Не бывает пророков в отечестве своём

§545. "И пришед в отечество Своё, учил их в синагоге их; так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и сила? Не плотников ли Он сын? не Его ли мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? и сёстры Его не все ли между нами? откуда же у Него всё это? И соблазнились о Нём. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своём и в доме своём. И не совершил там многих чудес по неверию их." ("Еванг. от Матф.", гл.13, ст.54-58.)
§546. Здесь Иисус возвестил истину, ставшую пословицей во все времена и которой можно было бы дать более широкое толкование, сказав: никто не пророк при жизни своей.
На обычном языке это правило означает то уважение, которым пользуется человек среди своих близких и окружающих его, то доверие, которое он внушает им превосходством своих знаний и ума. Если оно терпит исключения, они редки и, во всяком случае, не безусловны. Эта истина есть следствие обыкновенной слабости человеческой и может выразиться так:
Привычка видеть друг друга с детства, в обыкновенных обстоятельствах жизни, устанавливает между людьми что-то вроде матерьяльного равенства, благодаря которому люди часто отказываются различать нравственное превосходство в том, который был их товарищем и застольником, который вышел из одной среды с ними и первые слабости которого всем известны; гордость страдает от того превосходства, которое она должна признать. Всякий, возвышающийся над обыкновенным уровнем, подвергается всегда зависти и ревности; те, которые чувствуют себя неспособными достигнуть его высоты, стараются унизить его презрением, злословием и клеветой; они кричат тем сильнее, чем сами мельче, думая, что возвысятся, заглушив его своим шумом. Такова была, такою будет история человечества, пока люди не поймут своей духовной природы и не расширят свой нравственный горизонт; и подобное предубеждение всегда будет принадлежностью узких и вульгарных умов, которые всё относят к своей личности.
С другой стороны, если знают людей только по их уму, то создают себе из них идеал, возрастающий с отдалённого времени и пространства. Их почти выделяют из человечества, - считая, что они не должны ни говорить, ни чувствовать как все, что их речь и их мысли должны быть всегда высоко настроены, как будто разум может быть постоянно напряжён и всегда находиться в состоянии возбуждения. В ежедневных соприкосновениях частной жизни бывает слишком виден матерьяльный человек, который ничем не отличается от обыкновенных людей. Человек телесный, действующий на чувства, почти заслоняет в нём человека духовного, который действует только на дух; издали видны лишь вспышки гения; вблизи же - отдых его ума.
После смерти, когда не существует больше сравнения, остаётся лишь один духовный человек и он кажется тем больше, чем больше отдаляется воспоминание о человеке телесном. Вот почему люди, отметившие свой земной путь делами, имеющими действительное значение, оцениваются больше после своей смерти, чем при жизни. Тогда судят о них с большим пристрастием, потому что нет ни ревнивцев, ни завистников и личного антагонизма с ними уже не существует. Потомство - это беспристрастный судья, оценивающий создания духа; оно принимает их без слепого энтузиазма, если они хороши, отбрасывает без ненависти, если они дурны, не смотря на того, кто был их создателем.
Иисус тем менее мог избегнуть последствий этого свойства, присущего человеческой природе, что он жил в среде, мало просвещённой, в которой люди были всецело поглощены матерьяльной жизнью. Его соотечественники видели в нём только сына плотника, брата людей столь же невежественных, как они сами, и спрашивали себя, что могло поставить его выше их и дать ему право их обличать. Поэтому он, видя, что слова его имеют меньшую цену среди своих, которые его презирают, чем среди посторонних, ушёл проповедовать к тем, кто его слушал и между которыми он находил сочувствие.
Можно судить о тех чувствах, какими его ближние руководились по отношению к нему, из того, что его братья и его мать "пошли взять его, ибо говорили, что он вышел из себя". (Марк, гл.3, ст.21). (См. "Евангелие от Спиритизма", гл.XIV.)
Таким образом, с одной стороны, священники и фарисеи обвиняли Иисуса в том, что он действует силою дьявола; а с другой, ближние его хотели "взять его". Не так ли и в наши дни поступают со спиритами, и должны ли они жаловаться на то, что их сограждане смотрят на них не лучше, чем тогда смотрели даже на Иисуса? Но что не было удивительно две тысячи лет тому назад у невежественного народа, то странно теперь, в девятнадцатом веке, среди культурных наций.¹

Поиск по сайту: