И реализации крестьянской реформы

Александр II (1818—1881) не придерживался либеральных убеж­дений. До коронации на престол он довольно активно участво­вал в государственной деятельности, полностью поддерживая консервативную политику императора Николая I. Однако здра­вый ум, который признавали в нем его воспитатели и совре­менники, способность быстро и правильно оценивать полити­ческую, социально-экономическую ситуацию, умение выделить главные проблемы, определять приоритеты в их решении по­зволили Александру II в первые же годы царствования опреде­лить наиболее адекватный путь преодоления Россией полити­ческого и социального кризиса. Для Александра II были харак­терны также склонность к компромиссам, осуждение догматиз­ма и фанатизма, стремление играть роль справедливого арбитра в борьбе различных социальных и политических сил общества. Выступая перед предводителями дворянства в Москве 30 марта 1856 г., он провозгласил: «Гораздо лучше, чтобы освобождение крестьян произошло свыше, нежели снизу». С его согласия ми­нистр внутренних дел С.С. Ланский вел переговоры с предво­дителями дворянства во время коронации в Москве о подаче дворянством просьб на имя царя об освобождении крестьян.

Причины, побудившие Александра II и его окружение взять­ся за отмену крепостного права, следующие.

Во-первых, в связи с поражением России в Крымской войне возникла острая необходимость пересмотреть внешнеполити­ческий курс Николая I, преодолеть изоляцию, в которой оказа­ лась Россия. Для этого следовало изменить общественное мне­ние в ведущих странах Европы относительно государственной политики России. Новому императору России надо было проде­монстрировать либеральность во внутренней политике. Особен­но наглядно это отразилось в письме — ответе Александра II папе римскому Пию IX в 1859 г.; опровергая упреки в излиш­ней благосклонности к Наполеону III, Александр II писал: «Что же касается до зловредных реформ, которые, как В. С-во гово­рите, он мне внушил, на это я могу сказать только одно: что совершеннолетию моему исполнилось уже много лет, и хотя я не имею претензии на гениальность, но чувствую в себе до­вольно здравого смысла, чтобы не следовать чьим бы то внуше­ниям, без собственного убеждения в пользе совета! Какие же зловредные реформы я допускаю в своем государстве? Если В. С-во намекаете на мою решимость уничтожить крепостное право, то неужели верховный христианский пастырь может на­звать это зловредным?...Если же по заключению мира импера­тор Наполеон убеждал меня приступить к этому делу, может быть, несколькими месяцами ранее, нежели я думал, то мое государственное здание нисколько не потерпело»*.

Во-вторых, понимание кризиса внутриполитического курса ни­колаевской системы. Запрет, наложенный Николаем I на печат­ное слово, доведенный в «мрачное семилетие» 1848—1855 гг. до цензурного террора, вызвал у общества острую потребность выговориться, т.е. привел к противоположному результату. В стране в больших масштабах распространялась рукописная литература. Гласность возникла стихийно и побуждала правительство к дейст­виям. Гласность способствовала исчезновению страха перед вла­стью, характерного для николаевской России. Раскрепощение духовных сил общества стало предпосылкой начала проведения реформ.

В-третьих, обострение экономической ситуации в стране. Кре­постничество тормозило развитие прежде всего аграрного сектора. Но симптом несостоятельности существующей крепостничес­кой системы хозяйствования грозно заявил о себе в сфере, ко­торой правительство уделяло особое внимание, — финансовой. За 1853—1856 гг. общая сумма дефицита возросла с 52 млн. руб. до 307 млн. руб. серебром, более чем на 50% уменьшилась золотая

обеспеченность бумажных денег. Постоянно растущий дефицит бюджета приближал страну к финансовому кризису, вынуждая правительство провести преобразования. В марте 1857 г. Алек­сандр писал брату, великому князю Константину Николаевичу, который являлся членом Финансового комитета: «Теперь меня крайне озабочивает положение наших финансов, оно таково, что нам надобно всеми средствами стараться из него выйти»*.

В-четвертых, проявление стихийной и осознанной необходи­мости коренных преобразований всех сторон жизни российского общества. Большинство населения страны считали, что прежняя система отжила свой век. Общество ожидало перемен. Извест­ный политический и военный деятель Д. Милютин, посетив­ший Петербург после годичного отсутствия, писал на Кавказ князю А.И. Барятинскому: «Здесь вообще нашел я поразитель­ное явление: стремление к преобразованиям, к изобретению чего-то нового обуяло всех и каждого; хотят, чтобы все прежнее ло­мали тут же, прежде чем обдумано новое»**.

Проявив инициативу в решении крестьянского вопроса, Алек­сандр II еще не имел конкретного плана действий или про­граммы преобразований. Первая правительственная программа реформы больше ориентировалась на уже апробированные мо­дели, чем на радикально новое решение крестьянского вопроса. В то же время царь считал необходимым и возможным привлечь к разработке реформы представителей дворянства и других со­словий, т.е. сделать обсуждение гласным.

Хотя основная часть дворянства была против реформы, но под нажимом императора и его окружения была вынуждена принимать участие в работе дворянских губернских комитетов и комиссий.

Правительство отслеживало ситуацию в стране. После первых рескриптов, с декабря 1857 г. до отмены крепостного права в феврале 1861 г., министр внутренних дел по требованию Алек­сандра делал еженедельные доклады о настроениях дворянства и крестьянства, о «слухах» и «толках» на местах, о деятельности губернских комитетов и обязательно — обо всех случаях кресть­янских волнений.

Напряженное ожидание свободы не нарушалось сколько-ни­будь крупными волнениями. Но следует отметить, что на фор­мирование концепции крестьянской реформы оказало опреде­ленное влияние выступление в 1858 г. крестьян Эстляндии, где крепостное право было отменено на 40 лет раньше, однако но­вый закон ничем не облегчил положение безземельного кресть­янства. Волнения длились более трех месяцев, стали массовы­ми, перешли в вооруженную борьбу, но были подавлены. «Ост­зейский вариант» значительно ослабил позиции многочислен­ных сторонников его проведения в России.

В официальной правительственной политике быстро завое­вывает приоритет новый вариант реформы: превращение крес­тьян в собственников своих наделов, уничтожение вотчинной власти помещиков и приобщение крестьянства к гражданской жизни, — активно поддержанный либеральной бюрократией во главе с Н.А. Милютиным.

Концепция крестьянской реформы обсуждалась в Главном комитете. Поскольку большинство членов Главного комитета были против реформы, которая предусматривала бы образование класса крестьян-собственников, т.е. выкуп надельной земли у поме­щиков и сохранение помещичьих хозяйств как культурных оча­гов, но со значительным ограничением их прав по отношению к крестьянской общине, Александр II прекратил дебаты и ут­вердил концепцию реформы, предложенной правительством и поддержанной либеральной бюрократией.

Отмена крепостного права («Положение 19 февраля 1861 г.») неизбежно требовала преобразований в различных сферах жиз­ни, связанных с крепостничеством, и в первую очередь преоб­разования государственной удельной деревни. Более того, ре­формы удельных крестьян (1863 г.) и государственных крестьян (1866 и 1886 гг.) позволили расширить масштабы общей це­ли — создать мелкую крестьянскую собственность и самостоя­тельное мелкое хозяйство, так как размеры крестьянских наде­лов здесь были значительно больше, чем у помещичьих крестьян.

Итак, отмена крепостного права в 1861 г. явилась масштаб­ным политическим и социально-экономическим событием в истории России, в разработке и реализации которого основную роль сыграл Александр П. Крепостничество как определенный строй, как система управления было ликвидировано, хотя мно­гие его признаки и пережитки сохранились в деятельности го­сударственных и иных органов управления. Нельзя недооцени­вать значение крестьянской реформы 1861 г., которая вызвала целый комплекс других важнейших реформ: земскую, судебную, военную и др.