Взаимность: норма возмездия

В проводившихся до сих пор исследованиях социализации агрессивность и ее ин­дивидуальные различия рассматривались исключительно как непосредственный продукт родительского воспитания. Так, Бандура и Уолтере (Bandura, Walters, 1959) отмечают, что отцами сверхагрессивных и оказавшихся в исправительных учреждениях подростков из относительно благополучных семей среднего класса являются люди, не терпящие проявлений агрессии дома, но за его пределами по­ощряющие и даже подстрекающие своих детей провоцировать других и нападать на них и позитивно подкрепляющие такого рода поведение. Родители могут также сами служить образцом агрессивности. Так, С. и Э. Глюки установили, что у мно­гих подростков с отклонениями в поведении родители в прошлом имели судимость (S. Glueck, E. Glueck, 1950; см. также: Silver, Dublin, Lourie, 1969).

Такого рода социализирующее влияние научения в результате подкрепления и подражания образцу необходимо рассматривать в контексте когнитивного разви­тия ребенка, т. е. в связи с тем обстоятельством, что он все в большей мере стано­вится способным конструировать моральные правила поведения и руководство­ваться ими. Таким образом, агрессия и моральные нормы зримо переплетаются между собой. Фундаментальное правило, которое при этом усваивается, состоит в понимании необходимости, подвергнувшись агрессии, ответить соразмерной агрес­сией. Эта норма возмездия за агрессию посредством пропорциональной ответной агрессией (lex talionis) соответствует норме взаимности в случае деятельности по оказанию помощи. Одно проявление агрессии компенсирует другое, и в результа­те оба субъекта оказываются «квиты». Вина искупается и благодаря этому как бы смывается; выведенные из равновесия социальные отношения снова приходят в норму. Укорененность в человеке нормы возмездия становится очевидной при сопоставлении ее ветхозаветной формулировки в третьей книге Моисеевой с но­возаветным требованием Нагорной проповеди отказаться от возмездия врагам и полюбить их.

Ветхий завет: «Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сде­лать то же, что он сделал. Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать» (Левит, 24: 19-20).

Новый завет: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Матф.,5:38-39).

Норма возмездия (и искупления), преодоленная, впрочем, в современном уго­ловном праве, несомненно присуща логике развертывания моральных норм и пер­воначально не требует подкрепления со стороны родителей и воспитателей. Она является, по мнению Пиаже (Piaget, 1930), характерной особенностью так называ­емой гетерономной стадии развития морального суждения, стадии, отмеченной представлением о нерушимости правил, верность которым человек должен хранить при всех обстоятельствах. Для детей, находящихся на этом уровне развития (по шестистадийной шкале Колберга (Kohlberg, 1969) это вторая и третья стадии), наказание носит искупительный, снимающий проступок характер и восстанавли­вает нарушенное проступком равновесие социальных связей. Хотя до более высо­ких, неагрессивных форм уравнивающей справедливости здесь еще далеко, все же можно говорить о прогрессе по сравнению с импульсивной агрессией более малень­ких детей. Подвергаясь наказаниям за свои проступки — не в последнюю очередь внутри круга сверстников, — дети усваивают, как надо наказывать, если проступ­ки совершают другие. Ответное причинение страданий своему обидчику и сам вид его страданий редуцируют возникающий у субъекта гнев и удовлетворяют его по­требность в агрессии. В пользу этого говорит и то обстоятельство, что человек, не­однократно подвергавшийся наказаниям, сам становится более агрессивным — эта взаимосвязь фиксировалась не один раз (Feshbach, 1970).

Стандарты поведения морального характера в релевантных агрессии ситуаци­ях можно в дальнейшем непосредственно наблюдать в поведении взрослых. Даже если дети сразу не претворяют увиденные образцы в действие, они, как правило, усваивают их.

Под влиянием образцов и в процессе самопознания подрастающий ребенок начинает усваивать (в пределах, определяемых уровнем развития его когнитивных способностей) обязательные для него правила поведения морального характера. Усвоение тех или иных правил может выражаться также в индивидуальных раз­личиях агрессивности и ее развитии, например, если ребенку особенно настойчи­во внушается необходимость строгого соблюдения нормы возмездия. Однако пока неясно, в какой мере корни индивидуальных различий мотива агрессии определя­ются именно этим.

Норма возмездия требует, чтобы ответная агрессия (наказание) была отмерена точно. Слишком низкий уровень ответной агрессии неудовлетворителен, так как не позволяет враждебности полностью реализоваться. Чересчур высокий уровень создает чувство вины и превращает наказывающего в объект для (ответного) на­падения (Е. Walster, Berscheid, G. Walster, 1973). В каждом конкретном случае приходится тщательно взвешивать уместность ответного агрессивного действия. Чтобы такое действие оказывало желательный эффект на наказываемого, его уме­стность должна признаваться еще и этим последним, что предполагает такой уро-

вень когнитивного развития наказывающего, который позволил бы ему поставить себя на место другого и взглянуть на происходящее его глазами (принятие роли). Одним из важнейших аспектов является в этой ситуации оценка намерений, сто­явших за агрессивным поведением другого человека; она представляет собой ат­рибутивный процесс, являющийся фундаментом всякой реакции на агрессию на более поздних возрастных ступенях. 7-летний ребенок едва ли раздумывает над тем, преднамеренно ли помешал ему (заставил его страдать) другой человек или невольно. Но уже у 9-летних детей нечаянная агрессия возбуждает явно меньшую ответную агрессию, чем преднамеренная (Shantz, Voydanoff, 1973).

Достижение последующих уровней когнитивного развития, обеспечивающих принятие ролей и учет намерений другого человека, очевидно, также является од­ной из предпосылок процесса, способного играть решающую роль в регуляции враждебной агрессии и ее сдерживании, а именно процесса сопереживания (эмпа-тии) положению жертвы своих агрессивных стремлений. Способность и готовность к сопереживанию оказывают на агрессивную деятельность, как и на деятельность по оказанию помощи, просоциальное влияние. Проникновение во внутреннее со­стояние жертвы агрессии, понимание ее страданий, которые субъект намерен вы­звать (или уже вызвал), противостоит желанию причинить вред этому человеку и в итоге тормозит агрессию. Обратное соотношение способности к сопереживанию и агрессивности неоднократно подтверждалось экспериментально (N. Feshbach, S. Feshbach, 1969,1982; Mehrabian, Epstein, 1972). Дети, более способные к сопере­живанию, менее агрессивны. Их родители, разъясняя свои действия, ласково предупреждая и предоставляя детям свободу действий, дают им возможность испытать себя, способствуют более дифференцированному когнитивному разви­тию (N. Feshbach, 1974,1978).

Поиск по сайту: