О свободе

Дорогой Владимир!

Разрыв между разумом и волей до конца унич­тожить невозможно. Это значило бы уничтожить живущий в нас грех, а наша мера - бороться с грехом. Однако разрыв можно уменьшить па­мятью о смерти и неповторимости времени.

Ваш вопрос о свободе довольно серьезен, и поэтому я могу только дать ориентиры, как ре­шать его.

Свобода в нашем эмпирическом состоянии подразумевает возможность выбора. У человека есть природная воля, которая стремится к осу­ществлению желаний и хотений, заложенных в природе человека. В этом смысле свобода есть осуществление той цели, которую ставит перед собой человек. По природе душа человека хрис­тианка, поэтому истинная свобода осуществляет­ся в единение образа и подобия Божьего, прису­щего человеку, с его Первообразом - Божеством. В этом идеал свободы. После грехопадения чело­века силы его души оказались расстроенными; его чувства, помыслы и желания стали каким-то клубком противоречий. Кроме того, человек оказался открытым для демонических импуль­сов, идущих извне. В этой ситуации, кроме де­формированной природной воли, возникла еще личностная воля - гномическая воля, как воз­можность оценки и выбора. До грехопадения Адама гномической воли не было у человека, а была только природная воля, направленная к добру. Грех пришел извне к человеку и стал его внутренним фактором. Как раз свобода в земной жизни - это область гномической воли, и здесь свобода представляет собой нравственную воз­можность - выбирать добро и зло. Гномической волей определяется нравственное состояние че­ловека. В земной жизни добродетель и грех акцидентально* связаны с душой, их можно при­обрести, можно потерять.

* Акцидентальный - случайный, несущественное свойство вещи.

Но смерть становится той волевой метаморфозой, когда потенциал добра и зла, которые стяжал человек* в земной жизни, превращается в субстанциальное* свой­ство его души.

* Субстанциальный - связанный с сутью чего-либо.

Смерть - это переход из веры в очевидность. Здесь исчезает гномическая воля, а остается только природная. У грешника при­родная воля не может быть направлена к добру; для греха добро - нетерпимо. Для праведника невозможно падение в грех, так как у него отсут­ствует желание греха и остается только одно - стремление к Богу. Это стремление к Богу черпа­ет из океана божественного света новые озаре­ния. В этом стремлении к Богу одухотворяется и просвещается природа человека. Это богоуподобление, которому нет конца, несет в себе всег­да новое, неизведанное, как бы все более расши­ряющийся круг горизонта. Почему-то вы назва­ли это состояние скучным...

Грешник не может желать добра и воспринять в своей душе благодать Божию. Он не может пере­менить себя, поэтому у него нет свободы выбора, а некий нравственный паралич, даже больше: он привязан к сатане, как раб к своему жестокому господину, рабской привязанностью.

У праведников свобода воли становится еди­ной с их естественной волей, и они хотят только одного - пребывать в благодати Божией, Бог ста­новится для них пищей, питьем, дыханием, жизнью, одним словом - полнотой их любви. В этом случае выбор между добром и злом означал бы оскудение самой свободы, не приобретение, а потерю.

Но есть еще посмертное состояние - несо­вершенство в добре, колебание между добром и злом, в котором смерть застигла человека. В та­ком состоянии не сам он, а молитвы Церкви мо­гут помочь ему. Но молитва не может изменить общего направления человеческой личности, то есть заменить собой самого человека. Теперь приведу вам маленький пример. Если у человека чувство долга становится необходимостью, то можно ли сказать, что он потерял свою свободу, или, что он как раз обрел естественную свободу в подчинении нравственному императиву? А для праведника в вечности Бог становится абсолют­ной необходимостью, для которой не существует внутренней альтернативы, и как раз в богообщении он получает свою свободу как снятие всех противоречий.

Приведу опять пример, несовершенный, как и все примеры. Давайте проведем аналогию между внутриутробным периодом ребенка - как земной жизнью - и рождением его - как переходом в вечную жизнь. Если в утробном периоде плод развивается неправильно, то ребенок рождается калекой и уродом, а если это серьезные поврежде­ния, то исправить их невозможно. Так, человек если входит в вечность не искупленным Голгофской Жертвой, не очищенным Таинствами Церк­ви и не боровшимся со страстями и грехом, то он рождается в вечность с демоническим уродством греха (но из этого не следует оригинальный вы­вод, что «единственно важным и значимым является только внутриутробный период» - аналог земной жизни).

Я думаю, что этот вопрос главный и письмо можно закончить им.

Ваш доброжелатель, а. Р.

Поиск по сайту: