Показания в литературе и СМИ

Р: Один из самых крупных скандалов в литературе о холокосте произошёл в 1998 году, когда Бруно Дёссеккер, он же — Бинжамин Вилкомирский, написал «отчёт очевидца» о жутком детстве, проведённом им в Освенциме и Майданеке. Свои мемуары он назвал «Фрагменты»[1086]. В конце концов, однако, выяснилось, что это был рассказ, вымышленный от начала до конца[1087]. Во время войны Дёссеккер никогда не покидал швейцарской территории. Скандал кроется не столько в том, что кто-то взял и солгал о холокосте (как-никак, в этом нет ничего нового!), и не в том, что всё холокостное сообщество было обведено вокруг пальца, и на Дёссеккера посыпались всевозможные награды и почести за его вымышленные «мемуары», а в том, что холокостовцы годами отказывались признавать это мошенничество. После того как еврейский журналист Даниэль Ганцфрид опубликовал сделанные им открытия о Дёссеккере[1088], к нему стали поступать жалобы, в которых говорилось, что этот обман не нужно делать публичным, поскольку это только подольёт огонь в костёр ревизионистов. Вот что, к примеру, заявил еврей Говард Вайсс: «Изображение вымышленного рассказа о холокосте в качестве подлинного только льёт воду на мельницу тех, кто отрицает ужасы нацизма и существование лагерей смерти. Если один рассказ не соответствует истине, говорят отрицатели, то как же мы можем быть уверены, что другие рассказы переживших являются правдивыми. [...] Наверно, никто не был готов поставить под сомнение этот рассказ [Вилкомирского] потому, что практически всё, связанное с холокостом, является неприкосновенным»[1089].

С: Ну и кто здесь прав? Кто больше помогает ревизионизму: те, кто пытается скрыть ложь, или те, кто обличает её?

Р: И те, и другие правы, поскольку ревизионизм выигрывает в обоих случаях.

С: Вообще-то заботиться нужно только о правде, а не о том, что полезно или не полезно ревизионизму.

Р: Нужно, не спорю. Вот только некоторые руководители холокостного бизнеса смотрят на это совсем по-другому. Например, Дебора Липштадт заявила, что, если книга Вилкомирского — выдумка, то это несколько усложняет положение дел, но книга эта всё равно остаётся убедительной как роман[1090]. Ещё одна еврейка, Юдит Шулевиц, в одной влиятельной канадской газете заявила, что ей всё равно, соответствует ли действительности книга «Фрагменты» или нет: «Я бы страстно желала, чтобы Вилкомирский-Дёссеккер [!] был более успешен в своём обмане и создал бы великолепную подделку, которую мировая литература заслуживает»[1091].

С: Да уж, нечего добавить...

Р: Дебора Дворк, директор Центра исследований холокоста в университете Кларка, (город Ворчестер, штат Массачусетс, США), признала, что это — фальшивка, но выразила Дёссеккеру свою симпатию. По её мнению, Дёсеккер был «крайне запуганным человеком», которого эксплуатировал его издатель[1092].

Израэль Гутман, директор иерусалимского музея Яд Вашем (эдакой Мекки холокостных исследований), сказал, что это не так важно, что Дёссеккер солгал: «Вилкомирский изложил историю, которую он глубоко пережил. [...] Он — не обманщик. Он — тот, кто переживает эту историю в глубине своей души. Его боль настоящая»[1093].

Это вовсе не исключение, как показала Лия Балинт, ещё одна служащая Яд Вашема, которая защищала Дёссеккера даже после того, как его обличили как обманщика[1094].

Кроме того, защитники Дёссеккера утверждали, что даже если его рассказ и ненастоящий, он всё равно производит впечатление подлинного и очень сильно похожа на рассказы переживших холокост.

С: Так вот почему холокостовцы настаивали на том, что книга Дёссеккера сохраняет свою значимость — потому, что она похожа на другие аналогичные рассказы!

Р: Да, но и этот аргумент оказывается шатким, если предположить, что все рассказы, похожие на рассказ Вилкомирского, являются вымышленными. Утверждение Г. Вайсса о том, что это единственный выдуманный рассказ, не соответствует истине. Этот случай далеко не уникален. В обстоятельной критике неискренности своих еврейских собратьев Стивен Джекобс напомнил им о том, что аналогичный случай мошенничества уже был изобличен в Австралии в начале 1997 года, когда выяснилось, что «переживший холокост» Дональд Ватт навыдумывал всякие сказки о своём вымышленном пребывании в Освенциме[1095].

Ещё одно мошенничество было изобличено летом 1998 года, когда раввин Хуан-Мануэль Родригес подал в суд на румынского еврея Саломона Исаковича, эмигрировавшего в Эквадор. Этот Исакович выдавал за собственную автобиографию роман, написанный Родригесом, в котором Родригес использовал истории, рассказанные ему Исаковичем[1096].

Но это ещё не всё. В конце октября 2004 года был изобличён лживый роман австралийца Бернарда Бругхэма (он же — Бернард Хольштайн), когда издательство «University of Western Australia Press» изъяло экземпляры этой книги из книжных магазинов после того, как им был нанят частный детектив для установления личности автора[1097]. Бругхэм утверждал, что в Освенциме его, девятилетнего еврейчика, подвергали медицинским опытам, что он якобы входил в лагерное сопротивление, что он будто бы пытался совершить побег, но был пойман и подвергнут пыткам. Члены его приёмной семьи поведали издателю, что Бругхэм родился вовсе не в Германии и что он не был евреем. Частный детектив установил, что Бругхэм родился в Австралии и в 1942 году был крещён в римско-католической церкви[1098]. Реакция на эти открытия была весьма типичной: «Издатель Юди Шоррок [...] была шокирована данными открытиями и опасалась, что этот случай может спровоцировать отрицание холокоста. «Я провела целых три года, работая над этой книгой. Я опустошена... то, что это могло нанести ущерб достоверности холокоста — мне от этого становится плохо», — поведала она»[1099].

И наконец, мы имеем случай с Энриком Марко, бывшим председателем испанской ассоциации бывших узников Маутхаузена «Amical de Mauthausen». Начиная с 70-х годов Марко утверждал, что во время войны он находился в заключении в немецких концлагерях Маутхаузен и Флоссенбюрг. 27 января 2006 года, по случаю шестидесятой годовщины освобождения Освенцима, он выступил с речью в испанском парламенте: «Когда мы прибывали в концлагеря, [...] они раздевали нас, их собаки кусали нас, их прожектора слепили нас. Они ставили по одну сторону мужчин, а по другую — женщин и детей; женщины образовывали круг и защищали своих детей собственными телами».

Но всё это были выдумки, как установил испанский традиционный историк Бенито Бермехо в начале 2005 года. На самом деле Марко во время войны добровольно отправился в Германию работать на судостроительной верфи; в Испанию он вернулся в 1943-м. Он никогда не видел немецкого лагеря изнутри[1100].

Норман Финкельштейн привёл хороший пример слепой веры холокостным лжецам, показав, как Эли Визель продолжать упорно верить холокостному мошеннику Ежи Косинскому[1101], притом что польская журналистка Йоханна Седлецкая уже давно изобличила книгу Косинского за 1965 год «Нарисованная птица»[1102] как вымысел[1103]. Упрёк Альфреда Казина в американской газете «Чикаго трибьюн» более чем уместен, когда он говорит, что Эли Визель, Примо Леви и Ежи Косинский «пытались нажить состояние на холокосте, выдумав всякие злодеяния»[1104].

С: А что, Эли Визель и Примо Леви тоже были изобличены как выдумщики?

Р: Ну, их обвиняли в том, что они нечестны. Эли Визель (наверно, самый знаменитый бывший узник Освенцима) подвергался неоднократным и яростным атакам со стороны своих же собственных союзников по холокосту, среди которых — Норман Финкельштейн[1105] или Пьер Видаль-Наке, ярый противник учёного-ревизиониста Робера Фориссона. Вот что заявил Видаль-Наке: «Например, у них есть раввин Кахан, этот еврейский экстремист, который менее опасен, чем человек вроде Эли Визеля, рассказывающего всякую всячину... Достаточно прочесть лишь несколько отрывков из «Ночи», чтобы понять, что некоторые его истории ненастоящие и что он, в конце концов, оказался холокостным торговцем. Кроме того, он наносит вред исторической правде, причём в гигантских размерах»[1106].

Впоследствии мы ещё вернёмся к Визелю и поговорим о некоторых аспектах его биографии «La Nuit» («Ночь»), а сейчас отметим всего лишь один примечательный момент. Во французской версии «Ночи» он ни разу не упоминает о газовых камерах Освенцима. Согласно Визелю, евреев в Освенциме сжигали живьём в гигантских ямах (об этом мы поговорим чуть позже). В немецкой версии этот «недостаток» был устранён довольно-таки незамысловато: словосочетание «кремационная печь» было заменено на «газовая камера» («Gaskam-mer»). Это делалось настолько механически, что в газовую камеру в итоге превратился даже крематорий концлагеря Бухенвальд, хотя до этого ещё никто не утверждал, что в Бухенвальде существовала газовая камера[1108].

С: Но вы не можете винить за этот искажённый перевод Визеля!

Р: Это зависит от того, было ли это сделано с его одобрения. Как-никак, в литературе подобное случается довольно-таки часто. Нужно постоянно быть начеку.

Ещё один литературный обман был изобличён в конце 1991 года в одном французском журнале бывших заключённых. Оказалось, что рассказ Анри Били, бывшего истопника в освенцимском крематории, был грубым плагиатом книги Миклоша Ньисли, поскольку Били «безо всяких ссылок взял целые абзацы из книги Миклоша Ньисли «Освенцимский врач», особенно из 7-й и 28-й глав [...]. К сожалению, ошибки, сделанные Ньисли, также были скопированы — например, подробное описание деятельности зондеркоманды из Освенцима-Биркенау, в которую якобы входил Анри Били. [...] Данный анализ показывает, что рассказ Били никоим образом нельзя считать оригинальным и личным отчётом очевидца»[1109].

С: А чем занимались эти зондеркоманды?

Р: Согласно официальной холокостной версии, в зондеркоманды входили заключённые, которые будто бы вытаскивали трупы из газовых камер, стригли им волосы, вырывали у них золотые зубы и засовывали их в печи или складывали на костры[1110]. Однако оригинальные документы освенцимского лагеря говорят о том, что термин «Sonderkommando» («спецотряд») никогда не использовался по отношению к узникам, работавшим в крематориях, а только по отношению к многочисленным отрядам узников, которые были заняты на всевозможных работах, не имевших ничего общего с убийством[1111].

С: То есть это всего лишь ещё один пример выдуманного «кодового языка»?

Р: Именно так. И если даже упёртые приверженцы холокоста признают, что ложь и обман на холокостной грядке расцвели буйным цветом, то что же тогда произойдёт, если на всё это будет брошен критичный, непредубеждённый взгляд?

Что ж, давайте пристально рассмотрим всех этих «звёздных» свидетелей из средств массовой информации, таких как Эли Визель [правильно было бы сказать «Вризель» — прим. пер. ], Примо Леви, Миклош Ньисли и Филип Мюллер.

Книга Миклоша Ньисли «Освенцимский врач»[1112], которую даже холокостовцы считают оставляющей желать много лучшего (см. выше), столь сильно противоречила показаниям, данным им же на допросе в Нюрнберге, что обвинение в итоге решило не вызывать его в суд в качестве свидетеля. Ньисли не мог подтвердить ничего из того, что он столь громогласно провозгласил в своей писанине. Впоследствии невероятная лживость его работы была подробно изобличена многими авторами[1113].

Книга Филипа Мюллера «Роман»[1114], в которой тот подробно описывает свою деятельность в качестве члена зондеркоманды из Биркенау[179], после пристального изучения также оказалась плагиатом[1115]. Книга Имре Кертеса «Roman eines Schicksallosen»[1116] также была скопирована с работ Визеля и, как это ни невероятно, с «мемуаров» самого Вилкомирского![1117]

С: Это, случайно, не Кертес в 2002 году получил Нобелевскую премию за эту работу?

Р: Он самый. Похоже, что в этой области ложь и слава — родные сёстры.

Но давайте перейдём к Примо Леви, самому известному бывшему узнику Освенцима после Визеля. В своей книге он пишет, что о том, что в Освенциме проводились газации, он узнал только после войны[1118], поэтому в своих произведениях он упоминает о них лишь вскользь. Однако после 1976 года газовые камеры появляются в приложении так часто и в таком стиле, что создаётся впечатление, будто Леви знает о них по личному опыту. Появляется подозрение, что из-за возросшей популярности индустрии холокоста работа Леви в 70-х годах была «дополнена» для удовлетворения всё растущего спроса на страшные истории о газовых камерах[1119]. Чего стоит это приложение о людских газовых камерах из книги Леви, становится ясно из статьи левой французской газеты «Либерасьон», вышедшей вскоре после самоубийства Леви, которое произошло 11 апреля 1987 года. В статье говорится, что, когда в конце 1943 года Леви был арестован за партизанскую деятельность, его не расстреляли потому, что он был евреем: «Когда он [Леви] был партизаном, фашисты захватили его в плен — у него при себе всё ещё был пистолет, — и он назвался евреем, чтобы его не расстреляли на месте. Его передали немцам как еврея. Немцы отправили его в Освенцим [...]»[1120].

С: Отсюда выходит, что партизан расстреливали на месте.

Р: Не обязательно, хотя казнь партизан, то есть членов незаконной воюющей стороны, была и остаётся общепринятым правом военного времени[817]. Но Леви явно надеялся, что с ним будут обращаться по-особому, благосклонно, если он расскажет, что он — еврей, и здесь он был совершенно прав, поскольку ему в конце концов удалось пережить войну.

С: Раз уж мы заговорили о литературных подделках, то, может быть, стоит упомянуть о дневнике Анны Франк[1221]?

Р: Я бы не хотел обсуждать здесь этот вопрос.

С: Но ведь было доказано, что это фальшивка.

Р: Всё не так просто. Немецкое Федеральное управление уголовной полиции (BKA) в одном из своих отчётов заявило, что в оригинальном манускрипте было сделано несколько изменений шариковой ручкой. А поскольку шариковые ручки были изобретены уже после Второй мировой войны, понятно, что дополнения эти были сделаны не Анной Франк, поскольку незадолго до конца войны она умерла от тифа в лагере Берген-Бельзен[1122]. Согласно Роберу Фориссону, не кто иной, как отец Анны, Отто Франк, издал её дневник после войны и создал его в нынешнем виде[1123]. Кроме того, Анна Франк сама написала, что намеревается издать свои записки в виде романа. Следовательно, даже те отрывки, которые написала она сама, следует понимать как роман (разумеется, основывающийся на её личном опыте), но не как достоверный дневник.

С: И где же здесь литературный обман?

Р: Выдавать за истину обычный роман не совсем честно. Я не хочу затрагивать этот вопрос потому, что основа истории Анны Франк (пусть даже это роман, изданный её отцом) не содержит в себе ничего особо лживого. Анна рассказывает, как во время войны они с семьёй и другими евреями прятались в Амстердаме, чтобы их не депортировали немецкие оккупационные войска. В конце концов их обнаружили и отправили в Освенцим. Я не вижу в этом ничего лживого, так как очень много евреев имело схожую судьбу. Тот факт, что пятнадцатилетняя Анна Франк не погибла в газовой камере Освенцима, а была зарегистрирована в этом лагере в обычном порядке, что в конце войны она была переведена в Берген-Бельзен, где умерла от тифа, как и тысячи других евреев, не противоречит ревизионистскому тезису. Напротив, история Анны Франк только подтверждает его.

С: Ну, я бы не стал столь благодушно относиться к этой истории.

Р: Это ваше право. В любом случае, настаивать на том, что «Дневник Анны Франк» — это не совсем дневник, и утверждать, что это «подделка», не совсем корректно. Может сложиться такое впечатление, что ревизионисты отрицают трагическую судьбу этой девочки. Именно поэтому я не хотел затрагивать здесь эту тему. Что, однако, показывает вся шумиха вокруг дневников Анны Франк, так это размах индустрии холокоста, ибо на судьбе одного-единственного человека во Второй мировой войне холокостовцам удалось весьма неплохо нажиться.

С: Бизнес Шоа — лучший бизнес на свете...

Р: Но он уж точно не имеет ничего общего с наукой под названием история.

И наконец, давайте поговорим о самом влиятельном психологическом оружии — кино. Несмотря на то, что фильмов о лагерной жизни, снятых во время войны, не существует, я неоднократно встречал людей, полностью убеждённых в том, что документальная съёмка концлагерей всё-таки существует. Причина этого убеждения кроется в силе внушения фильмов, сделанных после войны, которые создают такое впечатление, будто все эти кадры — подлинные и были сняты во время войны.

Один из первых таких фильмов был сделан вскоре после войны союзниками и показывался немецкой публике под названием «Todesmühlen» («Мельницы смерти»). Данный фильм якобы показывает ужасы концлагерей и был снят в целях «перевоспитания» немецкого народа. Не все зрители принимали эти фильмы на веру, и результатом этого были протесты, которые порой даже прерывали показ фильмов. Растущие возражения некоторых зрителей были жестоко подавлены теми, кто чувствовал себя виновным за увиденное им на экране[1124]. Согласно тогдашним сообщениям, причиной недовольства было то, что к подлинному документальному материалу о немецких концлагерях были добавлены кадры с горами трупов из разбомбленных немецких городов, а также кадры с немцами, содержавшимися (под автоматическим арестом) в лагерях союзников, — и всё это выдавалось за материал, отснятый в концлагерях[1125]. Традиционный историк Чамберлин рассказывает о том, как тяжело оккупационным войскам союзников было собирать подлинный документальный материал[1126], так что подобное «дополнение» действительно могло решить эту проблему.

С: Эти заявления о фальсификациях должны быть хорошо задокументированы.

Р: Должны, но, к сожалению, насколько мне известно, никто их так и не задокументировал.

С: Кстати, один мой друг узнал себя в одном таком фильме об «узниках концлагерей», вот только он был военнопленным и находился в плену у американцев.

Р: Я склонен вам верить, однако исторические исследования мало что общего имеют с показаниями, основанными на слухах.

С: Вы что, хотите сказать, что я лгу?

Р: Вовсе нет. Однако все свидетельские показания я должен оценивать по одним и тем же критическим стандартам. Я не могу отвергнуть необоснованные утверждения как сплетни, если они противоречат моей теории, и слепо их принять, если они её подтверждают.

С: Это просто неслыханно — называть моего друга сплетником!

Р: Пожалуйста, успокойтесь. Нам нужно хотя бы письменное показание свидетеля, в котором тот излагает, в каком фильме и в какой сцене он себя узнал, и где действительно были сняты эти события. А вот ветеранские байки, к сожалению, не имеют никакой ценности.

С: Ну уж нет, с меня довольно! Я не собираюсь слушать все эти оскорбления!

Р: Покорно прошу простить меня за бестактность... надеюсь, теперь вы понимаете, почему «пережившие холокост» так сильно злятся, когда мы не принимаем на веру то, что они нам говорят. Я с превеликой радостью принял бы заявления по этому поводу, которые можно доказать, но таких заявлений я пока что ещё не получил.

Но вернёмся к фильмам. О документальном фильме Ланцмана под названием «Шоа» мы уже говорили (см. главу 4.2.4). Наиболее важный аспект всех этих интервью с бывшими узниками лагерей состоит в том, что они проводятся крайне некритично. Не задаётся никаких критичных вопросов и не требуется никаких пояснений. В какой-то мере все эти интервью ещё более бесполезны, чем свидетельские показания перед судом, когда свидетелей никто не подвергает перекрёстному допросу.

Я уже говорил, что в середине девяностых был запущен ряд проектов с целью сбора как можно большего числа свидетельских показаний «переживших холокост» и что интервью, проводящиеся в рамках этих проектов, оставляют желать много лучшего: интервьюер без разбору записывает всё, что говорит свидетель, не ставя под сомнение достоверность его информации (см. главу 4.2.2).

С: То есть, все эти показания и заявления не имеют никакой ценности?

Р: Ну, не совсем. Представьте себе, что сегодня у нас имеются подробные показания тысяч свидетелей о колдовстве. Вы же не станете выбрасывать их на помойку! С одной стороны, эти показания помогли бы нам понять царившую тогда массовую истерию и так называемую «унификацию памяти». С другой стороны, из этих показаний мы бы смогли почерпнуть кое-какие сведения об общественно-политической обстановке того времени, а также добыть сокрытые там исторические факты. С новыми заявлениями «переживших холокост» — та же самая ситуация. Это настоящая сокровищница информации, которую можно будет обработать только путём тщательных критических исследований.

Совсем другую категорию фильмов, не похожих на «Шоа», представляют собой киноленты «Холокост» и «Список Шиндлера». Никто не говорит, что эти фильмы в точности отображают официальную историческую точку зрения. Однако историки встречают их с большим радушием, поскольку они важны для «общественного воспитания»[1127].

С: То есть для промывания мозгов...

Р: Ну, я бы сказал, что это мягкая, но неизменно эффективная форма «общественной инженерии».

С: Надо же! Оказывается, наши историки хотят, чтобы нам промывали мозги всеми этими лживыми фильмами. Великолепно!

Рис. 129. Кадр из «Списка Шиндлера».

Р: Давайте сначала докажем, что в этих фильмах действительно много лжи. Взглянем на «Список Шиндлера». На рис. 129 изображён кадр из этого фильма, в котором комендант лагеря Плажов по фамилии Гёт развлекается, стреляя в заключённых с балкона своего дома. Согласно аэрофотоснимкам, сделанным в то время, дом коменданта лагеря находился на склоне холма, в то время как сам лагерь находился на холме (рис. 131)[1128]. Показанная же в фильме сцена требует совсем иного расположения лагеря и дома коменданта (рис. 130) для того, чтобы эпизод с расстрелом стал возможным. Таким образом, данная сцена — полный вымысел.

Фильм «Список Шиндлера» был снят по роману, который якобы основывается на исторических событиях, что, однако, не соответствует действительности[1129]. Традиционные историки и те признают, что как сюжет книги, так и сюжет фильма был грубо искажён[1130]. А режиссёр фильма открыто признал, что он намеренно снял этот фильм в чёрно-белом варианте и создал неустойчивые эффекты камеры, чтобы у зрителей сложилось впечатление, будто это документальные кадры того времени[1131].

Во всём мире учителя обязаны показывать школьникам этот фильм. В Австралии «Список Шиндлера» был показан по коммерческому телеканалу без единой рекламной паузы — впервые за всю историю телевидения.

Что особенно гнусно в этом фильме, так это то, что всякий раз, когда немецкие солдаты или эсэсовцы отдают приказы, выкрикивают команды, кричат или ведут себя грубо, они говорят исключительно по-немецки. Это весьма типично для всех этих фильмов про войну. Данный метод подсознательно внушает зрителям, будто немецкий — это язык чудовищ, иными словами — сатанинский язык. В немецкоязычной версии это незаметно, поскольку весь фильм продублирован на немецком. Скрытыми психологическими уловками подобного рода людей во всём мире настраивают против немцев, против немецкого языка и немецкой культуры, причём немцы об этом даже не догадываются.

Концентрационный лагерь Плажов
Рис. 130. Лагерь в фильме, построенный согласно рассказам «очевидцев». Его окру­жает крутой холм, так что снаружи он не виден. Комендант Гёт стрелял в узников с балкона собственного дома. Дом его распо­лагался на вершине холма над бараками уз­ников.	Рис. 131. Лагерь согласно аэрофотосним­кам. Располагался он на вершине холма, и жители прилегающих сёл могли видеть его сквозь проволочную ограду. Учитывая, что дом Гёта находился на склоне того холма, он не мог видеть оттуда лагерь и, таким об­разом, не мог стрелять в каких-либо узни­ков со своего балкона.

С: И люди ещё удивляются, почему никто больше не хочет учить немецкий!

Р: Да, это одна из причин. Кроме того, Спилберг «забывает» сообщить своей аудитории, что бывший комендант лагеря Плажов (Аммон Гёт), а также бывшие коменданты лагеря Бухенвальд (Карл Отто Кох), лагеря Майданек (Герман Флорштедт), Варшавского лагеря и лагеря Херцогенбош предстали перед внутренним эсэсовским судом за совершённые ими преступления[1026]. За неимением времени я не стану упоминать другие исторически искажённые сцены в пропагандистском фильме ужасов Спилберга.

Подводя итоги, можно сказать, что многие свидетельские показания на различных судебных делах являются весьма ненадёжными, но то отношение, которое люди испытывают к суду (независимо от того, заслуживает ли он этого или нет), как правило, побуждает их не слишком далеко уходить от истины в своих показаниях. Однако этот сдерживающий фактор исчезает, когда свидетели выступают в средствах массовой информации или пишут мемуары. Для таких людей ложь, выдуманные истории и копирование чужих источников становятся обычной нормой поведения. Причины для такого поведения могут быть самыми разными. Тщеславие и желание самоутвердиться (иначе говоря, желание быть в центре внимания) являются движущей силой для выдумок и преувеличений. Это весьма распространённый социальный феномен, ставший недавно предметом научных исследований, цель которых — установить происхождение современных мифов и легенд. Согласно Ранке, устные истории имеют для человека наивысший приоритет: они вызывают страхи и душевные переживания; они служат формой общения с окружающей средой и помогают образовать социальное единство[1132].

Общественная значимость преувеличений и фантастических выдумок была изучена Рёрихом[1133]. Другой исследователь, Бредних, опубликовал народный сборник мифов и легенд со всех уголков земного шара, которые выдаются за подлинные истории, но в действительности являются не чем иным, как выдумками[1134]. Таким образом, ложь является неотъемлемой частью нашего мира. Кроме того, она даже выполняет общественную функцию. И если вы будете честны с самим собой, то вы легко сможете вспомнить, как часто в разговоре с другими людьми вы преувеличивали подлинные события, а иногда даже выдумывали их, иначе говоря — лгали.

Разумеется, нередко сильным мотивом, стоящим за газетными и литературными выдумками, являются материальные интересы, такие как жадность и стремление к наживе. В таких случаях общественная функция лжи становится антиобщественной.

С: Бизнес Шоа — лучший бизнес на свете.

Р: Стоит также учесть такие мотивы, как месть и ненависть, хотя в литературе и СМИ они играют меньшую роль, нежели в судебных процессах, целью которых было наказание предполагаемых преступников. То, что многие коммунисты и евреи (то есть главные жертвы национал-социализма) действительно были переполнены ненавистью и были вполне способны совершать жуткие злодеяния, было показано американским журналистом, евреем Джоном Сэком (ныне — покойным), в книге «Око за око», в которой рассказывается о том, как евреи мстили немцам в послевоенной Польше[1135].

Но самый главный фактор, позволяющий лжи течь рекой, — это полная уверенность в том, что свидетели, говорящие неправду, никогда не будут разоблачены или, по крайней мере, никогда не будут за это наказаны. Изобличение холокостных лжецов в СМИ и литературе происходит крайне редко и, как правило, в очень осторожной манере. Худшее, что может произойти с лживыми литературными свидетелями, — это то, что они канут в лету, прихватив с собой ту или иную сумму денег.

В правовых судах лживым холокостным свидетелям также всё сходит с рук, даже если они лгут, находясь под присягой. Большинство ходатайств о привлечении свидетелей к уголовной ответственности за дачу ложных показаний отклоняется судом на том основании, что эти люди и так уже пострадали в прошлом. Это, разумеется, не может не потворствовать лжи.

С: Исключением из этого правила является закоренелый лжец и обманщик Адольф Рёгнер (см. главу 4.2.4).

Р: Да, в первые послевоенные годы он зашёл слишком далеко в глазах тогда ещё скептично настроенных немецких властей. Но в конце концов и он добился, чего хотел.

Поиск по сайту: