Житейские и философские представления о труде

Представления о труде на уровне обыденного сознания можно в целом охарактеризовать следующим. Многие люди связывают труд с трудностью, с неизбежностью, хотя иногда и с радостью, и с невозможностью для себя оказаться без дела. Представления о труде обычно меняются в течение жизни. У начинающих трудиться много радостных ожиданий и иллюзий по отношению к труду, хотя у кого-то это перемешивается с чувством страха перед самостоя­тельной трудовой жизнью. Позже у многих наступают некоторое разочарование и скепсис по отношению к труду. В зрелом возрасте у кого-то постепенно формируется интерес и устойчивая склон­ность к «своему» делу (человек «втягивается» в свою работу). Пе­ред пенсией и после выхода на пенсию у многих людей отноше­ние к труду чаше положительное (вспоминают чаще «только хо­рошее»), а значительная часть пенсионеров переживает свою без­деятельность.

Тема труда издавна волнует лучшие умы человечества. Вот не­которые мысли и высказывания о труде известных деятелей куль­туры, науки и политики:

«Ничто так, как труд не облагораживает человека. Без труда человек не может соблюсти свое человеческое достоинство» (Л. Н. Толстой).

«Жизнь без труда — воровство, труд без искусства — варвар­ство» (Д. Реекин).

«Труд — это отец удовольствия» (Стендаль).

«Работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока и нужды» (Вольтер).

«Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени, то ничего не делай» (А. П. Чехов).

«Лучше ничего не делать, чем делать ничего» (Л. Н. Толстой).

«Свободный труд нужен человеку не сам по себе, а для разви­тия и поддержания в нем чувства человеческого достоинства» (К. Д. Ушинский).

«По степени большего или меньшего уважения к труду и по умению оценивать труд... соответственно его истинной ценности —

можно узнать степень цивилизованности народа» (Я. А. Добролю­бов).

«К занятому человеку редко ходят в гости бездельники, к ки­пящему горшку мухи не летят» (Б. Франклин).

«Тот, кто хочет, делает больше, чем тот, кто может» (Г. Ме-

рье).

«Труд не позорит человека; к несчастью, попадаются люди,

позорящие труд» (У. С. Грант).

«В дом труженика голод заглядывает, но зайти туда боится»

(Б. Франклин).

«Жена писателя никак не может понять одного: когда писатель глазеет в окно, он тоже работает» (Б. Рэскоу).

«Если бездельник не раздражает вас, значит вы сами чем-то похожи на него» (Э. У. Хоу).

Особый интерес представляют философские представления о труде. Для лучшего понимания специфики психологии труда по­лезно рассмотреть понятие «труд» в более широком, философ­ском контексте, поскольку труд — это явление общекультурное, прежде всего этическое. В рамках данного пособия сложно дать полную картину мнений по этому поводу. Ограничимся лишь не­которыми, наиболее важными для темы данной книги точками

зрения.

В «Краткой философской энциклопедии» труд определяется как «процесс, где сталкиваются энергия человека и сопротивление вещи». Труд рассматривается как «стремление стать над вещью», как «способ познания вещи и самого себя» [13, с. 463].

В «Философском энциклопедическом словаре» труд определя­ется как «целенаправленная деятельность человека, в процессе которой он при помощи орудий труда воздействует на природу и использует ее в целях создания предметов, необходимых для удов­летворения своих потребностей» [22, с. 696]. Если внимательно по­смотреть, то в данном определении (по сути, воспроизводящем представления К. Маркса) просматриваются основные положе­нии созданной много позже теории деятельности А. Н. Леонтьева.

Если соотносить понятия: труд, учеба, игра, отдых, то надо помнить о том, что труд — это, прежде всего, целесообразная про­дуктивная деятельность, имеющая определенный результат. Хотя при более пристальном анализе оказывается, что и игра, и учеба также имеют свой специфический результат, поэтому сложно провести четкую границу между этими понятиями.

Крайне важны для нас взгляды на природу труда К. Маркса, не только заложившие основу современного понимания трудовой де­ятельности, но и ставшие во многом фундаментом для развития отечественных представлений о человеческой деятельности в бо­лее широком плане [18]. В целом основные положения К. Маркса сводятся к следующему.

Основные характеристики труда:

это целенаправленная деятельность («пчела, выстраивающая свои замечательные соты, всегда уступает даже самому плохому архи­тектору, поскольку она действует инстинктивно, у нее нет осоз­нанной цели»);

труд носит предметный характер (в самом общем плане — труд воздействует на «природу»);

труд носит орудийный характер: рабочий (в своем сознании) отделяет себя от условий, хотя в реальном процессе труда этого разделения не происходит; вещественные условия — это в самом общем виде средства труда, т. е. тот предмет, которым он воздей­ствует на материал; «предмет, которым человек овладевает не­посредственно... становится средством труда, органом, который он присоединяет к органам своего тела, удлиняя таким образом, вопреки Библии, естественные размеры последнего»(в гл. 6 мы познакомимся с более «современными» подходами, где также го­ворится о продолжении человеческих способностей в средствах труда, но уже с использованием иных терминов — «органопроек-ция» и «объектопроекция»);

труд (как деятельность) материализуется в предмете труда: из формы деятельности труд переходит в форму бытия, в форму предмета; изменяя предмет, труд изменяет свою собственную форму, т. е. преобразует самого (трудящегося) человека',

труд носит общественный характер (поскольку в труде человек «подчиняется чужой воле», к результату своего труда он относит­ся как к «чужому результату», «так, труд, отрицаемый как изоли­рованный труд, на самом деле является утверждаемым обществен­ным или комбинированным трудом»).

Историческое разделение труда по различным отраслям и ви­дам деятельности (разделение на профессии) рассматривается как условие прогресса, так как в результате повышается качество про­изводства. Разделение труда (особенно на труд «физический» и «умственный») рассматривается также как основное условие воз­никновение социального неравенства и, классов, так как были выделены те, кто управляет, и те, кто подчиняется.

Труд существует в двух основных формах: «живой труд» (как возможность создания благ и богатства это сам процесс труда, сама трудовая деятельность) и абстрактный труд, выраженный в стоимости произведенных благ (хотя стоимость определяется час­то не качеством, полезностью товара, а его оценкой покупателя­ми). При этом часто имеется несоответствие между затраченным трудом («живым трудом») и его стоимостью (работник не всегда получает соответствующее вознаграждение, т. е. абстрактный труд). Это, в свою очередь, позволяет несправедливо перераспределять абстрактный труд (например, тот, кто вообще не трудится, мо­жет иметь много денег; это проблема, поставленная еще Плато-

ном). В результате происходит «отчуждение труда от капитала», т. е. обесценивание живого человеческого труда.

Деньги (капиталы) могут рассматриваться как «аккумулято­ры» человеческих сил, способностей, надежд ит. п. Иными слова­ми, деньги — это своеобразные «частички человеческих душ». По К. Марксу, важнейшим результатом труда является не производи­мый товар, а «сам человек в его общественных отношениях».

В качестве идеала для К. Маркса выступает «гармонично разви­тый индивид», понимаемый как работник, постоянно сменяющий различные виды деятельности, осваивающий их и становящийся разносторонним человеком, лучше осознающим свое место в мире... К. Маркс выступал против идеи «призвания», которое закрепля­ет за человеком на всю жизнь определенную рабочую функцию. Он писал: «Природа крупной промышленности предполагает по­стоянное движение работника... каждые пять лет необходимо ос­ваивать новую профессию». Опыт западных стран во многом под­твердил эти идеи К. Маркса, появился даже термин «непрерыв­ное профессиональное образование».

Важнейшим условием развития человека является свободное от несправедливого, рутинного труда время, где время понималось как «пространство развития личности». Капитализм предоставил сво­бодное (для развития) время для определенных социальных слоев общества (для эксплуататорских классов) и в этом его историчес­кий смысл. Это тем более важно, что и другие люди, ориентиру­ясь на высшие слои общества, также подтягиваются в своем раз­витии. Но при этом К. Маркс и Ф. Энгельс обозначили главную. проблему — как обеспечить свободное (для развития) время большинству людей, а это возможно лишь при переходе к новой формации — к социализму.

Интересную попытку связать рассуждения К. Маркса и Ф. Эн­гельса с психологическим пониманием труда сделал Э. Фромм [24]. Говоря об «отчужденном характере», Э.Фромм определяет его как потерю человеком идентичности, как разъединение (отчуж­дение) человека и дела, которым он занимается, в результате чего «утрачивается ценность самого труда» и на первое место выходит ценность «продажи своего труда». В такой ситуации че­ловек из субъекта труда превращается скорее в «товар» на «рын­ке труда и услуг».

Если, по К. Марксу, «труд опредмечивается в капитале», а по Э. Фромму, главной психологической особенностью трудящегося человека становится его «идентичность своему делу» (ощущение этой идентичности), все равно остается открытым вопрос, како­вы же смыслы трудовой деятельности, которые во многом и опреде­ляют труд конкретного человека. Только выходя на уровень смыслов Деятельности конкретного человека мы сможем рассматривать труд психологическое явление.

Перспективным здесь представляется выделение такого поня­тия, как «чувство (или ощущение) собственной значимости», кото­рое возникает у человека в результате успешного выполнения ка­кого-то определенного дела, в частности, в результате успешного труда [20]. Только успешно создавая что-то, человек осознает себя настоящим субъектом, а также осознает улучшение самого себя, ведь известно, что улучшая окружающий мир, мы улучшаем и себя в этом мире.

Причем способствует такому развитию человека в труде не вся­кая работа, а только такая, которая позволяет максимально рас­крыть и развить таланты, заложенные в каждом человеке, только такая, которая дает возможность гармоничного для развития, по­нимаемого как сменяющие друг друга формы трудовой деятель­ности, не дающие человеку превращаться в узкого, ограниченно­го лишь рамками своей деятельности специалиста, в «профессио­нального кретина» (или в «профессионального идиота»), как до­статочно образно и эмоционально характеризовал «узких специа­листов» К. Маркс.

Введение понятия «ощущение (чувство) собственной значи­мости» позволяет выделить новые смыслы трудовой деятельности ] конкретных людей. Важно также подчеркнуть, что человек в сво­ем труде стремится к лучшему, а в идеале — к самому лучшему, к 1 элитному. При этом чувство собственной значимости (в идеале — ] собственной элитарности) позволяет по-новому анализировать и проблемы, возникающие при распределении благ, получаемых в труде.

Если в социально-экономической концепции К. Маркса люди обмениваются овеществленными и опредмеченными результата­ми труда (в частности, деньгами и капиталами), то при психо­логическом рассмотрении получается, что люди обмениваются быть может, более важными вещами — чувствами собственной значимости (чувствами элитарности). Правда, остается еще и другая проблема: само чувство собственной значимости (чувство элитарности) понимается каждым человеком по-своему, что I порождает либо путаницу в том, что же все-таки обменивается, ] либо порождает различные спекуляции и манипуляции по этому поводу [19, 20].

Причем как и у К. Маркса, так и у Э. Фромма, возможны, к сожалению, случаи, когда человек отчуждается от своего труда. \ Так же и при нашем психологическом рассмотрении человек от­чуждается от полагающегося ему за труд чувства собственной зна­чимости, гордости за успешно выполненную работу. Даже тогда, * когда у человека несправедливо забирают большую часть зарабо­танного им, его прежде всего лишают возможности ощущать себя подлинным субъектом, хозяином своего труда, лишают гордости и радости за свой труд.

И тогда получается, что тот, кто честно и эффективно трудит­ся, не всегда радуется этому, а тот, кто научился дорого прода­вать свой менее качественный труд или научился несправедливо перераспределять («оттягивать») чувство собственной значимос­ти У Других людей с помощью различных коммуникативных игр и приемов, тот и ощущает себя намного лучше («элитнее»).

Эти размышления близки пониманию «первичного блага», выделенного философом и социологом Дж. Ролзом в его извест­ной книге «Теория справедливости» [21]. По Дж. Ролзу, само «пер­вичное благо» — это прежде всего «чувство собственного достоин­ства». Чувство собственного достоинства (по Дж. Ролзу) включа­ет два основных аспекта. Во-первых, «ощущение человеком своей собственной значимости, его твердое убеждение в том, что его концепция собственного блага, жизненного плана заслуживает реализации». Во-вторых, уверенность в собственных способнос­тях, поскольку во власти человека выполнить собственные наме­рения» [там же, с. 385].

Таким образом, достойным может считать себя только тот че­ловек, который «уверен в собственных способностях» и готов ре­ализовать свою концепцию блага, т. е. готов выступить субъектом построения своего счастья. Но человек живет и трудится в реаль­ном обществе и взаимодействует с другими людьми, и у всех этих людей есть свои «концепции блага», которые часто вступают друг с другом в неизбежные противоречия. И только в «справедливом обществе», отмечает Дж. Ролз, люди должны стремиться к тому, чтобы уравновесить свои интересы, т. е. «договориться» и пойти. на определенные уступки друг другу. А это означает, что даже в «справедливом обществе» неизбежны определенные уступки и внутренние компромиссы. Причем неизбежными становятся ус­тупки и в самом главном — в чувстве собственного достоинства. Но только в этом случае, уступая даже в столь важном для себя, как в чувстве собственного достоинства, человек и все общество получают гораздо больший выигрыш — стабильность этого обще­ства и его дальнейшее развитие, а значит, и расширение возможно­стей для самореализации каждого отдельного члена такого обще­ства.

И именно здесь человек превращается из «отдельно взятого индивида» в подлинную личность, сопричастную общественным интересам, и у человека появляется то, что «поздний» А.Адлер называл «чувством сопричастности с обществом» (от нем. Сетет8сгтЙ8§егиЫ) и к чему призывал стремиться [1]. На самом Деле человек, ориентированный на интересы общества (а еще луч­ше культуры), не столько «теряет» свое достоинство в неизбеж­ных уступках интересам других людей, сколько возвышает его. В Данном случае можно говорить, что достоинство проходит на­стоящую проверку — проверку значимости цели и смысла, ради

которых человек живет и может вообще считать или не считат] себя личностью. А самой высшей целью и считается служение дру гим людям и обществу в целом.

Но как сказал французский революционер и писатель Н. Шам фор, «слишком большие достоинства подчас делают человек непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слит ками — там нужна разменная монета, особенно мелочь». А значит, что проблема для многих людей все-таки остается...

Критикуя традиционные представления о справедливости,' Дж. Ролз отмечает, что в классическом утилитаристском понима-: нии справедливости предполагается, что все люди альтруисты, что все люди как бы сходятся в одну личность (почти как Господь Бог). Но при этом у таких людей нет проблемы (свободы) выбора^ и риска, а значит, и возможности самоопределяться. И лишь в подлинном понимании справедливости, в «справедливости как честности» (по Дж. Ролзу), человек вправе выбирать и рисковать, т. е. вправе быть личностью [21, с. 166—168]. Сам Дж. Ролз выделя­ет два основных принципа справедливости: 1) равные права лю­дей в отношении основных свобод и 2) неизбежные неравенства (различия) никого не должны ущемлять в чувстве собственного достоинства [там же, с. 66—71]. Заметим, что разнообразный про­фессиональный труд во многом предполагает определенное нера­венство (и по вкладу в общественную «копилку», и по заработку за этот вклад), и уже от самого человека зависит, какой именно труд (а соответственно и положение в обществе) он для себя вы­берет. Еще Платон, рассуждая о справедливости, писал, что «спра­ведливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое»[цит. по: 25, с. 87].

Таким образом, именно выход на смысловую составляющую труда позволит в перспективе значительно расширить возможнос­ти собственно психологического анализа профессионального труда.

2. Психологическое понимание труда и профессии

Профессиональная деятельность — это, прежде всего, трудо­вая деятельность. В этой связи полезно разобраться, что может помешать человеку реализовать себя в труде. В частности, какие предрассудки могут стать препятствием для полноценной саморе­ализации в профессии. Е. А. Климов выделил следующие основ­ные «предрассудки» о труде [11, с. 21—32].

Идеал «легкого труда». Например, таким идеалом мог бы стать образ человека, не прилагающего никаких усилий в своей работе (тогда спрашивается, зачем ему нужны способности, умения), не напрягающего свою память (зачем тогда знания и способы ориен­тировки в мире науки), не переживающего и не волнующегося за

свою работу (зачем тогда нужны чувства) и т. п. Получается что-то страшное, что-то вообще не похожее на человека. Ведь именно способность переживать, мучиться (знаменитые «муки творче­ства»), рисковать, мобилизовывать волю отличает человека от ма­шины, от робота. Но все это предполагает и определенные уси­лия.

Наивный антиэнтропизм, проявляющийся в стремлении все раскладывать по порядку и превращать сложные объекты и явле­ния в простые (и даже примитивные) схемы. Но тогда не остается места для творчества: все «разложено по полочкам», во всем есть «порядок», и любая инициатива, любое творчество могут этот «по­рядок» разрушить... Между тем любая реальная общественная и психологическая система (в отличие от структуры) находится в движении, а части этой системы находятся в противоречивых от­ношениях. И именно это обеспечивает настоящую жизнь с ее про­блемами и сложностями. Поэтому труд психолога не сводится к тому, чтобы во всем «наводить порядок». Более интересная задача психолога — помогать человеку обнаруживать противоречия жиз­ни (включая и противоречия собственной души) и использовать энергию этих противоречий для саморазвития.

Душеведческая «слепота» проявляется в неспособности «со-пе-реживать и со-веселиться другому человеку» (по А. Н. Радищеву). Поскольку психика непосредственно не наблюдаема, психологу приходится по внешним проявлениям и высказываниям, по ана­лизу различных обстоятельств составлять правдивый образ друго­го человека. И очень часто психолог опирается не только на свои • методики (тесты, опросники), но и на данные бесед, наблюде­ний, а то и просто на свою способность понять и прочувствовать проблемы данного человека.

Презумпция превосходства «ученого» над «практиком» прояв­ляется в том, что те, кто считают себя «учеными», начинают учить «практиков». Хотя так называемые практики часто имеют гораздо больший (и даже более обобщенный) опыт решения тех или иных человеческих проблем. Поэтому речь может идти лишь о взаимообогащении психологической науки и психологической практики. Заметим, что большинство выдающихся психологов (З.Фрейд, К. Г. Юнг, А.Адлер, К.Роджерс и др.) — «выходцы из практики».

В Советской России, где долгое время некоторые направления психологической практики были под запретом (как «ненужные»), Многие психологи, сами вынужденно оказавшиеся «теоретиками» и «исследователями», относились к практике с большим уваже­нием и надеждой. А если вспомнить 20 — начало 30-х гг., когда в РСФСР активно развивалось такое практическое направление, как Психотехника («советская психотехника»), то ее успехи сразу же были оценены мировым психологическим сообществом.

Как уже отмечалось, подходы К. Маркса и Ф. Энгельса, по сути, легли в основу разработки деятельностных теорий в отечествен-! ной психологии советского периода. В частности, А. Н. Леонтьев! связывал появление человеческого сознания с возникновением развитием коллективного труда. Им была выдвинута гипотеза о том, что сознательное отражение — это такое отражение пред-меткой действительности, в котором выделяются ее «объектив-! ные устойчивые свойства», «вне зависимости от отношения к ней^; субъекта», а главным толчком к возникновению сознания послу­жило появление новой формы деятельности — «коллективного] труда» [15; 4].

При этом сам коллективный труд (по А. Н. Леонтьеву) в психо­логическом плане характеризуется следующим.