Социально-экономического развития СССР по пятилеткам

Достижения научно-технической революции создали благо­приятные условия для перехода со второй половины XX в. на интенсивный путь развития, суть которого — увеличение про­изводства товаров и услуг при тех же, а зачастую и при меньших затратах. Зарубежные страны с рыночной экономикой уверенно и с нарастающей активностью проводили курс на интенсифи­кацию производства и добивались благодаря этому замечатель­ных успехов.

По-иному складывалась судьба интенсификации в плановой экономике. Вот как характеризует ее академик В.Г. Афанасьев: «В конце 50-х гг. я написал книжку «Об интенсификации разви­тия социалистического производства». Ее не хотели печатать из-за широкого распространения тейлоровской «буржуазной» идеи «выжимания пота». К тому же в книжке приводилась идея о том, что одним из главных факторов интенсификации является на­учная организация и управление производством. И управление вызвало волну протестов. Какое там управление, есть у нас по­литика партии, научное политическое руководство, а экономи­ческое управление — западное «буржуазное» изобретение. И незачем его тянуть в наше плановое централизованное хозяйство. И только в 1969 г. вышла-таки эта книжка — потому, что автора назначили в 1968 г. заместителем главного редактора «Правды» по вопросам теории. Идея интенсификации получила права граждан­ства, но, честно говоря, и тогда, и, к сожалению, сейчас эти права были и остаются, в сущности, формальными. И сейчас экономическим балом правит вал — объем реализации продукции в рублях. Чем больше рублей получил, тем лучше, вольгот­нее живется и коллективу, и человеку. А что за рублем? Все меньше и меньше: нет тебе ни добротных товаров, ни продо­вольствия в достатке. Нет, рублем, да еще бумажным, никогда I не будешь ни сыт, ни одет. Да и крышу над головой далеко не

всегда получишь».

Отрицание интенсификации как «буржуазного метода выжидания пота» сыграло негативную роль, но эта временная субъективная причина была уже в 60-е гг. в основном преодолена. Признание кибернетики, а затем и науки управления теоретически создавало условия для интенсификации советской экономики.

Но на ее пути возникла еще более мощная, сугубо практическая преграда.

Речь идет об измерении темпов роста экономики по объему производства в рублях и затратных методов оценки и стимулирования хозяйственной деятельности. В 1965 г. сумма валового общественного продукта составила 420 млрд. руб., т.е. в 5,7 раза больше, чем в 1945 г. Значит, для прироста каждого про- цента темпа требуется соответственно увеличенная сумма объема производства в рублях. Интенсификация ведет к снижению затрат. Следовательно, измерение экономического роста по общему объему в рублях от достигнутого уровня приведет к падению темпов роста и уменьшению фонда зарплаты, потере других видов материального и морального стимулирования.

Приведем пример. Компрессорный завод вместо чугунных поршневых колец стал выпускать пластмассовые, которые в 8 раз прочнее и долговечнее. Стоимость чугунного кольца 2 руб. 40 коп., а пластмассового — лишь 20 коп. Завод выпускал 30 млн. колец — значит, он потерял для плана 66 млн. руб., что уменьшило фонд зарплаты почти на 12 млн. руб., а это равно 4-месячной зарплате всего коллектива. О премиях в подобных случаях даже речи не идет. На «хождение по мукам» руководите­лей завода для «выбивания» потерянной зарплаты потребовалось больше времени, чем на освоение новинки. Поэтому опытные руководители не были заинтересованы в освоении дешевых изделий.

Для изменения такого положения надо было изменить систе­му показателей экономического роста и оценки хозяйственной деятельности. Подробно об этом я писал накануне реформы 1965 г. в статье «С позиций предприятия». Но прежние показатели в ходе реформы были сохранены, поэтому руководителям пред­приятий и отраслей ради повышения, а порой и просто ради сохранения темпов и суммы фонда зарплаты, приходилось изоб­ретать новые методы увеличения объема производства в рублях без соответствующего роста выпуска реальной продукции. Мно­гочисленные методы повышения «липового» объема в рублях можно свести к трем основным направлениям:

· расширение повторного счета стоимости сырья (материалов), полуфабрикатов, а зачастую и готовой продукции;

· повышение материалоемкости изделий и удорожание продукции;

· «вымывание» дешевого ассортимента за счет расширения до­рогого и повышение цен за счет косметических изменений из­делия, присвоения ему нового артикула (названия).

После избрания Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС я сделал для него в марте 1985 г. следующий расчет:

В сопроводительной записке к расчету я писал, что ликвида­ция искусственного завышения объема в рублях от достигнутой базы при нынешних показателях приведет к «снижению» тем­пов роста производства и производительности труда. Активное осуществление интенсификации, позволяющей увеличить вы­пуск товаров при снижении затрат, вообще может привести к «падению» объема производства. И чем эффективнее предприя­тие или отрасль будут работать, тем большим это «падение» окажется. Для выхода из этого положения представляется целе­сообразным: во-первых, для определения темпов экономичес­кого роста применять показатели, исключающие повторный счет прошлого труда, и, во-вторых, ликвидировать зависимость фонда зарплаты от объемных валовых показателей, установив его пря­мую зависимость от количества выпускаемой продукции в нату­ральном выражении и от ее трудоемкости.

К сожалению, кто-то из окружения Горбачева внушил ему идею «ускорения», и в апреле 1985 г. на Пленуме ЦК КПСС он объявил ее центральным звеном экономической политики. По времени эта кампания совпала с аварией на Чернобыльской АЭС. Тогда и появилось четверостишие:

Ускорение— мощный фактор,

Но не выдержал реактор —

И теперь наш мирный атом

Вся Европа кроет матом.

В этой народной частушке глубокий смысл. Идея ускорения была центральным звеном Основных направлений развития эко­номики в XII пятилетке и на период до 2000 года, которые были утверждены на XXVII съезде партии в марте 1986 г. К это­му времени пороки господства вала стали настолько явными, что о них на этом съезде заговорил весьма далекий от экономи­ки президент Академии наук СССР А. Александров, который, в частности, сказал: «Когда мы работаем над чем-то новым, то стараемся либо создать какую-то энергосберегающую техноло­гию либо материалосберегающую технологию, либо заменить какие-то дорогие, дефицитные материалы на более доступные. Во всех случаях это делает продукцию более дешевой. И вот ди­ректор завода вдруг становится перед вопросом: если он даже работает, как работал раньше, то у него финансовая сторона начинает страдать... Вы себе представить не можете, до какой степени это препятствие вредит новым разработкам. На одном из предприятий Москвы изготовляли контакты для электричес­ких систем. Контакты были серебряные, и за экономию серебра предприятие получало премию. Все было хорошо. Потом приду­мали другой сплав, совсем без серебра обошлись. И вот тут-то «полетело» их благополучное положение в районе, сорвались все планы, потому что продукция стала дешевле. А она была не хуже...».

После съезда в статье «Измерение ускорения» я писал, что валовой общественный продукт страны составляет 1 трлн. и почти 400 млрд. руб. в год. Даже простое поддержание этого уровня, не говоря уже о повышении темпов прироста, возможно лишь с использованием тех же средств, с помощью которых он накру­чивался в период экстенсивного развития, включая «резиновый метр» и затратный принцип ценообразования. Каждый процент прироста ныне требует 14 млрд. руб., а 5-процентный рост — 70 млрд. руб. Из года в год эта сумма будет возрастать. Откуда ее брать? Ведь интенсификация снижает общественно необходи­мые затраты, на базе которых должны устанавливаться цены. Надо отказаться от применения вала в качестве экономическо­го «метра». Измерение объема производства и уровня произво­дительности труда, а также динамики их роста в условиях ин­тенсификации следует определять на базе конечного общественного продукта или чистой продукции. Ведь реальный вклад хозяйст­венных звеньев в образование конечного продукта можно опре­делить лишь на базе вновь созданной стоимости, т.е. чистой про­дукции. Но тут происходит неувязка: на словах все мы едино­душно признаем, что национальный доход — главный показа­тель экономического развития, а на деле в хозяйственной прак­тике он не применяется. В настоящее время этот важнейший показатель исчисляется на макроуровне, а каков его объем на предприятиях (объединениях) и в отраслях? На этот вопрос практика не дает ответа.

Через 3 дня на Политбюро ЦК КПСС статья была признана «недопустимой в политическом плане и ошибочной по сущест­ву». Но в 1987 г. несостоятельность ускорения стала очевидной, слово «ускорение» исчезло из политического и экономического лексикона и появилась новая идея — радикальная экономичес­кая реформа. Ее осуществление началось с 1988 г. Реализации реформы было посвящено 12 постановлений на высшем партийном и государственном уровнях, изданных в сборнике «О коренной перестройке управления экономикой». Однако ничего «корен­ного» и «радикального» в этой реформе не было, поскольку она полностью сохраняла затратные методы хозяйствования. Об этом я написал в статье «Экономика» в человеческом измерении». В этой статье был опубликован оригинальный расчет, в кото­ром показано, что в 1985 г. по сравнению с 1965 г. на каждый рубль валового общественного продукта уменьшилось производство зерна, мяса, молока, овощей (картофеля — в 4 раза в натураль­ном выражении), тканей, обуви; ввод жилья снизился в 2 раза. По сравнению с 1950 г. производство названных видов продук­ции и ввод жилья упали в 4—5 раз. Эти данные очень ярко де­монстрируют, к чему приводят дутые темпы в рублях.

Комиссия Политбюро ЦК КПСС, рассмотревшая положения этой статьи, признала критику справедливой, но для реализа­ции конструктивных предложений, по ее мнению, «требова­лась серьезная подготовительная работа». Накручивание «ли­повых» темпов продолжалось. Сумма «воздушного вала» нарас­тала подобно снежному кому, и за нее выплачивались десятки миллиардов рублей зарплаты, которую тогда справедливо называли «зряплатой».

Таким образом, в сфере управления экономикой в годы гор­бачевской перестройки следует выделить 3 этапа:

ускорение социально-экономического развития (1986— 1987 гг.);

радикальная экономическая реформа (1988—1989 гг.);

переход к рыночным отношениям (с 1990 г.).

В течение первых двух этапов сохранялась прежняя затратная система управления экономикой, что приводило к дальнейше­му обострению экономического кризиса. Накручивание «липо­вого» объема производства в рублях, искусственное завышение цен, перевыполнение планов по выгодным дорогим изделиям и срыв зданий по дешевым вело к:

усилению диспропорции между отраслями и сферами обществен­ного производства. Систематическое невыполнение годовых и пятилетних планов выпуска продукции в натуральном выраже­нии привело к «плановой» анархии производства. Отсутствие стихийных регуляторов вызывало колоссальные материальные потери. Нетрудно представить урон от систематических простоев десятков тысяч комбайнов и тракторов во время уборки или посевной кампании из-за недостатка копеечных вентиляторных ремней или подшипников;

разбалансированию потребительского рынка. Поскольку еже­годно в народное хозяйство накачивались десятки миллиардов рублей фонда зарплаты за липовый объем производства в руб­лях, создавался дефицит на все и вся;

увеличению эмиссии денег, которая к 1990 г. возросла до 18 млрд. руб. против 4 млрд. руб. в 1985 г., т.е. возросла в 4,5 раза;

росту дефицита государственного бюджета, который к 1990 г. достиг уже 10% валового национального продукта;

росту внешней задолженности, которая в конвертируемой валюте увеличилась за годы перестройки в несколько раз.

Все это дискредитировало плановую систему управления эко­номикой и объективно содействовало ее развалу.

Третий этап горбачевской перестройки в сфере управления экономикой связан с переходом к рыночным отношениям.

Поиск по сайту: