Определение Юлимана

Следующее определение, которое мы рассмотрим, принадлежит Юлиману (1Ле-man, 1966,1972). В работе 1972 г. он переименовал измеряемый конструкт из «по­требности во власти» (need power) в «потребность во влиянии» (need influence). Юлиман не дает развернутого определения мотива власти, однако из разработан­ных им категорий анализа содержания становится ясно, что «оборонительному», акцентирующему страх власти пониманию этого мотива Вероффом он предпочи­тает его «наступательное» понимание. Об этом свидетельствуют следующие выдер­жки из его работы:

«Сторона 1 (С1) действует в отношении стороны 2 (С2) таким образом, что застав­ляет С2 реагировать... Действие первой стороны может быть явным и преднамерен­ным или произвольным —...высокий социальный статус, или престиж. В число ин­дикаторов престижа входят слава, богатство и положение —... организация или член организации —...отсутствие осуждения, унижения, замешательства, принижения какой-либо участвующей в ситуации влияния стороны —...отсутствие мыслей о про­шлом —...отсутствие страха, боязни и опасений —...последовательность действий — реакция... стороны планируют некоторую дальнейшую активность или ищут сове­та —...одна из сторон совершает действие, угрожающее важным интересам другой стороны, которая отвечает действием, направленным на нейтрализацию угрозы —...энергичный отход одной стороны от другой...» (Uleman, 1972, р. 171,172).

На первый план здесь выходят действия власти, понимаемые как энергичное, создающее взаимные угрозы взаимодействие, не допускающее никакого страха и требующее мужества от обеих сторон. Ни один из остальных выделенных нами параметров не учитывается (возможным исключением является способность «планировать дальнейшую активность*). Из источников власти выделяются власть вознаграждения и нормативная власть. Этому соответствовали и создавае­мые в эксперименте условия актуализации темы власти, и выведенные на основе результатов эксперимента категории анализа содержания, Юлиман привлек чле­нов одного из студенческих объединений в качестве «экспериментаторов» для ис­следования «воздействия фрустрации на воображение*-. Каждый из них должен был фрустрировать представителя другого студенческого объединения при игре е карты или решении головоломок. Чтобы «экспериментаторы» могли постояннс обыгрывать своих партнеров, их обучили нескольким трюкам (например, исполь­зованию крапленых карт). По мнению Юлимана, статус и престиж «эксперимен­татора», дополненные знанием секретов стратегии обращения с членами другогс объединения, должны были актуализировать мотив власти.

Перед началом эксперимента с использованием фрустрации с каждой состоя­щей из «испытуемого» и «экспериментатора» парой проводилось исследование по ТАТ. «Экспериментаторы» составили экспериментальную группу, «испытуемые» (им только сообщалось, что они будут участвовать в азартных играх) — конт­рольную. Различия между «экспериментаторами» и «испытуемыми», связанные с темой власти, позволили построить категории анализа, согласно которым действие власти выглядит наступательным, угрожающим другим и не омраченным мораль­ными сомнениями актом.

Других данных по валидизации методики Юлимана пока нет. Юлиман (Uleman, 1972) сообщает о зависимости между показателем мотива власти и властностью испытуемых, как она оценивалась ими самими, и об отрицательной корреляции со шкалой макиавеллизма (Christie, Geis, 1970). В другом эксперименте Юлимана (Uleman, 1971) разбитые на пары испытуемые должны были спорить до тех пор, пока не придут к единому мнению. Побеждал, как правило, партнер с более высо­ким мотивом власти.

Определение Уинтера

После ряда усовершенствований своей методики, также основанной на ТАТ, Уин- тер (Winter, 1973) опубликовал ее окончательный вариант, в котором частично использовал категории анализа содержания Вероффа и Юлимана. Коэффициент корреляции с ними категорий Уинтера колеблется от 0,39 до 0,47. Ниже приводит­ся общее определение Уинтером мотива власти, а далее выдержки из его катего­рий анализа содержания:

«Социальная власть есть способность производить...желаемые эффекты в поведении или переживаниях другого человека» (ibid., p. 5).

«Человек или группа людей... заботятся об установлении, поддержании или восста­новлении своей власти (т. с. о влиянии, управлении или контроле) над другим чело­веком, группой людей или миром в целом.,. 1. Человек проявляет свою заботу о вла­сти в действиях... а) активные насильственные действия, направленные на другого / человека, например нападение... б) оказание помощи, совет, поддержка, содействие без какой-либо просьбы со стороны другого человека... в) попытка управлять другим человеком, либо прямо воздействуя на его поведение или условия жизни, либо ста­раясь найти соответствующую информацию... г) попытка повлиять, убедить, угово­рить, подкупить... пока не достигается согласие... д) попытка произвести впечатле­ние на другого человека или на мир в целом... 2. Человек делает нечто, возбуждаю­щее в других людях сильные положительные или отрицательные эмоции... 3. Некто... заботится о своей репутации или положении...» (ibid., p. 251-254).

«Страх власти...: а) связанная с властью цель достигается ради непосредственной или косвенной пользы другого человека... б) субъект сомневается в своей способности влиять, управлять или производить впечатление... в) автор рассказа считает, что власть обманчива или что у нее есть свои изъяны...» (ibid., p. 261-262).

Усовершенствованные категории анализа Уинтера охватывают гораздо больше феноменов и параметров деятельности власти, чем категории Вероффа и Юлима­на. Уинтер выделяет приобретение источников власти (конкретные виды не рас­сматриваются) и деятельность власти (главным образом, создание впечатления).

В его определении учитываются и способности, поскольку деятельность власти может строиться на различных Мотивационных основаниях, в частности на оказа­нии помрщи и поддержки другому человеку. Кроме того, обращается внимание на соответствие цели моральным ценностям как в положительном, так и в негатив­ном отношении. Впрочем, действия власти, направленные на общественное благо, своеобразно связываются со страхом власти (точнее, со страхом перед безуспеш­ностью своего воздействия и моральной сомнительностью использования власти). Предпочтительные сферы применения власти не выделяются.

Шнакерси Кляйнбек (Schnackers, Kleinbeck, 1975), работавшие с переведенны­ми на немецкий язык и валидизированными категориями Уинтера, определяют мотив власти как

«...стремление... проводить в жизнь свои намерения и решения, используя свои воз­можности контроля над происходящим в социальных ситуациях, предполагающих различные установки, планы и способы действия. Как правило, все это влияет на поведение и судьбу других людей» (ibid., p. 301).

Это определение еще точнее выявляет условия деятельности власти, а именно применение источников власти (впрочем, их приобретение не рассматривается, предполагается, что субъект уже обладает ими) и необходимость свободы действий обеих участвующих в социальном взаимодействии сторон, при этом неявно ука­зывается также на доступность Мотивационной основы и аспект способностей. Соответствие цели моральным ценностям, страх перед последствиями применения власти и предпочтельные сферы ее использования не учитываются.

Свою методику актуализации мотива власти Уинтер (Winter, 1967) разработал, вовсе не стремясь измерять этот мотив. Первоначально он занимался исследова­нием воздействия, оказываемого на людей лидером-пророком (в понимании Мак­са Вебера), при этом его интересовали такие мотивы, как подчинение и зависи­мость. Уинтер показывал своим испытуемым фильм о произнесенной Джоном Кеннеди речи при вступлении на пост президента в 1961 г. Сразу после просмотра фильма испытуемые писали рассказы ТАТ, которые сопоставлялись с рассказами по тем же картинкам ТАТ, написанными испытуемыми контрольной группы, про­смотревшими перед этим фильм, в котором коммивояжер рекламировал приборы для естественно-научных опытов. В рассказах испытуемых экспериментальной группы оказалось значительно больше моментов, связанных с темой власти, чем у испытуемых контрольной группы. После знакомства с предысторией разработки ключевых категорий анализа Уинтера не приходится удивляться, что в качестве критерия актуализации мотива власти в нем на первый план выдвинуты пережи­вание власти и произведение впечатления на других людей. Получившийся в ко­нечном счете показатель мотива успешно использовался в ряде исследований. Он коррелировал с показателями Вероффа и Юлимана на уровне 0,44 (Winter, 1973)

Стюарт и Уинтер (Stewart, Winter, 1976) установили, что методика Юлимана с применением гипноза, а также прослушивание записей знаменитых речей (реч! Черчилля в Дюнкерке, первая речь Джефферсона при вступлении на пост прези^ дента, монолог Генриха V из пьесы Шекспира) вызывают у студенток не меныш мыслей, связанных с темой власти, чем у студентов. После прослушивания такогс

рода речей возрастала не только мотивация власти, но и ощущение общей актив­ности и готовности к действию (Steele, 1977).

Выделенные для валидизации корреляты мотива власти в дальнейших иссле­дованиях (см.: Winter, 1973) оказались многочисленными и разрозненными. В це­лом исследования студентов создают следующий портрет человека с высоким мо­тивом власти (или с высокой «надеждой на власть»):

«...Занимает в организациях больше постов; чаще выдвигается кандидатом во влия­тельные комиссии, активнее сотрудничает с редакциями университетских газет и радио, предпочитает индивидуальные виды спорта и достигает в них более высоких результатов; нередко избирает профессию, позволяющую «манипулировать» други­ми (учитель, священнослужитель, психолог, журналист); зачастую является автором «писем читателей»; выбирает в качестве близких друзей менее ярких студентов; рань­ше начинает половую жизнь; участникам групповой дискуссии представляется увлекающим за собой, инициативным и оказывающим большее влияние по сравне­нию с другими, его воспринимают как мало склонного к оказанию помощи; отвечая на вопросы о достижениях в учебе, он преувеличивает свои успехи; нередко обладает престижными вещами; употребляет больше спиртных напитков; активнее участвует в различных состязаниях; чаще читает журналы, посвященные спорту и сексу (типа "Плейбоя")».

Из вышесказанного Уинтер делает вывод о склонности испытуемых с высоким мотивом власти обращать на себя внимание, привлекать сторонников, легко под­дающихся влиянию, стремиться к обеспечивающим социальное влияние и офици­альную власть постам, контролировать каналы поступления информации, приоб­ретать и накапливать престижные и символизирующие источники власти вещи, а кроме того, создавать себе возможности для замещающего удовлетворения по­требности в обладании властью и ее применении. Если бы высокий мотив власти в понимании Уинтера был прежде всего ориентирован на страх (отчасти соответ­ствуя «социализированному мотиву власти» по Мак-Клелланду), то таких корре­лятов было бы меньше. Недавно Уинтер предложил использовать упоминание в рассказах ТАТ правовых и моральных норм, долга и заботы в качестве показателя ответственности. Ему удалось доказать, что эта мера ответственности является про­межуточной переменной, указывающей на то, связан ли высокий показатель мо­тива власти с действием власти в смысле «социализированного мотива власти» или с импульсивным и безудержным действием (Winter, Barenbaum, 1985).

В качестве архетипа власти (но не сексуальности) Уинтер (Winter, 1987) про­анализировал легенду о Дон Жуане, Со времени ее первого изложения в 1615 г. испанским монахом Тирсо де Молина история Дон Жуана породила в различных странах столько версий и вариантов, сколько не породил ни один литературный сюжет. Количество этих версий и было использовано в качестве национальных индексов власти, документальным проявлением которых могли служить импе­риалистические захваты территорий (Великобритания) или вступление в войны (США и среднеевропейские страны). Как это ни удивительно, но Уинтер и в са­мом деле обнаружил взаимосвязь между увеличением числа версий истории Дон Жуана и объема их изданий с проявлением власти в форме присоединения новых территорий и вступления в войну в следующем десятилетии.

Имеется также целый ряд результатов экспериментов по валидизации этого показателя. Часть из них касается переработки информации, связанной с темати­кой мотива власти. На картинки, изображающие сцены власти, испытуемые с сильным мотивом власти уже через 100-150 мс реагировали более выраженным вызванным потенциалом, чем испытуемые с низким мотивом власти (см.: McClel­land, 1984b, S. 276). Кроме того, испытуемые с высоким мотивом власти лучше вспо­минали яркие переживания своей жизни, относящиеся к теме власти (McAdams, 1982а). Если надо было вспомнить эпизоды, связанные с дружбой, то у мужчин с высоким мотивом власти они состояли в основном из ситуаций запланированного и целенаправленного взаимодействия внутри группы, тогда как испытуемые с силь­ным мотивом близости чаще сообщали о парных отношениях, в которых партнеры взаимно раскрывались друг перед другом, прислушивались друг к другу и заботи­лись о благе друг друга (McAdams, Healy, Krause, 1984). Если надо было прочитать историю, содержащую по тридцать фактов, относящихся к темам власти и соци­альных связей, то при получении неожиданной установки на воспроизведение люди с сильным мотивом власти могли вспомнить больше фактов, относящихся к вла­сти, чем люди со слабым мотивом (см.: McClelland, 1984b, S. 278).

В двух экспериментах со сценариями Шмальт (Schmalt, 1987, Ехр. I, II) наблю­дал, что испытуемые с сильным и позитивным мотивом власти были 1) более склонны приписывать кому-либо полную ответственность за контроль над собы­тием, чем испытуемые со слабым или окрашенным страхом мотивом власти. Эта тенденция была тем более выражена, чем больше было информации, из которой можно было вывести ответственность. Если же 2) испытуемые с сильным мотивом власти представляли себя в не очень понятной диадической ситуации социально­го влияния и им предстояла проба сил с заранее непредсказуемым итогом, то они меньше предавались пассивно-беспомощным размышлениям и меньше пребыва­ли в нерешительности.

В нескольких исследованиях наблюдалось поведение испытуемых с высоким мотивом власти (по Уинтеру) в ходе социального взаимодействия (Schnakers, Kleinbeck, 1975). Испытуемые, разбитые на группы по три человека таким обра­зом, что один из них обладал высоким мотивом власти, принимали участие в «игре с переговорами». Каждый игрок имел в своем распоряжении «карточки власти*, с помощью которых мог увеличивать выпавшее ему число очков, чтобы приблизить­ся к цели. Любые два партнера для совместного достижения целей могли состав­лять направленные против третьего игрока коалиции. В этом случае они должны были договориться о распределении выигрыша. Вплоть до последнего момента можно было расторгать коалиции и вступать в новые. Как и следовало ожидать, испытуемые с высоким мотивом власти чаще других перехватывали инициативу и выступали с предложением о создании коалиции, чаще выбирались в качестве партнера по коалиции и соглашались вступить в нее; они чаще расторгали коали­ции, чаще меняли договоренность о разделе выигрыша в свою пользу и чаще выиг­рывали. На рис. 12.2 показаны различия частоты трех типов расторжения коали­ции и величины выигрышей в трех турах игры у испытуемых с высоким и низким мотивом власти. Коэффициенты корреляции между силой мотива власти и вели­чиной выигрыша составляют для трех туров игры 0,33 (р < 0,025), 0,42 (р < 0,005)

и 0,45 (р < 0,005) соответственно. В другой игре с нулевой суммой наблюдалось, что испытуемые с сильным мотивом власти были более чувствительными к не на­правленной на противостояние стратегии партнера и быстрее приспосабливались к ней, чем люди со слабым мотивом власти (Schmalt, 1987, Ехр. III).

Рис. 12.2. Поведение испытуемых с высоким и низким мотивом власти в«игре с переговорами»:

а) частота трех типов расторжения коалиций И - последующие действия в одиночку; В - предложение

коалиции третьему лицу; С - принятие предложения третьего лица); 6} количество баллов, набранных в трех

турах (Schnakers, Kleinbeck, 1975, p. 307,314)

Фодор в серии своих исследований помещал испытуемых с сильным и слабым мотивом власти (измеренным по основанной на ТАТ методике Уинтера) в произ­водственные групповые ситуации, где надо было разрешать спорные вопросы, при­нимать решения или оценивать работу персонала. Если испытуемые должны были улаживать споры, связанные с выпуском новой продукции, то у руководителей группы с сильным мотивом власти электромиограмма обнаруживала более высо­кую реактивность на «стресс власти» (Fodor, 1985). В другом исследовании, где ис­пытуемые в ходе ролевой игры должны были занимать различные руководящие должности в фирме, испытуемым с сильным мотивом власти требовалось меньше содержательной информации, относящейся к их роли в групповой дискуссии, чем испытуемым со слабым мотивом власти (Fodor, Smith, 1982). В двух других иссле­дованиях испытуемые должны были исполнять обязанности надзирателя над груп­пой рабочих, которые якобы работали в соседнем помещении. Испытуемые с силь­ным мотивом власти верили, что они оказывают большее влияние на группу, за которой они наблюдают, и оценивали результаты работы льстящего им работника выше, чем испытуемые с низким мотивом власти (Fodor, Farrow, 1979). В еще од­ном исследовании разыгрывался мнимый комментарий работников по адресу ис­пытуемых-надсмотрщиков. Если в этом комментарии проводившаяся работа оце­нивалась критически, то испытуемые с сильным мотивом власти реагировали бо­лее высоким возбуждением, фиксировавшимся с помощью списка использованных прилагательных (Adjective Check List) (Fodor, 1984).

Поиск по сайту: