О СМЫСЛЕ БРАКА

Брак является одной из центральных парадигм европейской культуры, решающей насущные задачи социально-культурного уст­ройства. По словам современного исследователя, брак— это куль­турный механизм «претворения различного в единое, противостоя­ния — в гармонию, разобщенного — в связное, разногласия — в со­гласие».¹ Таким образом, брак имеет не только социальное, но также метафизическое и мифологическое значение. В каждую эпоху эти значения переосмысляются.

В 1860-е годы брак был не только насущной, но, в определенном отношении, и новой проблемой для деятелей русской культуры. Ро­мантическая любовь, будь то возвышенное чувство или роковая страсть, понималась как любовь неудовлетворенная. В начале 40-х годов Белинский считал неудовлетворенную любовь к женщине ис­точником энергии, питающей любовь к человечеству, которая, в свою очередь, должна была реализоваться на общественном попри­ще.² Когда произошел поворот к реальности и «социальности», соот­ношение между любовью к женщине и деятельностью было пере­смотрено. Белинский писал об идеалистах 30-х годов: «Любовь ни­сколько не рифмовала с браком и вообще с действительностью жиз­ни».³ В отличие от этого, «новая любовь» уравнивалась с супружест­вом, которое понималось как высшее проявление реальной жизни. Для Чернышевского в конце 40-х годов именно удовлетворенная и реализовавшаяся в браке любовь была источником энергии, на­правляемой на общественную деятельность. Лободовский, чей брак послужил для него моделью, женился, как это представлялось Чер­нышевскому, с единственной целью — обрести стимул к деятельно-

сти. Планируя такой же шаг, Чернышевский также рассматривал женитьбу как акт самореализации, выводящий его на стезю важной, общественно значимой деятельности. В личном аспекте брак был для него решительным шагом на пути своего возмужания и преодо­ления эмоциональной неполноценности: «Мне должно жениться уже и потому, что через это я из ребенка, каков я теперь, сделаюсь человеком. Исчезнет тогда моя робость, застенчивость и т. д.» (1:483). Женитьба и сама личность избранной им невесты, Ольги Сократовны Васильевой, были существенны для стимулирования деятельности: «Я должен стать женихом О. С, чтобы получить силу действовать, иначе— На путь по душе / Крепкой воли мне нет» (1:482).

Ассоциация женитьбы с действительностью и деятельностью подкреплялась несколькими разнородными культурными понятия­ми: гегелевской концепцией реализованной любви (в терминах Бе­линского, «действительного брака»), символическим приравнива­нием любви/женщины и действительности, а также обычаем той социальной группы, из которой вышло большинство новых людей. Духовная карьера начиналась с женитьбы: семинаристу следовало жениться на поповской дочке, за которой, как бы в качестве прида­ного, давали приход.

Для новых людей идея женитьбы связывалась и с мечтой об об­щественном служении, и со всем комплексом идей, связывавших освобождение женщины с освобождением человечества и уравни­вавших переустройство супружеских отношений с общественным переустройством. Хотя Чернышевский полагал, что сам он выигра­ет от женитьбы, он также имел в виду помочь своей будущей жене: он надеялся освободить женщину, страдавшую от домашнего гнета, и развить ее ум с помощью образования. Роль освободителя и на­ставника женщины была проекцией стремления стать спасителем и учителем человечества. Когда Чернышевский отказался от участия в супружеской жизни Лободовских и стал планировать собственную семейную жизнь, он ставил на карту нечто несравненно большее, чем просто личное счастье: достижение личного счастья в браке бы­ло прелюдией к достижению всеобщего счастья. Вот почему, разо­чаровавшись в браке друга, Чернышевский провозгласил: «Теперь у меня своя мысль — жениться и perpetuum mobile» (1:286).

Женитьба, которой придавалось такое огромное значение, пре­вратилась в грандиозную задачу. Для каждого этапа этого предпри­ятия — встречи с потенциальными предметами любви, выбора под­ходящей кандидатуры и оценки ее качеств, принятия окончательно­го решения и установления супружеских отношений — Чернышев­ский разработал особую стратегию. В каждом таком шаге личное со­вмещалось с культурным. Все ранее ставившиеся темы и задачи: бесчувственность и безлюбовность, робость и застенчивость, слабо-

волие, апатия, бездеятельность— иными словами, весь комплекс «действительности», — был призван получить разрешение в разум­но организованном браке.

Поиск по сайту: