ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ

На каждом этапе, приближавшем брак Чернышевского, «другой» играл роль медиатора между ним и его возлюбленной. С женитьбой функции посредника не кончились. Чернышевский считал присут­ствие третьей стороны неотъемлемой частью модели брака. С одной стороны, он предоставил своей жене свободу отдавать свое сердце и тело другому и даже недвусмысленно поощрял ее к этому, с дру­гой — верный супруг планировал оставаться подле нее как член рас­ширенной семьи. Мемуаристы свидетельствуют, что этот план был осуществлен в его семейной жизни, но так как после женитьбы он перестал вести дневник, не существует личных записей, которые можно было бы сопоставить с литературной модификацией собы­тий. Рациональная программа супружеской измены подробно раз­работана в его художественных произведениях. Эта тема была по­ставлена в романе «Что делать?». В беллетристических сочинениях сибирского периода модель была реализована с полной откровенно­стью: брак — это жизнь втроем, menage a trois.

Отправным пунктом для романа «Что делать?» был «Жак» — ро­ман Жорж Санд дал сюжетную канву роману Чернышевского.⁵⁷ Но в «Что делать?» самоубийство мужа сохранено лишь для того, чтобы способствовать развитию сюжета: оно освобождает жену и дает ей возможность снова выйти замуж, но это самоубийство инсцениро­ванное. Так же как брак Лопухова и Веры Павловны планировался как фиктивный, расторжение этого брака также «фиктивное» — в данном случае это не более чем ход, помогающий преодолеть юри­дические формальности. С точки зрения закона, Лопухов мертв и Вера Павловна может выйти замуж за Кирсанова. На самом деле Лопухов разыгрывает самоубийство и бежит в Америку, однако он исчезает лишь на время. Критики часто упускают из виду важный аспект описанной ситуации: Лопухов вынужден пойти на эту край­нюю меру против воли. Его первоначальное намерение было жить втроем. Хотя он сознает, что жена любит друга и что союз жены и друга необходим для удовлетворения тех потребностей, которые ос­тались неудовлетворенными в их браке, Лопухов хотел бы «остаться близким ей» и быть «возле нее» в повседневном существовании.⁵⁸ Но Вера Павловна не способна на такой союз, и это вынуждает Ло­пухова покинуть сцену. Рахметов, воплощающий в романе идеаль­ного человека, весьма критически оценивает его шаг. В разговоре с Верой Павловной после «самоубийства» Лопухова он объясняет ей, какое решение было бы оптимальным:

«Из-за каких пустяков какой тяжелый шум! Сколько расстрой­ства для всех троих, особенно для вас, Вера Павловна! Между тем как очень спокойно могли бы вы все трое жить по-прежнему, как жили за год, или как-нибудь переместиться всем на одну квартиру,

или иначе переместиться, или как бы там пришлось, только совер­шенно без всякого расстройства, и по-прежнему пить чай втроем, и по-прежнему ездить в оперу втроем. К чему эти мученья? К чему эти катастрофы?»⁵⁹

Итак, Лопухов предлагал учредить тройственный союз, и Рахме­тов горячо его поддерживал, но было ли это санкционировано авто­ром? Сибирская проза Чернышевского, более откровенная, чем его опубликованные произведения, подтверждает это. В нескольких си­бирских произведениях заново проигрывается семейный сюжет «Что делать?», но то, что в романе осталось потенциальной возмож­ностью, в некоторых из этих сочинений было полностью реализова­но. Например, в драме «Другим нельзя» (1867—1869), известной по пересказам нескольких ссыльных. Сюжет драмы таков. Молодая де­вушка помолвлена со студентом. В отсутствие жениха она становит­ся объектом домогательств развратного помещика. Правда, соблаз­нитель предлагает жениться на ней (как Сторешников в «Что де­лать?»). Чтобы спасти девушку от неподходящего союза, другой мо­лодой человек, близкий друг загадочно исчезнувшего жениха, всту­пает с ней в фиктивный брак. В течение некоторого времени они живут как брак с сестрой, но в конце концов брак реализуется. Нео­жиданно возвращается жених, который не мог дать о себе знать из-за постигшей его во время путешествия тяжелой болезни. Возвра­тившись к жизни, жених чувствует, что эмоциональная связь между ним и девушкой еще существует. Девушка отвечает на его чувство, понимая, что любит двоих. Муж предлагает разрешить эту ситуа­цию гармоническим тройственным союзом, который устраняет конфликт и не разрывает ни той, ни другой связи: «Исход ясен. Для других он невозможен, другим нельзя, а тебе можно, потому имен­но, что ты милая девушка. Ты женщина, но по чистоте и ясности чувства ты девушка. Согласись же на мой исход, хотя и будем по­мнить, что другим нельзя».⁶⁰

Моральная часть проблемы устраняется за счет утверждения природной невинности и чистоты женщины: изменившая мужу женщина объявляется чистой как невинная девушка.

Ограничение «другим нельзя» можно считать уступкой обще­принятой морали (также, как компромисс в «Что делать?» мог быть продиктован цензурными соображениями). Даже радикально на­строенные политические заключенные не захотели принять идеи Чернышевского. Один из его слушателей, С. Г. Стахевич, возражал против дозволенности такого союза с утилитаристской и позити­вистской точки зрения. Поскольку мужчин и женщин на свете рав­ное количество, утверждал Стахевич, каждая женщина, которая пользуется вниманием двоих партнеров, оставляет без партнера другую женщину. Чернышевский привел в качестве возражения контраргумент, основанный на медицинских соображениях. По-

скольку значительное число женщин всегда находится «в состоянии половой непригодности» из-за менструации, беременности, родов, кормления (проблема эта также тревожила Толстого в «Крейцеро-вой сонате»), «на каждую женщину, не устраненную физиологиче­скими причинами от половых сношений, насчитывается в населе­нии не один мужчина, а больше».⁶¹

Другой рассказ Чернышевского, связанный с проблемой трой­ственного союза, пересказал В. Г. Короленко. Героиня любит двоих. Соперники похожи и одновременно дополняют друг друга. «У обоих есть, конечно, свои особенности ума и характера, есть и недостатки; но все это природа распределила между ними так, что черты одного дополняют черты другого»⁶², из-за чего женщина не может выбрать между ними. Друзья тянут жребий, чтобы решить, кому жениться, и проигравший бесследно исчезает. Любовь мужа, однако, «не может дать ей полного успокоения», она чахнет. Случай сводит всех троих на необитаемом острове. Ситуация грозит перерасти во взаимому­чительство и ненависть, даже убийство. Зачем страдать и умирать, удивляется автор, когда гибель всех троих (неизбежную в против­ном случае) можно предотвратить с помощью простого и естествен­ного решения: «жить всем троим, то-есть... втроем».⁶³

Однако Чернышевский не просто предлагает новое решение вопроса: он переформулирует самую проблему. Классическая поста­новка вопроса о супружеской измене такова: что делать, если жена любит другого? Именно таков конфликт «Жака». Новизна трактовки любовного треугольника, предложенная Жорж Санд, состоит в том, что она утверждает, что чувства могут со временем меняться; кроме того, она признает за женщиной право менять мужей — следствие принципа «свободы сердца». Внутренний конфликт романа «Что де­лать?» и сибирской прозы Чернышевского иной: женщина одновре­менно любит двоих, и для счастья ей нужны оба. Вера Павловна и Лопухов продолжают общаться как нежные любовники; более того, они ближе, чем раньше. В решающем письме к Лопухову Вера Пав­ловна пишет, что хотя она никогда не была привязана к нему силь­нее, чем теперь, она не может жить без Кирсанова.⁶⁴ Связь между ге­роями тройственна по самой сути. Что делать в таком случае? У этой ситуации существовали, разумеется, литературные и жизнен­ные прецеденты.

Тройственные отношения являются повторяющимся и важным мотивом «Исповеди» Руссо. Для Руссо тройственные отношения — это иллюстрация его идеи о плюралистичности любви: разные ком­поненты этого чувства могут быть (одновременно) направлены на Разные объекты (Руссо проводит эту идею гораздо дальше традици­онной дихотомии плотского вожделения и чистой любви). Поэтому тройственный любовный союз — это совершенно естественные от­ношения. Пример такого союза— мадам де Варане, Клод Ане и

Жан-Жак, союз которых даровал безмятежное счастье всем троим. Жан-Жак согласился с тем, что для счастья мадам де Варане необ­ходим Клод Ане. Желая ей счастья, он перенес свое чувство к жен­щине на ее любовника. На смену ревности и ненависти пришла вза­имная любовь. Все трое счастливо жили вместе, участвуя в разных хозяйственных проектах, предлагаемых энергичной дамой:

«Таким образом из нас троих составилось общество, подобного которому, возможно, не было на свете. Наши желания, наши забо­ты, наши сердца были общими; ничто не выходило за пределы на­шего маленького кружка. Привычка жить вместе и обособленно до­шла у нас до того, что если во время наших трапез одного из троих не хватало или приходил четвертый — все расстраивалось, и, не­смотря на близость маменьки [так Жан Жак называл мадам де Ва­ране] с каждым из нас, пребывание вдвоем было нам менее сладо­стно, чем единение всех троих. Безграничное взаимное доверие уст­раняло между нами всякую стесненность, а то, что мы все трое были очень заняты, спасало нас от скуки».⁶⁵

Идеальное устройство отношений — своеобразная эмоциональ­ная утопия — выведена в «Новой Элоизе» Руссо. В четвертой части романа учитель-любовник (Сен-Пре), муж (Вольмар), кузина (Клер, двойник Юлии) и даже отец (разрушивший союз Юлии и Сен-Пре) собираются вместе вокруг объединяющего их и гармони­зирующего центра— Юлии. Гармония, царящая среди взрослых, распространяется и на детей, долг воспитания которых лежит на Сен-Пре. Небесная гармония чувств разворачивается на фоне раци­онально организованного домашнего хозяйства. Приводятся про­странные и подробные описания того, как члены этой расширенной семьи осуществляют свои сельскохозяйственные и иные экономи­ческие начинания, организуют жизнь своих работников, проводят воскресные досуги, и тому подобное.⁶⁶

Многие компоненты этой картины наличествуют и в романе Чернышевского, где, среди прочего, проводится идея постоянной деятельности, в центре которой, в качестве ключевой фигуры, гар­монизирующей жизнь, стоит женщина; здесь также есть беседы за общими трапезами, осененные радостью подлинной интимности, и детальное описание домашнего хозяйства и деловых, экономиче­ских предприятий. (Напомним, что одновременно с работой над «Что делать?» Чернышевский переводил на русский язык и адапти­ровал к русским нравам «Исповедь» Руссо.)

Но кроме признанных литературных образцов, у Чернышевско­го были перед глазами примеры реальных экспериментов супруже­ских отношений, которые, в свою очередь, сформировались под влиянием литературы.

Поиск по сайту: