Индустрия холокоста

Р: Следуя буквально по пятам за спектаклем вокруг берлинского мемориала холокоста, развернувшемся в начале июня 2001 года, в Германии вышел перевод книги американо-еврейского политолога Нормана Финкельштейна «Индустрия холокоста»[368]. В то время как американские СМИ обошли полным молчанием английское издание этой книги, в Германии имело место прямо противоположное. Успех книги и вызванное ею гигантское эхо, прокатившееся по всей Германии, имело одну немаловажную причину, которую я не побоюсь здесь назвать: немцам страшно надоело, что им постоянно долбят о холокосте, и Финкельштейн подействовал как своего рода предохранитель, поскольку, будучи американским евреем, он мог свободно выражать то, что в Германии уже давно боятся говорить. Суть книги Финкельштейна, по сути дела, такова: «Говоря о холокосте, евреи лгут и преувеличивают, чтобы извлечь финансовую и политическую выгоду»[369].

С: Немец сказать такое просто не может.

Р: Ну, вообще-то вы можете это сказать, но только по большому секрету, иначе вам светит тюрьма. Да и Финкельштейну всё это просто так с рук не сошло. Он потерял должность преподавателя в Нью-Йорке, а прямо сейчас во Франции против него возбуждён иск за клевету[370].

С: Но вы ни в коем случае не можете считать Финкельштейна своим, поскольку его родители прошли через холокост.

Р: Финкельштейн — не эксперт холокоста, так что большой пользы от того, что я вдруг захочу считать его своим единомышленником, не будет. Но он хотя бы не побоялся затронуть проблему холокоста и показать, насколько политизированной является эта тема и как ею злоупотребляют могущественные еврейские группировки. С его заявлениями о ненадёжности множества свидетелей можно либо соглашаться, либо нет. Факт, однако, состоит в том, что Финкельштейн подошёл к теме холокоста в дискуссионной и сенсационной манере. Это всё, что я хотел сказать по этому поводу.

Чтобы понять, почему Финкельштейн затронул душу столь многих немцев, позвольте мне привести цитату из речи одного немецкого писателя левого толка, весьма известного у себя на родине, Мартина Вальзера. В 1998 году Немецкая книжная торговая ассоциация наградила его премией мира. На церемонии награждения Вальзер выступил с речью, один отрывок из которой вызвал в Германии большой ажиотаж, поскольку «политически корректные» немецкие круги сочли его скандальным.

Вот что он сказал: «Все знают нашу [немецкую] историческую ношу, вечный позор; не проходит ни одного дня без того, чтобы нам не поставили его в упрёк. Может ли такое быть, что интеллектуалы, клеймящие нас позором, хотя бы на секунду впадают в иллюзию, что, напоминая об этом снова и снова, они хоть немного оправдывают себя и на одно мгновение становятся ближе к жертвам, чем к палачам. Кратковременное смягчение безжалостного противопоставления палачей жертвам. Ещё ни разу не считал я возможным покинуть сторону обвиняемого. Временами, когда я больше не могу никуда посмотреть, чтобы не столкнуться с обвинением, для того чтобы облегчить бремя, мне приходится возражать самому себе, что в средствах массовой информации также сформировалась обвинительная обыденность. Я, наверно, уже раз двадцать отворачивался от экрана при виде самых страшных сцен из концлагерей. Ни один нормальный человек не станет отрицать Освенцим; никто в здравом уме не станет спорить с чудовищностью Освенцима; но когда средства информации каждый день суют мне в лицо это прошлое, я замечаю, что что-то во мне восстаёт против этого постоянного показа нашего позора. Вместо того чтобы быть благодарным за беспрестанное демонстрирование нашего позора, я отворачиваюсь от экрана. Когда я замечаю, что что-то во мне восстаёт против всего этого, я пытаюсь прислушаться к мотивам, когда нас клеймят позор, и я почти счастлив, когда обнаруживаю, что суть уже не в том, чтобы не дать забыть, а в том, чтобы эксплуатировать наш позор в нынешних целях»[371].

Эта речь хорошо описывает ситуацию, в которой очутились немцы. Их беспрестанно бомбят холокостной пропагандой и вытекающими отсюда политическими требованиями. Их заставляют нести коллективную вину и ответственность за то, чтó делали (а может, и не делали!) их отцы и деды, и они не могут как-либо от всего этого защититься, поскольку любая критика не только не поощряется, но и преследуется в уголовном порядке.

Только представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы вас беспрестанно обвиняли в неких преступлениях, которые совершил ваш предок, заставляли бы вас вечно за это каяться, выплачивать компенсации, испытывать и выражать стыд, отказываться от всех прав в качестве наказания. И при всём этом вам нельзя было бы даже сомневаться в том, что ваш предок действительно был таким большим преступником.

Финкельштейн на короткий момент дал немцам возможность воспрянуть духом, поскольку он обратил внимание на то, что это вечное политическое чистилище, в котором оказались немцы, эксплуатирует их «позор в нынешних целях».

С: А неужели немцы должны быть «благодарными за беспрестанное демонстрирование своего позора», как сказал Вальзер?

Р: У того, кто благодарит за постоянное демонстрирование позора своих предков, наверно, не всё в порядке с головой. Это самый настоящий садомазохизм.

С: Да, но случай с членом Бундестага Мартином Хохманом, которого в 2004 году яростно раскритиковали и вынудили больше не участвовать в выборах из-за того, что он не был благодарен за позор своего народа, показывает, что немцы так и не избавились от данной повинности.

Р: Хохман всего лишь отказался от клейма «преступный народ», висящего на немцах. Впрочем, он подвергся нападкам не из-за этого, а из-за своего заявления о том, что евреи также однажды были преступниками — в первые годы террора в Советской России. Основываясь на вышеупомянутых научных исследованиях[46], Хохман констатировал: «Четверо из семерых членов большевистского Политбюро в 1917 году были евреями: Лев Троцкий, Лев Каменев, Григорий Зиновьев и Григорий Сокольников. Евреями не были Ленин [вообще-то его мать была еврейкой — Г.Р. ], Сталин [тоже не факт — прим. пер. ] и Бубнов. Из 21 члена ЦК в 1917 году шестеро были еврейской национальности, что составляет 28,6%. Чрезвычайно высокая доля евреев среди отцов-основателей коммунизма и в ЦК никоим образом не ограничивалась одним только СССР. Фердинанд Лассаль был таким же евреем, как и Эдуард Бернштейн и Роза Люксембург. В 1924 году четверо из шестерых лидеров немецкой компартии были евреями, что составляет три четверти. В Вене 81 из 137 ведущих австромарксистов был еврей, что равняется 60%. В Венгрии 30 из 48 наркомов были евреями. Даже в советской революционной тайной полиции, ЧК, пропорция евреев была крайне высока. Несмотря на то, что в 1934-м евреи насчитывали только 2% от общего населения Советского Союза, они составляли 39% среди лидеров ЧК. Стоит отметить, что в СССР евреи считались этнической группой. Таким образом, их доля была даже большей, чем доля русских, составлявшая 36%. А в Украине евреями были целых 75% всех членов ЧК»[372].

В первой лекции я обратил внимание на то, что в первые годы советской власти, то есть в 1917-1933 годах, евреи преобладали в государственном карательном аппарате (глава 1.6). Если вы начнёте читать упомянутую там литературу о большевистской революции, вы быстро обнаружите, что революцию эту можно описать как еврейскую революцию (а в те годы её так и описывали — как евреи, так и неевреи во всём мире), поскольку большинство должностей в революционном правительстве в первые годы советской власти было занято людьми с еврейскими корнями.

С: Но Хохман отверг название «преступный народ» и в случае с евреями.

Р: Да, но его «ошибка» состояла в том, что он вообще стал говорить про то, что в определённый исторический период лица с еврейскими корнями сыграли непропорционально большую роль в совершении преступлений[373].

С: Но если это можно доказать...

Р:...но ведь все преступники в СССР были атеистами, а значит и не евреями, и не христианами.

С: Это справедливо, только если евреев считать религиозной, а не этнической группой.

Р: Верно.

С: Но тогда бы не было государства Израиль. Ведь оно основывается на предположении, согласно которому евреи — это народ, этническая группа.

Р: Здесь мнения как среди евреев, так и неевреев, весьма сильно разделились.

С: Ну а используется то понятие, которое подходит лучше всего: в случае с Израилем евреи — это народ, а в случае с Хохманом — религиозная группа.

Поиск по сайту: