — а именно так воспринимается «отрицание». Можно лишь предположить, что будучи членом австрийского высшего общества, Люфтль имел большие оговорки к новому закону из-за серьёзных исторических сомнений, основывавшихся на его технической экспертизе.

Р: Именно так. Люфтль прекрасно осознает, что его публичное появление в поддержку ревизионизма при помощи технических аргументов имеет глубокое влияние, которое просто нельзя переоценить. В этой связи он говорит о создании ревизионистских катакомб, то есть о том, что за кулисами он постоянно — прямо и косвенно — обращает людей в ревизионизм, поскольку, в силу его репутации, никто не может заподозрить в нём национал-социалиста. Но поскольку ревизионисты подвергаются преследованию, они вынуждены заниматься своей деятельностью подпольно, подобно христианам в древнем Риме[276].

С: Значит, Люфтль не отказался от своих взглядов?

Р: Его постоянные появления в ревизионистских журналах «Vierteljahreshefte für freie Geschichtsforschung» (Квартальный журнал по свободным историческим исследованиям) и «The Revisionist» говорят скорее как раз об обратном[277].

Скандал вокруг Люфтля получил сенсационное продолжение в той же Австрии, благодаря комментариям, сделанным в национал-либеральной «Нойе кроненцайтунг», австрийской газете с самым большим тиражом. Её главный редактор Рихард Ниммеррихтер напечатал там комментарий на тему холокоста, озаглавленный «Методы массового убийства», под псевдонимом «Штаберль». Вот что он пишет:

«С тех пор немало экспертов сумело доказать, что убийство стольких людей при помощи газа было бы технически невозможно. [...] Истина, скорее всего, гораздо проще. Лишь относительно небольшое число евреев погибло от газа. Остальные умерли от голода, сыпного тифа и дизентерии, поскольку им не оказывалась врачебная помощь, или же скончались от холода и изнеможения. [...]

Вполне возможно, что третьему поколению оставшихся в живых евреев нужна мученическая сага о гитлеровских жертвах, варварски убитых газом, точно так же как христиане вот уже две тысячи лет поддерживают память о крёстной смерти Иисуса Христа — вероятно, ещё более варварской. Простой факт, однако, состоит в том, что нацисты, скорее всего, убили подавляющее число еврейских узников совсем другим способом. Но уж точно не менее варварским!»[278]

С: Сильно сказано, в том числе о христианах!

Р: Да. Вообще-то я согласен здесь далеко не со всем. Я всего лишь хочу, чтобы вы увидели, какого рода высказывания позволяла себе тогдашняя пресса, во время непродолжительной ревизионистской эйфории. Разумеется, эти комментарии повлекли за собой обвинение в совершении преступления за так называемую «нацистскую деятельность», и против главного редактора «Нойе кроненцайтунг» было возбуждено уголовное дело. В очередном выпуске эта газета подкрепила свой тезис цитатами из высказываний американо-еврейского преподавателя истории Арно Майера и таким образом оградила себя от выпадов со стороны остальных австрийских СМИ. Позже я приведу высказывания профессора Майера.

Однако, с другой стороны, «Нойе кроненцайтунг» также одобрительно отозвалась об экспертном отчёте австрийского официального историка Герхарда Ягшица, в котором подтверждалось существование и массовое применение газовых камер Освенцима. Таким образом, Ниммеррихтер в конце концов вернулся к общепринятым взглядам[279]. Мы также процитируем профессора Ягшица по ходу нашей лекции.

Примерно в то же самое время в профессиональном журнале «Der Österreichische Journalist» появилась статья Рихарда Ниммеррихтера под названием «Бич нации. Газовые камеры — это не табу»[280].

В начале 1993 года в конце концов стартовало предварительное расследование против главного редактора «Кроненцайтунг». Тем временем Р. Ниммеррихтер в очередной статье в своей газете упомянул о борьбе, которая должна была идти за кулисами. Намекая на 283-страничную жалобу, поданную в суд еврейским религиозным сообществом, в статье под заголовком «2 строки против 283 страниц» он пишет: «Государственному обвинителю Редту, которого я совершенно не знаю, также понадобилась изрядная смелость, когда, стойко придерживаясь конституционных принципов, он решил не идти на поводу у мощной организации, какой является еврейское религиозное сообщество»[281].

Что ж, как видите, в начале 90-х годов в Австрии царил немалый шум по поводу табу западных сообществ.

Поиск по сайту: